Свободная комната

Дреда Сэй Митчелл, 2019

Сдается просторная комната для одного человека. Лиза, девушка с тяжелым прошлым, не верит своей удаче, когда находит уютную комнату в красивом доме, еще и по разумной цене. Хозяева – добрая и приветливая пара. И все кажется идеальным, пока она не находит в спальне предсмертную записку. По словам владельцев, Лиза – их первый арендатор, а записка – ошибка или чья-то злая шутка. Вынужденная раскрыть секреты предыдущего жильца, Лиза сталкивается с происшествиями, которые не поддаются объяснению. Кто-то совсем не хочет, чтобы правда вышла наружу. Стены комнаты давят, загадки становятся все запутаннее, и Лиза уже не понимает, где реальность, а где сумасшедшая фантазия. Если эта комната уже забрала одну жертву, ей нужна следующая?

Глава 9

Люди спешат мимо меня на выходе из метро, отбивая ногами знаменитый лондонский ритм. Я тоже очень тороплюсь домой. Но по сравнению с ними я медлительна, как будто вместо мышц у меня камни. Я устала. Боже, как я устала. Как будто невидимая рука выдернула меня из розетки. И это не из-за работы, а из-за прощального письма, которое я нашла.

«Для заинтересованных лиц».

Это последнее, о чем я думаю, прежде чем погрузиться в милосердный сон, и первое, когда начинаю свой день. Я не могу дать этому человеку тот покой, о котором он умолял. Может быть, меня тянет узнать его тайну из-за собственной попытки отнять у себя жизнь, чем бы ни был тот травмирующий инцидент — я не знаю, но не могу оставить своего невидимого соседа по комнате в покое. Одержимая. Так один из моих бывших психотерапевтов характеризовал меня. Как только что-то укореняется у меня в голове, я не могу забыть об этом. Оно прорастает там и растет до тех пор, пока я не уверяюсь в том, что мой разум больше мне не принадлежит. Теперь вместе со всеми остальными моими проблемами там еще и этот мертвец.

Прошла почти неделя с момента инцидента с мышью. Марта пришла ко мне в комнату, чтобы извиниться и заверить меня, что Джек никогда бы не сделал ту ужасную вещь, в которой я его обвиняю. Забавно, что, похоже, она прекрасно осведомлена о неверности мужа, но не более. Я позволила ей высказаться, не возражала, а потом попросила уйти. Я не видела Джека и хочу, чтобы так продолжалось и дальше. Если он не будет выкидывать подобных фокусов, мы нормально уживемся.

Еще один житель пригорода толкает меня, проходя мимо. Я ускоряю темп, двигаясь вниз по проспекту. Поворачиваю за угол на улицу, где ждет мой новый дом. Когда я подхожу к нему, то вижу, как соседка Марты и Джека подрезает розы в палисаднике перед домом. Я не видела ее с той незабываемой встречи, когда она обвинила меня в том, что я смеялась над ее садом вместе с Мартой и Джеком. Джек утверждает, что это бред сумасшедшей. Я не могу не вздрогнуть. Сумасшествие — это такое мерзкое слово. Ярлык, который прилипает к тебе на всю жизнь.

Очевидно одно: они с моими хозяевами терпеть друг друга не могут.

А что, если?..

Я передумываю и поворачиваю в ее сторону.

Она перестает стричь кусты и злобно смотрит на меня. Уголки рта кисло опускаются вниз. Летние брюки и рубашка, запачканная землей, висят на ее маленькой фигурке, и, несмотря на теплую погоду, на ней все так же надета шерстяная шляпа с вязаным цветком. Возраст наложил неизменный отпечаток на ее лицо, но в ее пронзительных карих глазах нет никаких признаков того, что она чокнулась, как столь красноречиво выразился Джек.

— Я Лиза, — представляюсь я, натягивая широкую улыбку.

Она не улыбается в ответ. Наоборот, ее рот и брови выгибаются от раздражения.

Настойчивое мяуканье застает меня врасплох. Глядя вниз, я замечаю откормленную полосатую кошку в ошейнике с серебристой биркой, на которой указано имя. Кошка трется об ногу женщины. Сзади еще одна полосатая кошка; ее шерсть испачкалась и встала дыбом, оттого что она, играя, роется лапкой в грязи.

— Бетти, — моя новая соседка обращается к кошке, которая льнет к ее ноге, — хватит быть такой маменькиной дочкой, — ее голос полон ласки, — иди, поиграй с Дэвисом.

Бетти и Дэвис. А, Бетти Дэвис. Актриса. Кошка, мурлыча, ускользает и сворачивается клубком на плитке, которой вымощена дорожка, как будто идея порезвиться в грязи настолько возмутительна, что и подумать нельзя.

— Чего тебе? — говорит женщина, сердито глядя на меня с прищуром.

— Я только что переехала в соседний дом.

Она издает презрительное фырканье, исходящее откуда-то из глубины.

— Ты одна из этих, да?

— Из кого?

— Из их дружков, — она выплевывает это слово так, как будто оно самое ядовитое в мире. Удивительно, что розы не увядают и не гибнут. — Я сердечно благодарю тебя, дорогуша, за хорошие манеры. Несомненно, твоя мать воспитала тебя так, чтобы ты находила время здороваться с людьми, но если снова увидишь меня, я была бы признательна, если бы ты шла своей дорогой, — тут ее садовые ножницы захлопываются.

