Ренард. Книга 3. Зверь, рвущий оковы

Дмитрий Шатров, 2023

Жизнь цепного пса собачья, но сытная. Есть еда, есть будка, есть дело. Но иногда цепи приходится рвать, и тогда пёс превращается в зверя. Кровожадного, дикого, смертельно опасного. Продолжение истории Ренарда де Креньяна.

Глава 3

Храмовники вскочили, начали строиться. Псы как сидели, так и остались сидеть, разве что жевать перестали. Дознаватель, конечно, тот ещё телепень, но вдруг действительно накопал что-то серьёзное?

— Ты не голоси, расскажи толком, — обернулся к нему Блез, — Какая нечисть? Сколько случаев? Где?

— Так, — слегка подрастерял прежний пыл Модестайн и заглянул в бумажку. — Бондарю домовой помогает.

— Точно помогает, — высунулся вперёд чуть припоздавший староста. — Это вон тот дом. Третий с краю.

— Ну и? На то он и домовой, чтобы по хозяйству помогать. Нам-то что делать?

— Как что? — опешил Модестайн. — Домового извести, бондаря взять под арест!

— Слышь, заполошный, — вмешался Гастон в своей обычной манере. — А ты, когда сапоги подбиваешь, тоже кузнечный молот используешь? С этим делом любой церковный служка справится. Вон сержанту скажи, пусть они занимаются. А лучше оставь как есть.

— Как оставь? Как оставь? Здесь же явная ересь и тёмная волшба! — не на шутку возбудился дознаватель.

— Да какая там волшба? — миролюбиво прогудел Блез. — Подумаешь, блюдечко с молоком на ночь оставили, подкормили корочкой хлеба. Где тут ересь? А домовёныш в благодарность отрабатывает, ему только в радость. Испокон века так было. Не тебе менять.

— Я доложу…

— Доложи, — беззаботно отмахнулся Блез. — Что там дальше?

Модестайн вспыхнул, покрылся алыми пятнами, но спорить не стал. Вернулся к доносному списку.

— Местные девки с зелигенами знаются, — прочитал он по бумажке, спотыкаясь на корявом почерке Огюстена.

— Как есть знаются, — снова влез тот и размашисто перекрестился. — Вот тебе в том истинный крест. Танцуют, песни поют, веселятся. Сам видел, своими собственными глазами.

— Слышь, распутник ты старый, ты бы за девками подглядывать перестал, — недобро прищурился Гастон. — Мужики прознают, поднимут тебя на вилы или дрекольем отходят, чтобы знал. А то и чучело сделают. Я бы непременно сделал.

— А я чё? Я ничё, — испуганно засуетился староста. — Я ж ить эта… По наущению его преподобия… Для пользы, так сказать, общего дела.

— Вот и будешь для пользы общего дела ворон распугивать на чьём-нибудь огороде, — хохотнул Блез, потом посерьёзнел и сунул под нос мужичонке кулак. — Смотри у меня, чтобы я про такое больше не слышал. Что там ещё, дознаватель?

— В соседней деревне привечают ундин, а те в благодарность портят сети рыбаков из Исевра, — прочитал Модестайн и с неприязнью посмотрел на Псов. — Ундины, надеюсь, для вас достаточный повод, чтобы оторвать задницу от лавки?

— Достаточный, — нахмурился Блез и кивнул на старосту. — Тоже он обнаружил?

— Я. Кому же ещё? — тут же встрепенулся тот. — Шемонские нам и раньше вредили, а теперь вот с помощью нечисти. А наша деревня убытки терпит. Я, как староста, должон прекратить.

— Ох, совсем озлобились люди и не ведают, что творят, — тяжело вздохнув, проворчал Бородатый. — Клепают друг на друга почём зря. Сейчас понаедут серорясые с храмовниками и достанется всем на орехи. Брат Лотарь разбираться не будет.

— Ничего не клепают, — обиженно надулся староста. — Есть тут ундины. Могу сети дырявые показать.

— Да никто и не говорил, что их нет, — весело осклабился Гастон. — Просто ты хочешь чужими руками соседям насолить. Ундин науськать нельзя, для них любой человек — добыча. А сети они рвут, только когда сами запутаются.

— Так, хватит! — Модестайну надоело, что ему постоянно перечат, и он решил проявить свою власть. — Именем святой инквизиции, приказываю немедленно выступать! Не забывайте, кто тут главный. Вы обязаны мне подчиняться.

От переизбытка чувств он сорвался на петушиный крик, а Блез усмехнулся в бороду:

— Ну, раз именем святой инквизиции… — молвил он, поднимаясь из-за стола. — Поехали, парни, посмотрим, что из этого выйдет.

* * *

Поначалу выходило неплохо.

