Район: возвращение

Дмитрий Манасыпов, 2020

От Района не убежать, даже если сильно захотеть. Сделай пару-другую, пяток десяток рейдов и весь экстрим мира – сладкий розовый детский кисель по сравнению с ними. Но когда судьба дает выбор, то сделать его придется, а уж каким он станет… Здравствуй, Район, мы… Третья книга серии (в авторской редакции). Поклонникам старого-доброго сталкера, суровых приключений суровых мужчин и боевитых женщин – как доктор прописал. Содержит нецензурную брань.

Глава 3: трасса — Периметр

Трава возле Радостного сразу показывает то, что ты приближаешься к Району. Небо ещё может попытаться и обмануть, прикидываясь голубым и чистым, а вот трава никогда не обманывает. Она здесь серо-стального цвета с совсем лёгкой зеленцой, всегда чуть пожухлая, как-то ненатурально сильно подрагивающая под самым лёгким ветерком. Если ты вдруг увидел впереди яркую, как на картинке, полянку, то стоит подумать — а чего это она здесь делает вообще? Как правило, такие мысли могут спасти жизнь даже самым неопытным бродягам, которые хотя бы стараются думать головой, а не только есть в неё.

Какая вроде бы разница, как идти по ней, осторожно, наступая так, чтобы не наступить на какой-нибудь сюрприз, будучи рейдером или в качестве военного? А ничего подобного, скажу я вам, разница велика. В группе хочешь — не хочешь, а большую часть пути до Района преодолеешь на броне, спрыгнув лишь у самой Черты. И можно потерять тот самый момент, когда собственный внутренний датчик опасности включится, лишь краем глаза зацепишь стальной отблеск густого колышущегося ковра впереди. Чем это чревато? Да много чем, в первую очередь тем небольшим моментом, когда организм сам настраивается на то, что нужно быть в сто крат осторожнее, поступать намного серьёзнее и думать быстрее, чем в нормальном мире и обычной жизни. Если ты расслабился перед Чертой, то считай, что на пятьдесят процентов покойник. Или даже на все сто, ага.

А если зайти со стороны Кротовки, то и травы не нужно, ведь есть факела. Три высоких металлических решётчатых сооружения, стоящих уже скоро век, и на самых макушках которых никогда не гаснут чёрно-рыжие дымные огни. Но мы заходили не оттуда, понимая, что это будет слишком нагло. Трассу выбирал Барин, который как проводник был самым лучшим и опытным, натуральным Соколиным глазом, или ещё каким-нибудь там индейцем гуроном. Доверяли ему полностью, и раз сказал, что идём в сторону той части Радостного, которая называлась смешным словом Привет, то значит туда и идём.

Нам повезло на трассе, смогли уйти с хорошей скоростью и незаметно. Небольшой грузовик, который команда оставила за километр от трассы, на старой грунтовке, помог скрыться быстро. Момент, когда вертушки, поднявшиеся с аэродрома, дошли до чадящего факела «Волги», мы встретили у старого сахарного завода. Загнали бибику в разрушенный цех, и дальше двинули на своих двоих. Да так, что мне пришлось признаться самому себе, что в чём-то Сдобный был прав: всё-таки повадки рейдеров способствуют более быстрому бегу, чем работа в ГБР.

Пока тряслись в машине, времени разобраться с тем, что происходит, не было. Приходилось хвататься за всё подряд, чтобы просто не выбить зубы или не сломать чего-нибудь. Меня интересовала персона непонятного мужика, который смотрелся в нашей банде несколько… странно, что ли? Возраст, лицо, украшенное явно дорогими очками, немного неуверенно чувствовавший себя в комбинезоне. И очень уверенно обращающийся с оружием, что не вязалось с ним ещё более сильно. Почему-то казалось, что именно в нём и заключается та самая загадка, из-за которой вся каша и заварилась. Так оно и оказалось, как выяснилось чуть позже.

