Бегство из Туманной Лощины

Дуглас Кейн, 2023

Долгожданное продолжение мистического вестерна!Путь мести завершён, Джерри уверен, что свёл счёты со своим прошлым. Осталась одна проблема: призраки Туманной Лощины не собираются отпускать его. Стрелок, быстрее которого только молния, зачем-то нужен мёртвой ведьме Оливии и жутковатой компании её домочадцев.Джерри решается на бегство, не догадываясь, что ему уготовано оказаться в Новом Орлеане, где он родился. Там его ждут бандиты и ожившие мертвецы, знаменитый стрелок Нидл, бесчестный владелец казино Сандерс, страшный колдун Ланмо и новые тайны прошлого, которые потрясут его больше, чем всё остальное.Book Seeker: «На этот раз Дуглас Кейн обыгрывает хит The House of Raising Sun, который принёс славу группе Animals, превращая известный сюжет в безумную историю насилия внутри петли времени».

Глава 3. Пленники наводнения

Два дня я ждал, что в любую минуту окружающее затянет молочный туман, из которого выйдет Ахав и вернёт меня в дом мёртвой ведьмы. Выбрав направление наугад, я ехал, пересаживаясь с одной лошади на другую. По вечерам разводил костёр, устраивался на ночлег — выполнял привычную работу путника, а в голове будто шум стоял. Происходящее казалось сном.

На третий день я копал ямку на берегу топкой заводи, чтобы в неё, просочившись сквозь землю, набралась чистая вода. Кобыла Бакстера едва успела намочить морду, как вдруг взметнулся фонтан брызг, и несчастная скотина забилась в капкане длинной зубастой пасти.

Жеребец Полпенса пустился наутёк. Вода словно вскипела — со всех сторон к кобыле, молотящей копытами по воздуху, устремились длинные тёмные тела. Всё было кончено в минуту. Среди белой пены алели пятна крови. Крокодилы, которым не досталось лакомого куска, метались из стороны в сторону.

Я не стал подбирать уже ненужное седло, оно лежало слишком близко к воде. Подхватив скатку одеяла и мешок с припасами, я отправился ловить жеребца, которого уже привык называть прозвищем его бывшего хозяина — Полпенса.

Только сейчас в голове у меня прояснилось, я в полной мере ощутил реальность окружающего мира. Понятия не имею, почему туман забросил меня сюда. Но я действительно оказался за сотни миль от Роксделла и Туманной Лощины.

Пожалуй, я рискнул бы поставить последний доллар на то, что очутился в Луизиане, родном штате Чарльза Блэксуорда, моего отца.

Он был игроком. Промотав всё до последнего цента, подался в Арканзас и стал порядочным фермером в местечке под названием Голденгроув.

Жители этого захолустья, оставшегося на месте старых приисков, наткнулись однажды на новую жилу. Вместо того, чтобы раструбить о находке всему свету, они принялись тайком добывать золото по ночам. Эта тяжкая работа заменила моему отцу и его соседям азарт. Они трудились, отказывая себе в отдыхе, чтобы в какой-то момент сорвать большой куш.

Но, как всегда уверял Джефф Боунз, блеск золота ничем не затмишь. На селение напали шайенны, и среди их добычи оказалось несколько унций золотого песка. Капитан кавалерии Нэд Гэллоуэй, перебив индейцев, узнал о секретном прииске и нанял банду Чёрных Масок, которая отняла всё, что собрали жители Голденгроува. Потом Нэд перебил их, стал героем, а заодно присвоил золото.

Часть сокровищ Нэд отправил своему родителю, деляге Фрэнсису. Тот вложился в опасное, но прибыльное дело — стал продавать оружие индейцам. К тому моменту, когда я наконец отомстил семейке Гэллоуэев, старый Фрэнсис превратился в очень богатого и влиятельного человека.

Его состояние было основано на крови бедняги Чарли Блэксуорда и его соседей по Голденгроуву.

Чтобы Гэллоуэи процветали, Чарли Блэксуорд должен был пасть от руки собственного кузена Квентина Блэксуорда, вожака Чёрных масок.

Которого я встретил потом, за которым следовал долгих семь лет, считая лучшим другом и зная только под вымышленным именем Джеффа Боунза…

***

Дожди шли каждый день — причём такие, что я начал всерьёз опасаться, не разминается ли бог перед новым всемирным потопом. Небо темнело, и за каких-нибудь полчаса на землю опрокидывалась пара Мичиганских озёр. Воздух всегда был пропитан духотой. Я всё время был мокрым — либо от дождя, либо от пота.

