Разбудить бога

Дмитрий Янковский, 2005

Военная база в сфере взаимодействия уничтожена, однако в жизнь бывшего снайпера Александра Фролова и его подруги Кати вновь вторгаются существа из иных миров. После того как на Фролова совершают покушение невидимые убийцы, выясняется, что ничего еще не закончилось. На сей раз героям предстоит столкнуться с Хранителями – тайной организацией обладающих сверхъестественными способностями мутантов, которые стремятся уничтожить людей, побывавших в сфере взаимодействия и способных посягнуть на покой Спящего Бога.

Глава 2

Допрос

Йодом дело не обошлось, так что опер допрашивал меня уже в Первой градской больнице, куда я был доставлен на «Скорой помощи». Спина онемела от местного наркоза, но свежий шов на ране все равно чувствовался. Мне выделили палату на втором этаже травматологического отделения, но там уже все спали, так что беседовать с опером пришлось в вестибюле, недалеко от поста дежурной медсестры. Свет был тусклым — горела всего одна лампа под потолком. Было тихо. За окном сыпал снег.

Опер устроился в кресле возле кадки с чахленькой пальмой, а я решил постоять. Прислоняться к чему-либо спиной не было ни малейшей охоты.

— Нападавшего вы раньше не знали? — спросил опер.

— Первый раз видел.

— И какие у вас соображения по поводу случившегося?

— Не знаю. У бандитов могли быть какие угодно мотивы. Я не телепат. Кирилла ведь убили, вы знаете, но никто так и не выяснил, кто и за что.

— Вашего предшественника?

— Да.

— Конечно, я наводил справки по этому поводу. Кстати, а к вам не было вопросов по тому делу? Вы ведь, если не ошибаюсь, бывший снайпер? А Кирилл погиб от снайперской пули.

— У меня было настолько незыблемое алиби, что ни у кого не возникло вопросов.

— Какое?

— В момент гибели Кирилла я сидел в его кабинете. Он вызвал меня утром по важному делу.

— Вы работали у него на студии сценаристом?

— Точно, — кивнул я. — Так вот, он вызвал меня и назначил на свое место. Специальным приказом, заверенным подписью и печатью. Это случилось в одиннадцать утра и стало для всех неожиданностью. Для меня — тоже. Он велел мне разбираться с бумагами, а сам уехал по делу. Его убили по возвращении. Прямо возле входной двери. Это произошло в час дня.

— Более чем странная история, не находите?

— Глупый вопрос, — пожал я плечами, ощущая нарастающее раздражение. — В жизни все истории странные. Так или иначе. Но каждой рано или поздно находится объяснение.

— Бывает, что и не находится, — криво усмехнулся опер. — У вас с Кириллом были особые отношения?

Он сказал это таким тоном, что захотелось врезать ему между глаз.

— Нет, — жестко ответил я. — Любовниками мы не были, если вы это имеете в виду. Друзьями — тоже.

— А в финансовом смысле?

Вопрос меня насторожил. Хотя, конечно, мент мог иметь в виду какие-то общие деловые интересы.

— Тем более, — сухо ответил я. — Какие финансы у армейского капитана, уволенного из войск по ранению? Я получал зарплату.

— Какую?

Вот иногда спросит человек и сам не знает, насколько сложный вопрос задал. Или этот как раз знал? Однозначного ответа тут не было, как это ни странно звучит. Но я выбрал первый из двух честных вариантов, уже всерьез опасаясь, что опер сумел что-то разнюхать. Только вот как? О единственном конце, который он мог зацепить, думать не хотелось. Хотя, как говорили древние восточные мудрецы, надейся на лучшее, но готовься к худшему.

— Зарплата у меня была шестьсот долларов, — как можно спокойнее произнес я.

— Не много для рекламного сценариста.

— Мне хватало. У отставного офицера запросы невелики.

— Ладно. Но вы-то сами как объясняете, что такой влиятельный человек, как Кирилл, назначил преемником своей рекламной империи едва ли не первого встречного?

— У меня нет этому объяснений. В то утро Кирилл вел себя не как обычно. Очень импульсивно.

— Но что-то он говорил?

— По поводу назначения — нет. Просто показал мне приказ, вызвал подчиненных и зачитал его. А потом велел мне разбираться с бумагами. И уехал. Дальше вы знаете.

— Почему со мной не происходит таких случайностей? — очень натурально расстроился опер. — Я чем-то хуже спецназовского снайпера? Почему одному миллионы долларов валятся с неба, а мне только дурацкий висяк и выговор от начальства?

— Не знаю, — честно ответил я.

— Ладно. — Он достал из папки бланк протокола и принялся его заполнять. — Давайте повторим все под запись.