— Как вы там оказались, сестра? — Я посмотрел на неё, всё более чётко ощущая то, что всё вернулось на свои законные места, и теперь не будет больше снов и страха перед Районом.

— Как, как… задом об косяк, как же ещё. — Она усмехнулась. — Зазноба твоя помогла, а что ты думал-то? Каким ещё макаром мы смогли бы чего узнать?

— Да уж, брат, скажу я тебе одно — повезло, и всё. — Сдобный поправил ремень разгрузки, подвинув один из подсумков на положенное место. — Мы девушку на время спрятали, так как ведь сразу её подтянут. Не переживай, не найдут. А если не вернёмся из Района, то ей помогут выбраться, я уже всё подготовил.

Твою-то мать… вот тебе и радость. Спасла, просто спасла, пожертвовав тем, что у неё было, всем пожертвовав. Ведь тех, кто вёз меня в Центр, парни раскатали в лепёшку, не задумываясь, а щишками они, судя по всему, были солидными. И как теперь быть — ума не приложу. Что делать, как устроить…

— Ты не переживай. — Сдобный хмыкнул. — Ты ж, думаю, не принимаешь нас за полубезумных придурков, которым башни посносило и они решили объявить джихад государственным служащим? Тут такое дело, брат, что хоть стой, хоть падай. Если мы сделаем то, для чего тебя вытащили, то ничего и никому не будет… наверное. Может, даже все грехи простят и медалю дадут. Ну, а если наоборот, то волновать это будет разве что кого другого, так как мы с тобой точно будем телами с температурой намного ниже, чем сейчас.

— Ты про что вообще, а? — Мой мозг грозил взорваться и вылететь если не космос, то в стратосферу точно. Все эти непонятности уже начинали выводить из себя. — Может, хотя бы объясните — чего да как?

— Это тебе вон, профессор объяснит. — Скопа, воспользовавшись передышкой, решила провести её с толком. То есть подымить. — Познакомься, кстати, профессор Точинов. Имени-отчества не сообщает, умничает, оскорбляет девушку всякими непонятными словами типа фемм-фаталь, но вообще ничего так дядька. А, да, чуть не забыла, он первый работал на том самом объекте, из-за которого наш с тобой родной город и стал тем, что есть. Демиург, так сказать.

Сказать, что я что-то понял из этой непонятной тирады, значит, было тупо наврать. Профессор, который работал на объекте самым первым… каком объекте то? Скорее всего, что даже через опущенный на лицо бронепластик забрала было заметно, как моё лицо напряглось в поисках разгадок всех этих ребусов. Точинов покачал головой и начал рассказывать.

Как вы думаете, интересно ли было вам узнать то, откуда на самом деле люди появились, и не про то, чем нормальные мужчина и женщина наедине занимаются. А вовсе даже про давно тянущийся спор церкви, науки и безумных поклонников зелёных человечков с Альфы Центавра. Вот-вот, и мне было также интересно слушать про то, что стало причиной появления Района, Периметра, Изменённых и всей прочей байды, которая мою лично жизнь изменила бесповоротно.

Профессор объяснял чётко, кратко и очень доступно. Пару раз мелькнули выражения типа «митохондриальные связи» и «генетические врождённые механизмы биологической защиты», но не более того. Слушать было очень интересно, тем более что Точинов явно старался донести до меня как можно больше информации. И, не смотря на то, что говорил он это не один раз, судя по всему, не было ни недовольства очередным тупым рейдером, ни попыток что-нибудь сжать или скомкать. Рассказ был хоть и кратким, но очень информативным.