Лес кишел дичью, однако попытки охотиться оканчивались провалом. Олени спасались бегством раньше, чем удавалось приблизиться к ним на расстояние револьверного выстрела.

Панический страх животных перед человеком подсказывал, что я нахожусь в обжитых местах, однако наткнуться на следы жилья пока не удавалось.

Особенно трудными были ночи. Болота кишели ядовитыми гадами. Помня рассказы Боунза, который исходил землю от Мехико до Онтарио, я перед каждой ночёвкой сооружал из срезанных жердей каркас для подвесной лежанки, которая позволяла спать в двух футах над травой.

Толком выспаться никак не удавалось. Сон мой был беспокойным в непривычной обстановке, а когда он всё-таки затягивал меня глубже, мне снилась глаза Амелии, её душистая гладкая кожа, и почему-то я чувствовал себя неловко.

Я стал похож на зверя: оброс и ходил всё время голодным.

Однажды мне повезло подстрелить кролика, выпрыгнувшего из-под копыт Полпенса. Жеребец, не ожидавший услышать выстрел, едва не сбросил меня. Наше путешествие он, кстати, переносил скверно — стал раздражительным и пугливым. Кажется, ему теперь за каждым кустом мерещились крокодилы.

Насытившись и расслабившись, я окончательно поверил в избавление от Туманной Лощины. И вдруг меня оглушила совсем другая мысль.

Меня никто не ждал, о моём существовании никто даже не подозревал на сотни миль вокруг. Некуда было спешить — разве что к ближайшему кузнецу, потому что у Полпенса стёрлись подковы.

Ни цели, ни обязательств, ни угрозы, которая гнала бы меня.

Это была свобода, какой я никогда прежде не знал!

Совершенное одиночество…

Но долго оно не продлилось. На следующий день я наконец-то повстречал людей.

Первым свидетельством того, что они рядом, стал звук выстрела.

***

Поток был бурным и мутным. Волны качали траву, и не было полоски песка, которую намывает на берегах. Вода пришла сюда только что, с последним ливнем, отшумевшим не более часа назад. Где-то скопилось слишком много воды, и вышедшая из берегов река стремительно затопила низину.

Небольшой пологий холм превратился в островок. В длину он имел около полусотни футов, в ширину — не больше дюжины. Там нашли пристанище пять человек. Рядом с островком, наполовину затопленная, лежала на боку большая повозка.

Люди сгрудились на западной стороне островка. На левой дрались три или четыре крокодила, деля кусок мяса — насколько я понял, последнее, что осталось от пары лошадей.

— Мистер! — махал рукой коренастый мужчина с бакенбардами, в светло-сером сюртуке, который держал в руках старый карабин. — Не могли бы вы помочь нам?

Я помедлил с ответом, разглядывая их.

Двое были пожилыми: коренастый с карабином и пухлый, но проворный краснощёкий мужчина, который в эту минуту заряжал через дуло левый ствол дробовика.

Спиной ко мне, наблюдая за водами по другую сторону островка, стоял высокий и жилистый человек с револьвером. Западную оконечность клочка суши держал под прицелом капсюльного пистолета мальчишка лет шестнадцати.

Компанию им составляла строго одетая женщина немного за тридцать. Он была бледной и кусала губы, но ни на ком не висла и не визжала.

— Каким образом я могу помочь? — спросил я, удерживая на месте нервно перебиравшего ногами Полпенса.

Длинные зловещие тени чертили воду. Здесь были десятки этих жутких тварей.

Обладатель пышных бакенбард, следя за рептилиями, крикнул:

— Нам нужна лодка! Вы знаете паромщика Лурье?

— Понятия не имею, кто он такой!

Краснощёкий, насадив капсюль, указал направление.

— Видите высокое дерево с раздвоенной верхушкой? Около четверти мили. Расскажите ему о нас и принесите лодку!

— Ждите! — крикнул я и пустил Полпенса галопом.

Зеф Коул никогда не проходил мимо того, кто находился в бедственном положении. Он говорил, что помощь в трудный час сродни хорошим манерам.

«Понимаешь, Джерри, — говорил он, — как и все янки, я делец. Я продаю своё мастерство и вообще всё, чего нахожу у себя в избытке. Лишь за три вещи я никогда не требую платы: за любовь, патриотизм и хорошие манеры. Если ты хочешь и впредь разделять моё общество, настоятельно рекомендую тебе разделить и мои убеждения».

Честное слово, в том возрасте мне его убеждения понравились. Позже жизнь с Боунзом научила меня тому, что любовь, патриотизм и хорошие манеры уходят и оптом, и в розницу так же легко, как горячие пирожки, ибо миром правит польза.

