Ты моё дыхание

Ева Ночь, 2021

Я студентка с ребёнком на руках. Ради нашего благополучия я готова на всё. Даже поработать уборщицей в сомнительном ночном клубе. Там я встретила ЕГО, мужчину, с которым мы без конца сталкиваемся лбами. Так сталкиваемся, что искры во все стороны летят! Он утверждает, что не имеет привычки помогать девам, попавшим в беду. Но когда мне тяжело, он раз за разом вытаскивает меня из очередной передряги. Опасный, циничный, бесячий. Он не принц и не парень моей мечты, но, как оказалось, без него мне никак. Потому что, когда нечем дышать, он становится моим дыханием…

Глава 15

Софья

Я ещё со времён работы официанткой всегда старалась казаться незаметной. При моём цвете волос и росте за метр семьдесят — это почти невозможно, но не провоцировать самцов взглядами, многообещающими улыбками — этому я научилась очень быстро.

Когда ты полностью погружён в работу, но постоянно начеку, то опасных ситуаций возникает намного меньше.

Отстранённость, вежливость, умение молчать — прекрасные качества. Не могу сказать, что они у меня в крови, но практика и работа над собственным характером даром не прошли.

— Посиди со мной, — прикосновение чужих пальцев подобно ожогу. Не потому что он меня впечатлил, а потому что я не очень жалую чужие прикосновения, особенно, когда я их не жду.

Я мягко освобождаю руку и поднимаю глаза, чтобы вежливо отказать. Альбина объяснила, что нам разрешается посидеть в зале и поговорить с клиентами, если они изъявляют такое желание.

— Это не обязаловка, — легко махнула она рукой, — никто не может и не имеет права тебя заставить сидеть, разговаривать, слушать чьи-то откровения, но мы нередко делаем это. Начальство поощряет. Наша «Лагуна» претендует на звание домашней. Людям нравится, они приходят снова. Ничего лишнего себе не позволяют, а если переступают черту, то теряют дом. Практически бездомными становятся, — смеётся она зажигательно, но за этим смехом я слышу уверенную твёрдость.

У них так принято, но я не собиралась быть чьим-то «случайным попутчиком». До тех пор, пока не подняла глаза на человека, который меня остановил возле своего столика.

Он был точно таким, как я его себе представляла. Жак Паганель, сошедший со страниц Жюль Верна и каким-то чудом попавший в «Лагуну».

Высокого роста — это легко угадывалось по длинным ногам, что не помещались под маленьким столиком. Худой, но очень приятной наружности. Чуть рассеянный взгляд, стильная стрижка, невероятно длинные пальцы, что охватывали стакан с соком.

Современный Жак Паганель в тёмных джинсах и водолазке под горло. Ему не хватало очков в тонкой оправе для завершения образа.

— Пожалуйста, посиди со мной, — повторяет он просьбу, — совсем немного.

И я, как зачарованная, падаю на стул. Улыбаюсь ему, понимая, что краснею. Он такой милый. И такой одинокий.

Не знаю почему, но мне его жаль.

— Ты здесь новенькая, правда?

— Правда, — складываю руки на коленях, потому что должна их куда-то деть.

— Тогда давай знакомиться. Меня Паша зовут.

— А меня Софья.

Он опускает взгляд, я вижу, как он сглатывает, как трепещут длинные ресницы.

— Мне… просто поговорить, не бойся. Или помолчать. Не знаю даже, что нужнее. Я не пьян, не… в общем, вполне благополучный во всех отношениях. Давай я закажу тебе что-нибудь, — поднимает мужчина глаза. В них — мольба и какое-то отчаяние.

— Нет, — качаю я головой, — ничего не надо. Я посижу и послушаю. Может, буду убегать ненадолго: работа.

— Я понимаю, — кивает он поспешно и облизывает губы. — У меня всё в порядке, правда. Просто иногда невыносимо быть одному. А ты… у тебя глаза добрые.

— Ну, разве что, — смущаюсь я до слёз. — Я не очень хороший собеседник. У меня гораздо лучше получается с маленькими детьми. А со взрослыми — так себе. Особенно с мужчинами.

