Операция «Рассвет». Какая цель у человека? И какая цель у человечества?

Дмитрий Руденко

На протяжении всей истории своего существования человечество задавалось множеством вопросов. С течением времени появлялось все больше ответов. Однако какой из них верный? Как возник наш мир? Одни ли мы во Вселенной? Какой же смысл в нашем существовании? Что у нас было, и к чему мы придем? Какая цель у человека и какая цель у человечества?

Глава 4. В небе над тайгой

— Все готово к взлету, товарищ подполковник! — доложил старший лейтенант. — Все необходимые вещи погружены.

— Хорошо. Прошу всех подниматься на борт, — после этих слов, Березин улыбнулся. — В этой форме на вас теперь стало приятно смотреть. Сразу у некоторых выправка появилась. Форма мужчину всегда украшает.

— Какая наглость! — тихо сказал Логинов.

— Это военный юмор, Эдуард Петрович, — ответил Быков. — Уверен, что Вы еще и не такое услышите.

Группа загружалась в гудящий вертолет. Обшивка внутри вертолета была полностью белого цвета. Изнутри, вдоль бортов располагались сидения такого же окраса. Посредине стояли загруженные вещи. В кабине пилотов находилось три человека. Двое из них сидели, а третий стоял позади них и помогал что—то переключать на панели, которая находилась на потолке.

Прибывшие занимали свои места. Каждый старался сесть так, чтоб, обернувшись можно было посмотреть в круглый иллюминатор. Колесников с Быковым расположились ближе к хвосту вертолета. Напротив них сели Логинов и Максимов. Вакуленко занял место рядом с Быковым со стороны кабины. Майор с подполковником стояли снаружи и о чем—то разговаривали с другими военными возле вертолета.

— Примерно так я все и представлял, — громко, чтоб все услышали, сказал Быков.

— Мы это все с собой потащим? — глядя на стоящие вещи между ними, спросил у всех Вакуленко.

— Хорошо, что я останусь в вертолете, — сказал Логинов. — Этот рюкзак я бы не дотащил.

— Да, он действительно тяжеловат, — вмешался Колесников. — Килограмм десять будет точно. Еще в костюме, да и по лесу, где нет тропинок.

— Надо меньше пить воды до того, как наденем костюмы. В костюме мы много влаги будем терять во время пути, — сказал Максимов.

— Алексей, а вы когда—нибудь одевали такой костюм? — поинтересовался Логинов.

В этот момент Колесников с Быковым молча переглянулись.

— Да, но не такой. То был противочумный костюм. Мы в институте их одевали. Но там был просто противогаз. Без этой штуки, что на спину нужно одевать. И костюм этой совсем другой.

— Ну, все! Давайте! Удачи вам! — послышалось снаружи. — И скажите своим спецназовцам, что коричневые изнутри костюмы обратно не принимаем.

После этих слов раздался громкий смех нескольких человек. Бортинженер, стоявший на входе в кабину, за спинами пилотов, улыбаясь, обернулся на сидящих в салоне вертолета людей.

— Это возмутительно! — поправляя очки, с серьезным видом сказал Логинов.

Пытаясь сдержать смех, в вертолет зашли Березин вместе с Федотовым.

— Если все готово, то взлетаем, — обратился подполковник к сидевшим в кабине пилотам.

— Хорошо. Запускаем двигатели! — дал команду старший пилот.

После этих слов Федотов закрыл за собой дверь в вертолете.

— Все, мужики! — присев возле биолога, громко сказал Березин. — Всем нам удачи!

Гул внутри вертолета становился все громче. За иллюминаторами начали мелькать тени от лопастей вертолета. С каждым оборотом они пробегали все быстрее. В салоне стала ощущаться вибрация. Бортинженер закрыл изнутри дверь кабины пилотов.

— Все, взлетаем! — обернувшись и смотря в иллюминатор, громко всем сказал Березин.

Снаружи стало ничего не видно из—за поднимающейся вокруг пыли. Вскоре вертолет качнулся и медленно оторвался от земли. Все сидящие, кроме подполковника, изучавшего, в этот момент, карту, молча смотрели в иллюминатор. Несколько военных, стоявших снаружи, провожая поднимающийся в небо вертолет, махали рукой. Один из них, при этом что—то рассказывал другому, на что другой в ответ смеялся.

Колесников неподвижно посмотрел в иллюминатор. Верхушки деревьев постепенно спускались вниз. Дома становились все меньше. Подкаменная Тунгуска изгибалась в этом районе, медленно неся свои воды вниз по течению.

Спустя минуту вертолет оставил позади себя маленький поселок. Кругом простиралась бескрайняя тайга. Казалось, что ее границам нет предела. Кроны деревьев окрашивали все вокруг в зеленый цвет. Вдали, под кучевыми облаками проходил горизонт голубого цвета. Природа, как самый искусный художник, смешивала свои краски — создавая, тем самым, свои шедевры. Глядя на это место, приходило понимание, что все величие человека, которое он сам про себя придумал — неумолимо растворяется во всем этом гениальном и огромном, по своим масштабам, творении. Тени от туч гуляли по верхушкам деревьев. В это время года здесь было не очень жарко. Однако из—за влаги довольно сильно парило. Летевшим в вертолете людям, с каждой минутой становилось очень душно.

