Все, что может быть истолковано как угроза

Ева Витальевна Шилова (2024)

Игра. Она бывает разная, об этом много написано. Люди во что только не играют: и в карты, и в шахматы, и в нарды, за столько лет игр придумано предостаточно. Но иногда приходится играть с огнем, бывает, что с судьбой, и не всегда со своей. В данном случае речь пойдет об интереснейшем из игровых порождений человечества — рынке ценных бумаг.

Игра на повышение

Продавцы считают, что цена слишком высока и скоро упадет,

а покупатели думают, что она чересчур низка и должна подняться.

…В действительности уверенность большинства трейдеров

— всего лишь иллюзия.

Даниэль Канеман

Крису было скучно. Скучно, скучно, скучно. Будущее представлялось правильным, серым и тоскливым. Вот так вся жизнь и пройдет как у родителей по накатанной, иногда думал он, когда каждый день похож на предыдущий, как горошины в стручке, а визит соседей, возвращающих взятую на пару дней газонокосилку, — уже событие. Медленно ползи по выделенной колее, и даже не думай высунуть из нее голову! Хорошо учись, веди себя как подобает достойному наследнику фамилии Ланге, чтоб мы могли гордиться тобой! Когда после нотаций отца и причитаний матери чувствуешь себя ценным фарфоровым изделием, для пущей сохранности завернутым в вату и для верности посыпанным нафталином. Нужно быть примерным и соответствовать заветам предков. Тоска…

И ничего-то тебе нельзя. В винный погребок завалиться с приятелями нельзя. Водить компанию с кем-то не своего круга — ниже твоего достоинства. Заниматься силовыми видами спорта — удел простолюдинов, а он, как аристократ, должен демонстрировать изящные и безукоризненные манеры. Максимум — поло или верховая езда. Особенно, если учесть, что он не выносит запах навоза, и боится оказаться под копытами. Даже хорошо, что денег у семьи на собственную конюшню нет, а то пришлось бы, стиснув зубы, карабкаться на какую-нибудь лошадь! А потом лечить переломы и сотрясение.

И, вообще, чему соответствовать-то? Где оно, то бывшее величие рода Ланге? Где земли, замок, золото, челядь? Прокакали давние родственнички все, что можно, проиграли на скачках, промотали на любовниц, да просто вышвырнули на ветер, демонстрируя широту души древней фамилии, да так старательно, что кроме ветшающего особняка им теперь и похвастаться нечем, а отец все пыжится: имя, берущее начало от лангобардов, королевская кровь, традиции. Крис, может, и встал бы в позу, указывая окружающему быдлу на его место, да только давно никому не интересны те замшелые титулы и традиции, все нынче упирается во вполне конкретные счета в банках. Которых у его семьи как раз особо не наблюдалось.

Ску-учно! А его учеба на экономическом факультете должна была привести к тому, что после ее окончания сначала он станет помощником отца в семейном бизнесе, а потом унаследует его брокерскую контору. И будет подобно отцу до самой смерти как нанятой выполнять поручения тех, кому деньги жгут карман. Впрочем, он и будет наемным работником в силу специфики работы семейного заведения. Купи то, продай это, получи мелочь на расходы, засунь собственное мнение насчет наших распоряжений на бирже в то место организма, куда не заглядывает солнца.

Дед, основатель конторы, и вообще начинал с оказания чисто комиссионных услуг по обеспечению сохранности денег и очередного пакета ценных бумаг при совершении клиентами акта купли-продажи. Отец хоть сумел додуматься получить соответствующую лицензию и на основании договора поручения начал выполнять посреднические функции между продавцом и покупателем активов на фондовой бирже. Да, мелочи на расходы стало больше, но суть-то от этого не слишком изменилась: что дед, что отец по-прежнему оставались всего лишь скромными посредниками на арене большой Игры. Прокладками, урывавшими жалкие крохи от миллионного пирога.

А ведь рынок ценных бумаг — это и есть большая Игра. Это азарт, это адреналин, это жизнь на острие событий, а не унылое прозябание. Это бесконечное количество возможностей заработать. Или вовсе сорвать однажды такой куш, чтоб отныне вести себя не так, как диктуют правила приличия, а так, как самому нравится и больше никогда не прислушиваться к чужому мнению.

Деньги. Только они могут дать свободу и мышления, и поведения, это Крис понял давно. Понимание, что ему нужно, было. Денег, чтоб это обеспечить, не было. Зато он знал, где их можно получить, не превращаясь в вульгарного грабителя дилижансов, перевозящих наличные.

Да он бы и без подсказок отца выбрал для обучения экономический факультет, потому что только там была нужная ему кафедра «Финансов и кредита», занимавшаяся в том числе изучением тенденций рынка ценных бумаг! А вот выбор научного руководителя… с этим он определился далеко не сразу, благо специализация начиналась только со второго года обучения.

И начал он с заведующего кафедрой. Профессор Эйно Фишер — значимая величина в сфере финансов, с таким руководителем можно смело выбирать любую тему выпускной работы, обязательно защитишься на высший балл. Но, подумав, Крис отказался от этой мысли, мэтр Фишер был «чистым» банкиром, а ему требовался в качестве наставника более узкий специалист.

Доцент Клаус Рихтер, специалист по долговым бумагам. И от этого варианта после долгих раздумий пришлось отказаться. Его интересовали более рисковые, а, значит и более перспективные в плане заработка, акции, к которым мэтр Рихтер питал, пусть и завуалированную, но явную неприязнь. Чего даже не пытался скрывать.

Доцент Ирмгард Хоффманн, выбравшая в качестве объекта изучения валютные инструменты. Интересно, пожалуй, даже перспективно…, но не совсем то, к чему он стремился.

И осталось только Ульрика Фогель. Крис, поняв это, чуть не скривился, ну чему может научить студиозусов эта молоденькая девчуля в юбке выше колен? Любому понятно, каким местом и способом она заработала и диплом, и место преподавателя, просить такую о руководстве можно только если собираешься совершенствоваться в постельной акробатике, а у него-то серьезные планы! Но потом он навел справки и призадумался. Не так проста оказалась эта с виду легкомысленная училка. Мэтр Фогель по сумме набранных баллов оказалась лучшей выпускницей своего курса. И ее итоговая работа была рекомендована к печати. И даже, несмотря на молодой возраст, успела выпустить пару пособий, посвященных рынку акций. А самое главное, она вместе с мужем, действующим частным трейдером, получала неплохую прибыль от игры на рынке.

