Ромео с большой дороги

Дарья Донцова, 2006

Ничего себе дельце свалилось на голову Даши Васильевой – она должна найти… шубу. Правда, манто не простое – из розовой шиншиллы, стоимостью в хороший особняк. А искать придется, иначе потерявшая его на развеселой тусовке подруга, безалаберная Танюшка, навсегда поселится в Дашином доме. Она уже заняла ее комнату! Просто плюхнулась на кровать, и все, вроде как заболела, и вставать не желает. Шубку подарил Танин муж, и если ее не вернуть, он, ревнивый Отелло, выгонит супругу вон. Нет, посадит в тюрьму как воровку! Тем более что он ей и не супруг вовсе, оказывается. Только сумасбродка-подружка могла принять романтическую свадьбу в таиландском отеле за настоящую брачную церемонию. И Даша нашла… труп. А где же шиншилла? И кто убийца, тоже не помешает выяснить.

Глава 7

Получив чашку неожиданно замечательно крепкой и вкусной арабики, я стала излагать Рите историю про шубу из розовой шиншиллы. Девушка оказалась на удивление внимательной слушательницей, она не перебивала меня, а вопросы стала задавать лишь после того, как я замолчала.

— Значит, ты Васильева, — протянула она. — Наслышана о вашей семье.

— Васильевых много, — пожала я плечами, — одних актрис с такой фамилией несколько. Еще имеются певец, художник, пара писателей, танцовщик, историк моды…

Рита ухмыльнулась:

— У тебя есть брат?

— Нет, — удивленно ответила я.

Секридова почесала нос.

— Я не могла ошибиться. И потом, фотку видела: дом ваш, терраса большая, ты в кресле сидишь, а на коленях жуть мерзкая, пучеглазая уродка с черной мордой.

— Это Хучик, — возмутилась я, — очаровательный мопс, одна из лучших собак на свете! Сама ты жуть мерзкая!

— Следовательно, у тебя есть брат Аркадий, — продолжила Рита. — Софка, она дотошная, все выяснила.

— Аркадий мой сын.

— Вау! Ты не похожа на старуху!

— А я и не пенсионерка!

— Что-то не монтируется. Аркадию-то уже не двадцать.

Я тяжело вздохнула. Ну не рассказывать же Маргарите все наши семейные перипетии? ^[5]

— При чем тут Кеша? — спросила я удивленно.

Секридова вытащила сигареты.

— У нас в агентстве работала Софка. Дура страшная, но хитрая. Сумела удачно выйти замуж, богатого подловила. Только недолго счастье ей улыбалось, Софка любовника завела и попалась. Ясный перец, муженек ее вон выгнал, а Софка хоть и кретинка, да сообразила: надо кусок от пирога отгрызть, вытрясти из мужа алименты и отсудить квартиру. Вот и наняла адвоката. Уж кто ее на твоего Аркадия вывел, не знаю. Только Софка юриста увидела, сразу скумекала: вот он, новый вариант, да еще какой. Молодой, красивый, высокий, ездит на шикарной иномарке, костюм дорогущий. Самое оно, пора брать.

Я покачала головой. Ну и ну!.. Костюм, иномарка… А как же любовь? Нет, я безнадежно старомодна, потому что «прикид» кавалера заинтересует меня в самую последнюю очередь.

— Софка девка методичная, — спокойно продолжала Рита, — она живенько все про Аркадия выяснила: богат, живет в загородном особняке, большая практика. Она к нему в гости напросилась, все посмотрела, дом сфоткала. Потом нам показывала и хвасталась: вот где жить стану. Неужели ты ее не помнишь? Софку забыть трудно — очень шумная и ржет, словно лошадь.

Я пожала плечами.

— Аркадий часто привозит клиентов, чтобы побеседовать с ними в спокойной обстановке. А твоя Софка разве не слышала про наличие у Кеши жены и двоих детей?

Секридова махнула рукой.

— Кому это мешает!

— Ну и что? — с неподдельным интересом спросила я. — Получился… вариант?

Рита подперла рукой щеку.

— Не-а. Как Софка ни старалась, облом у нее, а не вариант получился. Аркадий «голубой». Ему до баб дела нет.

— Просто он любит Зайку.

— Фетишист? — вскинулась Рита. — С плюшевыми игрушками балуется?

— Аркадий нормальный человек, только он не желает изменять жене.

— Значит, импотент, — констатировала Секридова.