Что ж, именно пользы я и ждал от этих пятерых. Они помогут мне сориентироваться и, если выживут, сделают мне хорошую репутацию.

Дерево с раздвоенной верхушкой оказалось дубом, растущим на склоне холма. Его ветви бросали тень на воды широкой реки. Под ним ютилась старая лачуга, возле неё тянулся к воде большой сарай. У берега качался бревенчатый паром.

На мой оклик из окна лачуги высунулась красная морщинистая физиономия, опушённая седыми свалявшимися лохмами. Блеск опухших глаз ясно говорил о том, что в ближайшие дни паромщик Лурье работы не ждал. С трудом разлепив губы, он обдал меня потоком хриплого французского мяуканья.

— Там людям нужна помощь! — крикнул я.

В ответ я услышал что-то вроде:

— Ке тиль ариви?

— Ты что, не говоришь по-английски? Нужна лодка! — Я сделал вид, что гребу. — Лодка, понимаешь?

Лурье отвернулся и поинтересовался у кого-то в глубине хижины:

— Кю ве си кретан? Вютиль мунте шеваль кома бету?

Или что-то вроде того.

Из хижины донёсся взрыв хохота. Дверь отворилась, на пороге возник парень не старше моих лет с копной растрёпанных волос. Он тоже был навеселе, но на ногах держался уверенно.

— Жак решил, что вам нужны вёсла, чтобы переплыть реку на лошади! — сообщил он с акцентом, но вполне разборчиво.

— Очень смешно, — сказал я. — А вот пятерым людям неподалёку сейчас не до смеха. Наводнение перерезало им путь, и в воде полно крокодилов. Нужна лодка.

Оттеснив Жака Лурье, в окне возник рыжий детина с типично ирландскими чертами лица и красным носом.

— Неподалёку? В какой стороне?

Я указал рукой.

— Чёрт бы побрал этого Джозефа Бланко! Я говорил, что его плотина не переживёт сезона дождей. Все ему это говорили…

— У вас есть лодка? — спросил я.

Обильные возлияния не помешали ирландцу и патлатому сноровисто взяться за дело. Они выволокли из сарая широкую лодку и понесли её кверху килем. Пошатывающийся Лурье вышел из дома с двуствольным ружьём и взгромоздил на плечи пару вёсел.

— Вы нам поможете, мистер? — спросил ирландец.

Я спешился и, набросив поводья Полпенса на коновязь у хижины, присоединился к ним. Ирландец уступил мне место впереди:

— Будете показывать дорогу.

Долго служить проводником не пришлось: вскоре направление указали крики и выстрелы. Мы прибавили ходу.

Большая часть зелёных чудовищ просто плавала взад-вперёд, но некоторые были, как видно, голодны и раздражены запахом крови. За то время, что меня не было, они решили попытать счастья.

Теперь на острове лежали два мёртвых крокодила. Ещё один вцепился зубами в ногу краснощёкого мужчины и тянул его в воду. Тот орал и колотил по тупому рылу прикладом дробовика. Мальчишка безуспешно тащил его за ворот в другую сторону.

Сухощавый, выпустив на моих глазах последнюю пулю, торопливо перезаряжал револьвер.

Коренастый, отбросив разряженный карабин, пытался, но никак не мог пробить шкуру чудовища длинным ножом.

Мы уронили лодку. Патлатый затрясся и начал отступать спиной вперёд. Рыжий разразился бранью, но не шевельнулся. Паромщик, бросив вёсла, начал снимать с плеча ружьё, но, кажется, не только хмель мешал ему выполнить эту задачу.

Чертыхнувшись, я навалился на корму и столкнул лодку в воду. Это привлекло внимание нескольких крокодилов, они медленно подплыли и стали рассматривать меня.

Я прыгнул в лодку и крикнул своим спутникам:

— Вёсла, быстрее!

— А, чтоб тебя черти взяли, проклятый янки! — заорал ирландец и, подхватив вёсла, прыгнул вслед за мной.

Я видел, что мы опаздываем. Краснощёкий, теперь уже бледный, как смерть, перестал орать: крокодил хорошенько мотнул головой и, видимо, вырвал ему ногу из сустава. Мужчина уронил дробовик и обмяк.

Стоя в лодке, я вынул револьвер и выстрелил чудовищу в подмышку, туда, где чешуйчатая шкура висела складками.

— Эй, осторожнее! — крикнул коренастый.

Крокодил не выпустил свою жертву, но теперь, припадая на одну лапу, двигался медленнее.