А, значит, подходила для его целей больше остальных преподавателей. И Крис пошел к ней с прошением о научном руководстве. И не прогадал.

Мэтр Фогель, несмотря на юный вид, оказалась въедливой и педантичной. И талантливой. При объяснениях чего-то нового не пыталась нудно читать по бумажке, а щедро использовала дар рассказчика, чего только стоила сдобренная ее ехидными комментариями история о появлении первых бессрочных облигаций!

А чтоб наверняка вдолбить учащимся разницу между долговыми и долевыми бумагами, она не поленилась составить и нарисовать таблицу, чтоб наглядно эту самую разницу показать.

Показатель Долговые ценные бумаги Долевые ценные бумаги

Право голоса нет есть

Участие в жизни АО нет есть

Право на выплату

денежных средств фиксированное вариабельное

Срок существования есть нет

Начисление выкупного фонда

для оплаты по номиналу

при погашении есть нет

Очередность погашения

требований держателей

при банкротстве первая третья

Крис поразился, с одной стороны, тому, насколько оба вида бумаг оказались неодинаковыми по самым ключевым показателям, и, с другой стороны, тем, насколько четко эта информация оказалась донесена до студиозусов. Лично ему отныне никогда и в голову не придет их перепутать. А уж когда она рассказала, что на рынке водятся не только известные игроки в обличье животных, но и целый «биржевой зоопарк»… пожалуй, никогда еще студенты не вели себя так тихо, слушая почему та или иная манера поведения инвестора на рынке получила свое меткое название.

Ну, допустим, про «волков» им всем доводилось слышать. Матерые инвесторы, хладнокровные трейдеры, расчетливые, умные, способные «выгрызть» прибыльную сделку и заранее ограничить потенциальные убытки. А кроме них существовали и суперуспешные «акулы». Те, кто видели возможность получить прибыль и кидались на нее как на добычу. Считалось, что инвесторы именно такого типа кроме фундаментальных и технических знаний обладают тем самым чутьем, которое позволяет буквально учуять прибыльную сделку там, где ее больше никто не видит.

А еще были «киты», самые крупные инвесторы, наподобие национальных фондов инвестиций, которые могли своими действиями резко «сдвинуть» стоимость практически любого финансового актива и вообще кардинально изменить соотношение сил на рынке. Они потому и заслужили такое название, что величественно плыли выбранным курсом и обращали минимум внимания на глупую суету и мельтешение мелкоскопического рыночного планктона.

Интересной тактики придерживались «зайцы», получившие прозвище именно из-за особенностей передвижения — прыжками. Эти участники торгов предпочитали совершать большое количество коротких сделок внутри одной торговой сессии, «подсосавшись» к поднимающейся волне роста курса некой акции. Пусть прибыль и мизерная, зато и риск минимальный.

Были и «свиньи», тоже получившие название за присущие именно этим животным неконтролируемую жадность и желание тупо урвать кусок. Неумение просчитывать собственные действия часто приводит к тому, что они торгуют бессистемно, могут пойти против рынка, пытаясь поймать разворот, часто не додерживают позицию и кидаются на другой актив, вдруг показавшийся более лакомым. Короче, кандидаты на «убой».

Недалеко от них ушли и «овцы», не обладающие ни выдержкой, ни мозгами, ни тем более хоть какой-нибудь торговой стратегией. Они не были способны «читать» сигналы рынка и могли, как правило, только бездумно следовать стадом за толпой.

Из рогатых по рынку бродили «олени». Они предпочитали не заниматься ежедневной торговлей, а вместо этого целенаправленно покупать акции во время их первичного размещения, чтоб потом спокойно их перепродать чуть не в первый день их торгов.

Водились на рынке и оптимистичные «жирафы». Эти игроки, надеясь сорвать суперкуш, могли установить отложенные приказы на покупку или продажу слишком далеко от реальных возможностей рынка. Впрочем, иногда бывали и в выигрыше.

Попадались на рынке и совсем мелкие «лемминги», названные так за бестолковость и неумение делать выводы из уже не один раз допущенных промахов. Рядом с ними копошились и «цыплята» — трусливые трейдеры, заходившие на рынок только после очень долгого раздумья. Были склоны к панике, закрытию позиций раньше времени, и многим другим ошибкам.

И самыми забавными обитателями оказались «страусы». Которые старательно прятали голову в песок, игнорируя все негативные сигналы рынка, в надежде, что ситуация как-нибудь выправиться сама собой.

А с учетом того, что для практических заданий мэтр Фогель предлагала исключительно реальные казусы, приключившиеся на рынке акций за последнее время, учиться у нее оказалось более, чем полезно. Если бы еще отец согласился прислушаться к тем рекомендациям, которые он почерпнул на занятиях, чтобы наконец-то начать получать нормальную прибыль, так ведь нет же!

Потому что все заработанное, сверх необходимого прожиточного минимума для обеспечения потребностей семьи, отец вкладывал в покупку государственных облигаций или надежных, «растущих» акций. Крис понимал осторожную тактику отца: тот занял на рынке так называемую «длинную» позицию и играл на повышение. Купи бумаги сегодня по сто шиллингов, продай через год по двести шиллингов, разница твоя. Улиточная тактика.

В сущности, риски такой стратегии были минимальными, а срок удержания актива неограниченным. Возможный убыток ограничен ровно той суммой, которая была вложена в покупку акций и ниже нуля уж точно не скакнет. И при вложении собственных денег нет никаких дополнительных расходов. Сиди себе, просматривай регулярно в газетах биржевые сводки, радуйся факту роста курса «своих» бумаг и раз в году получай дивиденды. Чем плохо?

Да тем, что это все равно тот же мизер на карман! А рынок всегда диктует правило: надейся на лучшее, готовься к худшему. И чтоб эти надежды оправдались, нужна некая предварительная работа по обеспечению защиты своих инвестиций!

Для начала, никогда не помешает иметь «подушку безопасности». Допустим, в отцовском портфеле эту роль играли государственные облигации, мало подверженные колебаниям рынка и могущие быть легко проданными в любой момент.

