Цена твоей беременности

Ева Ройс, 2020

Меня предала лучшая подруга, причем подставила так, что я оказалась в тупике. Однако мой босс, Дмитрий Воскресенский, вместо того, чтобы уволить и сдать полиции, сделал мне предложение, от которого невозможно отказаться. "Ты родишь мне наследника или окажешься за решеткой", – сказал он. И у меня просто не осталось выбора, кроме как согласиться. Но почему это все происходит со мной? Просто случайность или за всем кроется очень запутанная история? Содержит нецензурную брань.

Глава 5. Разговор.

Виктория Солдатова

Когда ты всю жизнь видишь сначала обшарпанную кухоньку со старым, еще с советских времен, плитой, а после полупустую замызганную комнату, которую в общежитии гордо называли"общей кухней", то попав в шикарное помещение, оснащенное новейшей техникой и явно дизайнерской мебелью, то явно впадаешь в ступор. Вот и я так же — позорно застыла у порога, рассматривая убранство и понимая, как же я не подхожу интерьеру дома. Да и принципе Дмитрию Сергеевичу. Я деревенская девушка, почти сирота — у меня остался только отец, но и тот меня выгнал, едва школу закончила. В принципе папа всегда меня ненавидел, пока я старалась угодить ему и завоевать его любовь. Для него я, родная дочь, была и есть чужая.

— Не стой столбом, мышка, — вырвал из размышлений голос босса. — Чай делать умеешь?

— Умею, — осторожно ответила я, проходя, наконец, на кухню.

— Какое у меня многофункциональное приобретение, — мужчина отнюдь не весело хмыкнул и устроился на высокий барный стул.

— Смею заметить, у меня пока что почти нулевой оклад, — разозлившись, ляпнула я и сразу же пожалела, что вообще рот открыла.

Я же говорила про вымораживающий взгляд босса? Нет? Так вот говорю! У меня по спине холодок прошелся.

— Хорошо, — он будто бы кивнул каким-то своим мыслям.

— Что"хорошо"? — у меня лично такое ощущение, что ничего не хорошо!

— У тебя будет большая зарплата, — Дмитрий Сергеевич взял из корзины с фруктами, которая уютно была расположена рядом со странными, но красивыми букетами цветов на стойке, зеленое яблоко. Покрутил в сильных пальцах, которыми еще утром… От воспоминаний кровь мгновенно прилила к щекам.

— Н-не надо мне никакой зарплаты! — я отступила на шаг, чуть ли не упала, но вовремя ухватилась за один из стульев. Если с таким выражением на лице мне будут предлагать бессмертие, то я не только откажусь, но и свою жизнь на откуп дам! Куда уж тут деньги? Всю жизнь без них прожила и дальше как-нибудь обойдусь.

— Мне нужен сын, — ледяным тоном, каким умел только он, произнес Воскресенский. — И ты мне его родишь.

Я оторопела. Сильнее ухватилась за табурет.

— В смысле? — скорее пропищала, чем сказала, я.

— В прямом, — он оскалился. — Надеюсь, мне не придется посвящать тебя по вопросу, откуда берутся дети?

Конечно, потому что вам интереснее, как дети делаются. Вот вы не только просвятите, но и с радостью на практике покажите!

— Мы так не договаривались! — я просто в шоке. Я не хочу. Я не…

— Договоримся, — спокойно сказал.

И я знаю, что у меня в итоге не останется выхода, но я не могу не так быстро сдаться:

— Нет! Я ни за что не стану этого делать! Так неправильно, неправильно.

Он легко поднялся со стула, не отрывая взгляда от меня, сделал шаг ко мне, и я, завороженная, не сумела отступить.

— А что правильно, мышка? Ты знаешь? — я ощущаю дыхание на своем лице, шее, ниже. Дрожу всем телом, но не могу совершить ни единого движения. — Ты меня выводишь из себя, мышка, а я держу тебя рядом. Знаешь, почему?

Я промолчала, а он и не ждал ответа — продолжил:

— Скоро узнаешь. А завтра мы подпишем еще один контракт, мышонок, — его длинные пальцы слегка проводят по ключицам, скользят в вырез блузки, вызывая мурашки и жар по всему телу.

Контракт?! Для него все так легко — поставил подпись на каких-то бумагах и дело решено. А как же моя душа? Ее боль не заглушит его подпись, никакая юридическая сила документов и деньги.

— И завтра же приступим к… — Воскресенский ухмыльнулся, — к его исполнению.

Меня снова трясет. Я бессильна перед его прикосновениями к груди, к шее. И когда его губы скользят по подбородку и щеке, я вообще чуть ли не падаю — ноги не держат, стали будто ватными, а тело, которое уже один раз познало возможности Дмитрия Сергеевича, пылает, требуя его. Того, кто мной играется.

— Мне нравится твоя реакция, мышка, — я слышу его порывыстое дыхание рядом с моим ушком. — Хочешь почувствовать, насколько?

И Дмитрий Сергеевич делает одну возмутительнейшую вещь — берет мою дрожащую ладонь, поглаживает запястье и медленно кладет на свою ширинку.