От озера веяло приятной прохладой. Слабый ветерок шуршал в камышах. Звенела слюдяными крылышками мошка, по зеркальной глади расходились круги и бесшумно скользили серые уточки. Там щука плеснула хвостом, выбив серебристую россыпь мальков, там лягушки выводили дрожащие трели, там сочно чмакали карпы, подъедая корневища рогоза. Тишь и благодать кругом, словно на прогулку выехали.

— Эх, хорошо. Сейчас бы с удочкой посидеть, — мечтательно закатил глаза Блез. — Смотри, какие чушки плещутся. А, Ренард?

— Не, мне больше охота по душе, — не согласился с ним де Креньян. — У нас в аллоде, знаешь, какие фазаны водились? А тетерева… А глухари… Эх…

— А я грибы собирать люблю, — огорошил всех признанием Бесноватый. — Жаль, сейчас не сезон.

— Ты? Грибы? — не поверил ему Блез.

— Да. А чего тут такого?

— Так! Вы это… давайте, — прервал их откровения брат Модестайн.

— Чего давать-то тебе? — недоумённо воззрился на него Блез.

— Ну так это… — Молодой дознаватель неопределённо покрутил пальцами в воздухе, потом махнул рукой вдоль береговой линии. — Изводите.

— Кого? Карасей? — издевательским тоном уточнил Гастон и обернулся к товарищам. — Слышь, Бородатый, всё как ты хотел. Только погоди, я тебе сейчас удилище вырежу, а Ренард пока конского волоса надёргает. Для лесы.

Конечно же, он никуда не собирался, просто изводил надоевшего клирика. А тот всё принял за чистую монету и взвился в очередном приступе раздражения.

— Вы что, из меня дурака делаете? Получили приказ? Выполняйте!

— Дурака? Как можно, твоё преподобие? — с серьёзным лицом возразил ему Блез. — Гастон просто не понял. Тут, кроме рыбы, изводить некого, вот он и подумал…

— Нельзя быть настолько тупым, — немного успокоился дознаватель, но всё ещё поглядывал на Псов с подозрением. — Мы сюда для чего приехали?

— Для чего? — преданно посмотрел ему в глаза Блез.

— Ундин изводить. Вот и изводите.

— Ну, совсем же другое дело. Теперь всё предельно ясно объяснил, — обрадованно воскликнул Блез и, нацепив на лицо озадаченное выражение, спросил: — А где они?

— Кто? — нахмурил лоб дознаватель.

— Да ундины же! — снова влез Гастон и добавил чуть тише: — Нельзя же быть таким тупым.

Даже храмовники перестали сдерживаться и прятать улыбки, а Модестайн в который раз пошёл красными пятнами.

— Как где? Где-то здесь они. В озере.

— А не мог бы ты уточнить поконкретнее? — вкрадчиво спросил Блез и в сомнении посмотрел на водоём. — Его же не просто так Большим называют.

Противоположный берег прослеживался едва заметной полосочкой камыша и терялся в дымке предсумеречного тумана.

— В самом деле, — поддакнул Гастон. — Разве староста не сказал, где именно живёт проклятая нечисть? Ну, хотя бы где в последний раз её видели?

— Не морочьте мне голову. Ищите! — вспылил дознаватель.

— Э не, — возразил Блез, явно никуда не собираясь. — Мы изведём любую нечисть, но для начала нам нужно её показать. Мы Псы Господни, оружие Триединого. Не ищейки. А вот ты ж дознаватель? Тебе и карты в руки. Дознавай. Как найдёшь — позови. Только сам не лезь, чтоб беды не случилось. А мы пока с парнями здесь подождём.

Блез спешился и уселся на пригорочке, тем самым показав, что не шутит. Рядом устроился Гастон, а через минуту к ним присоединился и Ренард. Тройка дестриэ, не теряя времени зря, принялись щипать сочную травку.

— Так, вы… вы… — растерялся Модестайн, но понял, что Псов ему не пронять, и обернулся к храмовникам. — Вы чего рты раззявили? Быстро прочёсывать берег.

Сержант кинул на Блеза завистливый взгляд и кивнул своим. Те, хмуро переговариваясь, отправились к опушке, выломали там по жердине и вернулись к озеру. Приказ дознавателя храмовники выполняли без особенного усердия, просто шли по берегу и для вида тыкали палками в камыши. Все понимали, что занимаются ерундой. Никого им тут не найти.

И только брат Модестайн пылал жаждой деятельности, бодро вышагивал позади подчинённых, покрикивал и торопил.

Вскоре голоса стихли вдали.

— Как думаете, найдут? — лениво спросил Гастон, покусывая былинку.

Ответить никто не успел. Послышался торопливый топот, прерывистое дыхание, и к Псам подбежал запыхавшийся храмовник.

— Нашли, там… — сообщил он, махнув рукой в сторону озера.