Далее, следует точно определиться с направлением собственной стратегии. Как долгосрочный инвестор, отец мог позволить себе не обращать внимания на волатильность рынка, хотя сам Крис этот термин не любил. Почему нельзя прямо сказать, что речь идет об отклонении цены актива от некого тренда? Или о колебании его стоимости вокруг некого «центра цен»? Нет, обязательно надо выдумать что-то новенькое, обычному обывателю непонятное, и небрежно щеголять заумной терминологией, вызывая восхищенные взгляды у впечатлительных барышень.

И нельзя забывать, что портфель бумаг не должен быть однородным, а, значит, следует его диверсифицировать, выбирая активы разных видов: не только акции, но и недвижимость, и золото, и валюта, а то и современные производные инструменты. Потому что цены на такие активы в один период времени двигаются в разные стороны, и подобная рассинхронизация вложений делает портфель менее чувствительным к колебаниям рынка, зато повышает его эффективность. Но отец как уперся когда-то вкладывать все деньги в акции железнодорожных компаний, так его и не получается сдвинуть с места!

А активы, между прочим, неплохо периодически пересматривать. С целью замены на более выгодные. Хотя что ему там пересматривать, рискованных акций у него отродясь не было, одни стабильные компании, эмитенты «высокого качества», как он сам любит приговаривать…

Но он мог подумать хотя бы о дивидендных акциях! Есть же на рынке такая категория ценных бумаг, которая дает прибыль даже при падении их курса за счет высоких выплат по ним! Крис ему даже специально обзор подсовывал, сделанный в свое время по заданию мэтра Фогель: какой процент рынка занимают акции, демонстрировавшие снижение цены в районе 10%, которое с лихвой перекрывалось дивидендными выплатами, составившими в результате 13-15% от номинала. А дивиденды — это «живые» деньги, с которыми в дальнейшем можно поступить по собственному разумению.

Но как Крис не убеждал отца провернуть нечто пусть и немного более рискованное, но более прибыльное, он неизменно видел воздвигнутый к потолку указательный палец и слышал один и тот же назидательный ответ:

— Лучше упущенная прибыль, чем полученные убытки. Упущенная прибыль эфемерна, убытки реальны. А мне еще тебя с сестрой нужно на ноги поставить и в люди вывести.

Сестра… да, расходы на подрастающую барышню, это немало. Одежки, косметика, драгоценности… одни шляпки сколько стоят! И образование — весомая статья расходов, хорошо хоть Рози не замахнулась на что-то модное и дорогое, вроде факультета искусств, так и быть согласившись на более дешевый филологический. И слава Богу, потому что работать по специальности сестричка все равно не собиралась ни дня. И кем бы она могла устроиться? Учительницей младших классов в гимназии? Секретаршей? Стенографисткой? А вот выйти замуж и изображать из себя примерную жену — это как раз для нее.

Да и способности у Рози были не то, чтобы выдающимися, но для того, чтобы разбираться в тонкостях родного языка, разумно рассудили в свое время родители, их как-нибудь да хватит. Чай, не финансовая математика с кучей формул, как у Криса. Да и знание двух иностранных языков женщине только в плюс, мало ли понадобится быстро перевести какую-нибудь инструкцию к импортному лекарству или не растеряться в зарубежной поездке, столкнувшись с тамошними реалиями.

И училась Рози вроде бы с удовольствием, ежедневно меняя наряды ездила вместе с ним в университет, вращаясь в кругу таких же знатных благовоспитанных барышень, но и здесь периодически возникали проблемы.

Сначала ей приспичило возглавить список лучших студиозусов. Казалось бы, что в этом плохого? Тянется человек к знаниям, старается… но все оказалось не так просто. Одного желания в данном случае было мало, требовались способности и упорство. И если со вторым у нее все было замечательно, то с первым все обстояло далеко не так радужно. Не тянула Рози на лучшую, только на вторую, был на ее курсе такой Марвин Затецки, страшненький, очкастенький, но умный! Вот он и должен был по сумме баллов и по всем прогнозам получить ленту лучшего студиозуса их потока. Что сестричку бесило невероятно, как же так, она старалась, над пыльными учебниками корпела, а тут какой-то гаденыш из неблагородных так и норовит ее обскакать!

Именно с этим она и прибежала к Крису. Тот сначала не понял, что от него требуется. Потому что учиться хуже этот самый парень не станет, даже если его душевно попросить, даже если ему пригрозить, рассчитывать в жизни он может только на себя, поэтому костьми ляжет, а лучшего результата добьется. Но Рози его удивила. Она напомнила о системе подсчета баллов в их учебном заведении и предложила интересный выход, который может устроить всех.

И на последний экзамен Марвин не явился. Бывает же такое невезение, сначала прорвало трубу в том клоповнике, где он ютился, ему пришлось бегать по своей каморке чуть не по колено в воде, пытаясь перекрыть воду, потом объясняться с неторопливым слесарем, потом судорожно сушить промокшую насквозь одежду и обувь, потом, отчаявшись поймать извозчика, добираться до университета пешком, чтоб в итоге поскользнуться и попасть с вывихом лодыжки в лечебницу.

А поскольку экзамен был последним, ведомость закрыли с пометкой «неявка» против его фамилии. И пересдача теперь по правилам могла состояться только осенью. Понятно, что этот книжный червяк потом все пересдаст на высший балл, но сейчас, в летнюю сессию, с несданным экзаменом он автоматически вылетал из списка тех, кто мог претендовать на звание лучшего студиозуса потока. И Рози, опуская глаза и мило смущаясь, таки получила ленту лучшей ученицы этого года на собрании курса из рук декана. За что удостоилась отдельного одобрения родителей на семейном обеде, посвященном удачному завершению их детьми учебного года.

Знала бы она, сколько всего пришлось Крису предпринять, чтоб устроить ее сокурснику такой «случайный» прогул! Сколько пришлось заплатить найденному не слишком щепетильному слесарю-водопроводчику, чтоб авария случилась не позже, и не раньше, а именно в нужный момент! Как они с друзьями, которых этот заученный тип не знал в лицо, контролировали его последующие действия и попытку добраться до места обучения! Как перехватывали извозчиков, как в конце концов устроили ему «случайное» столкновение, чтоб попал он к лекарям, а не на экзамен!

Крис рассчитывал, что теперь, получив желанный знак отличия, сестричка угомониться и перестанет дергать его не по делу, поскольку у него начался последний, выпускной год, но просчитался. Чуть не в первый день учебы на втором курсе она попросила его «объяснить» своему непонятливому ухажеру с биофака, что, пытаясь добиться ее благосклонности, тот рубит сук не по себе. Пришлось разыскивать этого парня и предупреждать его о неправильности его поведения по отношению к девице из древнего рода Ланге. А, учитывая его непонятливость, наглядно демонстрировать чем именно ухажер рискует.

