Двадцать лет спустя. Город, которого нет

Дмитрий Сысоев

Это четвёртая и заключительная книга из серии «Город, которого нет». Прошло уже двадцать лет с того момента, как Максим вернулся в свой мир. Он не оставлял попыток найти проход обратно, но всё было тщетно, а вот его дочке удалось найти портал в тот загадочный музей и даже встретиться с Белкой. Вам предстоят захватывающие приключения и путешествия по параллельным мирам и во времени, вы сможете узнать, удалось ли Максиму найти свою любимую и друзей.

ГЛАВА 2

Путешествие Лизы

Я лет с четырёх, наверное, помню папины рассказы, он мне их перед сном вместо сказок рассказывал, о загадочном музее, далёком будущем, параллельных мирах, как он там жил, что помощницей у него была белка, я её себе даже представляла и всегда просила купить мне живую. Когда подросла, сначала думала, что он спятил, просила его рассказывать всё снова и снова, а сама втихаря всё записывала, специально решила завести себе дневник и потом искала, есть ли отличия, но каждый раз всё было один в один, возможно, он всё это просто выучил, как мы стихи учим в школе, но зачем? Это произошло ещё до моего рождения, и он не знал, что я у него буду, правда, он всегда был странный, особенно после того, как моя мама нас бросила, тут ему вообще досталось по полной, но мне всегда казалось, что он говорит правду. Я стала изучать разные материалы, писать и читать я научилась очень рано, а лет с пяти вообще не вылезала из-за компьютера, он мне заменял маму и папу, пока тот был на работе. Всё, что мне удалось узнать из сети, это то, что некоторые учёные в это верят. Квантовая физика стала моим первым учебником, потом астрофизика, и вот однажды отец пригласил к нам в гости профессора, его ему посоветовал друг дядя Сергей. После его лекции я для себя решила, что сделаю всё, чтобы отыскать тот мир, его любимую, моих брата и сестру, ну и, само собой, белку.

Я стала учиться, как одержимая, профессор мне помогал, ходила на курсы и даже научилась рисовать, с папиных слов рисовала тот музей снаружи и внутри, по его словам, у меня неплохо получалось, я видела, как он иногда брал мои рисунки и подолгу их рассматривал, у него даже слёзы выступали. В университете я познакомилась с Матвеем, мы сразу друг в друга влюбились, он был какой-то необычный, мы оба были просто помешаны на параллельных мирах и квантовой физике, профессор в нас души не чаял и помогал, чем только мог, он нами очень гордился. Мы с Матвеем стали готовиться к данному путешествию. На подготовку у нас ушло почти два года, мы расставили метки везде, где отец мог в тот день проходить, хорошо, что таких мест было немного, единственное, где мы не могли ничего отметить, так это наш бывший дом. Сначала его поставили на реконструкцию, а потом от него остался только старинный фасад, сейчас это элитное жильё в самом центре Москвы. Начиная с середины мая, мы стали ежедневно их проверять, по нашим предположениям, когда миры начнут друг на друга накладываться, с метками должно что-то произойти, тем более по утверждению профессора цикличность должна составлять двадцать лет.

И вот в один прекрасный день 22 июня, я получила очень важную информацию, от кого — не скажу, что нужно проверить метки на Сретенке в переулке, где мы раньше жили, как всегда, я ничего не обнаружила, все они были на своих местах. Уже отчаявшись, я просто прижалась к стене и стала думать, что мы делаем что-то не то, случайно наклонила голову в сторону и взглянула на переулок, весь обзор мне загородила фура, минуту назад её ещё не было. Когда я выпрямилась, так и обалдела, фура исчезла, повторила так несколько раз, высовывая туда голову, там фура есть, тут нет, сделала вывод, что проход в другой мир находится именно здесь, протянула руку и поставила чёрный крестик. Решила всё снять на телефон, перешагнуть боялась, а когда дома мы пропустили фотки этого и того мира через программу, то сразу нашли множество отличий. Но самое интересное, что проход был прямо у самой стены дома, я уж не знаю, как нужно идти, чтобы попасть в другой мир, как будто отец все стены обтирал, но времени узнавать у меня уже не было. Если честно, я не верила, что нашла то, что искала, но почему-то была счастлива, если бы я не прислонилась к той стене и не наклонила голову, то проход в другой мир мы так никогда не нашли бы.