— Точно нашли? Не привиделось? — спросил Блез, поднимаясь на ноги.

— Нет, вроде. Дева с зелёными волосами. Она?

— Она, — нахмурился Блез. — Показывай где?

Похоже, шутки закончились.

* * *

Хлипкий мосток рассекал камышовые заросли почерневшими досками, заканчиваясь у открытой воды. Храмовники послушно топтались на берегу, не было лишь Модестайна. Дознаватель то ли решил утереть нос разленившимся Псам, то ли захотел явить личную удаль, то ли действительно думал, что сможет одолеть чужан в одиночку. Как бы то ни было, он стоял на дальнем краю настила и неотрывно смотрел вниз.

Сержант дёргался, разрываясь между здравым смыслом и долгом. Он знал, на что способны ундины, но и ответственности за жизнь Модестайна с него никто не снимал. Слава богу, решать ему не пришлось. Тяжёлая рука Блеза легла на плечо брата Жюста и отодвинул храмовника в сторону.

— Тсс, не шумите, — прижал палец к губам Бородатый и первым шагнул на мосток.

Удивительно, но старые доски настила даже не скрипнули под его увесистой тушей. Он крался бесшумно, как мышка. За ним бесплотной тенью скользил Гастон. За Гастоном — Ренард. Последним на цыпочках семенил брат Жюст, с трудом удерживая равновесие. Остальным чернорясым приказали дожидаться на суше. И то верно, им привычнее с людьми дело иметь, не с иными.

Вокруг Модестайна плескались три полногрудые девы с длинными бирюзовыми волосами. Они хихикали, манили его призывными взмахами рук. А тот стоял деревянным болванчиком, переводил взгляд с красавицы на красавицу и ронял слюну вожделения. Ундины так увлеклись, что не заметили появления Псов.

Тем временем дознаватель решил продолжить знакомство поближе и принялся срывать с себя рясу. Запутался, чуть не упал, в конце концов справился и, колыхнув напоследок вздыбленной плотью, бросился в воду. Плеснула волна, рассыпались брызги, зазвенел хрустальными колокольчиками девичий смех. Модестайн неуклюже заплюхался и поплыл к лукавым прелестницам, сжигаемый мужским нетерпением.

— Эк его растаращило, — вполголоса заметил Гастон и предложил: — Что, парни, пусть топят засранца?

— Не. Перебор, — прогудел Блез, качнув бородищей. — Но наказать дурака надо. Ну-ка, малой, покажи, чему тебя в академиях научили.

Он потеснился, освободив проход для Ренарда, и тот подошёл к краю мостков.

Ундины всё ещё забавлялись, играли с добычей кошками с мышкой. То подплывут и обнимут, то грудью прижмутся, а то оцарапают, отпрянут со смехом, с каждым разом отплывая всё дальше на глубину. Дознаватель же не замечал ничего, кроме коралловых губок, манящих изгибов тел и желанных округлостей. Если и думал, то не той головой. Наконец, он поймал одну из прелестниц, облапил, потянулся губами к ланитам…

— Яви свою сущность! — раздельно проговорил де Креньян и громко щёлкнул пальцами.

Над озером пронёсся резкий отрывистый звук. Тайноцерковное заклинание смахнуло морок как веником. В нос шибануло рыбой и тиной, и в тот же миг чаровницы обрели истинный лик. Чувственные рты разошлись щелями, полными мелких острых зубов, прекрасные волосы обвисли мокрыми патлами, на нежных пальцах проступили крючковатые когти.

Модестайн заорал, словно резаный, дёрнулся к берегу, но ближайшая тварь схватила его и потащила на глубину. Дознаватель визжал как свинья и в истерике молотил по воде руками. Вот он выдрался, рванулся к мосткам. И снова попался. Ундины так просто добычу не отпускали.

— Помогите! На помощь! — крикнул несчастный и тут же захлебнулся, забулькал, погрузившись с головой.

Вода пошла пеной, брызги летели фонтаном, вопли жертвы смешались с шипением ундин. Модестайн отчаянно боролся за жизнь, но куда ему против троих-то чужанок. Сержант было дёрнулся ему на подмогу, но наткнулся грудью на выставленную ладонь Бородатого.

— Не лезь! — громыхнул Блез и вопросительно посмотрел на товарищей. — Ну что, хватит с него?

— Пожалуй, — согласился Ренард.

— Как скажешь, ты командир, — пожал плечами Гастон и добавил, смачно плюнув в сторону дознавателя: — А я бы утопил ублюдка.

— В другой раз, — усмехнулся Блез и кивнул Ренарду. — Давай, малой.

— Frigidus et non movere! — выкрикнул де Креньян заклинание, заключив четыре фигуры в воображаемый круг.