Ирландец вставил вёсла в уключины и в три мощных гребка разогнал лодку так, что она врезалась в новорожденный остров. Я спрыгнул на сушу, подбежал к чудовищу и выстрелил ему в глаз с расстояния не более двух футов. Крокодил повалился набок. Его челюсти остались крепко сжаты.

— Открой ему пасть, Люка! — крикнул сухощавый.

Коренастый Люка подрезал челюсти аллигатора, а мальчишка вставил между ними его дробовик. Вместе они развели рычагом страшный капкан.

— Бедный мистер Бланко! — выдохнул юнец, когда им удалось снять с огромных зубов кровавое мочало, в которое превратилась нога краснощёкого.

— Кладите Джозефа в лодку, живо! — приказал сухощавый. — Миссис Бланко, прошу вас…

Женщина, у которой оказалось суховатое, но ясное лицо, за всё это время ни разу не шевельнулась. Я думал, она окостенела от страха. Но когда она уверенно шагнула в лодку, понял: она с редким хладнокровием держала себя в руках. Оказавшись на борту, она тотчас забыла об окружающем и стала платком перетягивать ногу мужа у самого бедра. У неё были сильные и ловкие пальцы, она отлично справилась. Этому Джозефу Бланко повезло с женой.

У самой кромки большой суши тяжело нагруженную лодку едва не перевернул ещё один чешуйчатый хищник, но его встретили три пистолетных выстрела: мальчишки, сухощавого и мой.

— Так-то, зелёные ублюдки! — радостно проорал ирландец, спрыгивая на сушу

Когда паромщик разглядел раны Бланко, его стошнило.

— Прошу прощения, миссис, — повинился он на ломаном английском перед женщиной, шумно избавившись от выпивки и закуски.

— Не переживайте на этот счёт, Жак, — ответила та. — Если вам стало легче, не сочтите за труд, возьмите наизготовку своё ружьё. А лучше передайте его этому благородному северянину, а сами помогите соорудить носилки для моего мужа.

— Действуйте! — прибавил сухощавый джентльмен.

Они нарезали жердей, переплели их ветками и уложили сверху Джозефа Бланко. Тот стонал, не приходя в себя. Я караулил со старым ружьём наизготовку.

Когда помощники Лурье подняли носилки, коренастый подошёл ко мне со словами:

— Спасибо тебе, парень. Я Люка. Если когда-нибудь понадобится помощь, просто спроси, где найти сукина сына Люку…

— А ещё лучше спросить, где найти Реджинальда Кирби, — перебил его сухощавый, подходя и протягивая мне руку, кроваво сверкнув гранатом на перстне.

Ладонь у него была крепкой. Породистое лицо с тонкой полоской усиков выглядело жёстким, но светло-голубые глаза были глазами прямого и открытого человека.

— Как вас зовут? — спросил он, не отпуская моей руки.

Не люблю рукопожатий, но пришлось потерпеть.

— Барни Стоун, — ответил я по привычке, не успев даже подумать, для чего скрываю своё настоящее имя здесь, где его никто не может знать.

— А я — Сьюзан Бланко, — сказала, приблизившись, женщина. — Я бы очень хотела поблагодарить вас, мистер Стоун, за спасение моего мужа. Но, как вы понимаете, для этого нужно его сначала спасти.

— Действительно, не будем задерживаться, — согласился Кирби.

Я шёл последним, не забывая оглядываться. Мальчишка, подождав меня, тоже представился:

— Ну, а я — Харриган! Спасибо вам, мистер Стоун.

Я посмотрел на него и похолодел.

— Не стоит… Пойдём со всеми, — сдержав дрожь, проговорил я.

— Интересный у вас пистолет. Можно посмотреть? — спросил он.

— Не здесь… Не сейчас.

Я прибавил шагу. Недавно вернувшееся ко мне чувство реальности шаталось и плыло, как облачко дыма по ветру.

Лицо, телосложение, голос, даже походка — один к одному. Именно так выглядел бы Боунз, если бы я повстречал его в юные годы.

Выходит, у Джеффа Боунза, бродяги и бандита, был сын, о котором он ни словом не обмолвился за все семь лет, что мы с ним провели вместе.

— Как у вас ловко получается стрелять! — говорил мальчишка. — Я сам постоянно упражняюсь в стрельбе, но даже вообразить не мог, что можно вынимать оружие с такой скоростью…

— Какая у тебя фамилия? — прервал я его.

— Блэксуорд.

— Рад познакомиться, Харриган Блэксуорд! — Надеюсь, я сказал это достаточно бодро.

Итак, я сбежал из Туманной Лощины и — совершенно случайно, да? — одним из первых встретил своего троюродного брата…