— На месте будем примерно через 20 минут, — прервал молчание Березин. — Разгружаем вещи. Кому нужно, то можно будет сходить в туалет. Одеваем сумку с костюмом, рюкзак с аппаратом дыхания, присоединяем к поясу радиационные детекторы и идем к месту падения пилота. Игорь Геннадьевич, какая там должна быть норма?

— Нормой радиационного фона принято считать значение не превышающее 0,20 мкР/час. Допустимо может быть и немного выше. Костюм должен быть полностью герметичным. Также при повышении радиационного фона индивидуальный дозиметр будет подавать сигнал.

— Возможно, что радиации вообще не будет, — сказал Березин. — Но вы все должны будете следить за радиационным фоном. В случае обнаружения отклонения от нормы, сразу же нам с Федотовым доложите.

После этих слов Березин снова принялся смотреть на карту.

— Место падения находится в полукилометре от высоты 614 метра, — водя пальцем по карте, сказал он. — Когда прибудем на место, нам нужно идти в направлении этой горы. Она должна все время быть впереди нас. Это значит, что мы идем правильно. Все должны быть на виду друг у друга. Никто не должен отставать. Но в то же время, нам нужно быстрее все сделать, чтоб успеть до темноты. Также вечером еще обещают дождь. Как бы жарко не было, костюм не нужно вентилировать.

— Товарищ подполковник, — решил спросить Колесников. — Что будет, если кто—то из нас заразится или облучится?

— Если облучитесь, то по прибытию, вы пройдете процедуру дезактивации, — ответил Березин. — Если же будет подозрение на заражение организмами биологического происхождения — вас поместят в бокс на карантин. Но, надеюсь, что до этого не дойдет.

— А если мы не успеем до темноты вернуться?

— У меня будет ракетница. У каждого из вас будут фонари в сумке. В случае неявки, мы должны подать сигнал. Сигнал — красная ракета. Подается от группы и с вертолета. Так же имеются фальшфейеры. Таким образом, мы будем координировать направление движения. Также у нас будет поддерживаться связь с вертолетом. А экипаж держит связь с большой землей — как видите, ничего серьезного. Костюм оденем и потом снимем на расстоянии в 3 километрах от объекта. Сначала, по одному пройдем процедуру взятия крови. И лишь только потом мы сможем пойти к вертолету. Кто не пройдет процедуру — будет добираться до Ванавары в костюме. Поэтому, прошу всех вас ответственно подойти к делу. Никаких самовольных действий. Какие есть еще вопросы? Задавайте сейчас. Потому что потом будет некогда объяснять.

— Как Вы думаете, почему пилот не пошел на место эвакуации? — спросил Быков.

Березин сразу же переглянулся с Федотовым.

— Возможно, что он ранен. Или у него были какие—то иные причины.

— А если он заразился? — вмешался Колесников, при этом слегка стукнул своей ногой по сапогу Быкова. — Ведь у нас нет дополнительного костюма для него.

Лицо Березина стало очень серьезным. Казалось, что эта тема для него являлась не очень приятной.

— Костюм для него лежит среди остальных вещей в вертолете, — ответил подполковник. — Поэтому мы должны как можно быстрее его эвакуировать пока он не успел заразиться. Костюм для него мы возьмем с собой.

Объяснения Березина казались убедительными. Однако у Колесникова складывалось впечатление какой—то недосказанности. Он прекрасно видел, что эти вопросы не нравятся подполковнику.

— А теперь порядок действий непосредственно у упавшего объекта, — свернув карту и положив ее в сумку, висящую на плече, продолжил свою речь Березин. — У объекта не делайте никаких резких движений. Близко к нему не подходим. Максимум приближаемся на десять метров. Осмотрим, сфотографируем и измерим радиационный фон. Нам необходимы снимки для второй фазы операции, которая уже будет проходить без вашего участия. Если к нам выйдет кто—то из корабля, то стойте на месте. Сохраняйте спокойствие. Руками не приветствовать. Держитесь от них на расстоянии. Если начнут атаковать, то все дружно отходим в сторону упавшего самолета. Никто из них не должен пострадать. Если мы их атакуем, это может поставить под угрозу существование всего человечества. Поэтому свою гордость не показываем.

— Товарищ подполковник, — неожиданно спросил молодой биолог в очках. — А кто они такие?

— Понятия не имею, — с серьезным видом ответил Березин. — Ясно только то, что их технологии намного лучше наших.

В этот момент из кабины пилотов открылась дверь. Из нее вышел бортинженер.

— Через 5 минут будем на точке, товарищ подполковник! — обратился к нему борттехник.

— Спасибо, — поблагодарил его Березин. — Эдуард Петрович. Вот, с товарищем капитаном Вы будете держать с нами связь.

— Очень приятно! — ответил Логинов.