Крис надеялся, что Рози даст ему спокойно доучиться, но не учел, что она вошла в тот самый романтический возраст. Сестра влюбилась. И в кого! Нет бы выбрать кого попроще, но ее избранником оказался Вальтер Хохфлигер. А это и впрямь была птичка высокого полета. Лучший студент мат-меха, тоже, как и он сам, выпускник, сын крупнейшего в стране производителя движков и паровых машин для морских судов, отличный спортсмен, неизменно выигрывавший не только университетские, но и городские чемпионаты по сабле.

И красавец. Неудивительно, что Рози начала точить на него зубки. Тут бы даже их родители слова не сказали, начни Хохфлигер за ней ухаживать с далеко идущими намерениями, но дело обстояло совсем не так. Вальтер для ухаживания выбрал отнюдь не ее, а ее сокурсницу, барышню Беринг. И Рози устроила Крису скандал, требуя, чтоб он ей помог.

А как тут можно помочь? Если нравящийся тебе парень не обращает на тебя внимания? Насильно-то мил не будешь.

А если сделать так, чтоб эта иностранная липучка от него сама отвязалась? Ты ведь сможешь ей это объяснить? И тогда Вальтер обратит внимание на меня!

Крис сильно сомневался, что одно вытекает из другого, и что Хохфлигер мгновенно переключится на Рози, даже если перестанет находить общий язык с барышней Беринг, но послушно поплелся встречать ее с занятий. Чтоб вблизи посмотреть на ее «врагиню».

А посмотрев, отметил — хороша! Облако вьющихся волос темного цвета, медово-карие глаза, очаровательное личико, изящная фигурка, понятно, почему Вальтер предпочел ее сестричке. У Рози и рост не мелкий, и плечи широковаты, и лицо аристократически-вытянутое, что, конечно, свидетельствует о древности ее происхождения, но иногда делает ее похожей на овцу. Он бы, может, и сам поближе пообщался с этой резвушкой Беринг, но не долго, потому что ее чуть смугловатая кожа четко указывала на то, что барышня скорее всего из простых. А, значит, годна только во временные спутницы. И тех самых, далеко идущих намерений у Хохфлигера нет и быть не может. По определению.

Крис пытался донести эту мысль до Рози, но сестричка закусила удила и с пеной у рта требовала убрать подальше от Вальтера эту… он и не подозревал, что ей известны такие слова, которые обычно употребляли маргинальные элементы. Значит, придется принимать меры, навряд ли с этим будут сложности. Отвлечь внимание другом ухажером, пригрозить, в конце концов, и все получится.

Только вот напущенный на нее Пауль Краузе впечатления на нее не произвел, его ухаживания она нагло проигнорировала, если не сказать прямо — послала в пень дырявый. И попытка попросить ее самоустраниться ничего не дала. Регина Беринг вежливо, но твердо предложила ему не лезть в ее отношения с нравящемся ей человеком, резонно указав на то, что не обязана прислушиваться к мнению разных посторонних. Крис немедленно вскипел: будут еще всякие ему указывать!

Что ж… сама напросилась. И Крис понял, придется обращаться к Пайну.

Ни для кого не было секретом, что факультеты университета соревнуются. Но поскольку веских оснований для сравнения по результатам обучения придумать было сложно, остановились на том, что может быть оценено со стороны. А внешней оценкой могло стать мнение тех, кто отвечал за выделенные факультетам гранты, и тут пальма первенства досталась химикам и физикам. Также оценивалось участие студенческих работ в различных не внутриуниверситетских конкурсах, где баллы начислялись факультету согласно занятому месту, и где явным лидером был мат-мех.

Но вот со спортом дело обстояло чуть-чуть иначе. Замдекана экономфака по учебе был и бывшим спортсменом, и ярым болельщиком, поэтому даже мысль о том, что его факультет не будет первым в этом соревновании, могла быть расценена им как предательство. И все знали, что некоторых студиозусов принимают на экономический не по знаниям. И не для учебы. И проходные оценки им «натягивают» тоже не с целью получения ими образования. А с целью выставить их на очередную универсиаду, чтоб они принесли победу родному факультету.

В группе Криса таким «спортсменом» был Пайн. Клаус Пайн был боксером. Хорошим, перспективным боксером, прозванным «Эребургской молнией», которому предсказывали в спорте блестящую карьеру. Только очень тупым и очень страшным. Пайн гордился тем, что дворянин Ланге позволяет ему состоять в своей свите, и любая попытка окружающих проверить Криса «на прочность» жестко пресекалась его пудовыми кулачищами. Но кроме, так сказать, оборонительного аспекта, Пайн мог быть использован и в наступательном варианте.

Крис как-то проверил его в деле, когда некие недальновидные организмы пытались угрозами заставить отца уступить на денек его место на бирже своему человеку. Вот прямо так. Место на бирже. Неизвестно кому уступить. На денек. Да они совсем отмороженные, что ли? По правилам: неравноправное положение членов биржи, временное членство, а также сдача мест в аренду и передача их в залог не членам биржи не допускается! Это закон.

Но эти организмы верить в невозможность желаемого не хотели, а их угрозы начали принимать все более неприятный и направленный характер. Отец уже собирался обратиться в полицию, но Крис уговорил его денек повременить, и изложил проблему Пайну. Тот уже вечером встал в дозор у их конторы, куда повадились наведываться с уговорами эти непонятливые людишки. Причем не один, а вместе с товарищами по спортклубу. Такими же внешне «приятными». И пятерка боксунов быстро довела до сведения настырных просителей всю глубину их заблуждения. А Пайн еще заставил их учить наизусть и вслух декламировать правила биржи, которые не могут быть нарушены, как бы некоторым этого не хотелось…

А теперь он натравил Пайна со товарищи на Регину Беринг. Правда, предпочел сам руководить их действиями, чтоб они не наломали дров и не совершили чего-либо непоправимого. Девица после внушения притихла, причем капитально. Она перестала не просто разговаривать, а вообще нервно реагировала на приближение любых представителей мужского пола. Вот и пусть отдохнет в палате с мягкими стенками, фыркнула Рози, услышав о происшедшем, туда ей и дорога!

