Рожденный умирать. Легенды бесконечности

Дмитрий Шамара

Никто не знает, что ждет нас после смерти, а кто постиг эту тайну, уже никогда никому не сможет рассказать. Но что, если появится тот, кто сумеет вернуться из загробного мира?

Глава 4

Следующие несколько дней Олдман вспоминал, какого это — быть живым. Генри учился различать запахи, ощущения от прикосновений, вкусы еды — все для него было в новинку.

Доктор О’Брайн познакомил его с интернетом, и показал, как пользоваться голосовым помощником. Олдман жадно изучал историю мира, который успел здорово измениться за время, пока он был мертвецом. Но всего этого было недостаточно. Генри требовалось живое общение.

При жизни у Олдмана не было друзей или родственников, он был одинок и полностью посвятил свою жизнь работе. Зато Алекс Миддл был небезызвестным человеком, и в палату приходило много посетителей. Одним из первых пришел тренер «быков».

Солнце вовсю светило в окно, обрадовано сообщая о начале нового дня. Генри, лежа на кровати, просматривал канувшие в лету события: разрушение Берлинской стены, развал СССР, переход в новое тысячелетие, ознаменовавшее цифрой век. Олдман успел изучить историю до 2001 года, где после трагедии 11 сентября кровавой вереницей потянулись войны, теракты, убийства. Генри с отвращением и ужасом читал о том, как мир, в котором он жил, покатился в пропасть с нарастающей скоростью.

Раздался стук в дверь.

— Войдите. — Олдман с облегчением махнул рукой, словно перелистывая огромную страницу книги, и монитор на стене послушно погас.

— Эй, парень, не спишь? — С явно наигранным оптимизмом поприветствовал Олдмана гость, вошедший в палату.

Это был уже пожилой мужчина среднего роста с сетью морщинок вокруг глаз. Волосы, тронутые сединой, были коротко острижены. Одет он был в красную клетчатую рубашку, светло коричневые брюки с подтяжками, и уже заношенные черные туфли. В руках гость держал маленький букет красных роз.

— Мы знакомы? — безучастно поинтересовался Генри.

— Алекс, меня зовут Чарли Сайкс. Я тренер команды «Бруклинские быки», ты играл в ней… до травмы.

— Надо же. — Усмехнулся Генри.

Тренер немного смутился от такого ответа.

— Врачи говорили, что когда ты очнулся, то первым делом спросил, кто выиграл в матче.

— Так зачем вы пришли? — Желая сменить тему, спросил Олдман. — Я же вижу, что вы не просто цветы мне решили занести.

— Ах, черт… цветы. — Чарли рассеянно улыбнулся и поспешно положил букет на тумбочку. — Алекс… у меня серьезный разговор к тебе. — Лицо тренера сразу осунулось, и как будто постарело еще больше. — Ты… ты больше не сможешь играть в бейсбол.

Генри удивленно присвистнул

— Возможно, сейчас для тебя это и не так важно, но однажды память вернется к тебе. — Продолжил Чарли.

— Я ничего не знаю о том, какой была моя жизнь раньше.

— Возможно это новый шанс, а?

— Что вы имеете в виду?

— Все игроки команды были застрахованы. Причем на крупные суммы. Алекс, ты был официально мертв целых две минуты! И это сделало тебя богаче на десять миллионов! — Последние слова Чарли почти выкрикнул.

— Мертв пару минут, и уже миллионер — Снова усмехнулся Генри. А о некоторых забывают, пока даже тело не успело остыть.

— Что ж, Алекс. Ты был хорошим игроком. Хочу, чтобы ты знал. Я тоже оставляю карьеру. — Не заметив иронии, продолжил Сайкс.

— Что же заставило вас принять такое решение, Чарли? — Искренне удивился Генри.

— То, что случилось с тобой на поле, в первую очередь — моя ошибка. Пресса уже изрядно потрепала мое имя за это. Но, причина не в этом.

— А в чем же?

— Всю свою жизнь я посвятил бейсболу. Я отдавался работе целиком. Я горел идеей быть лучшим, а потом — тренировать лучших. Я был одержим, и в конечном итоге это разрушило мой брак. Моя жена сказала мне, прежде чем уйти: «я не могу жить с человеком, для которого я игрок на скамье запасных».

— И почему вы решили уйти именно сейчас, Чарли?

— Увидев, как ты упал замертво, словно скошенный, я подумал, что смерть и меня может настичь в любой момент. И тогда я задал себе вопрос. А что у меня есть в жизни кроме работы?

— И, конечно же, ответа не было, так? — Усмехнувшись, спросил Олдман.

— Именно. — С печальной улыбкой ответил Сайкс.

— Так, и чем же вы хотите заняться?

— Пока не знаю, но я открыт возможностям.

— Надеюсь, вам понравится на пенсии, Чарли.

— Я тоже надеюсь. — Уже с мечтательной улыбкой ответил бывший тренер. — Выздоравливай, Алекс. Рад был повидаться.

Чарли вышел, и как только дверь закрылась, Генри услышал уже знакомый до боли голос.