Я оставила отцу сообщение с датой и временем доставки, и мы с Матвеем в 5 утра перешли в тот загадочный мир, на всякий случай сделали ещё несколько пометок уже в нём, чтобы точно знать, что мы не в своём мире. Там мы стали повторяла всё то же самое, что тогда делал мой отец, сели на ту же электричку и доехали до его станции, перед нами оказалась эта лестница, я поставила таймер, и мы, взявшись за руки, шагнули в неизвестность. Я даже зажмурилась, как делал отец, он мне рассказывал, через несколько шагов открыла глаза и с опаской стала поднимать голову. От увиденного пришла в полный шок, мне всё-таки удалось попасть в этот загадочный музей, но выглядел он заброшенным, вместо синего и безоблачного неба — прозрачный стеклянный купол, вместо леса — бетонные стены, зато дома и площадь точь-в-точь такие, как описывал отец.

Матвей тоже пребывал в шоке, я его даже трогать не стала, пусть свыкнется, забежала обратно на платформу, отец говорил, что там здание вокзала, похожее на павильон ВДНХ, и точно, оно было на месте. Только вместо моря увидела ржавую металлическую стену и вспомнила, он рассказывал, когда перезагружал музей, именно так всё и выглядело. Я была счастлива, во-первых, отец не сумасшедший и он тут действительно был, а во-вторых была очень довольна собой, что мне удалось это найти. Крикнула Матвею, но тот ещё не отвис, спустившись, взяла его за руку и сказала:

— Нужно идти.

— Ты мне не так это место описывала.

— Знаю, музей, видно, сейчас отключён, пойдём, будем разбирается, как его включить.

Потащила его на дорогу, точно зная, куда идти, но моей самонадеянности сразу пришёл конец, вместо дороги с лесом мы увидели огромный тёмный туннель, просвета там видно не было. Мы обошли всю площадь, два прохода в посёлки, как рассказывал отец, открыты, но и там были всё те же тёмные туннели, идти сразу мы не решилась, нужно сначала осмотреться. Я пожалела, что не взяла с собой фонарики, Матвей нервничал и мне уже как-то не доверял. Мы решили пройти к этим красивым домам, папа рассказывал, что он в одном из них ночевал перед уходом, это было, кажется, в 2050 году. Подошли к двери, она была закрыта, я вспомнила, что нужно прислонять палец, быстро нашли этот датчик, но всё безуспешно. Дошли до кафе, из которого он как раз привёз пирожки и воду, от которых остались, как он рассказывал, пластиковые прямоугольники и кружок, тут дверь тоже не поддалась, посмотреть через витрины нам не удалось, они были затонированы. Так, всё, нужно собраться с духом и идти в город, Матвей совсем не хотел этого делать, но я потащила его к туннелю, там ещё раз сверилась со своей схемой, которую рисовала со слов отца, и мы пошли ровно по середине дороги в эту тьму.

Не знаю, сколько мы шли, изредка светила телефоном на дорогу, чтобы не сбиться с пути, хотя это и так было невозможно, дорога то одна, меня напрягал воздух, точнее — запах, он был какой-то застоявшийся, что ли. Вдали появился просвет, мы прибавили шагу, идти стало проще, так как уже можно было разглядеть разделяющую полосу, минут через десять вышли в огромное помещение или павильон с очень большим куполом. Направо уходил ещё один туннель, я так поняла, он вёл к посёлку, стало светло, местами была видна настоящая зелёная трава. Мы прошли ещё несколько минут, когда слева увидели многоэтажные панельные дома с портретами Ленина и Маркса во весь фасад и зелёный парк, в середине которого торчало колесо обозрения. Всё было точно так, как рассказывал отец, наверное, это должно очень круто смотреться, если всё включить. Мы немного отдохнули и пошли дальше, прошли каналы с зелёным газоном с двух сторон, вышли на автобусный круг и встали как вкопанные, на остановке стоял новенький автобус, дальше внизу виднелся пруд с пляжем, я так поняла, это и есть море. Мы свернули на площадь, фонтан был выключен, а памятник Ленину выглядел так, как будто его только что установили. Рядом стояла та палатка с вкуснейшими пирожками, которыми папа всегда восторгался, лавочки и странная мусорка.