Чужанки в тот же миг замерли, уточками закачавшись в волнах, а дознаватель судорожно всхлипнул, закостенел и стал медленно погружаться на дно. В его глазах застыл ужас неминуемой и мучительной смерти.

— А ты затейник! — восхищённо воскликнул Гастон и с одобрением потрепал Ренарда по плечу. — Не ожидал от тебя! Я бы и сам лучше не придумал.

Де Креньян с улыбкой отвёл его руку, осенил Модестайна крестным знамением и произнёс:

— Vivificent!

Он, конечно, на дух не переносил дознавателя, но смерти ему не желал. По крайней мере, такой. Возможно, пока.

Модестайн трепыхнулся в толще воды, забарахтался и пробкой вылетел на поверхность. С пронзительным сипом втянул в себя воздух и зашлёпал руками, направляясь к мостку. Доплыл. А там уже намертво впился в почерневшие доски.

— Заканчивай, — приказал Блез Гастону.

— Я это… Борода… — беспомощно развёл руками тот. — Арбалет в седле оставил.

— Я тоже не захватил, — виновато потупился де Креньян.

Блез ещё только думал, какими словами их отругать, когда в разговор вмешался сержант храмовников.

— Давай я своих позову? — предложил он, радуясь, что может оказаться полезным.

— Зови, чего уж теперь, — вздохнул Блез, ещё раз недовольно посмотрев на товарищей.

Брат Жюст поднял руку, оттопырил три пальца, и настил завибрировал от топота ног. Храмовники подбежали, вскинули арбалеты и, не дожидаясь команды, нажали спусковые скобы. Разом хлопнули три тетивы, и три болта устремились к чужанкам.

Каждой досталось по одному. В лоб. По самые лётки.

— Освящённые лучше, но так тоже годится, — одобрительно кивнул Гастон с видом истинного ценителя.

Ундины обмякли, вода вокруг них покраснела, и бездыханные тела начало потихонечку прибивать к камышам едва заметной волной. Стрелки отложили оружие и, повинуясь приказу сержанта, принялись доставать дознавателя. Еле отодрали, так крепко он вцепился в мостки.

* * *

Брат Модестайн представлял собой жалкое зрелище. Его колошматило, зуб не попадал на зуб от пережитого ужаса, в глазах клубилось безумие. Посиневшей коже и гусь позавидовал бы, если б не следы от когтей и зубов. Плоть, которая вот только недавно стремилась к любовным подвигам, сморщилась жалкой горошиной и стыдливо втянулась в живот. С него лилось, как с коровы, под ногами хлюпали лужи воды, подкрашенной кровью.

— В-вы… в-вы… в-вы… — прошлёпал непослушными губами брат Модестайн и ткнул трясущимся пальцем в широкую грудь Блеза.

— Выражаю благодарность за спасение? — с донельзя серьёзным лицом предположил тот.

— Н-не… н-не… н-не…

— Не забуду вашей доброты?

— Я… я… я… бу… бу… бу…

— Я буду признателен во веки веков?

— Забудь, нам было несложно, — прервал его потуги Гастон, хлопнув по худому плечу, и накинул дознавателю на голову подобранную рясу. — Но лично я тебя утопил бы.

Модестайн судорожно дёрнулся от такой откровенности, громко сглотнул и прекратил попытки общения. Обиженно надувшись, он кое-как напялил одежду на мокрое тело, и принялся растирать себя руками. Но едва мало-мальски согрелся и отошёл, тут же показал требовательным жестом в сторону соседней деревни.

— Чего? — не понял его сержант.

— Сы-сы-сытаросту ны-ны-на к-кол! — клацая зубами, пояснил Модестайн.

— Которого? — на всякий случай уточнил брат Жюст.

— Из Шемона.

— Охолонь, заполошный, — жёстко осадил его Гастон. — Я, конечно, обеими руками за, но если кого и сажать, то это мерзкого старикана из Исевра. Это он, падлюка, тебе хвоста накрутил, а ты и повёлся.

— Он д-доноситель, — неуверенно возразил брат Модестайн. — Его-то за что?

— Вот как раз за это самое, — воскликнул Гастон, но, увидев искреннее непонимание в глазах собеседника, махнул на него рукой и повернулся к Блезу. — Борода, ну ты хоть скажи! На кол он собрался сажать, нет, ты видал?! Колосажатель, дери его Семеро!

— Достаточно на сегодня приключений! — гуднул Блез, не принимающим возражений тоном. — Брат Жюст, забирай своего недотёпу, пока он совсем умом не тронулся. Да присматривай, чтоб не выкинул чего.

Сержант в другой раз бы поспорил, но сегодня он являл образец благоразумия, да и Модестайна накрыло. Дознаватель обмяк в сильных руках двух храмовников, а пока его тащили до деревни, и вовсе уснул.

Натерпелся бедолага. Умаялся.