Вишневый самурай

Дмитрий Самохин, 2005

Вишневый самурай – кровавая легенда, прошедшая через столетия, или призрак, вернувшийся с того света, чтобы отомстить. На берегах погруженного в воды Невы сиятельного Санкт-Петрополиса кровь течет рекой на алтарь алчности и порока. Частному детективу и пивовару Дагу Туровскому и его напарнику Гонзе Кубинцу предстоит принять огонь на себя. Они должны вычистить город от скверны и остановить вакханалию смерти. В их руках вновь оказалась судьба Северной Пальмиры.

ГЛАВА 10

Я еще не успел приступить к делу, как испытал поражение! Что ж, все когда‑нибудь случается в первый раз, но не привык я проигрывать, даже не начав партию!..

Вернувшись домой, закрылся в кабинете на втором этаже, открыл бутылку пива и углубился в раздумья. Кубинец несколько раз пытался прорваться ко мне и поделиться своими ценными мыслями, но тщетно: дубовую дверь построили на века. Такую не то что кулаками — тараном стальным не прошибешь! Разве лазером расковырять можно.

Отставил пустую первую бутылку и тут же вскрыл вторую. Пиво было холодным и горчило.

Достав из коробки, обитой изнутри красным бархатом, толстую гаванскую сигару, я откусил кончик специальными клещами, сунул ее в рот и запустил кольца к потолку. От дыма в голове прояснилось. Я приступил к анализу, сопоставляя и сравнивая информацию, которой обладал. Надо сказать, с информацией было скудно: сплошной мрак, ничего светлого на горизонте…

Убили Иоланду Городишек. Последним ее видел Самсон Епифанов. Встречались они в гостинице. Епифанов ушел из номера. Никто это подтвердить не может… Епифанов скрывается. Ко мне приходит его отец, уговаривает взять дело. Мы едем к Епифанову‑младшему. На нас совершают нападение. Епифанова‑старшего убивают. В это время Самсон появляется в полиции и говорит, что ни в чем не виноват, но опасается за собственную жизнь, поскольку знает, видите ли, тайну Вишневого самурая. На следующий день в «Крестах» его находят повешенным…

Вот и все, что известно к данному моменту. Логическая цепочка не выстраивается — какой‑то бред сумасшедшего!..

Затянулся сигарой и хлебнул пива… Что остается? Практически ничего! С какой стороны подступиться к делу, когда нет ни одной зацепки?! Ни фига мне не светит!

Сгоряча схватил телефонную трубку и стал набирать домашний номер Епифановых, но в последний момент спохватился и дал отбой: какую «отличную рекламу» я сделаю себе своим отказом!

Вместо Епифановых набрал номер криминальной полиции Васильевского острова. На другом конце провода незнакомый мужчина представился:

— Поручик Островеров, криминальная полиция Васильевского острова…

Дослушивать принятую формулу представления я не стал, оборвав поручика:

— Мне нужен инспектор Лесник. Соедините, пожалуйста.

— Минуту…

Из трубки полилась мелодия — что‑то из древне‑славянского в современной обработке. Не в моем вкусе. К тому же качество записи — кошмарное!.. Спас меня от увядания голос инспектора:

— Григорий Лесник слушает.

— Вас Даг Туровский беспокоит. Вопрос один есть. Не затруднитесь просветить… — Слегка заплетающимся языком я приступил к допросу инспектора.

— Если не потребуете разгласить государственные секреты, то почему бы и нет? — отозвался Лесник.

— Версия с самоубийством Самсона Епифанова подтверждается?

— Знаете, Туровский, я не имею права с вами об этом разговаривать… (Привычное вступление!) Но учитывая все, что вы сделали для империи, скажу: версия накрылась большим и толстым! Убили Самсона. Придушили, а потом петлю на шейку набросили.

— Спасибо, Лесник. Когда вас можно ожидать в гости?

— Как только разберемся с этими сумасшедшими убийствами, так и приду. Фотомодель‑то в высших слоях крутилась! Богема, так сказать…

Мы распрощались. Я повесил трубку и уставился в стену, драпированную гобеленом, попыхивая сигарой. На гобелене была изображена сцена охоты. Стройный индийский юноша на длинноногом жеребце, натянув лук, гнался за ланью. Стрелы сыпались во все стороны, а лани хоть бы что — смерть обходила ее стороной.

Самсон оказался менее удачлив по сравнению с ланью… Знакомство и трагическая любовь к взбалмошной знаменитости свели его в могилу. То, что смерть старшего и младшего Епифановых связана фатальным образом с Иоландой Городишек, — нет сомнений!

Разговор с Лесником тоже ничего не дал. Куда дернуться? Кругом тупики!..

А когда ты зашел в тупик, стоит проработать свидетелей, алиби, а также все отбракованные ветви следствия, о которых уже успел позабыть, — это я твердо уяснил за время работы в Федеральной службе безопасности.

Перебирая кандидатуры, с кем можно пообщаться на заданную тему (таковых было не так уж много), я остановился на портье, видевшем, как Иоланда Городишек поднялась в свой номер с молодым человеком, в котором он признал затем Самсона Епифанова. Имелось одно препятствие для общения: я даже не знал, как его зовут… Еще раз звонить Леснику — это уже перебор!

Решил узнать все на месте… Как хоть гостиница‑то называется? Тоже не помню! Кто же знал, что займусь этим делом?.. Стоп, вчерашнюю газету выкинуть еще не успели, точно!