Я повторил, мне не трудно. Он медленно, коряво записывал. Честно говоря, мне его было жалко немного. Совсем чуть-чуть, чисто по-человечески. На самом деле ведь он действительно ничем не хуже меня. Просто судьба никогда не спрашивает, кому какой путь назначить. А когда назначает, то обычно все по нему и идут. Я вот не захотел. Сознательно. Так что не с неба мне Кирилловы миллионы упали, ох не с неба. Что называется, трудные деньги. Если быть откровенным перед самим собой, я считал их заработанными честно. В качестве большого приза в очень сложной игре с невероятно большими ставками.

Протокол получился на трех листах — мне пришлось ответить на много вопросов. Но перед законом я был совершенно чист — скрывать нечего. Правда, от последнего вопроса я все же вздрогнул. Совершенно не был к нему готов.

— Кирилл в то роковое утро ничего вам не дарил? Ну, кроме своего места?

«Сука Влад, — подумал я, внутренне закипая, но не показывая виду. — Какого черта язык распускать?»

— Дарил. Мягкую игрушку.

— Это нормально, по-вашему? — сощурился опер. — Какую, кстати?

— Ворону. Серую плюшевую ворону. Обычную, из магазина.

— Интересненько… — Он постучал авторучкой по краю папки, но записывать ничего не стал.

Внезапно у него зазвонил мобильник. Я снова вздрогнул — второй раз за вечер. Нервы стали ни к черту. Всего за год.

— Да, — сказал опер в трубку. — Быстро вы. Что, не понял?! Как это пророс? Вы что там, обдолбились чем-то?! Нашли время прикалываться! Я Фролова допрашиваю. Ну да. Слушайте, хорош гнать! Днем я приеду в морг, посмотрю, что там за беда. Все, говорю! Ладно, спасибо. — Он бросил мобильник в карман и глянул на меня. — Пророс, говорят, твой жмурик, — сказал он, неожиданно обратившись ко мне на «ты».

— Что значит — пророс?

— Вот и я у них спрашиваю. А они хрень всякую говорят. Это дежурный патологоанатом из морга с помощником.

— Да я понял.

Сердце заколотилось чересчур сильно и часто. Вообще меня сложно вывести из себя, но сегодня по событиям вышел явный перебор. Я вспомнил копошащиеся нити под одеждой незнакомца, и мне опять стало дурно. В какой-то момент я заставил себя не думать об этом, уверить сознание, что ему это попросту померещилось. Но если уж и менты обнаружили нечто странное, то это тема для отдельного разбирательства. Я решил при первой возможности поставить на уши службу безопасности, чтобы ребята нашли контакты среди ментов и выяснили все в подробностях. Мне эти непонятки и странные намеки судьбы начинали всерьез щекотать нервы. Возникло сильное подозрение, что жутковатые белесые нити тянутся ко мне не столько из прошлого, как показалось сначала, сколько из будущего. По крайней мере, в прошлом я не сталкивался ни с чем подобным.

«Катька перепугается», — подумал я.

— Ладно. — Опер дал мне протокол на прочтение. — Ознакомьтесь и распишитесь.

Я пробежал бумаги взглядом и уверенно подмахнул. Хотелось избавиться от опера поскорее, а в тонкостях пусть потом разбирается адвокат. Даром я ему что ли плачу? И больница эта тоже достала. С бомжами ночевать совершенно не хотелось, а в палате преимущественно были они. По крайней мере, мне так показалось по внешнему виду этих обрюзгших, заросших щетиной пациентов с разбитыми в кровь лицами.

Опер довольно хмыкнул, аккуратно уложил бумаги в папку, кивком попрощался и быстрым шагом скрылся за углом вестибюля. Я облегченно вздохнул, подождал минуту, достал телефон из футляра на поясе и набрал номер. Длинные гудки тянулись довольно долго, наконец на другом конце раздался заспанный голос одного из моих водителей.

— Алло.

— Паша? Это Саша Фролов. Спал?

— Да. Время-то уже.

— Ну ладно, ладно. Зинаиду отвез домой?

— Конечно. Без Влада. Он на своем «мерсе» улетел, как на ракете.

— Хорошо. Заедь за мной в Первую градскую.

— Конечно. Через полчасика буду.

— Добро.

В вестибюль заглянула медсестра лет сорока на вид и строго сказала:

— Идите в палату. Не положено тут среди ночи шуметь.

— Я не шумлю, я тихо, — почти шепотом ответил я.

— Меня не волнует. Сказано идти в палату, значит, идите.

— Что-то не очень вы вежливо, — вздохнул я.

— Ой-ой! Какие мы нежные! Ступайте в палату, я вам сказала!

Вообще-то я человек не конфликтный. Но есть у меня кое-какие пунктики, которые контролировать сложно. И один из этих пунктиков — мелкие наемные сошки, которые в отсутствие начальства мнят себя краеугольными камнями заведения. Охранники там всякие, уборщицы, медсестры такие вот. И я сорвался, хотя со мной такое бывает редко.

— Иди ты сама… — Я закончил высказывание подробным описанием маршрута, по которому ей надлежало проследовать.