Но все оказалось не так просто. У Регины нашлась бабка, которая, несмотря на преклонный возраст, не поленилась припереться из своего заграничного захолустья, и, размахивая клюкой, начать активно искать виноватых. И никого не нашла. Нет, она расспросила барышень с курса Регины и Рози, и те не промолчали о неприязненном отношении сестрички, ну, а дальше что? Кого и в чем она собралась обвинять? А вот его и собралась, наивная. Только вот нечего у нее не вышло. Пусть у тебя и есть титул где-то там, в Хальбарнии, так он и у семьи Криса имеется, причем здесь, в Парсии. Ну, и чьим словам больше веры в таком случае?

Ничего не добившись, она внучку увезла, но так просто все это не закончилось. Отец, которому пришлось поступиться принципами и дать ложное слово чести о его непричастности, устроил им с Рози грандиозный скандал, когда выкрикивались слова «безответственность», «самоуверенность», «самоуправство» и даже «подлость». Мать как слегла с сердечным приступом, так больше и не встала. Вальтер Хохфлигер при первых же поползновениях сестры в его сторону пообещал ей отрезать язык своей любимой саблей. А отношение к нему сокурсников ощутимо похолодало на несколько десятков градусов.

И после недавней смерти матери отец чуть было не запретил Рози продолжать учебу, насилу удалось его уговорить не забирать из университета ее документы, но при этом он начал жестко контролировать ее передвижения и расходы, и твердо вознамерился сам подыскать сестричке самую лучшую партию для замужества. С его точки зрения это означало найти в своем окружении надежного мужчину, такого, на которого можно будет смело переложить заботу о Рози.

Если бы еще и сама Рози это понимала, было бы совсем хорошо. Но присмотренный отцом брокер Хейно Тоггиль ее абсолютно не устраивал. И старый-то он (это в тридцать четыре года!), и лысоватый (так лучше, чем косматый папуас!), и не богатый (да, не сын крупнейшего в стране производителя движков и паровых машин), и скучный! А скучный, потому что не горел желанием беседовать с дочерью сослуживца о новинках литературы и синематографа, или еще чего-то «модного». Ему ближе были разговоры о котировках ценных бумаг и нововведениях в государственной сфере о регулировании рынка. Это Крису были близки и понятны обсуждаемые за обедом отцом и Тоггилем темы, а у Рози они не вызывали ничего, кроме зевоты и попытки сделать брезгливую мордашку.

Нет бы подумать о том, что после замужества именно ей придется подлаживаться под интересы мужа и добытчика, а не ему осваивать молодежный сленг и учиться танцевать новомодный заокеанский жазз, с его «качающимся» ритмом. Нет бы сообразить, что «заказывать музыку» в семье будет тот, в чьих руках находится бумажник! И кто не потерпит капризов и истерик от даже самой очаровательной жены! Крис вот точно бы не потерпел. И Тоггиль не потерпит.

Только вот и Тоггиль, подобно отцу, был осторожным и консервативным. И при упоминании в разговоре Крисом новинок рынка, так же как Ланге-старший морщился и недовольно поджимал узкие губы. Никакого лишнего риска! Никаких экспериментов! Не хватало еще лишиться того, что есть!

А Крису хотелось играть. Играть, как «кит», поднимая или роняя курс тех или иных бумаг. Вздергивая своими действиями остальных участников рынка, как «волк» и заставляя их суетиться. Предугадывать тенденции и умело встраиваться в трендовые «цунами». Управлять движениями рынка, и не упускать как «акула» случая подзаработать побольше. Пожалуй, даже больше денег, что деньги, это вторично! ему хотелось почувствовать то самое ощущение власти, когда только ты повелеваешь событиями, когда только от тебя и твоего желания зависит, какая компания выживет и оседлает гребень волны, а какая рухнет и больше никогда не оправится.

Появлению такого стремления поспособствовал недавно увидевший свет труд Йохана Хёйзинга «Homo ludens», где сама концепция игры рассматривалась с неожиданной точки зрения. Крису невероятно импонировало противопоставление общепринятого определение человека как «homo sapiens», человека разумного, и предложенного автором «homo ludens» — человека играющего. Ему представлялось верным рассмотрение игрового начала как основания всей человеческой культуры. А тезису «человеческая культура возникает и развертывается как игра» он готов был аплодировать стоя, потому что данное утверждение идеально «ложилось» на его собственные размышления о человеческой природе и смысле существования. Именно в игре.

Не игра порождение культуры или ее феномен, а наоборот, игра древнее и первичнее культуры, утверждал автор. Особенно Криса заинтересовало объяснение, что в современном обществе игровые формы все больше и больше деградируют, потому что распространяются притворство и обман, противоречащие самой концепции честной игры, и игра становится притворной; ее правила, пусть вслух и декларируются, но при этом повсеместно нарушаются. Автор это с горечью констатирует, но поделать ничего не может.

А значит, нарушения и отход от правил, за которые невозможно законно наказать, это норма сегодняшнего существования. И у Криса аж руки чесались воплотить в жизнь то, что так завлекательно описал Хёйзинг. Ведь именно об этом им рассказывала Ульрика Фогель, читая лекцию по классификации манипулятивных сделок, которые вообще возможны только при наличии прорех в законодательстве… И для человека, знающего манипулятивные технологии и те самые прорехи, открывались такие перспективы…

Например, применить технику «раскрашенной ленты», когда некая бумага начинает якобы активно торговаться. Кто мешает трем торговцам А, В и С заранее договориться и начать ежедневно ее продавать по кругу? Нет таких запретов. Сегодня А продает ее В за 50, завтра В перепродает ее С за 52, послезавтра С переуступает ее А за 54, и так далее. Никаких правил и законов эти трое не нарушают, но курс бумаги искусственно поднимается, участники рынка получают информацию об уверенном росте курса данной бумаги и тоже стремятся ее купить, чтобы присоединиться к тем, кто может на ней заработать.

Нечестно? Безусловно!

Наказуемо? Абсолютно нет!

Такая технология иногда еще называется «надувание и схлопывание», но в этом случае обычно задействована целая группа игроков, искусственно повышающая спрос на некий актив с целью не плавного, а резкого поднятия его цены и последующего сброса несведующим инвесторам для собственного заработка.