О, господи! Я рывком выдыхаю ставший вязким воздух и, собрав все свои силы, пытаюсь отстраниться. Лишь пытаюсь, потому что ничего не выходит. Он только второй рукой крепче прижимает к своему стальному телу.

— Не надо! — испуганно пролепетала я.

У него ТАМ все твердо, напряженно и ЭТОГО так много, что я пугаюсь сильнее. То есть он большой…

— Вроде как я слышала о том, что теперь медицина пошла вперед и присутствие хм… отца не обязательно, — быстро начала я, пока моя ладонь… Боже. Он ею…

— Непорочное зачатие? — Воскресенский остановился, отпустил меня и, склонившись к моим губам, безмерно"обрадовал": — Мышка, у нас оно будет самое что ни на есть порочное.

Но не успела я возмутился, как его он накрыл мой рот жестким, собственническим поцелуем. Каждое его движение говорило — я его и это уже не изменить. Поцелуй-метка. Поцелуй-обещание. Вкусный и сладкий в своей горечи.

Не могу представить, чем бы все закончилось, если бы не раздался звонок в дверь. Дымка наваждения спала и пришло осознание того, с кем я и что вообще творю. Сама обнимаю того, кто играет в меня, целую в ответ.

— Отпустите! — прошипела я, пытаясь выскользнуть из его стальных объятий.

— Мне и так хорошо, — усмешка скользит по четко очерченным губам.

А мне не очень! Стыдно. Мне стыдно до слез за свое поведение. Как я могу?! Он же играет, действительно играет. Использует в своих непонятных целях.

— Кто-то ждет у дверей, — устало сказала, уже не в силах сопротивляться. На сегодня все мои силы иссякли, но вот завтра я отыграюсь.

— Служба доставки, — зачем-то сообщил он, но отпустил меня и пошел открывать.

Когда Дмитрий Сергеевич скрылся за аркой, ведущей в прихожую, я наконец-то вдохнула полной грудью и… включила электрический чайник. Что мне еще остается? Не выпрыгивать же с пятнадцатого этажа? А так хоть чай попью, нервы успокою.

Босс заказывал еду в крупной сети ресторанов, и я сейчас не о Макдональдсе, потому все блюда были аккуратно запакованы и уже сервированы. То есть прямо с тарелками, вилками, вилочками, ножами, ложкой, еще какой-то ложечкой и еще кучей всего, по сути ненужного, но зато красивого, да. Упаковочная бумага и пакеты, украшенные золотым тиснением"Астория", плотные, тоже красивые и элегантные, и жалко стало их выбрасывать. Просто рука не поднималась, и я решила, что вроде как не являюсь ни домработницей, ни иным работником Дмитрия Сергеевича, потому убирать ничего не стану.

— Скажите, — подбирая слова, начала я беседу, едва мы устроились за большим обеденным столом, на котором я быстро расположила тарелки из ресторана, бокалы с водой и чайник с чашками, — а что входит в мои обязанности? Я или чего-то не понимаю, или ваши планы меняются с бешеной скоростью, отчего я не успеваю…

— Тебе все обязанности перечислить? — перебил меня мужчина.

— Желательно все, — я кивнула.

— О, их предостаточно, мышка, — босс улыбнулся как-то… предвкушающе. — Но я, так и быть, перечислю: ты будешь сопровождать меня на все общественные мероприятия, спать со мной и вести в целом здоровый образ жизни.

Он вот так вот просто об этом говорит?! Ни один мускул на лице не дрогнул даже.

— Что-то еще? — зло спросила я. Меня просто затрясло от ярости. — Я еще отлично могу спать у ваших ног на коврике и есть с ваших же рук.

— Мышка и язвить умеет, — хмыкнул Дмитрий Сергеевич.

— Я не мышка! — вспылила я.

— Мышка, — в его голосе слышится сталь, — если тебя перечисленное не устраивает, то можешь еще побольше молчать и поменьше думать.

Вот скажите, мне тонко намекнули, что я болтливая и умная? Мне посчитать выпад как комплимент или же оскорбиться? Решила помолчать и поесть — хоть попробую, чем травятся… то есть питаются богачи.

— Правильное решение, — Воскресенский тоже взял в руки нож и вилку. — Приятного аппетита.

Я снова промолчала. А зачем, перебирая в голове весь диалог, вспомнила кое-что, что меня смутило, но я тогда не придала этому значения, шокированная его словами.

— Можно задать вам вопрос? — сжала в пальцах столовые приборы.

— Попробуй, — расслабленно, даже как-то лениво ответил мужчина.

— Помните, вы сказали"мне нужен сын"? — я судорожно вздохнула. Как же я попала! Вот к чему привело мое стремление стать кем-то, а не деревенской девкой.

— Склерозом не страдаю. Ближе к делу.

— А если девоч… — начала было я, но сразу же умолкла под его изучающим, пробирающим до глубин души, взглядом.

— Попробуем снова, — он будто не о детях говорил, а об очередном деловом предложении. Впрочем, в моем сравнении есть доля истины: меня рядом с ним держит договор.

Только вопрос: какая ему от меня выгода?