Пунитаялини

Дон Боррзини

Случайная встреча в забегаловке привела Джо и Пунитаялини в мир невероятно острых и чувственных взаимоотношений. События несутся со страшной скоростью, и так же стремительны герои в своей тяге друг к другу. Правда, Джо смущает то, что Пунитаялини – слишком раскрепощенная. Кто-то может назвать её совершенно бесстыдной. Это просто какой-то пир прекрасной плоти. Да, но как следует относиться к женщине, которая совершенно не смущается своей всеобъемлющей наготы, а то и чуть ли не бравирует этим?! Книга содержит нецензурную брань.

2. Русалки «Старбакса»

Джо сидел в кофейне «Старбакс». Деревянную птичью клетку поставил на соседний стул справа, черный кожаный дипломат задвинул под стул. Вздохнул. Желтый островок прилавка с кофейной аппаратурой и продажной витриной виделся ему гондолой батискафа, зыбко опадающего в недра глубоководного мира. А вокруг безмолвно курсируют странные неземные существа.

«Вау, да неужто попугай?!» — разорвав вязкую среду безвременья, выкрикнула девчонка за соседним столиком — подвижная брюнетка в джинсах и в футболке «Я люблю чупа-чупсы», с рюкзаком за спиной. «Вау, как есть попугай», — ответил в тон ей, досадуя, Джо. (Ведь специально поставил так клетку, но этот дьявол, как нарочно, вылез на верхнюю жердочку и наверняка уже нагло косился на брюнетку). Раздражало также, что его вызывают на громкий разговор в таком, как оказалось, людном месте.

Она опять крикнула:

— Можно сесть поближе? Я люблю животных!

— Почему бы и нет, — бросил сердито Джо. (Развязная шлюшка… чупа-чупсы, животные… Но содержимое яиц, знаете ли, давит на мозг неимоверно).

Девчонка, приподнявшись со стула, застыла в растерянности. Джо невольно раздел её глазами: выше среднего роста, грудь небольшая, узкая талия, красиво очерченные бедра и попа. Да что там говорить: от кончика носа до кончика хвоста она выглядела совершенно сказочно. В паху предательски заныло.

Ощутив взгляд, прелестница встряхнулась, улыбнулась. Присаживаясь, застрочила:

— Какой миленький. Люблю попугаев. Как его зовут?

— Крок Гейтор, — отрешенно сообщил Джо.

— Крокодил Крокодилов? Вот смешно! — засмеялась она заливисто, играя грудью. — А почему так?

— Почему, почему, — жрет много и страшный неряха, — заерзал на стуле Джо, нащупывая ногою кейс.

— И ты его выгуливаешь? Ты выгульщик крокодилов? А сорить он будет здесь, на халяву? — она, улыбаясь, подалась вперед.

(Нет, сиськи вполне приличные! Небольшие, но очень активные. С этим решительно надо что-то делать).

Мучительно дохлебывая кофе, сказал кратко:

— Двести.

— Что? — спросила девчонка, словно не понимая, одновременно цокая попугаю…

— Двести за пару часов, за ночь, как получится. И всё, — заявил он.

— Крок зарабатывает двести за ночь? Он циркач, разговаривает? — откликнулась она.

(Дурачится, сучка?)

— Двести и ни центом больше. Нет, — тогда я пошел. Можешь съесть этот донат. Вкусный. Меня уже просто тошнит, — сказал Джо и встал, наклонился за кейсом и клеткой. (Клетку — в левую, кейс — в правую руку. Кофе оставалось совсем чуть-чуть, не жалко. Донат доест брюнетка, если не блондинка). Повернулся к выходу.

–…И куда мы бежим? — тараторила девчонка, едва поспевая. — Я люблю попугаев, очень люблю, правда. А если еще и разговаривают…

— Говорит простейшие фразы, — огрызнулся Джо. (Надо что-то насвистывать. Вот сейчас и начну. А то придется её отодрать прямо на улице, больно симпатичная).

— А какие?

— Наипростейшие, преглупейше дурацкие. Здравствуй, мир. Хочется пожрать. Большое спасибо. Спокойной ночи.

— Хи-хи, какой смешной. Ему двести лет? — расспрашивала она.