Объект «Ковчег», который обнаружили около трёх десятков лет назад, и ставший отправной точкой в локальной катастрофе, уничтоживший город и его жителей. Вот, оказывается, что было самой главной целью прошлогодней операции ФСБ, провалившейся из-за предательства. Именно так полагал профессор, опираясь на собственные выводы и неизменившейся ни на каплю ситуацию в Радостном и его окрестностях. Несколько сущностей, находившихся в нём, и про которых сначала случайно, благодаря отрывочным съёмкам камер слежения и направленных замаскированных микрофонов внутри объекта, узнали военные. Перехватываемые и не доводимые зачастую до тех, кто должен знать, шифровки и указания из самого Района. То, про что мало знавший Лёшка, бывший ненастоящим оператором, пытался донести до нас, попавших под Всплеск.

Тогда, сидя в добротном погребе небольшого дома у Рва, мы с ним проговорили долго, практически до утра. Много ли он мог знать, старлей, такой же, как и я недавно? Нет, откуда… но в чём ему не откажешь, так это в умении делать выводы из того, что имелось в наличии. И то, что он говорил про опасность, которая исходит из Района, прекрасно помню. Слова Точинова только окончательно убедили меня в том, что год назад нужно было делать всё то, что мы делали. Подстава, которой обернулось всё дело, сделала бесполезными не только эти усилия, но и гибель многих хороших людей. Ну что же, Пикассо, жизнь снова вывела тебя на прямую дорогу в самое сердце Радостного, надо полагать. И если ты вдруг заленишься ей воспользоваться, или испугаешься, то никем, кроме как подонком, назвать тебя будет нельзя.

За Точиновым охотились по одной простой причине: ему стала известна ТАЙНА. Страшная в своей жестокой реалистичности, ведущая к тем самым последствиям, про которые мы со Скопой узнали той ночью в подполе. Катализатор, способный многократно увеличивать возможности той самой газообразной взвеси, которая не так уж и давно сотворила с городом то, что есть сейчас, обернувшись Волной. При применении той хитрой биологической дряни, о которой говорил профессор, Волна смогла бы накрыть собой такую территорию, что у меня сами собой зашевелились волосы, вставая дыбом. Площади, измеряемые сотнями тысяч квадратных километров, территории Района-Х, выросшего до размеров нескольких областей. Поволжье, в котором бы не осталось нормальных обитателей, природы, самой жизни в привычном понимании…

Он не знал того, кто и когда задумал это. Но знал — почему и зачем. Мир вокруг нас менялся только внешне, переходя из века в век всё более современным и новым, оставаясь внутри всё таким же прогнившим до основания. Деньги, положение и власть. Три кита, на которых всегда держались такие прекрасные вещи, как подлость, низость, стремление стать самым главным и самым могущественным. Ну, а представьте себе такую ситуацию, в которой вам нужно ощутить себя в шкуре человека, ответственного за жизни миллионов. И вот вам докладывают, что в той самой проклятой Богом и людьми дыре, из которой только что и расползаются вокруг — то с ума сводящие мутанты, то непонятные по своей физической природе артефакты, случилось что-то о-о-очень плохое. Да просто — Район-55 взял и расширился, слизнув, как корова языком пару тройку субъектов Федерации? Клёво, да? И тут же, практически с разницей в несколько секунд, на вас выходят те, кто мог это сделать. И предъявляют свои требования, настаивают на их исполнении, а не то трах-бабах и территория государства пострадает ещё больше. Вот это бизнес, вот это доход и всё, что с ним связано.