Он снова нервно передёргивает плечами, тянет сок через трубочку.

— Считай, что я подруга. У тебя же есть подруга?

Он меня озадачил.

— Есть, — живо вспоминаю Дашку и невольно улыбаюсь.

— Вот и не заморачивайся. Я не она, конечно, но представь, что… и станет намного легче общаться.

Я хотела сказать, что мне не тяжело. Что я и не собиралась напрягаться. Что с Дашей мы тоже общаемся немного странно, но в дружбе важнее эмоции и чувства, они гораздо правдивее слов. Но ничего произнести не успеваю. Всё, что смогла сделать — только губы разомкнуть.

— Софья? — вздрагиваю от вкрадчиво-бархатного голоса.

Вздрагивает и мой собеседник. Я вижу, как дёргается его кадык даже через ворот водолазки. И глаза… остановившийся взгляд, в котором сквозит ещё большее отчаяние, чем раньше.

— Костя? — оборачиваюсь я, чувствуя, как неровно бьётся сердце.

Я ожидала выговор. Испугалась, что неверно поняла Альбину и поступила неправильно. В такие моменты здравый смысл прячется под кроватью в самый тёмный угол.

У Кости нормальное лицо. Обычное, спокойное. Разве что черты чуть острее. Но с перепугу и не такое может показаться.

— Всё в порядке? — спрашивает он и пристально рассматривает меня, словно что-то потерял и хочет найти.

— Да, — говорю чуть тише, чем хотелось бы.

— Какие-то проблемы? — переводит взгляд Костя на Павла.

— Нет, — опускает тот глаза и нервно сглатывает. — Нет, всё хорошо.

— Приятного вечера, — вежливо склоняет Костя голову. — Софья, на минутку.

Я кидаю на своего несостоявшегося собеседника извиняющийся взгляд и поспешно поднимаюсь.

Мы отходим в сторону всего на пару шагов.

— Я нарушила какие-то неписанные правила? — спрашиваю у Кости.

Мне сейчас важно высказаться первой, иначе потом, если он будет меня распекать, я и двух слов не свяжу. — Альбина сказала, что можно беседовать с клиентами, если они этого захотят.

— Да, всё верно, — подтверждает Костя невозмутимым голосом. — Это не запрещено.

Я перевожу дух. Надо, наверное, у него всё же выпытать всякие нюансы работы в этом клубе, чтобы не бояться и не оглядываться.

— Но я что-то сделала не так, раз ты ко мне подошёл?

— Всё так, Софья. Но желательно максимально сделать свою работу, а потом уж присаживаться за столики, если есть желание У тебя же часть зала ещё осталась не охваченной.

Ну, да. Он прав. А ещё — коридоры вымыть и туалеты. Всё вроде логично.

— А когда работы минимум, тогда и беседы можно вести.

— Даже удивляюсь, когда другие успевают это делать, — язвлю, не сдержавшись.

— При должном усердии и сноровке ещё и не такое получается, — он спокоен, как шкаф, а я и чувство вины испытываю, и раздражение, и мне не даёт покоя Паша-Паганель. Он такой ранимый и беззащитный. Наверное, я бы хотела его выслушать.

Я невольно оглядываюсь. Павел сидит, опустив плечи, и сосредоточенно помешивает трубочкой сок.

— Софья, — снова отрывает меня от созерцания голос Громова. Он словно поймал меня на горячем. Я стою перед ним как провинившаяся школьница.

— Что? — невероятно трудно, но я всё же смотрю ему в глаза. Уж не знаю, как у меня получается, но это максимум, на что я способна сейчас.

— Держись от него подальше, — кивает он в сторону Павла.

— Это приказ? — пытаюсь я всё же отвоевать собственную самостоятельность.

— Это совет, — мягко вибрирует Костин голос. — Однажды он устроил здесь скандал, из-за которого уволили девушку уборщицу.

С этими словами он развернулся и отправился к бару. А я, вздрогнув и проводив широкую спину Громова взглядом, сделала выбор.

— К сожалению, у меня много работы, — сказала я, подойдя к мужчине, что, несмотря на свой немаленький рост совершенно потерялся на фоне тёмной стены, — но если вы подождёте, я вернусь. Не скоро, но вернусь, чтобы составить вам компанию.