Джо остановился. (Нет, если она будет продолжать в том же духе, я не выдержу. Затащу в какую-нибудь подворотню и вжарю по всем каналам). Глядя в глаза, заговорил сердито, с деловым вызовом: «Плачу две сотни. Да чтобы всё было красиво. Романтично раздеться. Аккуратно сложить одежду. Потанцевать или, на худой конец, грациозно потоптаться, музыка — моя…» Хотел излагать узловые моменты программы далее, но вдруг зажмурился, осекся, махнул рукой, и пошел в другую сторону. (Надо потом развернуться в сторону гостиницы, не ходить же вокруг земного шара).

Отходя, услышал, как она засмеялась, крикнула: «Стой! Куда же ты уходишь от меня!» Повернулся всем корпусом, удивленный. Девчонка, подбегая, как в замедленной съемке, оторвалась от земли, плавно взлетела в воздух, обняв сначала руками, а потом и ногами. Джо уронил кейс, клетку. Крок Гейтор возмущенно крикнул: «Дурак!» (Совсем не тяжелая. Упругое тело и грудь). Целуя пряными губами, быстро шептала: «И что же ты мне так понравился. Ведь совершенно не в моем вкусе. Да я с ума сошла. Но двести баксов пригодятся бедной девочке. Ты же все равно меня потом бросишь, мерзкий красавчик?!» (И вовсе я не красавец. Хотя и не урод. Зачем врать-то? Это профессиональное? Но проститутки, говорят, не целуются. А шлюхи? Всё равно хороша, черт возьми. Знойная, как лето. Какие губы…) Совершеннейшее безумие продолжалось минут пять. Может, десять? (Интервал между автобусами там, на улице, — пять или десять? Черт, пусть это длится вечно!)

Кружился со своей ношей, слегка отпихивая кейс и клетку рассвирепевшего Крока. «Хочется пожрать!» — бесновался мистер Гейтор. Вернул деву на землю; у той подкашивались ноги. «Здравствуй, мир!» — свирепо каркнул Крок. На остановке взвизгнул очередной автобус.

— Слушай, а как тебя зовут, — очнувшись, выдохнула томно.

— Джо. А тебя?

— Эшли.

— Эшли? — фыркнул Джо. (Слегка похожа на латинос. Мать или отец? Бабка или дед?)

–…Но мама зовет меня Пунитаялини, — сказала лукаво.

— Пу-нИ-та… я-лИ-ни?! — пробормотал он, запинаясь, пытаясь воспроизвести длинное, как змея, имя.

— Можно просто Ялини, — сверкнула глазами.

Улыбаясь, Джо пропел:

— Имя её было — Мегилл, и она звала себя Лил, но все её знали, как Нэнси*.

— Хи-хи…

— Можно тебя называть синьориной Пунитой? — спросил Джо.

— Можно, кролик, если тебе так хочется. Но мама у меня из Индии, если что.

— А Эшли тебя назвал отец, зайка? — допытывался он.

— Угу, — кивнула она, выпятив нижнюю губу. Эта сочная губка, отвисая, в краткие, видимо, минуты печали придавала всему образу какую-то детскую незащищенность, даже ранимость.

Зайдя в номер, намеренно не включил свет. Кейс и клетку поставил под стол. Уже смеркалось, надо было торопиться. «Быстренько приму душ?» — спросил Джо. «Конечно, Джон*. Я сразу за тобой, если не возражаешь?!» Наскоро ополоснулся, вышел, поставил клетку возле окна. Эшли-Ялини проскользнула в ванную. «Мыться быстро», — скомандовал уходящей. Подумал и сунул кейс под кровать. «Только выходи одетой», — крикнул через дверь. Положил на стол деньги, — условленную сумму. Подобрал музыку. (Ну, где она там? Скоро стемнеет. Забавный у нее рюкзачок. Чисто бабский).

Когда она вышла, улыбаясь, Джо чуть не вскрикнул. На груди теперь значилось «Я люблю тебя»…

— Ты что, вывернула футболку? А как же чупа-чупсы? — спросил, приходя в себя.

— Ага. Всё вместе. Будет хорошо, только не смущай меня. Включай музыку, как обещал — прошептала она.

