Мой властный миллиардер

Ева Ночь, 2019

Судьба с этим мужчиной столкнула меня дважды. В первый раз я у него такси увела. Во второй – продала элитного щенка за бешеные деньги. А потом этот невыносимый сноб с замашками властелина, привыкший командовать и повелевать, взял меня на практику в свою компанию. Наверное, чтобы поиздеваться всласть. Он хочет войны? Он её получит!

Глава 9

Не умеешь врать, не мучай совесть

Старый конь глубоко

борозду не вспашет,

зато его и не проведёшь

Бизнес как есть

Владимир Орловский

Зря я думал, что буду выглядеть дурак дураком. В «Городе Ангелов» хватало своих сумасшедших. По сравнению с ними Настя — деликатная девочка, одела меня ну очень скромно. В этом сборище бомжей я выглядел слишком чистым пионером в наглаженной белой рубашке, пилотке и пионерском галстуке. Для полной картины мне шортиков не хватало, но я бы не рискнул здесь появиться в подобном антураже.

Охранник и, по всей видимости, вышибала на входе выслушал меня с пуленепробиваемым чайником вместо лица, покосился на принт моей футболки, долго завис на Настином плече с лже-татухой, а затем кивнул в сторону дальнего столика.

Вечер только начинался, а в этом месте яблоку негде упасть. Я искренне недоумевал, в чём фишка подобного заведения. Никак мой мозг не мог понять прелести этого бомжатника. Ничего элитного, дорогого или мозговыносящего я не находил.

Обычный клоповник с пошловатым интерьером. На стенах — голливудские звёзды кино во главе с Мэрилин Монро. В общем, я не великий эстет, чтобы видеть в этом месте какую-то концептуальность. Однако окружающие, подозреваю, видели и понимали больше меня.

— Володя, сотри с лица брезгливое выражение, — сквозь зубы даёт «пинка» Настя. Она висит на моём локте и улыбается окружающим. Ей нравится?.. Ну и вкусы у современной молодёжи! И я вдруг почувствовал себя старым противным брюзгой.

— Может, хватит командовать? — мой голос таит скрытую угрозу, но до Насти доходит хуже, чем до жирафа, что моё терпение небезгранично.

Синяховский сидит за столиком не один. Стас Александров. Странная компания. Два мужика оттягиваются. Судорожно вспоминаю семейное положение этого стареющего волка. Кажется, был женат. Или отдых — это предлог, а на самом деле основные переговоры пройдут под крышей этого гостеприимного дома?

— Да вас не узнать, Владимир Алексеевич, — у Синяховского цепкий взгляд. На мне — мимолётный, на Анастасии — очень долгий и откровенно изучающий. Он не «облапал» её глазами, но просканировал с ног до головы и наоборот.

— Вы тоже прекрасно выглядите, Григорий Павлович, — не остаюсь в долгу.

Вот уж кто не заморачивался. Ему под полтос, как моей родительнице, а одет как мальчик: джинсы и футболка. Совершенно выбивающий из колеи образ. Александров одет похоже, только штанцы у него драные во всех местах. Просто жуть как это сексуально выглядит небось для девиц.

Оба — в отличной спортивной форме. Поджарые, неуловимо похожие. Засранец босса копирует во всём. В офисе я внимания не обратил, а здесь это бросается в глаза.

— Представьте нам свою спутницу, Владимир Алексеевич, — мягко подталкивает меня Синяховский, давая понять, что я непростительно долго молчу и вообще — деревенщина бескультурная.

— Знакомьтесь: моя девушка — Настя Метёлкина.

— Та самая? — щурит глаза Синяховский.

— Именно она, — говорю твёрдо, и мы наконец приземляемся за столиком. Тут же, словно из-под земли, вырастает официант, мы делаем заказ, и, как обычно это бывает с малознакомыми людьми, на какое-то время повисает неловкая пауза. Для нас. Сам Синяховский чувствует себя замечательно.

— Чем занимаетесь, девушка Настя? — до меня дела ему нет. И партнёр его мирно потягивает коктейль из стакана через соломинку.