Она так оторопела, что потеряла дар речи, а я прошел мимо нее к выходу и медленно спустился по лестнице. Мне было стыдно. Кирилл в подобной ситуации так бы не поступил никогда. Он бы не опустился до грубости. Он осадил бы нахамившего ему человека очень вежливо, но так, что тот сам понял бы собственную ничтожность. Внизу уже звонил телефон. Я помнил, что там пост охраны. Шов на спине саднил, настроение было значительно ниже среднего.

В коридоре, уже почти у самого выхода во двор, дорогу мне преградил охранник в черной форме и с резиновой палкой на поясе.

— Отойди, — произнес я сквозь зубы, не сбавляя шага.

И он отошел. Не сосунок, видать опытный. Сосунок бы в драку полез, это точно. Хорошо, что хоть где-то попадаются специалисты своего дела. Этот знал людей. Ну, по крайней мере, на доступном ему уровне.

Остановившись у входа, я обернулся к нему и сказал:

— Меня сюда по ошибке привезли. На «Скорой».

— Да я вижу, — нервно усмехнулся охранник. — Бывай. Но вообще тут такие правила, что, когда уходят, расписку доктору оставляют, мол, сам ушел, о последствиях для здоровья предупрежден.

— Некогда мне, веришь?

— Да понятно. Я просто говорю, что медсестра не на пустом месте…

— О моем здоровье есть кому позаботиться. Если сильно надо, я могу завтра адвоката прислать, он за меня уполномочен давать любые расписки.

— Да нет. Это я так. Формальность, короче.

— Ясно.

Я шагнул за порог и захлопнул за собой дверь. Вместе со мной вырвалось наружу облако пара — во дворе больницы было морозно. Снег искрился в свете фонарей, навевая мысли о новогодней сказке. Под подошвами приятно поскрипывало. Я направился мимо корпусов к тем воротам, что выходили на Ленинский проспект. Шел не спеша, потому что, если Паша сказал, что подъедет через полчаса, значит, так и будет, ни раньше, ни позже. Отличный водитель. Раньше в ментовке служил, как выяснилось. Потом сам уволился. Такое, оказывается, тоже бывает.

Уже у ворот зазвонила мобила.

— Это я, — раздался в трубке Пашин голос. — Где тебя искать?

— Я сейчас на Ленинский выйду.

— А, ну я тут, у ворот. Увидишь.

По проспекту с шелестом проносились автомобили довольно часто, несмотря на глубокую ночь. По пути я успел озябнуть — зря оставил пальто в машине, когда шел на студию. Хотя, будь я в пальто, его пришлось бы теперь выкинуть из-за дыры в спине. Жалко было бы. Не денег, понятно, а хорошую вещь. Пришлось сунуть руки в карманы брюк и плечом приоткрыть скрипучую створку ворот. Охранник в будке отнесся к этому вполне спокойно, его в тот момент гораздо больше занимала ночная трансляция эротики по телевизору.

Мой черный «Майбах» приткнулся к бордюру метрах в пяти от ворот, бампер уже успело запорошить снегом. Паша коротко моргнул ксеноном, словно я мог перепутать эту машину с какой-то другой. Но это просто водительский рефлекс, понятно. Таких машин во всей Москве с трудом наберется десяток. Я, когда на Кирилла работал, понимал, конечно, что он крут, но мне и в голову никогда не приходило, что настолько. Потом только понял, когда при помощи Зинаиды Исаевны разобрался в делах.

Пашка хотел выскочить, чтобы дверь мне открыть, но я махнул ему, мол, сиди на месте. Так руки, на хрен, отвалятся, если все всё за меня будут делать. Скоро, блин, поссать уже самому не дадут. Открыв заднюю дверцу, я аккуратно устроился на сиденье. Наркоз отходил, и рана от кинжала начинала ощутимо побаливать.

В машине было тепло — опытный Пашка врубил обогреватель как следует, зная, что я прилично прошелся пешком. Насколько я знал, он дорожил работой не столько из-за зарплаты, хотя и она была более чем солидная, сколько из-за того, что нравилось ему ездить на этой машине. Сзади в ней, правда, было куда удобнее, чем на водительском месте. Я откинулся на кожаную спинку и захлопнул дверь.

— Куда? — спросил Паша, глянув в зеркало.

— Домой.

«Майбах» мягко тронулся и разогнался по проспекту.

— Неприятности? — поинтересовался Паша.

— По мелочи, — со вздохом ответил я.

На самом деле я врал, хотя Пашка того не заслуживал. Но не объяснять же ему, что когда неприятности по мелочи, на тебя не нападают вросшие в стену нинзя и невидимки с прорастающей из тела грибницей.

Вспомнилось, что обещал позвонить Катьке после того, как все успокоится. Но она наверняка уже спит — не железная ведь. А тот разговор, что должен между нами состояться, лучше начать днем, на свежую голову, а не ночью, когда силы зла властвуют безраздельно. Я испугался столь неожиданной цитаты. Вроде не к месту, но была в ней затаенная правда. Обычно ведь люди спят именно по ночам.