У нас была цель — модуль управления музеем, только там можно всё узнать и включить, сверившись со схемой, мы быстро пошли к двенадцатиэтажке, вот заветный подъезд и панель с кодом, похожая на домофон, но куда нужно приложить палец, мы так и не нашли. Вспомнила, отец говорил, что сначала нужно ввести код, набрала тот, который он мне дал, подошёл только второй, открылось углубление для пальца, сунула его туда, стало мокро, потом укол, всё, как рассказывал отец, несколько секунд тишины и приятный женский голос сообщил:

— В доступе отказано, ДНК не подтверждено.

Сунула палец ещё раз, ответ тот же, потом заставила Матвея, но ничего, все попытки оказались тщетными, отчаявшись, мы уселись на лавочку у подъезда. Во дворе вообще было непонятно, что находишься в помещении, везде зелёная трава и ровные деревья, через дорогу девятиэтажка, только купол выдавал, что ты не на улице, Матвей спросил:

— Ну что, довольна?

Я, с чувством выполненного долга, ответила:

— Конечно, мы же всё нашли и подтвердили, иди лучше пофоткай, а я ещё раз всё обдумаю.

Матвей взял паузу, потом сказал:

— Ты же отцу сообщение отправила, что направилась в музей? Ты не думаешь, что он за тобой пойдёт, как прочтёт?

— Думала, скорее всего, так и будет, доедет до своей любимой станции и вернётся домой ни с чем, он же про проход не знает, где он находится.

— Ну и что? Мы тоже не знали, но теперь то мы тут.

— Нет, это исключено, иди снимай, а потом пойдём в дом, где он жил, здесь недалеко, нам ещё переночевать нужно.

Он ушёл, я открыла сумку, достала бутылку, сделала несколько глотков воды и тут в кустах услышала шуршание, ветра не было, значит, там кто-то есть, я крикнула:

— Кто там?

Шуршание усилилось, мне показалось, что я кого-то увидела, зверь что ли какой, посмотрела на Матвея, но он был уже далеко, и тут что-то показалось в кустах прямо напротив лавочки.

— Ну кто там? — уже испуганно спросила я.

На меня из кустов выбежал какой-то непонятный облезлый зверь и со страшным криком:

— Смерть твоя! — бросился на меня.

Я даже опомниться не успела, а он уже сидел у меня на плечах и очень больно держал меня за волосы, сначала хотела его смахнуть, но он предупредил:

— Даже не вздумай дёргаться, стерва.

У меня дар речи пропал, зверь спросил:

— Ты кто такая и что делаешь в моём доме?

Слова у меня не подбирались, немного собравшись с мыслями, я всё-таки ответила:

— Я дочка Максима.

— Какая ещё на фиг дочка? Какого такого Максима? Правду говори, кто тебя подослал?

Тут я вспомнила, что это, наверное, его белка, как я про неё забыла:

— Ты Белка, правильно? Помощница Максима и смотрительница музея.

— Ну допустим, это многие могут знать.

— Я дочка Максима, я несколько лет искала к вам проход.

Белка немного ослабила хватку и заявила:

— Ладно, но с чего ты взяла, что я тебе поверю?

— Тебя мой отец переселил в это тело на Новый год, он тебе подарок сделал, тебе сначала не понравилось, ты его укусила или поцарапала, уже не помню, это было двадцать лет назад.

Белка отпустила мои волосы, спрыгнула на лавочку и стала меня внимательно разглядывать. Она была страшна, если честно, я её совсем другой себе представляла, а вот разговаривала именно так, как описывал отец, Белка спросила:

— Зовут тебя как?

— Лиза.

— Ага, вот теперь узнаю его, вторая уже Лиза.

Я ничего не поняла и ответила, что первая, Белка продолжала:

— Ну-ну, иди, сунь палец ещё раз.

Я послушно пошла, Белка смотрела на меня с лавочки, сунула палец, результат прежний, а вот Белка просто застыла, мне показалось, что у неё батарейки сели. Я подошла и взяла этого зверька на руки, пахло от него очень неприятно, он был весь грязный со слипшейся шерстью, и тут он как заорёт:

— Нашла игрушку, поставь на место.

Я с испугом аккуратно посадила этого зверя обратно и даже немного погладила по голове, Белка долго рассматривала меня, потом заявила:

— Давай свою историю и заодно историю отца с начала.

Рассказала ей вкратце всё, что знала, после этого Белка сообщила:

— Да, ДНК у тебя отцовское, ты, видно и впрямь его дочь, только я одного понять не могу, почему этот олух сам не пришёл?

— Он старый.