Можно, конечно, допустить страшную мысль о том, что всё совсем немного не так, и что возможность провести это самое расширение есть не что иное, как демонстрация того, что может случиться с каким-нибудь соседом. Например, в стране горных кроликов-глупырей, вместо капусты жующих на обед галстуки. Не, а чего, нормальный такой метод для ведения переговоров на высшем уровне. То есть, конечно, уважаемые звёздно-полосатые господа, мы не будем вам мешать строить демократию в одной отдельно взятой стране под нашим боком. Но если неожиданно вместо дружественно настроенных носатых усачей на её территории вдруг начнут носиться орфо-псы и гулять, позвякивая металлом, големы с авиационными пушками, так не обессудьте. Это же неподконтрольная хренотень, и мы здесь не причём, ваще не причём. Другое дело, что наши учёные точно выяснили, что такая штука есть природный защитный механизм супротив насильственного рода введения общечеловеческих ценностей. Вы, стал быть, в следующий раз, когда задумаете строить эти самые ценности где-нибудь в другом близлежащем государстве, подумайте. Мало того, что там тоже возможна подобная защитная реакция, так как бы ещё иммунная система планеты не решила вас самих деактивировать. Таким вот очень неприятным, да что там, просто жутким способом. Тут вам не помогут ни воздушная кавалерия, ни морские пехотинцы, ни, страшно сказать, даже Джон, сука, Крутой Уокер Рэмбо, ага.

Плохие мысли лезли в голову, но поделать было ничего нельзя. Если в глубине души веришь в человеческую подлость, то хочешь, не хочешь, а так начнёшь думать.

Стало ясно многое, и в первую очередь — почему я оказался здесь с друзьями и Скопой. Мы живём Районом, но он не наш дом. Наш дом — Радостный, который стёрли с лица земли, превратив в заповедник искорёженной плоти, безумия и агрессии. Как бы оно ни было, но я-то теперь точно постараюсь помешать тем, кто хочет продолжения этого банкета. Не, господа хорошие, не получится у вас ничего, не выйдет. Уж что-то что, а своё участие в этом деле гарантирую полностью.

Почему на это же пошёл Точинов? Бросив спокойную и сытую жизнь в столице, где он наверняка был каким-то светилом науки, работая в важном государственном исследовательском центре, или как там их ещё называют? Да кто знает, значит, есть у него причины, и всё тут. Не верить ему не мог, потому что если уж Сдобный, который всегда ставил на первое место только прагматизм и свой интерес, решил пойти на подобное, то всё это правда. От первого и до последнего слова. Раз так — то идём до конца, каким бы он не был.

Барин аккуратно шёл через пролесок из местных, мутировавших и изменившихся до полной неузнаваемости, берёз и карагача. Это было хорошо, потому, что аккуратно пройдя через Периметр, мы на какое-то время оказались на открытом пространстве. Довольно долго ползли на собственных пузах, старательно замирая, если по сохранившейся дороге шумел двигатель «Тигра» патруля. Машины военных, это я знал теперь точно, были оборудованы всякой хитрой аппаратурой, но очень часто она не работала так, как должна была. Как не будет биться государство над тем, чтобы наладить порядок в армии и силовых структурах, но любители поживиться за его счёт будут всегда. И то, что не работает, к примеру, инфракрасный прибор наблюдения… ну а что поделаешь? Зато кто-то из рейдеров может себе позволить наблюдать за интересующими его моментами издалека и безопасно, а какой-нибудь прошаренный зампотех купит жене горностаевое манто, к примеру.

Район становился всё более узнаваемым и понятным. Каждый раз, входя в него, не устаю поражаться одновременному постоянству и переменчивости. Никуда и никогда не денутся ощущения напряжённости, постоянного желания проверить округу на наличие агрессивных жизненных форм и давящего на организм физического превосходства местных форм жизни. И всегда, оказываясь в нём снова, стараешься не идти по своим же следам, чтобы не напороться на «ловушку», засевшего в неожиданно организованной засаде отряда засранцев-мародёров или стаю церберов. Ни отнять у Района вот этой его милой особенности — стараться постоянно проверять гостей на прочность, умение выжить и знание громадного количества нюансов нахождения в нём.