Он обрадовался! Так приятно было видеть его открытое, обескураженное и совершенно искреннее лицо!

— Я подожду, — хрипло сказал он, приваливаясь к стене. Во всей позе его читалось облегчение. — Я подожду тебя, Софья.

И больше я не отвлекалась. У меня была цель. А когда есть цель, всё остальное уходит на второй план.

Я умею работать быстро и качественно, не отдыхая, не делая перерывов.

Не знаю, зачем мне нужно побыть с этим человеком рядом. Особенно после слов Громова. Я уверена: он не лгал. А я не мать Тереза, чтобы любить и жалеть всех людей на планете Земля. Но к Павлу я чувствовала невольное расположение. Есть вещи, что не поддаются логике. Вместо разумных доводов действуют совершенно иные материи.

Он мне нравился. Может, потому что чем-то напоминал мне папу. Наверное, именно поэтому, вопреки всему. Я даже готова ошибиться и побыть дурой.

Когда я к нему вернулась, он сидел всё там же, практически в той же позе. Возможно, только стакан с соком перед ним другой.

Я молча присела напротив, а Павел поднял глаза. Смотрел на меня, будто собираясь с духом.

— Закажи что-нибудь, пожалуйста, — просит он снова, и я опять отрицательно качаю головой.

— Может, здесь так принято, но я согласилась побыть с вами не поэтому.

Он кивает. Взмах длинных ресниц. Тонкие пальцы судорожно сжимают стакан. Павел какое-то время молчит, видимо, собираясь с мыслями.

Я ему не мешаю, не тороплю. Рассматриваю. Любуюсь линиями скул и подбородка. У него веки красные и припухшие, словно он не спал долго или пялился в монитор.

О том, что он мог плакать, думать не хочется. Это немного портит нарисованный образ, который лучше не разрушать, хотя я прекрасно знаю, что фантазии и реальность слишком далеки друг от друга.

Но я готова обманываться. Хотя бы сейчас, в данный отрезок времени.

— У тебя никогда не бывает так, будто жил, к чему-то стремился, на что-то надеялся, а потом — раз — и пустота, словно провалился куда-то и ничего не можешь с этим поделать?

— Редко, — говорю честно. — Это отчаяние. Кажется, что мир рушится, а потом ты выдыхаешь, включаешь голову, начинаешь дышать и ищешь выход. Как правило, выход находится всегда. Даже не один. Плохой или хороший, но он есть. Следующая задача — найти лучший.

— Нет, — мотает он головой. Глаз на меня не поднимает, водит пальцами по краю стакана. — Это немного не то. Ты рассказываешь о ситуации, в которую попадаешь. У меня другое. Вроде бы всё хорошо. Есть всё, чтобы быть счастливым, а вместо этого — яма. Хоть вешайся. Слишком пусто, ничто не радует. Скучно, наверное, но скука какая-то минорная, тоскливая, мрачная. Я смысл жизни потерял, всё не то. Работаю, прихожу домой, а там — тишина, пустота, провал. Возможно, я бешусь с жиру. Работа, машина, квартира. Всё есть. Счастья нет. Удовлетворения жизнью нет. Смысла нет. И да, я должен был проговорить это вслух. Не на сеансе у психолога. Там я тоже был. Не помогает. Нужно что-то другое. Или наоборот. Ничего не нужно. Просто понять, как быть дальше.

Мне сложно понять движения его души. Слишком извилистый путь. А я… наверное, рациональна. Потому что постоянно занята и не нахожу времени на то, чтобы ныть, печалиться, заниматься самоедством.

Нет, у меня тоже бывают периоды, когда «всё плохо», но я умею с ними справляться. Может, потому что не одна. Потому что от меня очень зависит ещё один маленький человечек.

— Я не жду от тебя рецепта. И советов тоже не жду, — продолжает Павел, наверное, неправильно истолковав моё молчание. — Спасибо, что выслушала. Я… нуждался в этом.

— У меня есть рецепт, — перебиваю я его. — Возможно, не идеальный или вообще не подходящий, но уж какой есть. Вдруг поможет?