Картофельный обряд

Дмитрий Шадрин

Обстоятельства вынуждают незадачливого скрипача обучиться игре на инструменте от Молоха. Перед тем как исполнить на таком инструменте одну мелодию для одного человека, нужно совершить картофельный обряд.

2

Овер в составе квартета играл на скрипке и хмуро поглядывал на хозяина особняка Кедрова. Довольный Кедров сидел за столом, уставленным диковинными яствами и вместе с гостями праздновал свой выигрыш в тендере на поставку картофеля в сеть ресторанов быстрого питания. Вокруг стола шныряли бледные официанты и официантки, похожие на призраки в строгих черно-белых одеждах.

Кедров был школьный приятель Овера. После школы Кедрова забрили в армию, потом он поступил в институт стали и сплавов, после института окунулся в бизнес. А Оверу удалось откосить от армии, и он с грехом пополам окончил музыкальное училище по классу скрипки. Так или иначе, их пути разминулись, и они не виделись, и не общались.

И вот теперь Кедров стал богатеем, любимцем Мамона. Он гребет деньги лопатой. У него есть всё. Он живет и радуется жизни. У него обалденная женщина с большими глазами. Правда на взгляд Овера она смахивает на куклу из магазина для взрослых: утиные губы, грудь как два арбуза, которые вот-вот выскочат из глубокого декольте. Но все равно она обалденная. На столе у Кедрова лобстеры, камчатские крабы, фуагра, обжаренные японские гребешки с соусом терияки, тунец торо, желтохвост, розовые креветки, утка по-пекински, спагетти с лобстером, Филе-Миньон из вагю, икра из лосося, ряпушки, осетра, белуги, брускетта с крабовым салатом и розовой сальсой, щека тунца блюфин на гриле, пицца с черным трюфелем и так далее и тому подобное… Все это запивается дорогими винами, коньяками. А Овер Кедрову и его гостям-толстосумам играет Моцарта. Квартет ре мажор.

Овер пытался поймать взгляд Кедрова. Но Кедров его не замечал. Как не замечал снующих официантов или плакат на стене. На плакате была изображена рыжеволосая красотка, в коротком ватнике и короткой юбке. Слегка расставив ноги и подбоченившись, она стояла в резиновых сапогах на картофельном поле. Она улыбалась Оверу. Внизу — красным рубленым шрифтом: «Вовремя убирайте картофель!» «Время разбрасывать камни и время их собирать», — вспомнил Овер, машинально и рассеянно играя на скрипке, но не слыша Моцарта, погрузившись в тяжелые думы, груженый ими. Кедров вовремя посадил свой картофель, вовремя занялся бизнесом; и вот теперь он пожинает плоды: ест камчатских крабов и пьет дорогое французское вино. А Овер играет ему ре мажор Моцарта. А когда исполнит ре мажор, он будет исполнять до мажор Моцарта. «Почему я не Кедров? — думал Овер, пожирая глазами рыбу фугу, белые трюфели, фриттату с лобстером, английский пирог с мраморной говядиной а так же рыжеволосую спутницу Кедрова. — Что со мной не так?» — спрашивал себя Овер и не находил ответа.

Он вспомнил об ипотеке, которая тяжким грузом висела на нем, — как ее выплачивать? Где взять деньги? — и так расстроился, что вместо квартета ре мажор Моцарта стал играть квартет ре мажор Гайдна.

Альтист Плохово, виолончелистка Виола Бауфал, флейтистка Анастасия Дзись с обескураженным видом уставились на Овера. Бауфал и Дзись растерянно переглянулись и посмотрели на седовласого Плохово, который смахивал на Башмета. Плохово успокаивающе кивнул им и что-то тихо-тихо сказал. Они кивнули в ответ. И вот альт, виолончель и флейта подхватили и заиграли Гайдна. Худощавая Дзись со светлыми, приглаженными волосами, перехваченными серебристым гребнем, опять закачалась и стала походить одновременно и на факира и на кобру, которая, извиваясь, вытягивается из сосуда под музыку флейты и раскрывает свой капюшон.

Кедров в который раз посмотрел на Овера, как на пустое место. Рассеянным взглядом скользнул по скрипачу так же как по угловой консоли или по «Вовремя убирайте картошку!» Кедров явно не узнал Овера. Или сделал такой вид. «Что тебе пусто было!» — мысленно пожелал Овер Кедрову и поймал себя на том, что пусто не Кедрову, а ему самому. Овер сбился и вернулся к ре мажору Моцарта. Виола и Настя в замешательстве переглянулись, посмотрели на Плохово.

— Да что с тобой? — громким шепотом спросил он у Овера.

Но тот, погруженный в мрачные думы, не услышал альтиста. Вздохнув, Плохово кивнул виолончелистке и флейтистке. Они кивнули Плохово и вернулись к Моцарту…

Завр вместе со своими сторонниками и сестрой Диной сидел по правую руку от Кедрова. Он угрюмо поглядывал на Кедрова, который восседал в главе стола на стуле, похожем на трон и сиял, радуясь своему успеху. Перед Завром стояла тарелка. В ней был стейк Рибай Вагю с тушеными овощами.

Рядом с Завром сидел Джованни Грузный. Он рассеянно ковырял вилкой чилийский сибас с ежевикой и радиккио, тушеный в вине. Джованни Грузный косо поглядывал на сестру Завра Дину, которая что-то нашептывала на ухо Цыцыну. Цыц отвечал ей медленными кивками. Грузный ревниво прислушивался.