— По-твоему, парень, спокойно живущий с собственной супругой, либо гей, либо обременен другими сексуальными проблемами?

— Стопудово, — закивала Рита. — Софка на себя кофе пролила, кофту сняла, чтобы переодеться, и перед ним в самом роскошном белье крутилась, а он ничего не замечал.

— Ладно, так при чем в нашей ситуации Аркадий?

— Просто так, — протянула Секридова. — Ты богатая, верно?

— Скажем, обеспеченная.

— И не станешь у Катьки Малкиной деньги брать?

— За что?

— У нас съемки на календарь, на них всего три дня дали, с утра до ночи стоим. Малкина очень хотела на страничку попасть, а ее не взяли, но сказали, что если кто заболеет, то она будет на замену. Вот я и решила, что Катюха тебя наняла. Усекла? Ну, ты меня с площадки сдергиваешь, а ее под объектив ставят.

— Извини, не хотела испортить тебе карьеру, — испугалась я.

— Ладно, — махнула рукой Рита, — обойдется.

— Алиса правда лежала в шкафу!

— Тебе показалось.

— Нет! Видела ее отлично, платье черное, на щиколотке татуировка.

— Какая?

— Кошка с крыльями.

Секридова вытянула безупречно стройную ножку.

— Такая?

— Очень похоже, — согласилась я.

— Вот ведь я дурака сваляла, — снова о своем завела Рита, — отвела Алиску в салон, она такую же наколола. Теперь у нас с ней вид, как у детдомовских.

— Значит, ты понимаешь, что не вру сейчас, — обрадовалась я. — Откуда бы мне про наколку знать? Я никогда с Алисой не встречалась!

— Виноградова безголовая, — снисходительно пояснила собеседница, — если наклюкается — способна в шкафу спать лечь. Небось после той тусовки в гардероб влезла и храпака задала.

— Бред.

— Ты Алиску не знаешь, — засмеялась Рита. — Где ее свалило, там и ляжет. Наверное, хотела раздеться, открыла шкаф и того, брык…

— Куда же она потом делась?

— Встала, умылась и на работу побежала. У Алиски эфир в четыре начинается, она ответственная.

— Ты только что назвала подругу дурой.

— Ага, идиотка и есть. Но службу не пропускает, у них на радио строго, живо могут вытурить.

— У вас в квартире есть черный ход?

— Не-а.

— И как же Алиска ушла?

— Ты чего, ненормальная? Через дверь.

— Я сидела на ступеньках прямо перед ней. Никто не выходил.

— Просто не заметила. Или заснула.

— Нет, Алиса не покидала квартиру, — уверенно заявила я.

Рита улыбнулась.

— Давай сделаем так. Алиска вернется домой с работы, я тебе звякну, приедешь и поболтаешь с ней. Виноградова могла шубу спереть. У нее вечно денег нет, и она не побрезгует чужое прихватить.

— Договорились, — кивнула я, потом встала, пошла к двери и, уже выходя на лестницу, не выдержала: — И все-таки Алиса была в шкафу. Мертвая!

— Опять сто сорок восемь! — всплеснула руками Рита. — Ты же видела гардероб. Он пустой. Крови нет.

— Человека можно по-разному убить. Например, отравить, — резонно возразила я, — тогда крови и не останется.

— Вот ексель-моксель! — фыркнула Рита. — Езжай домой, позвоню, как Алиска появится. Кстати, скажи наркотикам «нет», иначе скоро будешь видеть зеленых мышей верхом на розовых слонах.

В каком-то странном, полуразобранном от недоумения состоянии я вышла на улицу и вытащила сигареты. Конечно, Рита может думать про меня все, что угодно, только я не употребляю кокаин, не нюхаю клей, не делаю себе уколы героина и не пью водку в неограниченном количестве. Я видела труп Алисы! Девушка не выходила из квартиры! Но куда подевалось тело?

С тихим шуршанием около меня остановилось маршрутное такси. Из микроавтобуса, кряхтя, вылез мужчина лет пятидесяти в немодном плаще и черной шляпе. Тяжело дыша, он вытащил из «Газели» торшер, очевидно, только что купленный в магазине, поставил его на тротуар, повернулся к своему приобретению спиной, снял головной убор и принялся вытирать лысую макушку идеально отглаженным носовым платком.

Я тупо наблюдала за дядькой, в голове у меня не осталось ни одной мысли.