А «обозначение закрытия»? Если цена интересующей Вас бумаги по итогам торгового дня «пошла» не туда, всегда можно совершить под занавес корректирующую сделку: если ее курс падал, прикупить бумагу у партнера по сделке по более высокой цене, если ее курс рос, наоборот, продать ее партнеру подешевле, снивелировав тем самым общую цену дня. Подобное деяние не является наказуемым, но позволяет манипулировать мнением рынка.

А еще можно попробовать создать искусственный дефицит некой ценной бумаги, с целью осуществления контроля спроса и формирования нерыночной цены. Кто посмеет Вас упрекнуть в том, что Вы не захотели торопиться и сразу выставлять свой актив на продажу, а предпочли с этим подождать до момента, когда предложенная цена вырастет и начнет Вас устраивать? Никто. Имеете право.

Есть еще и тактика «бойлерной фирмы», когда продажа ценных бумаг проходит под давлением, при обнародовании заведомо ложной или вводящей в заблуждение информации о плюсах данного выпуска ценных бумаг, с целю подтолкнуть инвесторов к покупке переоцененного актива. Правда, здесь нужны налаженные контакты с теми, кто эту не вполне верную информацию станет распространять среди потенциальных вкладчиков, но это уже дело техники.

Брокер также может применить технику «маслобойки», провоцируя клиентов активизировать собственную деятельность или совершая за их счет чрезмерное количество операций, такие действия не вредят клиентам напрямую, но сумма комиссионного вознаграждения брокера резко возрастает, так, детишкам на леденцы, папе на пиво, в то время как прямые интересы самого клиента оказываются зачастую проигнорированными…

Брокеры и дилеры могут ненавязчиво переориентировать внимание клиентов на те ценные бумаги, которые не обращаются на национальных биржах, и в отношении которых действуют несколько другие правила, особенно в части налогообложения, что дает возможность проворачивать небезынтересные обманные схемы…

А «скальпинг», а выставление котировок по ценным бумагам в отсутствии текущей общедоступной информации о них и их эмитенте, а неявное введение в заблуждение, и даже элементарное бездействие в некоторые моменты — арсенал уловок манипулятора был если не бесконечным, то весьма большим. Только воплотить его в жизнь у Криса не было возможности. Потому что кто ж ему доверит распоряжаться своими деньгами и активами, пока он никак не проявивший способностей студент? А на рынке работает уйма профессионалов, давно зарекомендовавших себя с самой лучшей стороны. И понятно, в чью пользу будет выбор.

И правильно. Потому что даже несмотря на усвоение материала по рынку ценных бумаг у мэтра Фогель, он понимал, чего ему и ей недоставало. Она учила их работе с бумагами по четкой схеме: наблюдение, систематизация, анализ, оценка, выбор последующих действий. И именно в последнем была загвоздка. Потому что здесь требовалось больше, чем расчет. Здесь требовалась интуиция. Чутье. Умение выбрать инстинктивно правильное решение, которое остальным на первый взгляд может показаться рисковым или парадоксальным.

И вот именно этого чутья Ульрике Фогель как раз и не досталось. Умение работать с информацией для составления идеальной картины происходящего было, а чутья, позволяющего сделать единственно правильный вывод — не было. Видимо именно по такой схеме они семейно и работают, сообразил Крис: она готовит обзор, намечая тенденции движения на рынке, а супруг уже принимает решение о том, куда и как инвестировать. Эх, как бы попасть на практику именно к нему, чтоб подучиться, без выработки в себе такого чутья он не продвинется дальше уровня Ульрики, сможет только делать добротные обзоры, а не играть самостоятельно.

Не получится. Практика у них проходит под патронажем университета, и деканат направляет учащихся только в официальные места, с которыми существует многолетняя договоренность. Потому что там есть возможность пристроить их хоть к какому-нибудь делу, а не просто отправить штаны просиживать, а по итогам им еще и отзыв о практике напишут, который будет подшит в их личное дело, а поставленная оценка автоматически пойдет в диплом.

А Дитрих Фогель не тот человек, с которым их начальство станет договариваться, он — вольный трейдер, его не заставишь возиться с какими-то приблудными студентами, да и его отзыв деканат не примет… видимо, придется упрашивать Ульрику помочь ему с попаданием на практику хотя бы к биржевикам, он, конечно, и на отцовскую работу в свое время насмотрелся, но дополнительные практические знания еще никогда никому не мешали…

И во время практики, где пришлось вкалывать мальчиком на побегушках у одного из биржевых брокеров, Крис сначала присматривался именно к работе частных трейдеров, чье рабочее место находилось в самой низкой точке рабочего зала, в так называемой «яме». Почему, понятно, аренда места «на полу» стоила куда меньше, чем на ступеньках амфитеатра биржевого зала. И пришел к выводу, что это бесперспективно. Тамошняя публика относилась к разряду дневных трейдеров, которые, как правило, заключали сделки внутри одной торговой сессии, а то и вовсе могли быть причислены к пипсовщикам, тем самым «зайцам», ориентировавшимся на большое количество сделок малой продолжительности от нескольких минут до нескольких секунд. Прибыль грошовая, но и риск нулевой. А уж если учесть, что большинство из них предпочитало заключать сделки только по одной и той же ценной бумаге… ничего интересного для себя он здесь извлечь не мог.

Крису они напоминали юрких воробьев, которые подбирают с мостовой мелкие крохи булки, на которые не сочли нужным обратить внимание более массивные и вальяжные голуби породы «трейдер в зале». Вот здесь уже находились профессиональные торговцы, представляющие интересы либо большой группы клиентов, либо отвечающие за крупные заявки. Места в амфитеатре биржевого зала потому и стоили дороже, чем места «на полу», потому что давали возможность видеть не просто других крупных торговцев и оценивать их реакцию, а еще и информационные доски, на которых постоянно менялась информация, старые данные стирались, новые, актуальные лихорадочно вписывались мелом. Биржа была одним из первых заведений, кто не пожалел денег, чтоб установить новейшее изобретение для сообщения новостей — телетрофон Меуччи. Полезная вещь, и уж всяко лучше, чем телетайп. Или совсем устаревший телеграф, данные которого нужно было еще расшифровать. А уж сколько времени экономится! Он все мозги отцу «проел», пока тот не установил такой же аппарат в их доме.

