Пряник с черной икрой

Дарья Донцова, 2017

Новое расследование буквально заявилось к Евлампии Романовой на дом – нужно срочно разобраться со странной смертью соседки. Да нет, точно Надежда Владимировна Реутова не могла совершить самоубийство, не тот у нее характер, к тому же и место происшествия обставлено уж слишком нарочито. Словно кто-то спектакль с криминальным сюжетом поставил, а декорации для него – дом, куда Лампа и ее муж Макс Вульф недавно переехали. И надо же, не успели сыщики с одной смертью разобраться, как погиб другой сосед. Тот, правда, сдавал свою квартиру, но машина его сбила явно не случайно. Кому же настолько помешали пенсионерка и садовник?.. Сложное дело, а у Лампы между тем появился новый член семьи: неизвестное науке животное – котопес по кличке Генриетта Карловна Сидорова…

Глава 8

Вернувшись домой, я поднялась на пятый этаж, позвонила в дверь к Цыганковым и сказала открывшему дверь Зиновию Павловичу:

— Добрый день. Разрешите с вами побеседовать?

Профессор прищурился.

— Рад вас видеть. Простите, что стою перед вами в халате. Никак не ожидал гостей в столь ранний рассветный час.

— Не хотела вас разбудить, но дело не терпит отлагательства, — сказала я, удивляясь тому, как поздно восходит для профессора солнце, на часах-то уже обеденное время.

— Видите ли, уважаемая, извините, не знаю вашего имени-отчества… — запел доктор наук. — Да, я заведую кафедрой, но вопросов о приеме в аспирантуру не решаю. Если ваш ребенок не получил рекомендацию от кафедры, ничем помочь не могу. И вы опоздали с хлопотами, сейчас уже октябрь. Все решения приняты, приказы подписаны.

— Зиновий Павлович, наденьте очки, — попросила я.

Цыганков похлопал себя по бокам, вытащил из кармана очки, посадил их на нос и воскликнул:

— Евлампия Андреевна! Доброе утро! Проходите, пожалуйста. Простите, не узнал вас. Прекрасно выглядите, помолодели, посвежели. Отдыхали, наверное? Принял вас за сумасшедшую мамашу. Прямо беда с ними. Как только наступает начало учебного года, так дамочки просто ума лишаются, требуют, чтобы их детки-неучи в аспирантуре оказались, несмотря на неуды, которые на сессиях получали.

Я молча шла за хозяином, старательно сохраняя на лице вежливую улыбку. Зиновий спутал меня с женщиной, чей отпрыск не поступил в аспирантуру. Следовательно, диплом об окончании вуза у соискателя есть. И сколько же мне, по мнению Цыганкова, лет?

— Чайку? Кофейку? — пел хозяин, усаживая меня в гостиной. — Правда, Верусеньки нет, она улетела на фэшн-неделю в Милан.

— Зиновий Павлович, — перебила я его, — не хочу отнимать у вас время, поэтому без долгих церемоний спрошу. Вы знаете, что случилось с Надеждой Владимировной?

— Надежда Владимировна… Надежда Владимировна… — забормотал профессор. — Ах, Надежда Владимировна! Ну конечно! Она позавчера с блеском защитила докторскую. Вы с ней знакомы? Воистину мир тесен.

— Я о Реутовой, нашей соседке со второго этажа, — уточнила я.

Собеседник засмеялся.

— Я весь в работе, первая мысль в голове о коллеге. Надежда Владимировна — не редкое имя. С Реутовой я иногда пересекаюсь в лифте. Приятная дама, собачка у нее милая.

— Она умерла, — продолжала я.

— Да что вы говорите! Жаль псинку, — пригорюнился Цыганков. — Увы, век домашних любимцев короток. Вы собираете деньги на похороны песика? Сейчас принесу.

— Йорк в полном здравии, — остановила я профессора, — скончалась его владелица.

Доктор наук начал ахать и охать.

— О господи! Я видел ее на днях во дворе. Бодрая была, веселая. И вдруг! Все под богом ходим. А что случилось? Инсульт? Инфаркт?