Медленно танцуя, раздевалась; вздыхая, кокетливо жеманясь, складывала снятый предмет на кресло; движения плавные, красивые. Живописный — холмиком вытянутый — живот с лункою пупка плыл в лучах уходящего солнца золотым медальоном. На чаровнице оставались бюстгальтер и трусы. Джо смотрел, как завороженный — что же снимет сейчас? Пунита повернулась кругом, и оборотилась к нему с торжествующей улыбкою. Слегка приспустила трусы на бедрах, вперившись лукаво в мужчину. (Ах, неужели. Посмотрим-посмотрим). И дернула их опять вверх, засмеявшись. Вновь провернулась, и в ходе движения молниеносно сняла бюстгальтер. Освобожденная грудь колыхнулась в сторону Джо. (Как водой плеснула. Вот она, сила искусства!) Он даже не заметил брошенный ему на колени бюстгальтер; внимание приковано к груди, — она у нее белая, вернее, белее, чем остальное тело. (О, это от загара. А на лобке? О… И почему у женщины грудь под одеждой всегда кажется меньше, чем на самом деле? Загадка природы). Соски набухали под тяжестью мужского взгляда.

Наконец, обнаружил бюстгальтер, встал; не отрывая от Эшли глаз, кинул его на кресло. «И вот однажды он приехал в город и снял себе номер в местной забегаловке, — поет «Битлз». — Роки Ракун, заглянув в свою комнату, обнаружил лишь Библию Гидеона"*. (Угу. Потом сходил в «Старбакс» и вернулся со сногсшибательной девчонкой).

— Теперь ты расстегни… — прошептала Эшли — Пунита — Ялини, требовательно тряхнув головой.

— Расстегни?.. — не понял, а, поняв, разом смутился Джо. — Уговора такого не было. Продолжай своё шоу.

— Тогда я одеваюсь и ухожу. Твои баксы останутся на столе в ожидании близлежащей путаны.

Вы когда-нибудь видели мужчину, который в наш век оголтелого феминизма не был бы озабочен размерами своего закадычного друга? Здесь даже самый мудрый превращается в конченного идиота. Разумеется, кроме последнего дебила, у которого тот с бейсбольную биту; у Джо с битой не сложилось: член средних размеров, но уж очень прыткий.

— Неужели ты оставишь нас с Кроком в таком состоянии?

— В каком таком? Не вижу никакого состояния. Ты, может, ко мне совсем равнодушен? — Эшли надула глянцевые губки, целомудренно закрыла грудь растопыренными пальцами. Яростно захлопала ресницами, нагнетая слезы. Сверкнув, наконец, влагой, крикнула: «А ну-ка, расстегнул молнию, или я пошла».

И уставилась на Джо с немою мольбой, искусительно прикусив губку. Как она была прекрасна в тот момент!

(Если сейчас уберет руки с сисек, я не выдержу. И что же сотворю? Брошусь на нее и вжарю, в смысле, — изнасилую?!)

Эшли, словно угадав, порхнула к нему, гордо сверкнув грудью и влажными глазами; руки проказницы скользили по мужскому торсу. Потом, всхлипнув, мигом расстегнула молнию, и, мурлыкая, сжала поверх ткани член прохладными пальцами. «Ррр, — изливалась она откровениями, — Мне это надо, чтобы окончательно возбудиться». Потом отпрянула, толкнув Джо на кровать. Глядя пристально, приспускала трусы все ниже, ниже, пока они вдруг не слетели на уровень коленок. Благодарный зритель чуть не застонал. И то: лобок был великолепный. Высокий, едва оттененный нежным загаром по краям. Стройная полоска иссиня-черных волос бежала по белой коже высоко-высоко вверх. Это был божественный, восхитительный, редкой красоты лобок.

Она смотрела на Джо, наслаждаясь его восхищением. А он, как пьяный, словно в забытьи, поднял правую ладонь, изобразил волнистое движение. Пу-ни-та-я-ли-ни медленно, русалочьи, всколыхнулась телом, потом — казалось, сама улыбка, как волна, колеблется на ее лице — затрепетала ногами, выбираясь из трусиков, и, внезапно захохотав и резко дернув ногою, перекинула их назад, через голову; как это ни удивительно, но они упали на кресло рядом с остальною одеждой.

— —

* — Здесь Пунитаялини, видимо, по ошибке, называет его Джоном, что, однако, является эвфемизмом для обозначения любителя проституток.

*, * — Из песни «Rocky Raccoon», «The Beatles», Леннон / Маккартни.