— Я студентка, учусь в университете, — она улыбается и ресницами мило хлопает. Вопрос — ответ. Больше похоже на допрос, чем на беззаботную беседу. Пока они разговаривают, приносят наш заказ.

Несмотря на всю стрёмность этого ресторана, готовили здесь отменно. Признаюсь, я с опаской пробовал блюда, но потом успокоился.

Через какое-то время музыка стала громче, народ потянулся к танцполу. Моя девушка Настя начала отбивать ритм туфелькой. Выглядело это потрясающе. Да на ней шкура играет, как говорит моя родительница.

— Позвольте пригласить вас на танец! — выходит из тени хороший парень Стас и тянет мою Настю на танцпол. И она пошла, зараза такая. Не спросив, не обернувшись, — поскакала с радостью зажигать с этим молодым козлом. Пустоголовая пигалица — что с неё взять?

— Хорошо смотрятся, — кивает парочке вслед Синяховский, и я вдруг чувствую, что закипаю. Ещё немного — и у меня свисток сорвёт. — Ну, а пока молодёжь развлекается, поговорим, Владимир Алексеевич? — остужает этот интриган мой пыл, чем раздражает меня неимоверно.

Что, значит, «молодёжь»? А я что, старикан с бородкой и палочкой?!

— Признаться, я не надеялся, что вы решитесь. Не ожидал, что вам всё же удастся сюда попасть. А ещё больше удивился, что вы всё же пришли с девушкой.

— Я должен был прийти с юношей? — ломаю бровь и кривлю губы. Стелиться под ногами я не буду. И подтирать собой полы — тоже.

Синяховский понимающе улыбается. Его не шокирует моя дерзость. В конце концов, мы с ним не в офисе. Всё, что хотел, я уже сказал, и сейчас вряд ли смогу изменить его решение.

— Я не зря откладывал встречу с вами, Владимир Алексеевич, — прячет он мефистофельскую улыбку и прикрывает глаза веками. — Я предпочитаю не играть вслепую. Я всегда приблизительно представляю, чего от меня хочет тот или иной человек. А для этого изучаю материалы.

— То есть собираете досье, — нетрудно догадаться, что за этим стоит.

Синяховский не меняет ни позу, ни улыбку. Он похож сейчас на сытого волка. С пузом. Но взгляд у него острый, как клыки.

— Да, — говорит он прямо. — Я же должен понимать, с кем придётся иметь дело. Или не иметь.

Приехали. Приплыли. Накрылись медным тазиком. Но уговаривать и лебезить я не стану. Либо иметь, либо не иметь — уж пусть определится и перестанет водить меня, как бычка, за верёвочку.

— К примеру, я знаю, что вы трудоголик. Рвач в некотором роде, но не в отрицательном значении этого слова. Но, как бы это помягче сказать… Я с осторожностью отношусь к людям, которые слишком однозадачны и прут вперёд, невзирая ни на что. Вы как раз такой. Молодой, хваткий, слишком напористый. Неплохие качества. Но не совсем те, которые я ценю в деловых людях.

Вам не хватает изюминки, Владимир Алексеевич. Слишком скучный вы. Такие либо становятся бездушными машинами, которым всё равно, кого под своими колёсами давить, либо ломаются с таким треском, что детали во все стороны разлетаются. А раз так — механизм потом починке практически не подлежит. Надо начинать всё заново.

В чём-то он прав, наверное, но о себе такое слушать неприятно.

— У вас всё по режиму и плану. Без сбоев. Девушки, к слову, у вас нет.

— Ну почему же? — я как раз слежу глазами за пёстрой канарейкой, что лихо отплясывает посреди танцпола. Она в центре внимания. Отлично двигается. Замечательная пластика. Я это ещё тогда, в тот дождливый день, заметил.

Синяховский отлично понимает, куда я пялюсь.

— Замечательная пара, — кивает он на своего партнёра и мою Настю. И мне хочется встать, плюнуть, забрать девчонку и свалить отсюда подальше. По крайней мере, она пришла со мной и уйдёт тоже не с этим троглодитом с сексуальной жопой.

Я отрываюсь от созерцания танцпола и вопросительно смотрю на этого волчару. С хрена ли моя Настя пара какому-то там прохиндею?