— Не смеши мои лапы, — рассмеялась Белка, — старый он, видите ли, да он как был ребёнком, так, видно, и остался.

Тут метрах в десяти от нас нарисовался Матвей и громко сказал:

— Ты с кем там разговариваешь?

Ответила за меня Белка:

— Так, дистрофик, стой — где стоишь, или это будет твой последний шаг в жизни.

Матвей испуганным голосом спросил:

— С тобой всё нормально?

Белка опять перехватила инициативу:

— С ней то да, а вот насчёт тебя я не уверена.

— Постой пока там, я всё решу, — велела я.

Белка рассмеялась:

— Ага, сейчас, решала нашлась. Это что за ошибка природы?

— Это мой жених.

— Их что, в приютах для убогих выдают? А ты прямо мать Тереза, таких подбираешь?

У меня опять пропал дар речи, этот зверь за несколько секунд унизил нас так, как никто другой не посмел бы, Белка продолжала рассматривать Матвея, потом заявила:

— Ладно, пусть подойдёт, я на него поближе посмотрю.

Махнув рукой, я подозвала Матвея, он с большой опаской рассматривал Белку, потом спросил тихо-тихо:

— Это то, о чём я думаю?

Белка заорала:

— Ты что, имбецил, думать умеешь?

Она засмеялась, мой Матвей, видно, обиделся, а она не унималась:

— Смотрите, он ещё и обижаться умеет, поплачь, легче станет.

— Кто тебе дал право так с людьми разговаривать? — не выдержала я.

— Я сама себя этими правами наделила, не я к вам домой пришла, а вы нарушили мои границы, так что все тут живут по моим правилам, поняла?

Я опять была поставлена на место и тихонько ответила:

— Поняла, но всё равно нельзя быть такой дикой.

— Вот ты проживи пятнадцать лет в этой шкуре одна, я посмотрю, как одичаешь.

Я извинилась и сказала, что не знала, Белка, как ни в чём не бывало, переключилась на другую тему:

— Ну, так на чём мы там остановились?

— Я дочка Максима.

— Это я уже поняла, а что, твой старый засранец отец сам испугался ко мне явиться и дочку послал?

— Всё не так, он не знает, что мы тут.

— Это уже интересно.

Мне пришлось ещё раз ей всё объяснять, потом она взглянула на Матвея и приказала:

— Ну ты, малахольный, или сядь на лавочку или иди погуляй, видишь, взрослые беседуют, а то стоит качается, как берёза.

Тут даже я засмеялась, Матвей, похоже, уже и на меня обиделся, сел на самый край лавочки и замер, Белка продолжала:

— Ну что, я всё поняла, экскурсию, к сожалению, провести не смогу, так как тут ничего не работает.

— Так включить можно.

— Конечно можно, но тогда есть вопрос.

— Слушаю.

— Ты Максим?

— Нет, конечно.

— Ладно, тогда второй, у тебя крылья есть? — она приподняла мою руку, видно, их там искала.

— Крыльев у меня тоже нет.

— Вот и чудненько, как я уже говорила раньше, экскурсия закончилась, детишкам пора домой.

— Ты можешь выражаться по-русски?

Белка заговорила на чистейшем китайском, потом на английском, я её остановила:

— Всё, хватит, я поняла.

— А ты не такая уж дура, как я посмотрю.

— Спасибо за комплемент.

— Но если серьёзно, твой папаша тут оставил доступ только себе, если даже твоя ДНК подошла бы, то без кода мы туда не пройдём.

— Он мне дал код, и он сработал.

— Это код от панели, а после проверки ДНК нужно ещё его личный вводить, поняла?

— А вот про этот код отец как то умолчал, — кивнула я.

— Не удивила, он много про что умолчал. С меня взять нечего, я всего лишь копия, оригинал там, наверху, пятнадцать лет назад он без всяких предупреждений решил выключиться, или просто с собой покончил. А я без него всего лишь говорящая игрушка, к тому же грязная и вонючая, я почти ничего не могу делать.

— Ты мыться не пробовала?

— Очень смешно, естественно, пробовала, но та вода пахнет намного хуже, чем я, как фильтры отключились, жить здесь стало невыносимо.

— А ту дверь можно взломать?

— Ну допустим, хотя я даже не представляю — как, но там дальше лифт.

— А через лестницу, мне отец про неё рассказывал.

— Ого, какие познания, лучше бы он тебе рассказал, как это всё можно без него включить.