И «трейдеры в зале» самым внимательным образом изучали доски с варьирующимися записями, чтобы согласиться на предложенную сделку или, наоборот, предложить свои, встречные условия для торговли неким активом. Крис через несколько дней уже научился их различать: в основном здесь трудились позиционные трейдеры, которые аккуратно открывали позиции только на несколько дней, и не рисковали работать в периоды снижения ликвидности — праздники и каникулы. Попадались среднесрочные трейдеры, которые ограничивались заключением нескольких крупных сделок в году, ориентируясь на изменение недельных трендов, и «долгосрочники» — те не боялись открывать позиции на несколько лет.

По наблюдениям Криса в подавляющем большинстве случаев трейдеры занимались именно спекуляцией, попыткой заработать на разнице между покупкой и продажей некого актива, то есть тоже, как и его отец, пытались играть на повышение, только на коротком периоде, и, пожалуй, больше всего его интересовала работа среднесрочных трейдеров, к которым как раз принадлежал и Дитрих Фогель. Он старательно косился на то, что тот делает, но за весь месяц практики так и не смог уловить каких-то закономерностей в его поступках и покупках. А, между тем, именно он за этот месяц смог «срубить» денег на резком скачке вверх курса акций компании «Стаффлер Хоф». И, по словам сияющей Ульрики, собрался на заработанную сумму увезти ее в трехнедельный морской круиз по островам.

Вот почему так, а? Почему кому-то дано предугадывать тенденции рынка, а кому-то нет? Как у Дитриха это получается? Вот и на круиз заработал одним махом, а это не дешевое удовольствие! Теперь он с Ульрикой будет три недели наслаждаться путешествием в отдельной каюте на люкс-палубе, требовать игристое к раннему завтраку и массье-руж к обеду, вечером танцевать вальс в салоне или посещать судовое казино, а он так и просидит все это время в душном городе, где всех развлечений — поход в синематограф.

А кстати…, интересно, умение вычислять нужные акции, случаем, не распространяется еще и на возможность угадывать на какой номер ставить в рулетку? Так-то пошел, поставил фишки на 13 или там 22, и вуаля — забирай выигрыш. А уж если проделать такое несколько раз… и всех расходов — первоначальная стоимость одной фишки…

Когда он так сможет? Чтобы ставить и наверняка выигрывать? Чтобы потом небрежным жестом подзывать корабельного стюарда и заказывать принести бокал коллекционного десертного муската с прилагающейся к нему ажурной фруктовницей со спелой клубникой? Вызывая зависть у окружающих одним своим видом. И чтоб обязательно рядом красавица-жена, хотя…, почему обязательно жена? Просто умопомрачительно красивая спутница, например, молодая звездочка синематографа, глядящая на него с неприкрытым восхищением, дабы зависть окружающих достигла апогея.

Не скоро, мрачно думал Крис. Разве что дождаться кончины отца и потом начать рисковую игру в собственное удовольствие? А отец крепкий и здоровый, к моменту его смерти самому Крису будет около пятидесяти, зачем ему в этом возрасте дополнительные удовольствия и излишества? Нет, он не желал отцу смерти, просто трезво оценивал момент, когда доступ к семейному капиталу окажется в его руках. По всему получалось, что только где-то к старости…

А ведь ему не помешают деньги и на текущие расходы. Тебе никто не нальет на халяву в винном погребке, никто не станет кормить тебя без денег, тебе бесплатно не построят приличный костюм в ателье, а уж какие суммы улетают на барышень! Эта статья расходов и без того получалась неприлично большой: цветы, конфеты, билеты на разного рода увеселения… и, между прочим, никакой гарантии, что по итогу приложенных усилий получишь желаемое.

Вот раньше, во времена прапрадедов, ему бы и заморачиваться не потребовалось: взял бы на содержание какую актрисульку или певичку поавантажнее, чтоб и дружок в штанах не простаивал зря, и было кем похвастаться перед друзьями. А при выездах в загородное поместье, если уж прямо приспичит, всегда можно было вызвать вечерком к себе смазливую горничную из пейзанок, что помоложе и посвежее, пусть гордится, что хозяин до нее снизошел. Что-то в тех традициях, о которых столько разоряется отец, все-таки было правильное…

А нынешние девицы мало того, что требовательны не по чину, так еще и ломаки. Причем, букетик к цепким ручкам приберут, шоколад съедят, на сеанс в синематограф сходят, а как дело доходит до компенсации кавалеру, так: ах, как Вы можете подобное предлагать, да я не такая!

Лицемерки. Такая. Все вы такие, если предложить побольше.

Тем не менее способ заработать первоначальный и расходный капиталы был. Пусть и опасный, и не слишком поощряемый обществом, но был. Он же одновременно был и отдушиной в этом регламентированном и расписанном родителями на годы вперед существовании. Гонки.

Гонки ведь бывают не только профессиональные и международные. Туда, понятно, посторонним хода нет. Там команды подбираются изготовителями авто исключительно из своих, и пилоты, как правило, изначально состоят в штате. Потому что такие люди своими руками прощупали каждую самомельчайшую деталь автомобиля и точно знают, на какие нагрузки тот рассчитан и до какой степени можно позволить себе рисковать, особенно на запредельных скоростях. А допускать к свеженькой гоночной модели посторонних… это заведомо нарываться на шпионов и саботажников.

Но есть и те, кто покупает пошедший в серию шикарный гоночный автомобиль и передвигается на нем с черепашьей скоростью двадцать миль в час, после чего всем становится понятно, что деньги-то у тебя есть, а вот куража нет. Не все владельцы гоночных автомобилей сами умели гонять своих норовистых скакунов на пределе возможностей, а некоторые просто боялись тех скоростей, которые они могли показать на трассе…, а похвастаться внешним видом и потенциалом своих мустангов уж очень хотелось. Вот прямо до дрожи.

И начали появляться региональные гонки, проплаченные такими толстосумами, — областей, округов, городов, и даже заводов. И хозяева треков начали отборы пилотов для демонстрации возможностей своих железных питомцев среди местных талантливых водителей. Крису когда-то повезло попасть в команду торговца пряностями Шмидта, и вот уже два года он участвовал в городских гонках, как его наемный шофер. Слава богу, афишировать свое настоящее имя было необязательно, для многих достаточно было прозвища. Он и сам выступал как Буллит. Не так много ему и платили, но некоторая сумма денег на счету уже успела скопиться для будущих спекуляций.