— Он мой сын, — разводит руками Григорий Павлович и улыбается шире.

— Стас Александров? — уточняю, чтобы понимать, правильно ли я его понял.

— У меня… своя креативная история с его матерью. Поэтому Стас не носит мою фамилию. Но это не мешает ему быть моим единственным сыном. Перед тем как вы появились у нас в офисе, я рассказывал Стасу, каким бизнесменом не стоит быть.

— Таким, как я, — киваю догадливо. Мда уж.

— Но вы сумели меня удивить.

— Сразил носками с коноплёй, — об этом тоже несложно догадаться.

— Да, — Синяховский не стесняется признаваться в подобной чуши. — И сразу было понятно, что это не ваших рук дело. Только женщина рядом — такая, как Настя, — может немного изменить и выправить ваш неправильный интерфейс. Изменить вас в лучшую сторону может.

— А без неё я — пропащий человек. Без носков и футболки с принтом — неудачник?

— Нет. Я бы так не сказал. Со мной или без меня вы однажды добьётесь всего, к чему стремитесь. А что дальше, Владимир Алексеевич? Что будет, когда ваша цель станет реальностью?

— Да вы философ, Григорий Павлович, — меня даже на сарказм не хватает. Он прицельно бьёт в болевые точки. Никогда не думал, что шишка, подобная ему, способна на неакульи поступки или вот такие мысли.

— Я просто однажды прошёл этот путь. Чуть не потерял всё. Переосмыслил жизненные ценности и приоритеты. Обрёл себя, семью, вкус к жизни, и теперь наслаждаюсь, получаю удовольствие. Гонка за немыслимыми барышами меня не привлекает. Я ищу во всём смысл и учу этому сына. Я буду с вами сотрудничать, Владимир Алексеевич, — бабах! — резко и без подготовки. — С одним условием.

И тут я понимаю, что сейчас он захочет чего-то невозможного. Голым пройтись по улицам города, например. Но то, что он говорит дальше, загоняет меня на самую высокую пальму, как обезьяну, за которой гонится стая волчар.

— Мы с вами подписываем бумаги, а вы отдаёте нам Настю. Хорошая девочка. Замечательная. Свежая, молодая, задорная. Мне понравилось, как она вас преобразила. Вы бы так не сумели. Тем более, что она не совсем ваша, ведь так? Случайное знакомство? Какой-то мимолётный случай? Но вы молодец, правильно поймали волну. Это ценно. Это как раз очень большой плюс — уметь в патовых ситуациях находить правильное решение и уметь пожертвовать какими-то надуманными принципами, с которыми расстаться нелегко.

Отдать Настю? Здесь что, рабовладельческий рынок? Невольничьи торги? Да он с ума сошёл.

— Знаете, — говорю очень вежливо и даже улыбаюсь доброжелательно, — затолкайте своё согласие сами знаете куда. Я своими девушками не торгую. А за своих близких — любому порву горло. Это так, к сведенью. В копилку тех знаний обо мне, которые вы тщательно и любовно собирали. Потому что в вашей картине Владимира Орловского явно не хватает некоторых деталей. При всём моём рвачестве и однозадачности я не предаю друзей, не продаю своих девчонок и очень ценю свою честь, совесть и семью. И никакие деньги, сделки, мировое господство это не изменят и не заменят.

— Это ваше последнее слово? — склоняет он голову. Глаза у него светятся жёлтым в мигающем свете этой элитной забегаловки.

— Не совсем, — теперь моя очередь мефистофельничать. — Есть один маленький штришок, который поставит точку.

Я поднимаюсь со стула и показываю ему средний палец. На, тебе. Истинный креатив. Чтобы у тебя больше не было желания рассказывать о скучном Владимире Орловском. Уж если я в носках с коноплёй, в джинсах, кроссовках, футболке с принтом и пиджачке, который бы сроду не надел, надо соответствовать.

Я оставляю Синяховского за столом. Застыл он там, окоченел от моего хамства — мне индифферентно. Я иду вызволять Настюху из цепких лап креативного сыночка. Хрен вам на блюде, а не моя чокнутая собачница!