Я допил одним глотком пиво, поднялся из‑за стола, схватил шляпу, нацепил ее на голову и направился к двери, не выпуская сигару изо рта. Освободив себя, спустился в холл и проследовал в гостевой кабинет, где обнаружил Гонзу Кубинца, который оккупировал мой компьютер. Судя по напряженному лицу, он рубился в какую‑то игру. Зная его последнее пристрастие, можно было держать пари на урожай пива в этом сезоне, что Кубинец увлечен «Коммандос. Битва за Берлин»: хит сезона, засосавший Гонзу с первого уровня!

На мое появление Кубинец никак не отреагировал. Только сделал замечание:

— Мог бы и не курить в помещении. Закон Петрополиса читал «О запрете курения в общественных местах»?

— С каких пор мой дом стал общественным местом? — осведомился я, направляясь к книжному шкафу.

— С тех пор, как этот дом также и мой! — пояснил Кубинец.

— Ты газеты старые не видел? — поинтересовался я, не обнаружив ничего в бумажном ворохе.

— За какое время? — не отрывая взгляд от экрана, уточнил Гонза.

— За два дня.

— В холле. На журнальном столике.

Я буркнул «спасибо» и вышел. Газеты и впрямь лежали там, где указал Кубинец. Отыскав нужную статью, я вычитал название гостиницы: «Бородинский"Крест». Что‑то раньше он мне нигде не встречался! Получается, что гостиница не в центре города, а где‑то на окраине… Надо бы выяснить точный адрес.

Сгонять Гонзу Кубинца с компьютера я не стал: пусть играется дитя!.. Сделал только замечание, выраженное иносказанием:

— Дай человеку рыбу — и он будет сыт один день. Научи человека ловить рыбу — и он весь день будет сидеть в лодке и пить пиво!..

Кубинец скорчил мне рожу, но промолчал.

Я занял его рабочий стол — раз он оккупировал мой, захватчик! Развалился в его кресле, взялся за телефонную трубку и включил автодозвон до справочной службы. Через четыре минуты передо мной лежал адрес «Бородинского Креста». Отель входил в элитный архитектурный комплекс «Московский триумф» и располагался неподалеку от Московской триумфальной арки.

Адрес я запомнил мгновенно. Листочек же оставил на столе — на всякий случай.

— Ты куда‑то собрался? — отвлекся от игры Кубинец.

— Думаю пошерстить одно злачное местечко.

— Я, конечно, не твоя мамаша — Господь уберег, но хотелось бы указать тебе на тот факт, что для самостоятельного вождения катера ты несколько не в фокусе! — заметил Кубинец.

— Ты прав, — неожиданно для самого себя согласился я. — Вызову такси.

Я дозвонился до круглосуточной службы вызова такси и заказал экипаж. Диспетчер пообещал, что машина будет у нашего крыльца через полчаса. Еще оставалось время пообедать в домашней обстановке, чтобы не тратить финансы на перекус где‑нибудь на ходу.

Я напомнил Кубинцу об обеде. Он ответил, что через пару минут все будет готово. Остановив игру, он удалился на кухню проконтролировать работу Яна Табачника. Вскоре мы уже сидели над тарелками с горячим русским борщом, обильно сдобренным рыночной сметаной и зеленым луком. Борщ был изумительно вкусен! Вроде бы простое блюдо, но никто из нас приготовить его не смог бы.

Ян Табачник, разлив борщ по тарелкам, скромно уселся с нами за стол. Я выставил к обеду светлое пиво, но сам к нему не притронулся — и так выпил сегодня много, а впереди — важная встреча. Какие сюрпризы она принесет? Голова должна быть светлой, а мозг — готовым к действию. Я словно предчувствовал грядущие события.

Ян Табачник хранил за обедом молчание. То ли стеснялся, несмотря на возраст, то ли не знал, как себя вести и о чем говорить в нашем обществе. Лишь сдержанно поблагодарил меня, когда пригубил пиво. Отметил, что оно превосходное. Мы же с Кубинцем не умолкали: нет ничего лучше, чем беседа за вкусным обедом.

Расправившись с борщом, мы выразительно посмотрели на Яна Табачника, который немедленно разложил по тарелкам второе. Выглядело аппетитно, а на вкус оказалось просто изумительным: телятина с картошкой в майонезе, посыпанная сыром и зеленым горошком.

Я доедал предпоследний кусочек, когда во входную дверь позвонили. Табачник, желавший, чтобы мы оценили его талант без помех, поднялся из‑за стола и отправился открывать. Вернувшись, сообщил:

— Такси прибыло.

— Все, поехал! — заявил я, уплетая последний кусок.

Кивнув на прощание Кубинцу, который отправился меня провожать, я выбежал на крыльцо и услышал, как хлопнула за мной дверь.

Такси ожидало у причала. Водитель прогуливался по палубе, наслаждаясь солнцем и теплом.

Я взбежал по трапу и скомандовал:

— Вперед!

— Куда едем‑то, шеф? — устало осведомился водитель.

— К «Московским воротам». Угол Лиговского канала и Московского, — озвучил я маршрут.

Водитель обреченно проследовал в рубку. Я остался в пассажирской части катера. Автоматика подняла трап на палубу и скрыла в специальном отсеке. Катер плавно отошел от причала.