Элитарное безумие

Е.Ермак, 2021

Когда забота о собственном здоровье становится навязчивой идеей, самое время обратиться к врачу. Главное, чтобы этот врач не сделал хуже.

11.

Вообще, медсестер в"Скарлетт"было числом меньше, чем врачей, тогда как в бюджетных учреждениях обычно бывает наоборот. Медсестра в"Скарлетт"и медсестра в государственной больнице это совершенно разные должности по функциям и по отношению начальства.

Кто такая медсестра в нищем стационаре? Специалист? Ну, в общем, да, и ещё какой специалист! Но отношение к ним не очень цивилизованное. Медсестра там должна быть одновременно и баба, и мужик, и"коня на скаку"и"в горящую избу". Так уж повелось отчего-то, и при этом зарплата, прямо скажем, не как в"Скарлетт".

Зато в частной клинике медсестра оправдывает свое о ней представление. Стройна, мила, учтива, улыбчива и ничего тяжелее шприца с бинтом не поднимает. Однако, чтобы попасть в"Скарлетт"и уверенно себя там чувствовать, больше половины медсестер успели потрудиться в бюджете. Набили руку на бесплатных пациентах и пошли отдыхать в зелёный дворец. Конечно, в"Скарлетт"свои тонкости, и нужно суметь перестроиться с бешеного ритма госбольницы на расслабленную сиесту частной клиники.

Когда после стройки, как мы называли предчистовую отделку"Скарлетт", я начала там работать по специальности, то все никак не могла привыкнуть к тому, что пациентов будет в десятки раз меньше, что не нужно никуда бежать, что начальству, по большому счету, безразлична я как человек и как исполнитель. Пока на меня никто не жалуется, я свободна от любого подобия контроля.

Клиника на первых порах имела такое мизерное количество пациентов, что я, бывало по выходным на целом этаже находилась одна. В моем кабинете камер, по-крайней мере, видимых не было из соображений сохранения конфиденциальности для пациентов.

Зато, когда я уже изнывала от безделья, и выходила в коридор, то на меня устремлялись многочисленные камеры. Они висели в углах под потолком и беззвучно-бессмысленно фиксировали каждое мое движение. Но свой первый рабочий день я не знала о том, что в моем кабинете камер нет, и, практически, не садилась все двенадцать часов моей смены. Я что-то делала, записывала и перекладывала, хотя никакой особенной надобности в этом не было. Просто после работы в государственной больнице для меня было дикостью проводить свое время в праздности.

Как-то в один из особенно унылых вечеров на работе у меня полностью истощился запас терпения. Я устала ждать где-то заблудившихся пациентов-клиентов и вышла в коридор. Поскольку кабинет на этаже работал только мой, то из-за человеческого фактора или ещё не устоявшейся системы управления, в коридоре было темно. Я быстро дошла до туалета и включила там свет. В туалете было ослепительно чисто. Плитка салатового цвета покрывала пол и стены, зеркало загадочно мерцало.

Я помыла руки душистым гелем из бесконтактной мыльницы и при помощи бесконтактного крана подачи воды. Открыть дверь во мрак, чтобы отправится обратно в свой кабинет, мне было жутко. Но не сидеть же вечность в туалете. Я включила фонарик на телефоне и вышла в темный тихий коридор.

Как жаль, что я не работала на тех этажах, где было движение. Например, на первом этаже, где сидели девушки с ресепшн, или на третьем этаже, где резали груди и пилили носы. Я работала на пятом этаже, где должны были быть УЗИ обследования, но пациентов пока было слишком мало. А в выходные — не было и вовсе. В будни хотя бы изредка в одном из кабинетов открывалась дверь, и я видела застенчивую улыбку Романа Петровича. Иногда мы сталкивались с ним в коридоре или у кулера, здоровались и что-то кратко обсуждали. Например, погоду или отсутствие пациентов, или как нам непривычно, что работы особенно нет никакой.

Мы были с ним оба здесь после бюджетной больницы, поэтому понимали друг друга. Я тосковала по той атмосфере нужности и незаменимости, которую всегда чувствовала на прежней работе. И насколько я могла читать по лицу Романа Петровича, он тосковал также. Мы поддерживали друг друга общими фразами о том, что клинике нужно время, чтобы раскрутиться. Хотя я прекрасно понимала, что в"Скарлетт"никогда не будет так, как в государственном учреждении. В частной клинике ценили именно одного человека, точнее его кошелек, а в государственной больнице важна статистика."Сто человек поступило и выписалось!". Но какой ценой, в каком состоянии здоровья, история умалчивает…

Ну, так, о чем это я? Открываю дверь из туалета и иду к кабинету, ощущая на своем лице вязкую бархатную темноту. Мне страшно. Мне очень страшно. Жизни нет на этом этаже. Одни пустые кабинеты, мои шаги, которые утопают в тишине. Мне кажется, что сюда мог пробраться маньяк и сейчас он меня задушит и оттащит в угол. А пока будет тащить, мои ноги будут скользить по высококачественному блестящему кафелю.

Я почти вбегаю в свой кабинет и захлопываю дверь за собой. Спаслась. Снова спаслась. Только непонятно от кого.