Вон, вдалеке рыскнули по кустам сумеречные волки, те, что в основном живут за Чертой. Почему именно так — никто из нас никогда и не думал, да и какая разница. Поганые твари, к слову, и многочисленные, а это и не странно. Мало того, что в первые полтора года после Волны никто и не думал контролировать их численность, так и кормовая база у них была солидная. Ведь сколько бродяг, бывших первыми рейдерами, погибало именно здесь, даже и близко не подойдя туда, где вырубалась к чертям собачьим вся аппаратура, и пропадало от пяти до десяти минут времени. Сотни, наверное, если не больше. А что вы хотите, дамы и господа, если на выходе из Района занюханная «чушка» стоит до десяти тысяч полновесных рублей, и в рюкзаке ты их можешь утащить до пятнадцати зараз. А если поднапрячься, то и всё двадцать, но это тяжело. Другое дело, что в Центре она стоит уже под сотню штук, но это и понятно. Если бы рейдеры могли свободно торговать сами, то… а ничего, надо полагать. Точно также были бы и барыги, когда-то переставшие ходить в Район, и те, кто вновь приходит сюда.

Барин поднял руку, заставляя нас остановиться. Группа замерла, ощетинившись стволами в разные стороны.

— Что там, брат? — Голос Сокола в динамиках.

— Да в кустах впереди кто-то есть… — Барин отпустил цевьё автомата, и полез в подсумок на спине. Поковырялся в нём, и достал невиданный мною прежде гаджет: узкий металлический прямоугольник, плоский, с чуть заметным выступом сверху. — Не уверен, но кажись, что может быть медведь…

Ох, ты ж, чего творится… гипер-урсус за Чертой, умереть ни встать. Это что же, интересно, заставило эту лохматую полуразумную тушу запереться в такие чегири? У их основной ареал обитания, если исходить из опыта, всё-таки сам город и его отростки.

Гаджет в руках Барина тем временем бесшумно и быстро превратился в очень красивую штуку. Верхняя часть раскрылась лепестками, образовав ровный матовый круг, сразу засветившийся серебристым отсветом. Вот как такое возможно, честное благородное слово, что я, опальный офицер группы быстрого реагирования, представления не имею о том, что это такое? А какой-то, пусть и очень опытный и уважаемый в определённых, не самых широких кругах, рейдер спокойно пользуется этой, явно полезной, штукенцией?

— Медведь, пацаны… — Барин прищёлкнул языком. — Шуметь не хочется, а так бы приняли подлюку во все стволы, а?

Я его понимаю, очень даже понимаю. Гипер-урсусы те ещё подлецы, которых лично сам, после счастливого спасения от сразу двоих, просто ненавижу. Как Волна распределяла свои свойства, почему эти мохнатые страшилища не просто выросли в размерах, а ещё и поумнели, непонятно. Но лично я предпочёл бы связаться со стаей волков, или церберов, чем с одним гипером. Если бы был в одиночку, конечно. Медведи любят охотиться парами, и хорошо, что их не так уж и много. Цикл воспроизводства, вроде как, очень длительный, и есть ещё дополнительный фактор в лице рейдеров, понимающих, что чем меньше этих паскуд в Районе, тем им самим и лучше. Но что делать вот сейчас?

Начнём стрелять, так наверняка привлечём внимание патруля, у которого, скорее всего уже есть задача отслеживать любые перестрелки, в которых участвуют больше пяти стволов. Не стоит думать, что у вояк мозги не на месте, и следы они читать не умеют. То, что нас семь человек и чем мы вооружены — давно уже выяснено и передано куда надо. Вместе с ориентировками личности, физическими параметрами в электронном виде и всех прочей необходимой информацией. В этом можно быть уверенным на сто процентов.

— А может быть, мальчики, стоит мне попробовать? — Скопа выдвинулась вперёд. А ведь и правда, её-то «Винторез» нам и поможет, если сестра справится с двух, максимум, выстрелов. Винтовка-то садит бесшумно, чуть хлопая, и калибр у неё само-то, чтобы снести медведю переростку полголовы.

— М… — Сдобный посмотрел на неё. — А может, просто обойдём? Лесок немаленький, чего нам с ним делить?

— Не фига… — Барин чуть отступил назад. — Если бы он хотел не ввязываться в конфликт, то уже ушёл бы. Это ж урсус, он умный… временами.