Внезапно из подворотни вынырнула большая рыжая собака. Она потрусила к торшеру, понюхала деревянную штангу, на верху которой торчал абажур, потом подняла лапу, щедро пометила осветительный прибор, а затем испарилась за углом.

Мужчина спрятал платок, дернул носом, раз, другой, третий. Потом повернулся к торшеру, вытащил из кармана очки, водрузил их на лицо, склонился к асфальту, выпрямился и гневно воскликнул:

— Какая гадость! Кто написал?

Я, стоя на том же месте, вытащила вторую сигарету. Дядька поднял взор на меня.

— Это вы!

Я выронила пачку.

— Что?

— Вы использовали лампу в качестве туалета!

Абсурдность обвинения заставила меня рассмеяться.

— Еще и веселится! — покраснел владелец торшера. — Сейчас милицию позову!

— Мужчина, да вы подумайте, где стою я и где ваша лампа! И потом, вы же все время смотрели на меня!

— Тут больше никого нет, — занудил незнакомец, — только вышел из такси, отвернулся, а вы взяли и написали…

— Это собака.

— Какая?

— Дворовая.

— И где она?

— Убежала.

— Тьфу, прямо! — стал уже багроветь дядька. — Не было пса!

— Вы его не видели, он тихонько подошел, и раз…

— Нет, вы испортили мой новый торшер, извольте оплатить!

Я повертела пальцем у виска, потом щелкнула брелоком, открыла машину, села за руль и завела мотор.

— Люди, люди! — завопил дядька. — Милиция, сюда, скорей, она удирает!

Я вырулила на шоссе. Надо же быть таким идиотом! Не заметил, что творилось рядом с ним, и теперь абсолютно уверен, что приличная дама испортила ему лампу! Хотя… Может, и я такая же невнимательная? Вдруг и вправду задремала на ступеньках, заснула минут на десять, и именно в это время Алиса выскользнула из квартиры? Нет, я не смыкала глаз, никто не покидал апартаментов. Ага, а мужчина уверен, что никакой собаки не было…

Тяжело вздохнув, я перестроилась во второй ряд и полетела в Ложкино.

— Ой, Дарь Иванна! — лишь только стоило мне войти в дом, налетела на меня Ирка. — Тут у нас такое!

— Какое? — мрачно поинтересовалась я. — Что случилось в милом, сладком доме? Сорвало фитинги и подвал залило водой? Опять разбилось стекло в мансарде или Черри пописала на диван? Говори живей, меня сегодня ничем не удивить.

— Тёма этот… — понизив голос, зашептала Ирка, — ну, лысый пузан, который притащился спозаранок… похоже, он действительно сын полковника.

Я села на табуретку.

— Это невозможно.

— Почему? — хихикнула Ирка. — Александр Михайлович вспомнил.

— Что?

— Кого! Маму Тёмы. Они с пузаном полдня разговаривали и все выяснили! Хотите чаю?

— Нет, спасибо, лучше расскажи поподробнее о сыне Дегтярева.

Ира сложила руки на груди.

— Не подумайте, будто подслушивала.

— И в мыслях не держала такого.

— Просто шла мимо спальни полковника, уронила коробку со стиральным порошком и, пока его собирала, совершенно случайно стала свидетельницей их болтовни.

— Давай начинай! — велела я. — С подробностями!

Вообще-то следовало поинтересоваться у домработницы, зачем она бродила возле комнаты Александра Михайловича с моющим средством, ведь стиральная машина находится в противоположном конце дома. Но я не стала задавать лишние вопросы, а превратилась в слух.

Итак, Тёма без утайки изложил полковнику свою биографию. Он воспитывался в детском доме, но не потому, что происходил из семьи алкоголиков или бомжей. Светлана, мама мальчика, скончалась, когда тому еще не исполнилось и трех лет, других родственников у малыша не имелось, вот его и отдали на попечение государства.

В шестнадцать лет Тёма получил паспорт, пошел работать на один из местных заводов, поступил в институт на вечернее отделение и перебрался жить в квартиру, где был прописан. Жилье, вполне приличная «трешка», осталось от мамы. По законам тех лет сироту не имели права выписывать с жилплощади, к тому же она была кооперативной, купленной мамой, а Тёма являлся единственным ее законным наследником. Спустя года два после начала самостоятельной жизни Тимофей Ведро решил затеять ремонт, начал вынимать с полок книги и нашел дневник мамы.