Когда вместо Моцарта зазвучал Гайдн, у Завра зашевелились и вздыбились волоски на ягодицах. Он заерзал. Дина оторвалась от уха Цыцына и пронизала брата холодным взглядом:

— Что с тобой?

— Ничего, — буркнул Завр и взял вилку, чтобы приняться за стейк.

Дина продолжила нашептывать Цыцыну ценные указания. Завр с отвращением посмотрел на стейк Рибай и тушеные овощи, положил вилку и бросил хмурый взгляд на радостного Кедрова, который разговаривал со своим сподвижником Али Химиком.

Гайдна внезапно оборвал и сменил Моцарт. И опять никто этого не заметил, за исключением Завра, у которого в этот вечер нервы были как оголенные провода. Он был мрачен и взвинчен. Его все раздражало и выводило из себя. И хотя музыкой для Завра был только русский шансон, а все, что не укладывалось в три аккорда, воспринималось Завром, как докучливый белый шум, он все-таки почему-то поежился и поморщился, когда квартет внезапно вернулся к ре мажору Моцарта.

— Что-то не так? — спросил Кедров мрачного Завра.

Дина оторвалась от уха Цыцына и внимательно посмотрела на Завра.

— Да нет, — сказал Завр.

— Тебе ничего не нравится? — спросил Кедров. — Попробуй фламбе из австралийской телятины.

Завр покачал головой.

— Тогда, может, ассорти из улиток, морских гребешков, креветок, лобстера и двух видов мидий с добавлением белого вина и чеснока? — расплываясь в улыбке, предложил Кедров.

Завр опять покачал головой.

— А как насчет жареных морских гребешков с брокколи и рукколой под кленовой заправкой?

Завр, все так же молча, покачал головой.

— Попробуй хотя бы камчатского краба.

Завр обвел угрюмым взглядом стол, уставленный блюдами. Черная икра, устрицы, сыры…

— Мне бы простой жареной картошки, — сказал Завр. — А все это заморское и морское не по мне.

— Дорогой Завр, у тебя только одна картошка на уме, — с улыбкой проговорил Кедров. — Скажу, чтобы тебе приготовили картофель Ла Боннотэ с острова Нурмуатье. Картофель взращен на водорослях и по вкусу похож на каштаны. Пальчики оближешь и язык проглотишь.

Завр покачал головой и что-то пробормотал.

— Что-что? — Кедров наморщил лоб и напряг слух.

— Я говорю, вот и поставлял бы Ла Боннотэ с острова Нурмуатье, — с едкой издевкой проговорил Завр.

— Ты как будто и не рад, что Кедров выиграл, — усмехнулся Бромий, который налегал на Филе-Миньон из Вагю и запивал его белым вином.

— Конечно, он рад. И еще как рад, — встряла Дина со змеиной улыбкой. — Ведь так? — она выразительно посмотрела на брата.

Тот, опустив голову, насупился.

— Конечно, рад, — проворчал Завр. — Накормят народ пестицидами. С виду картошка крупная, как на подбор, клубень к клубню, одно загляденье. А поешь, и того гляди выскочит на лице что-нибудь вроде бульбы.

— Покамест бульба выросла лишь у тебя на лице, — поддел Кедров Завра.

Тот невольно потрогал свой нос, похожий на бугристую отварную картофелину и покраснел.

Кедров и те, кто сидели по левую руку от него, а это были Бромий и его люди: Бахусаилов, Алхимик, Хруст, Ович, Колорадян, Большой Человек Штырбул и другие рассмеялись. А все те, кто сидели по правую руку от Кедрова хмуро уставились на Бромия и компанию.

— Да ладно тебе Завр. Это же всего лишь тендер. Будет и на твоей улице праздник, — снисходительно улыбаясь, сказал Кедров.

— Кто первый встал, того и тапки, — сказал Алхимик.

— Главное, чтобы не белые, — сказал Джованни Грузный.

Бромий и компания напряглись, притихли.

Люди Дины и Завра заулыбались.

— Это что же толстый намек такой? — нахмурился Бромий, оторвавшись от Филе-Миньона.

— Очень толстый, — вставил Бахусаилов, методично работая челюстями над брускеттой с крабовым салатом и розовой сальсой.

— Господа, без намеков, пожалуйста, — сказал Штырбул Большой человек, смахивающий на матерого аппаратчика времен совка. — Зря, что ли Соглашение подписывали?

— Дорогой Завр, выпьем за пункт 2.1.1! — Кедров поднял бокал с коньяком.

И все как будто бы облегченно выдохнули и оживились.

— За 2.1.1! — стали выкрикивать наперебой.

Завр покачал головой и поморщился, как будто ему предложили полакомиться кишками, кровью, кожей и икрой рыбы фугу. Он встал из-за стола. Все замолчали и уставились на него. Квартет играл «Диссонанс» Моцарта. Завр что-то буркнул и направился к выходу. Бромий с недоумением посмотрел на Дину. Она ответила змеиной улыбкой:

— Он сегодня встал не с той ноги.

— Или поел нашей картошки, — сказал Кедров и подмигнул своей рыжеволосой спутнице.

Она лучезарно оскалилась, показывая крупные белые зубы.

— За 2.1.1! — сказала Дина, растягивая рот в улыбке, и пригубила красное, как кровь, вино.

Вслед за ней выпили и остальные.