А еще можно было делать ставки на тотализаторе, особенно если обладаешь более-менее точными знаниями о том, на что способны твои соперники…, и ты сам… а грошики в копилку никогда не бывают лишними, уж это Крис усвоил намертво, они могут быть максимум, дополнительными. Другой вопрос, что самим пилотам ставить деньги на себя запрещалось, но ведь и это можно обойти. Например, попросить услужливых знакомых поставить немножко шиллингов от своего имени, и поделиться с ним выигрышем. Кто ж будет разбираться почему им повезло угадать результат. Главное — менять этих услужливых господ почаще, тогда никто не заподозрит, что информация исходит именно от него…

В этом сезоне Пауль Шмидт выставлял на гонки свое новое приобретение — Mercedes-Benz 710 SSK и твердо надеялся на победу. Крис тоже. Хотя соперники сегодня были серьезными: Лигрони на Bugatti Type 41, Ферелли на Alfa Romeo 8C 2900, Хартман на Arburn 851 SC Boattali Speedster, Митчелл на Duesenberg модель J и Валентайн на Rolls-Royce Фантоме, он был уверен, что сумеет их обойти.

— Сегодня твой главный соперник Нойман на Auto Union Type C, — озабоченно сказал Шмидт. — Они представляют абсолютно новый тип гоночного автомобиля. Говорят, изначально делали эту модель не много не мало для Гран-при, но пока приняли решение обкатать на местных трассах. Зачем им с таким размахом у нас под колесами путаться, никак в толк не возьму…

Крис тоже этого не понимал, но в свою очередь озаботился, Auto Union — господа серьезные, абы что на рынок не допустят. Как вообще его владелец исхитрился заполучить еще не пошедший в серию автомобиль и пролезть с ним на любительские гонки? Разве это не нарушение правил?

А посмотрев повнимательней на авто Ноймана, поймал себя на чувстве зависти, хороша, эх, как хороша было машинка! Серебристый «зализанный» корпус, низкая посадка, расчетная скорость так, навскидку, не меньше 200-220 миль в час…, н-да, пожалуй, Шмидт прав в своих опасениях, а он поторопился со своей уверенностью насчет сегодняшней победы… Надо дать отмашку Краузе, чтоб поставил деньги на его выигрыш второго места вместо первого… заодно и ненужных вопросов меньше будет. А денег поднять получится ненамного меньше.

Он угадал, Нойман на Type C пришел первым, вырвав у него прилично времени, но и он обошел остальных с неплохим результатом, так что кроме премии от Шмидта ему еще достанется неплохая сумма от выигрыша ставки, сделанной Краузе. Но даже этот факт его не радовал: время летит неумолимо, до окончания учебы остается каких-то жалких пара месяцев, поэтому с этим полузаконным видом заработка придется завязывать и начинать работу в семейном бизнесе. Все, что его ждет — возня с пыльными бумагами под чужую диктовку…

А кто-то неплохо так устраивается в жизни: Дитрих Фогель прикупил целый этаж в выставленном на продажу особняке Крексторпов, Вальтер Хохфлигер, по слухам после учебы выходит на работу начальником расчетного мех-отдела на заводе своего отца, Пауль Краузе, еле-еле переползавший с курса на курс с самыми низкими оценками и униженно выклянчивающий у преподавателей хоть какой-то проходной балл уже пристоен родителями управляющим одной из семейных гостиниц… Даже тупой как пробка Пайн и тот собирается на гонорары за выступления на ринге выкупить собственный спортклуб.

Все как-то устроились, а некоторые и не как-то, а вполне кучеряво, а он? Кто он к своим двадцати двум годам, несмотря на полученное образование и будущий диплом с отличием? Мальчик «подай ручку-принеси документ-брысь, тут взрослые разговаривают»?

Как же ему это надоело! А еще больше раздражают эти фальшиво-сочувственные взгляды сокурсников, имеющих в отличие от него доступ либо к возможностям, либо к деньгам!

Да еще эта облезлая мартышка окончательно обнаглела, приставая к нему с требованием жениться. Ну почему эта тупая подстилка не понимает, где ее место? Почему до нее не доходит, что все ее попытки приподняться за его счет обречены на провал?

А периодически пользуемая им для снятия напряжения Юнна Стейвниц этого действительно не понимала. Вернее, понимать не хотела. «Крис, ну нам же так хорошо вместе!» только и могла она сюсюкать, делая при этом губки не то бантиком, не то уточкой, не то еще чем-то, по ее мнению, привлекательным. «Когда ты уже скажешь отцу про нас?!»

Да никогда. Как в твою безмозглую головенку вообще могла поместиться мысль, что Кристиан Ланге женится на такой как ты? Ему нужна другая жена, которая не будет иметь привычки стягивать трусы, едва завидев перспективного кавалера. Она думает, он не знает, что ее благорасположением успело попользоваться как минимум человек шесть, из тех, которые уже закончили их факультет? Она, что, не в курсе, что давно заслужила славу «переходящего вымпела»? Или просто за дурака его держит, которого достаточно подразнить, пройдясь перед ним с грудью наперевес и он на все согласится?

Если она не понимает намеков, придется объяснять открытым текстом, пусть даже со скандалом, хотя, конечно, терять настолько удобную в плане безотказности партнершу будет жаль. Но выслушивать ее дурацкие планы о свадьбе он не готов. А уж его отец — тем более.

Тем более, что отец в последнее время не иначе как отмер и начал более пристально изучать биржевые сводки, иногда что-то подсчитывая. А на его осторожные вопросы ответил, что подумывает о пересмотре активов.

Ну, наконец-то! Неужели, отец, наконец, решил выползти из своей бронированной скорлупы и начать идти в ногу со временем! Что могло случиться, чтоб даже он «проснулся»?

Ответ оказался очень простым, отец тоже начал присматриваться к действиям Дитрих Фогеля. Как он сам смущенно сказал, не все ж играть в «длинные» игры, пора освоить методику работы и среднесрочных трейдеров. То есть мгновенный заработок на бумагах компании «Стаффлер Хоф», круиз, покупка этажа в особняке — все это не прошло мимо его глаз. И он нашел в себе силы признать, что существуют способы заработка на рынке, связанные не только с долгим ожиданием, но и с возможностью заработать на быстром росте курса акций.

И теперь уже отец с сыном вдвоем старательно перекапывали последние сводки, рисовали графики, пересчитывали доходность бумаг, пока не остановились на акциях не железнодорожных, а строительных компаний. Вот там наблюдался куда более устойчивый рост.