Немного подумав, Белка продолжала:

— Нет, лестница тоже не прокатит, даже если попасть внутрь, в зал управления все рано не пройти, там защита просто током убьёт и всё, но мы можем на твоём дружке попробовать, вдруг получится. А если нет, похоронишь его тут на нашем местном кладбище, там полно таких олухов захоронено.

Да, я уж не знаю, кто её научил так разговаривать, но это было что-то, я впервые вела такую беседу:

— И что нам делать?

Белка, почесав себя за ухом, ответила:

— Что, что, переночуете, а утром домой, да, и отцу многоженцу привет передавай.

— Ты что имеешь в виду?

— Так, это уже интересно, он что, тебе не рассказывал?

— Говорил, что у него любовь с Ксюшей была.

— И всё, больше ничего?

Я помотала головой.

— Ну вот, считай сама, Ксюха — раз, глаза бы мои её никогда не видели бы. У тебя мама есть?

— Была.

— Тогда она два, Оксана — три, может и ещё были, просто я не в курсе, про тебя же я не знала.

Да, задумалась я, а вот про Оксану он мне не рассказывал, хотя, стоп, Оксана — это же и есть Ксюха, я это Белке и выдала, та на меня с жалостью посмотрела и ответила:

— Ну нет, это две разные стервы, одна беспамятная, а вторая вообще монстр, надеюсь, что хоть у тебя мать нормальная была.

— Не совсем, она меня бросила, когда мне два года было, отец меня один воспитывал.

— Это ему в зачёт, а вот жёны у него все неправильные, теперь я уж точно это знаю. Вот интересно, по какому принципу он их выбирает? Ладно, пойдёмте в дом, там я всё покажу и расскажу.

Я встала, Белка спрыгнула и поскакала вперёд, потом остановилась, посмотрела на ошалевшего Матвея, если честно, выглядел он неважно, и крикнула ему:

— Ну ты, малахольный, тебе что, особое приглашение нужно?

Тот растерянно встал и поплёлся за мной, мы прошли минут семь и остановились у забора, Белка показала лапой:

— Вон, доски разведи и пролезай.

Сама она сиганула прямо через него, мы попали на участок, тут было всё так, как описывал отец, небольшой бассейн, беседка, лежанки и даже ёлка, Белка ждала нас у двери, я спросила:

— А почему открыто?

— Я перед отключением в самый последний момент успела подложить деревяшку, поэтому не вздумайте её трогать, так как, если дверь закроется, мы окажемся в ловушке, а если будем снаружи, то я останусь без дома.

Мы аккуратно открыли дверь, перешагнули эту палку, тут проснулся Матвей:

— Здесь же все окна и двери стеклянные, чего переживать то, разбить и всё.

Белка его недобро оглядела:

— Тут можно только голову твою тупую разбить, а двери и окна здесь бронированные. Ну вот, здесь они и жили с беспамятной.

— Почему ты её так называешь?

— А как мне её ещё называть? Я ему в своё время говорила, что от неё нужно избавиться, или усыпить, чтобы девка сама не мучилась и других не доставала. Просто ей Юлиана, (тут Белка вся аж передёрнулась), постоянно память стирала, вот она ничего и не помнила, возможно, это заразно было, так как у Максима тоже память пропадала.

Отец мне рассказывал про этот злой искусственный интеллект, я решила блеснуть знаниями:

— Я в курсе про Юлиану.

Белка взбесилась:

— Никогда не упоминай при мне это имя.

Я затихла, мы поднялись на второй этаж, Белка сообщила:

— Вот их спальня, смотри, если хочешь, там фотки есть.

Я подошла к старинному секретеру, на котором стояли фотографии, взяла первую, на ней было много людей, стала смотреть, отца узнала сразу, здесь он был очень красивый, а вот кто все эти люди? Я села, Белка запрыгнула на кровать и стала показывать:

— На руках у Максима его дочка Лиза, — тут она посмотрела на меня и хихикнула, — рядом с ним слева Оксана, справа Ксюха, потом Катя, ну меня ты, наверное, узнала, а рядом с Оксаной её родители.