Женщина вела его всю жизнь. Странички, исписанные мелким, убористым почерком, содержали множество интересных для парня сведений: он узнал о своей бабушке — учительнице, дедушке — начальнике цеха, а потом выяснил и личность отца. Мама скрупулезно описала свою встречу с москвичом, сотрудником уголовного розыска Александром Дегтяревым, который прибыл в ее городок в командировку.

Встретились молодые люди очень буднично, в магазине, и два месяца не расставались, потом Дегтярев отбыл в столицу. Никаких обещаний Светочке Александр не давал, он счел летнее приключение ничего не значащим фактом и, скорей всего, забыл о девушке. Но через девять месяцев после отъезда Дегтярева в столицу на свет явился Тёма. Света отправила любовнику письмо, в котором сообщила о рождении малыша, однако ответа не дождалась. Другая бы девушка поехала в столицу искать легкомысленного папашу, но Светочка была гордой, она решила самостоятельно поднимать мальчика. К тому же кататься в Москву с грудным младенцем тяжело, оставить же Тёму было не с кем.

Неизвестно, как бы дальше развивались события. Вполне вероятно, что лет, скажем, через десять мама могла бы взять с собой школьника-сына и все же отправиться на поиски отца ребенка. Но Светлана умерла.

А еще в ее дневнике намеками говорилось о некоем Владимире, женатом человеке, который собирался развестись с супругой и пойти в ЗАГС со Светой. Владимир давно подбивал клинья под Светлану. Тёма понял, что пара прожила вместе два года, потом влюбленные поругались и разбежались. Ссора случилась в апреле, а в мае в город прибыл Дегтярев. После отъезда милиционера в столицу Света и Владимир помирились, затем, когда на свет уже появился Тёма, разругались, но опять сошлись, через месяц вновь разбежались и вскоре снова стали жить вместе. Наверное, Светлана надеялась выйти замуж за Владимира, поэтому и не спешила в Москву. Но сходить в ЗАГС ей так и не удалось, а возлюбленный после смерти Светланы не захотел заботиться о ее сыне.

Узнав правду о своем происхождении, Тёма никаких действий предпринимать не стал. Он мирно учился, работал и, если честно, совершенно не задумывался об отце.

Своей семьи у Тимофея не имелось. Бывшие детдомовцы, как правило, неудачливы в личной жизни, и Тёма не стал исключением. У него не получалось строить отношения с женщинами, парень не понимал, как следует себя вести, чтобы простая связь переросла в прочный брак. Но холостячество не напрягало, Тёма был трудоголик, ему вполне хватало для счастья работы.

Полгода тому назад Тёма заболел гриппом и выпал из привычного ритма жизни. Целую неделю молодой человек валялся в кровати, тупо переключая каналы телевизора. В конце концов он наткнулся на передачу о доме престарелых.

— У всех этих несчастных людей есть дети, — вещал корреспондент, — но посмотрите, в каких условиях бедняги заканчивают свой жизненный путь.

Тёма увидел на экране убогие комнаты, обшарпанную мебель, плохо одетых, полуголодных стариков.

— Родственники не желают возиться с теми, кому требуется забота, — возмущался журналист, — а ведь Библия велит чтить своих родителей.

Тёма сел на кровати, он внезапно подумал об отце. Интересно, он жив? Если да, то чем занимается? Может, нуждается в помощи? Вдруг неизвестный ему Дегтярев погибает с голоду? Вполне вероятно, что Александр Михайлович и не подозревает о наличии у него взрослого сына, письмо, в котором Света сообщала о рождении ребенка, могло попросту не дойти до адресата. Нет, необходимо найти мужчину и поговорить с ним.

Осуществить задуманное оказалось до смешного просто. У Тёмы много приятелей, и один из них, наведя нужные справки, выяснил, что бывший лейтенант Александр Михайлович Дегтярев, ныне полковник, проживает в Подмосковье, в деревне Ложкино, что он одинок, ни жены, ни детей не имеет.

Узнав про сельскую местность, Тёма вздрогнул: похоже, сбываются самые его мрачные предположения. Воображение мигом нарисовало покосившуюся избенку безо всяких удобств, дощатую будку во дворе, расставленные около забора железные бочки с желтой водой и старика, который трясущимися руками снимает с картофельной ботвы колорадских жуков. Придя в ужас, Тёма немедленно вылетел в Москву. Он решил взять отца к себе, пусть хоть перед смертью бедняга поест досыта.

Примечания

5

История семьи Даши Васильевой рассказана в книгах Д. Донцовой «Крутые наследнички» и «За всеми зайцами», издательство «Эксмо».