— Зиновий Павлович, — продолжала я, — вы же знаете, мой муж — владелец крупного частного детективного агентства.

— Слышал что-то о нем, — согласился сосед, — Верочка говорила. Ох, любите вы, женщины, слухи и сплетни собирать.

— Макс часто работает в тесном контакте с полицией, — сказала я, — и сейчас мы подключились к расследованию внезапной кончины госпожи Реутовой. По сему поводу у меня есть несколько вопросов к вам.

Цыганков сделал скорбное лицо.

— Да, да, конечно, понимаю. Спрашивайте. Правда, ничего интересного я не сообщу, наше знакомство шапочное. Но всегда готов помочь. Итак?

Я положила руки на подлокотники кресла.

— Зачем вы вчера поздно вечером заходили к Реутовой?

Профессор изобразил удивление:

— Кто?

— Вы вчера вечером поздно заходили в гости к Надежде Владимировне, — чуть не по слогам повторила я. — У квартиры Реутовой громкий и оригинальный звонок, он издает лай. Вы, стоя на лестничной клетке, сказали: «Это Зиновий Павлович». Затем вошли и почти сразу вышли.

Профессор сцепил пальцы рук в замок.

— Простите. Начисто забыл. Сейчас пишу новую книгу, весь в ней. Да, действительно, я заглянул к Надюше, надо же, совсем из головы вылетело.

«Ага, — отметила я про себя, — у него Реутова теперь Надюша».

— Просто поговорить заскочили?

— Да, да, о ерунде поболтать, — обрадовался подсказке Зиновий Павлович.

— За пару минут наговорились? — уточнила я.

— У Надюши голова болела, — придумал очередную версию Цыганков, — она честно сказала: мигрень. Ах ты боже мой, наверное, у бедняги инсульт начинался.

— И вы ушли просто так? — укорила я профессора. — Не предложили соседке таблетку?

— Я сострадательный человек, — забеспокоился ученый, — если вы думаете, что я не помог, то это не так. Предложил Надежде Владимировне пилюли. Она их приняла.

— И потом умерла, — заявила я, — на тумбочке у кровати пустой блистер нашли.

Зиновий Павлович открыл рот.

— Нет!

— Реутова точно скончалась, — возразила я. И, усмехнувшись про себя, добавила: — А вас теперь заподозрят в содействии ее смерти.

— Меня? — перепугался хозяин. — За что?

— За лекарство, — уточнила я. — Медикаменты порой могут вместо пользы вред принести. Если при поносе слабительное примете, что получится?

Лоб профессора покрылся мелкими капельками пота. Я решила закрепить успех.

— Вчера Надежда Владимировна стояла у дверей ваших апартаментов. Я слышала ее слова: «Знаю, чем ты занимаешься». Увидев меня, Реутова сообразила: я слышала ее фразу, — поэтому принялась изображать, будто поет популярную песенку. Но я предполагаю, что она заподозрила вас, Зиновий Павлович, в неблаговидном поведении. Вы сидели в квартире тихо, не откликнулись. А когда все ушли, спустились к Реутовой и завели с ней непростой разговор, в процессе которого решили убрать ее со своего пути. Попросту сказать, убить. Почему? У меня есть предположение: возможно, вы изменяете супруге, а Реутова пыталась вас шантажировать.

— Хорошо, хорошо, хорошо, — зачастил профессор. — Евлампия, дорогая, поймите меня правильно… я честный человек… прекрасный муж…

Я терпеливо слушала сбивчивый рассказ Зиновия Петровича и в конце концов узнала, как развивались события.