Да, его девчонки просто красавицы, у нас их называли бы топ-моделями, со вкусом у отца всё в порядке, тут сложно выбрать, на ком жениться, теперь понятно, почему он от моих подруг отказывался. Но я не понимала одного, почему он мне не рассказал про Оксану и дочку, которую тоже Лизой назвал, я знала только про Ксюху, что у них должны были родиться близнецы, мальчик и девочка. Это что получается, у него и впрямь три жены, а сейчас три дочки и сын, ну отец даёт, вот вернусь домой, ему придётся мне объяснительную писать. Минут пятнадцать я разглядывала эти фотографии, тогда это место было очень красивое, сама не захотела бы отсюда уезжать. Белка сказала, что внизу на кухне осталась кое-какая еда.

— Она же давно испортилась.

Белка возмутилась:

— Это ты можешь испортиться, а еда нет.

Да, у нас, если честно, запасы были скудные, бутылка воды, пара булок и несколько бутербродов, а есть уже хотелось. Мы спустились и стали всё осматривать, нашли печенье с датой выпуска 2140 год, срок годности не ограничен, несколько бутылок воды, нам повезло, она могла храниться ещё пару лет, не пир, конечно, но на несколько дней хватит, Белка предупредила:

— Да, кстати, тут ночью жутковато бывает, не обращайте внимания.

Мы доели бутерброды и попробовали печенье, ощущение было такое, как будто его только вчера выпекли, потом Белка рассказала свою версию, что и как тут происходило:

— Когда я познакомилась с твоим отцом, я в него влюбилась и оживила Ксюху, а она меня кинула и хотела уничтожить, но Максим с ней справился. Мы нашли родителей Оксаны, родилась Лиза, Максим решил, что нужно переехать в Москву, они втроём поехали на разведку, а вернулись только Оксана с Ксюхой, так как Макс зачем-то забежал на ту платформу и исчез. С Ксюхой мы помирились и стали пытаться найти проход в тот мир и установить связь. Когда всё удалось, Ксюха пошла к Максиму, а я оставалась на связи, она была двусторонняя, но отправлялись и принимались только очень короткие сообщения, когда открывался портал. Ещё до ухода Ксюхи мы нашли в лесу андрои да смотрителя в виде белки, он присматривал за настоящими белками, от живого его нельзя было отличить, хитростью его заловили, перепрограммировали, и меня стало две, а если точнее, три.

В один прекрасный момент я получаю сообщение от них из того мира, что им пройти не удалось, их занесло сначала в 2019 год, а потом в музей в 2050 год, сейчас они у себя дома и проходить пока не собираются. Мы посовещались и приняли решение отправить к ним одну из нас, самую совершенную. Меня, сами понимаете, отправлять туда было нельзя, я бы сразу спалилась, основная я — это вообще программа без тела, так что выбор был невелик. Переход прошёл отлично, мы получили сообщение, что Максим её встретил и теперь они втроём живут дома в Москве. Моя копия мне постоянно всё докладывала, а я рассказывала ей, что сейчас творится в музее, но связь была неустойчивая и иногда с большой задержкой.

Здесь тем временем происходила полная вакханалия, Оксана почти сошла с ума, она очень ревновала Максима к Ксюше, даже слушать меня не хотела, когда я говорила, что Максим к ней вернётся. Тут произошёл колоссальный сбой, он нас всех очень напугал, моя копия не могла справиться с ситуацией. Я сразу сообщила своему двойнику о том, что случилось, и получила ответ, это было 24 апреля 1999 года по-вашему, что Максим принял решение завтра вернуться в музей. Не знаю, но каким-то чудом нашей основной Белке, той, что наверху, удалось взять всё под контроль, всё стало, как прежде, музей работал штатно. Через неделю пришёл вопрос, добрался ли до нас Макс, когда я ответила, что нет, началась паника, но связь пропала совсем, по-вашему 23 июня 1999 года. Оксана тут вся обрыдалась, чуть музей не затопила, её родители решили забрать их с ребёнком в город, в 2141 году весной они уехали, захлопнув наружную дверь. В 2142 году наш умнейший управляющий, то есть мой старший двойник сообщила, что музею требуется перезагрузка, но сделать её некому, так что она приняла решение всех андроидов и технику вернуть на склад, а музей отключить, типа, так лучше для всех будет, со мной никто не советовался. Я осталась одна, если моя программа не ошибается, так как последнее обновление было только в начале 2142 года, то сейчас должен быть май 2155 года.

— Нет, — поправила я её, — сейчас 24 июня 2156 года.

Белка почесала лапой голову и заявила:

— Тогда по моим подсчётам получается, что завтра, но двадцать лет назад, здесь впервые появился Макс.

