(не) предсказуемый эксперимент. последовательность рассказов

Дмитрий Чайка

Пионеры, школьники 80-х! Вспомнить, во что мы играли, о чём мы мечтали… А может, и своё настоящее детство – будьте готовы!

Вместо предисловия

Место для шага вперёд…

— Юрий Владимирович, ты уверен в безопасности детей?

Андропов кивнул:

— Абсолютно. Если экспериментатору не пытаться записать знания и воспоминания другого, то побочных эффектов нет.

Генеральный задумался.

Шёл 1977 год. Казалось, страна на подъёме: в космосе «Салют-5», на Северном полюсе побывала «Арктика», на конвейер встала новая модель ВАЗа — «Нива»… Но в Политбюро знали и про другое. Про то, что даже в «золотую» косыгинскую пятилетку на импорт зерна уходили десятки тонн золота и что теперь с каждым годом всё больше. Мобилизационно-плановый тип экономики, прекрасно помогший в эпоху больших потрясений, в мирное время работал не так хорошо: одна или две стройки века аукались целой горой «долгостроев», твой город мог быть «образцовым», а мог быть и тем, из каких в «образцовые» ездили, чтобы хоть что-то купить…

Давно уже надо бы взять новый курс. Генеральный однажды в сердцах пошутил, мол, Советский Союз — это словно тягач и пятнадцать прицепов. Любой поворот его должен быть плавным, заранее тщательно подготовленным, зная, куда поворачивать, как и зачем. «Молодёжь, — сказал он, — я боюсь, повернёт слишком резко, при этом страну разорвёт на клочки… к-хм… Зачем поворачивать, всем тут понятно. Как — не нас кому-то учить. Вопрос только куда».

К попыткам сочинить новый, более удачный строй уже не первый год привлекались лучшие в Союзе умы, однако в короткие сроки всё дело свелось к противоборству нескольких «школ», которые занялись перетягиванием одеяла. Нужны были свежие головы. Но и студенты, и кандидаты, и многие доктора наук страшно боялись пойти против «школ»: даже когда главные «школьники» утверждают полную чушь, замечать это — значит идти против Истины. А тебе ещё с ними работать… или работать на стройке за то что «профессор не прав». На этом бы всё и заглохло, однако…

Была в Союзе одна технология. В одном «почтовом ящике» научились записывать память — живую память живого человеческого мозга. Но, как ни бились, прочесть — то есть расшифровать — воспоминания не могли. При попытке «вписать» их другому выяснилось, что человек, получивший чужие воспоминания, не только не помнит их, но тотчас теряет свои, и вернуть ему то, что он знал даже с детства, почти невозможно. Контрразведка мгновенно остыла, но направление было признано перспективным, и исследования продолжались. Вскоре память человека уже уверенно записывали, стирали «оригинал», а потом, убедившись, что тот ничего не помнит, писали обратно.

Узнав о технологии, организаторы ликовали: «светлыми головами» будут молодые учёные — слишком молодые для отстаивания чужих идей. Собрать их в каком-то НИИ, собрать самые смелые идеи… а потом «размагнитить» им память. И — всё: дальше пускай примыкают хоть к «школам», хоть к группам продлённого дня! Собрали учёных, те стали писать, разговаривать… НИИчего нового! Кто рискнёт предложить что-то новое, да без оглядки на «школы»? Со школьной скамьи мы привыкли подстраивать наши ответы под мнение преподавателя: скажешь не то — и «родителей в школу».

Дело зашло бы в тупик, но прокралась идея: пусть «светлые головы» будут детьми! Ведь ребёнок не знает решённых задач; прирождённый новатор, готовый исследовать что только можно, он сразу берётся решить все задачи, не делит их на фундаментальные и на рутину. Он с ходу готов создавать звездолёт, ибо тот для него не сложней пылесоса!

Так и возник этот эксперимент: на лето оставить без взрослых — однако с присмотром — немалую группу детей — и смотреть, наблюдать.

Выделили место — громадную территорию с ракетными шахтами (к тому, что она охраняется, люди уже попривыкли), охрану и деньги. В атмосфере строжайшей секретности набрали штат наблюдателей — все как один молодые учёные с «красными дипломами» — и подобрали детей. Отбирали детей крепких партийцев по принципу представительности: как на той плоскодонке, «каждой твари по паре». Когда всё было готово, родителям «избранных» сказали, что дети их проведут каникулы в Лучшем Пионерлагере Союза.

Отправить ребёнка в хороший пионерлагерь было престижно. Этого добивались, поездкой туда награждали… Детей отпускали охотно и с радостью. Родителям тех, кто попал в эксперимент надолго, секретно поведали, что дети отобраны в эксперимент: как на учёбе и прочих способностях отразится отдых исключительно в лучших местах. Люди не верили этому счастью!

Параллельно рядом с полигоном возводили и Техтерриторию — смесь ОГМ с опытным производством. Для безопасности ребят, а заодно и для экономии, в эксперименте ввели тогда правило: извне, от технарей, ребята получат любую технику, принцип действия которой смогут объяснить. Желательна схема, высший пилотаж — чертёж. Не всё делалось на Техтерритории: отливки заказывали меткомбинатам, моторы — заводам, но львиную долю делали там.

Ильич на мгновение по-стариковски расчувствовался, вспомнив о внуках, представив их «в поле», без взрослых. Идея использовать в эксперименте детей была дикой, однако генсек скрепя сердце кивнул: для страны это было единственным шансом:

— Когда наш эксперимент заработает?

— С постоянным составом — через два года, — ответил Андропов. — В летние каникулы 1979-го.