— Смертные. Всегда поражался вам. Живете так, словно никогда не умрете. Хоть этот старик понял, что осталось немного. — Блэк стоял и смотрел в окно, сложив руки за спиной.

— Дестер? Снова ты?

Смерть развернулся, и одарил Олдмана приветливой улыбкой.

— Это же больница, Генри. здесь я частый гость. Как самочувствие?

— Лучше, чем болтаться привидением по городу.

Взгляд Дестера внезапно стал серьезным.

— Об этом я и хотел с тобой поговорить. Меня попросили присматривать за тобой, но пойми, даже я не всесилен.

— Что за загадки, Дестер? — Осторожно спросил Олдман.

— Тебе выпал отличный шанс прожить жизнь заново. Ты знаешь, что будет, когда ты умрешь. И это серьезное преимущество. Просто… постарайся пожить еще, прежде чем ты опять окажешься призраком, ладно?

— Хорошо. — Слегка ошарашено произнес Олдман. — Не знал, что смерти есть дело до чьей-то жизни.

— Мне пора, Генри. Увидимся. — Дестер пересек палату, и скрылся, пройдя сквозь стену.

В течение дня к Генри несколько раз приходили посетители: Редженальд Кларк — друг и коллега Миддла; Луиза Паттерсон — родная сестра погибшей матери Алекса. Приходили и другие, но их имен Генри не запомнил.

Дни в больнице летели, и, Генри, устав лежать, пробовал ходить. Первые попытки успехом не увенчались, но к концу недели Олдман, уже мог свободно передвигался по палате.

Доктор О’Брайн похвалил Генри, но советовал нагружать организм постепенно, поэтому Олдман в коридор выходил редко.

Нескончаемым потоком, словно караваны, стремящиеся к оазису в жаркой пустыне, к Генри приходили посетители: друзья, знакомые, болельщики, родственники. Все они с одинаковыми улыбками желали выздоровления, хорошего настроения, снова и снова приносили букеты цветов, которыми уже была завалена вся палата. Все эти люди хорошо знали Алекса Миддла, но, ни один из них даже не подозревал о Генри Олдмане, ставшим новым хозяином тела, которое когда-то принадлежало знаменитому спортсмену.

Генри общался с гостями неохотно, желая скорее остаться один. Но все менялось, когда заходила Николь. В эти моменты Олдман по-настоящему становился живым. Его сердце начинало учащенно биться, мысли начинали путаться, временами его щеки даже заливал румянец. С Генри Олдманом после его смерти случилось то, чего никогда не случалось при жизни — он влюбился.

Вечером четырнадцатого дня, к Генри снова пришла Николь. Но в этот раз она была не одна. Николь зашла в палату, а рядом с ней стоял мальчик, на вид которому было не больше семи лет. Несмотря на юный возраст, у него были серьезные по-взрослому, карие глаза, взгляд которых с порога начал сверлить Олдмана. Золотистые, как зрелая пшеница волосы, небрежно торчали в разные стороны. На нем были джинсовые шорты и яркая красная футболка. Сама николь была одета в спортивный костюм и кроссовки, как будто она собиралась на пробежку после посещения больницы. Ее светлые волосы на этот раз были собраны в конский хвост.

— Здравствуй, Алекс — Улыбнувшись, проговорила Николь.

— Привет, дорогая. — Вставая с пастели, ответил Генри. — А кто это с тобой?

— Знакомься, Алекс. Это наш сын — Томас. Я не хотела приводить его, пока ты был слаб, но скоро тебя выписывают, и я решила, что сейчас самое время вас познакомить.

— Привет, Томас — Сказал Олдман, подходя ближе.

— Ты не мой отец. — Отступая назад, сказал Том.

Олдман остановился, опешив от такого заявления.

— Томас, что ты говоришь такое? Конечно же, это твой отец. — Удивленно проговорила Николь.

— Мама, нет. Это не мой отец. Мой отец умер, я видел.

— Сынок, твой отец чуть не погиб, но его спасли. Мы должны благодарить Бога за то, что Врачи смогли вернуть его с того света.

— Нет, мама, ты не понимаешь. — С наворачивающимися на глаза слезами проговорил Томас. — Я видел, как его забрали.

— Это врачи забирали твоего папу с поля! Это их ты видел. — Воскликнула Николь, начиная нервничать.

— Там был человек в черном костюме! Он забрал папу! — Томас, уже не сдерживая слез, выбежал в коридор.

— Прости, Алекс. У него просто стресс. — Извиняясь за поведение сына, сказала Николь.

В горле у Генри пересохло, еле движущимися губами он только и смог выдавить из себя:

— Все в порядке. Я понимаю. Мне и самому иногда кажется, что я другой человек.

— Алекс, мне надо идти. Я думаю, что когда ты вернешься домой, все наладится. Спокойной ночи, дорогой.

— Доброй ночи, Николь.

Они ушли, а Генри еще долго не мог уснуть, прокручивая в голове образ мальчика, знавшего его страшную тайну.