— Взаимно, Эдуард Петрович, — ответил борттехник. — Мы поговорим с Вами потом более детально.

После этих слов член экипажа ушел обратно в кабину пилотов и закрыл за собой дверь.

Колесников откинул назад голову. Вибрирующий корпус вертолета не давал ни единого шанса уснуть. Подлетая все ближе к месту высадки, у него нарастал внутренний страх. Он пытался его никак не показывать. Ему было стыдно за себя в этот момент. Но он понимал, что страх перед неизвестностью, которая может закончиться летальным исходом — нормальная реакция для всех живых организмов, живущих на планете. Это инстинкт самосохранения. Смелый — не тот, кто не боится, а тот — кто переборол свой страх. Природа дала всем эмоции. Невозможно жить без чувств. Каждый всю свою жизнь, иногда, сам того не ведая, видит мир по—своему. Для одних — это светлое место. Для других же — это мир уныния и грусти. Люди живут между двумя этими ощущениями. Но при этом, мир для всех один. Колесникова, как и многих других людей, за время жизни, бросало из одного мироощущения к другому. Будучи ребенком, он не знал, что такое депрессия. О ней он не знал, пока не начал постепенно входить во взрослую жизнь. После этого пришло понимание — что такое счастье и что такое огорчение. Период жизни, в котором он пребывал в данный момент, был для него ужасным. Постоянные тревоги и уныние начинали пагубно на него действовать. Появились проблемы с головными болями и с нервной системой. Во время сильных переживаний начинался тремор пальцев. В этот момент он всегда старался перевести взгляд окружающих от своих рук на что—то другое. Но в тоже время, пребывая в спокойствии, он контролировал свой тремор, как и все остальные люди.

Еще несколько лет назад, он даже не мог представить, что его душа дойдет до такого состояния. Ему казалось, иногда, возможны перемены в сознании — в понимании реальности. Но он не предполагал, что постоянное уныние может перейти в привычку. Каждый день для него стал испытанием на прочность. Грешник, выгнанный из Рая. Человек, который расплачивался за свои ошибки прошлого. Будучи верующим человеком, он пытался понять, что хотел от него Бог в эти несколько лет. Ему казалось, будто в этом есть какой—то смысл. Он полагал, что это являлось сигналом свыше — для того, чтобы он смог изменить свою жизнь.

Несмотря на сомнения, которые у него были в кабинете генерала, в глубине души он понимал, что в любом случае примет участие в операции. Для него это был шанс изменить свою жизнь. Он надеялся, что поможет своей стране. И в то же время рассчитывал, что оттуда вернется уже совсем другим человеком. Это был его шанс найти свой потерянный рай.

Мысли приходили в голову одна за одной, пока Колесников затылком не ощутил, как вибрация стен вертолета стала уменьшаться. Он откинул голову вперед и недоумевающе посмотрел на летящих рядом с ним людей.

— Что это? — спросил Колесников, в надежде получить от кого—то вразумительный ответ.

Увидев его тревогу, сидящие рядом с ним стали тоже прислушиваться к звукам вертолета. Возникла молчаливая пауза. Взгляд людей пересекался друг с другом. Вдруг резко вскочил подполковник. Присев на пол он посмотрел наверх, в сторону лопастей вертолета через иллюминатор. Встав со своего места и замерев в неподвижной позе, на Березина смотрел Федотов. Гудящий звук вертолета становился все тише.

— Твою мать! — быстро поднявшись, подполковник побежал в кабину пилотов.

Быстро открыв дверь, он увидел, как пилоты судорожно пытаются что—то сделать.

— Что случилось? — громко спросил он у них.

— Не знаю! — пытаясь запустить отключившийся двигатель, громко ответил ему старший пилот. — Вся электроника погорела! Ничего не включается! Готовьтесь к жесткой посадке на деревья!

Сидевшие в салоне люди почувствовали, как вертолет в воздухе наклонился в сторону кабины.

— Так! Всем быстро пригнуться на своем месте! — повернувшись к недоумевающим людям, сказал Березин. — Голову сверху обхватите руками! Сидите и не вставайте! Готовьтесь к удару об деревья!

Подполковник посмотрел на стоящего Федотова.

— Быстро исполнять! — крикнул на офицера Березин. — Ты не слышал, что я сказал?

В один момент офицеры вернулись на свои места и приняли такую же защитную позу, как и все остальные.

Тени от лопастей заметно стали пробегать все медленнее.

— Я не хочу умирать! Я не хочу вот так умереть! — кто—то громко закричал в салоне.

— Приготовиться к удару! — послышался командный голос Березина.

— Господи! Спаси и сохрани! — шептал тихо себе под нос Колесников.

Послышался звук ломающихся и трущихся о борт вертолета веток. В салоне резко потемнело. Резкий удар сбросил со своих мест сидящих внутри людей. Осколки стекол, на лету, осыпали их. Людей швыряло из стороны в сторону внутри вертолета, как игрушки, до того времени, пока все не закончилось последним сильным ударом вертолета о землю.