— А что, если он завтра и появится? — высказался Матвей.

Белка с жалостью взглянула на него:

— Да, ты неизлечим, завтра окно работает последний день и только утром, потом портал закроется и откроется, если вы говорите, что сегодня 24 июня, то тогда только, — она стала считать на своих пальцах, на это было так забавно смотреть, — 29 июня в 4.30.

— Что значит — только 29, — уточнила я, — и почему в 4.30?

— А мне почём знать? Расписание у него такое, тебе что, отец не рассказывал?

Я напряглась и вспомнила, да, он говорил, что портал работал как-то хитро, то два раза в день в 4.30 и 8.30, то один раз, то были перерывы.

Белка смотрела на меня и, видно, поняла:

— Вот видишь, ты же сама всё знаешь, сегодня первый день, завтра второй, мы этот портал столько лет изучали, Макс же не раз поначалу пытался вернуться в свой мир, поэтому вам придётся немного погостить. А 29 утречком домой, можете и меня с собой забрать, я вам точно пригожусь, да и отец рад будет.

— Давайте тогда завтра в 4.30 попробуем, — предложил Матвей, — а если не получится, то в 8.30.

— Попробовать, конечно, можно, но у меня тут ещё есть незавершённые дела, — возразила Белка, — до утра я точно не смогу с ними разобраться.

Матвей вообще ушёл в себя от этой новости, а мне было как-то всё равно, я спросила:

— Тогда чем у вас тут можно заняться?

— Знаю, — оживилась Белка, — в окошко можно посмотреть, ладно, шутка, можете прогуляться, но тут сейчас смотреть не на что. А, вспомнила, Оксана, когда отсюда уезжала, второпях свой телефон оставила, он вон в той тумбочке в верхнем ящике лежит, к сожалению, я не могу его включить, там человеческая кожа нужна, а у меня шерсть.

Белка оглядела свои лапы, и тут Матвей опять решил умом блеснуть:

— Даже время терять не стоит, там батарея давно села.

— Вот смотрю я на тебя, безмозглого, и никак понять не могу, — хмыкнула Белка, — для чего вас на свет божий выпускают? Он работал и работает, даже когда ты и все твои правнуки покинут эту грешную землю, он всё равно продолжит работать, в отличие от тебя, он вечный.

Матвей умолк, я подошла к ящику и нашла в нём стеклянный прямоугольник, мне отец рассказывал, сразу его включить не удалось, Белка объяснила — как, и после пяти попыток он заработал. Наши суперсовременные смартфоны на его фоне безнадёжно отсталые, я посмотрела технические характеристики и показала Матвею, тот после этого ещё полчаса бубнил себе под нос, что такого быть не может, как будто этот музей, параллельные миры, наше путешествие и говорящая белка возможны. Может, Белка права, он и правда дебил, на меня накатило сомнение, я стала его внимательно рассматривать, сейчас он мне показался совсем непривлекательным. Да, точно, он и впрямь выглядел, как дурак, или может это гипноз, Белка специально мне внушила, чтобы мы рассорились. Начала рассматривать фотки, их было очень много, ещё видео с праздниками и застольями, отец тогда был молод и счастлив, не то что сейчас. Нет, с ним срочно надо что-то делать, забирать Белку и пусть они там вдвоём на даче общаются, или всё-таки найти его Ксюшу или Оксану и их туда забрать, нужно всё обдумать. Потом я достала свой телефон и стала показывать Белке наш мир, отца и наши праздники, последние фото были сделаны на даче. Я не думала, что программа может так тщательно и детально всё рассматривать, складывалось ощущение, что она всё это сканирует, минут через сорок она сделала вывод:

— Да, это Максим, у меня больше сомнений нет, он, конечно, немного постарел, но я его всё ровно люблю, дурака такого.

После её слов мне стало совсем не по себе, кому скажи, не поверят во влюблённую программу.

— Пообещай мне, что ты меня к нему отсюда заберёшь, — попросила Белка.

— Конечно, если хочешь.

Белка уселась и уставилась на меня, смотрела так несколько минут, потом ответила:

— Очень хочу, я так думаю, мы с тобой подружимся.

Незаметно наступил вечер, на улице стало темнеть, купол это усиливал, мы немного перекусили и легли спать, Белка улеглась прямо рядом со мной. Всё бы хорошо, если бы она так не воняла, нужно завтра найти воду и помыть её хорошенько, с этой мыслью я уснула.