— Нет, — спешу я ее просветить, — они мне не друзья. Я просто снимаю комнату в верхней части дома.

Кожа на ее лице расслабляется, обвисая еще больше, пока она, не торопясь, оценивает меня заново.

— Ну, на твоем месте, — бурчит она громко, надеясь, что соседи услышат, — я бы держала под рукой бутыль святой воды, чтобы справиться с этими двумя злодеями.

Я понижаю голос, надеясь, что она заметит мое нежелание привлекать внимание Джека и Марты к нашему с ней разговору:

— Вы с ними не ладите?

Бетти вернулась и трется об ногу хозяйки.

— Думаю, ты имеешь в виду, что это они не ладят со мной. Я живу на этой улице больше шестидесяти лет, с тех пор как была маленькой девочкой. Этот дом принадлежал моим папе и маме, и однажды я передам его внукам, — ее рот кривится привычным движением. — Хотя, судя по тому, как отпрыски моей Лотти смотрят на меня в последнее время, похоже, они хотят, чтобы я поскорее встретилась с творцом. Чертовы наглые молодые люди. Говорила я Лотти, что надо было пороть их много лет назад. Если они не будут ко мне внимательны, я все оставлю Бетти и Дэвису.

Могу представить себе эти семейные разборки. Мегабитва в суде: кошки против людей.

— Ммм… Простите, я не расслышала вашего имени.

— Это потому, что я его не называла, — внезапно отвечает она. Потом ее лицо озаряется хитрой улыбкой. — Так мы отвечали мальчикам, когда я была молодой. Хоть я и любила старые добрые танцы в Хэммерсмите или в Сохо, но не спешила выпрыгивать из своих трусиков.

Мои губы дергаются в улыбке. Дамочка с характером. Мне это нравится.

В глазах у нее появляется блеск.

— Меня зовут Патриша, или Пэтси. Но не Триш. Знала я одну Триш: голос у нее был как сирена, а характер такой изворотливый, что ей следовало потонуть вместе с «Титаником», — она снова сердито смотрит на дом. — Она бы подошла этим двум в качестве третьей ведьмы.

— Пэтси, — я решаюсь взять с ней дружеский тон, — что случилось между вами и Мартой с Джеком?

— Я покажу тебе, — она быстро идет к входной двери.

Я не могу поверить в свою удачу. Я быстро следую за ней вместе с мурлыкающими кошками. Она ведет меня через набитый вещами коридор с деревянным столиком и подставкой для пальто и шляп в викторианском стиле; его стены увешаны семейными портретами и более современными фотографиями улыбающихся детей, которые наверняка сейчас уже взрослые и не могут дождаться, чтобы поскорее присвоить себе дом. В конце концов мы оказываемся в задней части дома, но это не кухня, как в доме по соседству, а уютная оранжерея, пронизанная летним светом. Пэтси открывает стеклянные двери и жестом приглашает меня в сад. Это очаровательное место, где можно увидеть бабочек, пчел и цветы всех оттенков, которые источают сильный аромат. Серо-голубой мозаичный стол со стульями того же стиля стоит у двери, а в дальнем углу — скамейка в тени под фиговым деревом. Какое безмятежное место!

Но зачем она привела меня сюда?

Увидев вопросительное и нахмуренное выражение моего лица, она подходит ближе. Шепчет:

— Даже у деревьев в саду есть уши.

Она тычет кривым пальцем в сторону забора между ее садом и садом Марты и Джека и подмигивает.

— Я играла в этом саду с тех пор, как была вот такого роста, — она подносит руку к ноге чуть выше колена. Все пальцы у нее слегка согнуты: классический симптом хронического артрита. — Пару месяцев назад его светлость показал мне планы улиц, которые якобы утверждают, что дальний конец моего сада принадлежит их дому. Эти так называемые планы показывают, что их сад заканчивается не там, где должен, а будто бы включает в себя еще значительный участок земли сзади, позади всех домов, прямо до конца улицы, — она усмехается. — Зачем им сад побольше? Он там днюет и ночует, и что? Их сад — это позор.

Я думаю о том, как Джек схватил меня за руку, когда в свой первый визит к ним домой, чтобы посмотреть комнату, я пыталась войти в сад. Марта утверждает, что он просто охраняет свою территорию. Но что, если это нечто большее? Если ему есть что скрывать?

Голос Пэтси дрожит:

— Однажды ночью, когда я на выходные уезжала в гости к дочери, эти ублюдки снесли мой задний забор. Трусы, — слезы блестят у нее на глазах. — Полиция сказала, что они ничего не могут с этим сделать. Но я не такая, как другие соседи на этой улице, я не сдамся, — я почти слышу, как скрипнула ее решительно выпрямившаяся спина. — Им это с рук не сойдет. Я подам на них в суд, в Бейли, если понадобится.

У меня не хватает духу сказать ей, что Олд-Бейли^[3] занимается делами об убийствах.

Конец ознакомительного фрагмента.

Примечания

3

Олд-Бейли — Центральный уголовный суд в Лондоне. (Прим. ред.)