…Доктору наук хорошо за шестьдесят, но он до сих пор нежно любит молодых девушек, в особенности тех, кому от восемнадцати до двадцати пяти. Уж очень эти прелестницы нравятся Цыганкову. С несовершеннолетними педагог никогда не связывается, он законопослушен. У Цыганкова молодая жена, ей тридцать пять. Профессор любит супругу, но, понимаете… у него еще не атрофировались всякие желания. А в институте, где Цыганков заведует кафедрой, на лекциях сидят в основном девушки. Юные. Прелестные. Персики. Майские розы. Незабудки. Блондинки. Брюнетки. Полненькие. Стройные… При таком выборе любой соблазнится. Дьявол не спит, искушает. Да еще современная мода не способствует целомудрию. На студенточках мини-юбки. Кофточки с глубокими вырезами. Маечки в обтяг. Сядет такая нимфа сдавать зачет, томно вздохнет, начнет нести чушь на вопрос билета, наклонится, станут видны сочные перси… Надо дурочке поставить «неуд», но ведь ее стипендии лишат и отчислить могут. А Цыганков жалостливый. Токмо из сострадания профессор приглашает глупышек к себе домой, исключительно для пересдачи зачета-экзамена. Вчера Надежда Владимировна подошла к двери квартиры сластолюбца и сказала в домофон: «Знаю, чем ты занимаешься». Профессор, естественно, занервничал, ведь рядом с ним находилась студентка Катя Полякова. Надеюсь, всем понятно, по какой причине парочка сидела тихо.

Неверный муж стал думать, как ему быть, если Реутова продолжит звонить, но та почему-то перестала. Зиновий Павлович осторожно включил камеру и увидел на лестнице меня, Наташу и Реутову. И вовсе запаниковал. Он решил, что Надежда Владимировна решила его изобличить, для чего собрала свидетелей. Но вся честная компания неожиданно удалилась. Цыганков подождал некоторое время и выпустил Катю…

Я удивилась, что Наташа ничего не рассказала о визите девушки, повторяла, что в подъезд не входили посторонние. Требовалось неувязку прояснить.

— Лифтерша не заметила студентку?

Профессор опустил очи долу.

— Ну… когда я провожаю гостью, то обычно один еду на первый этаж, а моя… э… подопечная идет босиком до второго и там ждет. Внизу я говорю Ильиной: «Деточка, помогите банку открыть». Наталья направляется со мной в квартиру, а гостья убегает. Очень просто.

— Понятно, — кивнула я. — И входят девушки тоже как-то по-хитрому?

— Если днем заглядывают, то не скрываются, — пояснил донжуанистый профессор, — и уходят часов в пять, не таясь. А вот коли вечером появляются, тогда да. Звонят со двора, я консьержку отвлекаю.

Вчера обожатель юных прелестниц планировал оставить очередную студентку Катю у себя до утра, но после появления у своей двери соседки решил не рисковать. Избавившись от студентки, Зиновий Павлович успокоился, а потом на него накатила вторая волна страха. Что, если Реутова расскажет Верочке о том, как не могла попасть в их квартиру?

Профессор нервно побегал по комнатам и в конце концов решил поговорить с Надеждой Владимировной. Причем соблюдал меры предосторожности — не воспользовался лифтом, а тихо спустился по лестнице. Затем позвонил в дверь Реутовой, не подумав о том, что «собачий лай» звонка услышит консьержка. Хозяйка почему-то не спешила на зов. Зиновий Павлович решил, что она спит, и зачем-то подергал ручку двери. Та неожиданно открылась. Весьма удивленный профессор двинулся по коридору, говоря на ходу:

— Надежда, это Цыганков… Вы легли спать, а квартира открыта…

Ответа не было. Он добрался до спальни, вошел — и увидел хозяйку на кровати. За свою долгую жизнь доктор наук «встречался» с покойниками только на похоронах, но сейчас почему-то сразу понял: Реутова мертва. Зиновий Павлович перепугался и сбежал.

— Дверь захлопнули? — спросила я.

Преподаватель потер ладонью затылок.

— Не помню.

— В котором часу вы заходили к Надежде Владимировне? — не отставала я.

— Не скажу точно, — пробормотал Цыганков, — поздно. Поймите меня правильно! Признаюсь, иногда я изменяю жене, но я не убийца. Собирался сделать Реутовой за молчание подарок, спросить, что она предпочитает: духи, конфеты, сумку… Готов был купить ей любой женский пустячок…

— Если дама решила вас шантажировать, то «милым пустячком» вы бы не отделались, пришлось бы раскошелиться по полной программе, — заметила я.