Что есть, то есть. Вот отвык от Района за год, если честно. Сам не подумал о том, что медведи, которые по уровню соображалки куда как умнее десятилетнего ребёнка, всегда избегают боевого контакта с группами больше пяти человек. Понимают, что шансов не будет. А раз так, то значит перед нами мишка, у которого с головой не всё в порядке. Бывает с ними такое, когда они впадают в бешенство, нападая даже на собратьев, что обычно позволяют себе только во время своего брачного сезона, борясь за самку. Так сказать, поддерживают друг друга и сплачиваются перед лицом опасности в виде различных факторов. Это тоже не очень хорошо, в смысле то, что у медведя крыша поехала, мало ли что он может выкинуть?

— Опаньки! — Барин нажал на кнопку агрегата, складывая экран и поднимая свободной рукой свой ствол. — Пошёл медведёк на нас!

Кусты затрещали, разлетаясь под натиском почти полутонной туши, раздался рёв, и мохнатый монстр явился перед нами во всей красе. Вот он, сука, был и страшный!!!

Поразительных размеров оказалась зверюга, с места рванувшая к нам. Было заметно, что урсус немолодой, шерсть отливала густым серебром, ведь живут они не так уж и долго, лет пять-восемь от силы. Учёные, с которыми мне доводилось общаться, в один голос заявляли, что это де от бешеного метаболизма и размеров. Не знаю, правда это или нет, но медведь был стар, покрыт шрамами и проплешинами, с подпаленной во многих местах свалявшейся шубой. Когти взрыли землю, перемешанную с густым ковром много лет опадающих листьев, подняв в воздух целый шквал из комков и гниющих веток. Пасть, в которой могла поместиться вся передняя часть Скопы, раззявленная, ревущая, с летящими в стороны комками то ли слюны, то ли слизи, откровенно ужасала. Вот это я и успел заметить, автоматически отскакивая с возможной траектории его движения. Урсус, до которого было метров сто пятьдесят, уже перекрыл половину расстояния.

Гулко хлопнуло, тварь мотнула громадным лбом, взревела и не упала. Скопа успела выстрелить ещё раз, разворотив ему правый глаз и вызвав очередной взрыв гневного рыка и рычания, и лишь потом откатилась в сторону. Ну а нам, волей — неволей, пришлось открыть огонь, наплевав на конспирацию.

Вы представляете себе всю мощь огня из одного РПК калибра семь-шестьдесят два и пятерых таких же «калашей», да в упор, да так нажимая на спуск, что очереди слились в одну? Вот-вот, но медведь рухнул лишь прямо перед нами, нашпигованный пулями, с разодранной в клочья шубой спереди, но до последнего давший нам возможность понервничать.

— Однако же… — Присвистнул Точинов, разглядывая урсуса с явно заметным жадным блеском в глазах… учёный, ага. — Вот это экземпляр, скажу я вам. Мне доводилось видеть куда как меньшие по размерам. Какой рост костной и мышечной масс, да…

— Полюбуйтесь, ещё так с несколько секунд. — Сдобный вздохнул. — Ну не дураки мы, а? ПБС никто не додумался взять, вот ведь. Вот сейчас к нам и ломанутся наши друзья из местного «Гринписа», да с нечеловеческими воплями. Рвём когти, ребят!

— Сдобный? — Точинов неожиданно улыбнулся. — А не человеческие вопли не такие: э-г-е-г-ей, б-л-я-а-а-а?!!

— Ага… — Сдобный кивнул головой. — Вот точь-в-точь такие.

И мы рванули, стараясь оставить позади как можно больше расстояния между нами и Периметром. Здесь нет хороших дорог, и ловушек достаточно, но кто знает, как мы нужны нашим преследователям, тот не удивится факту преследования нас на бронетехнике. А это, скажу я вам, ну его в баню просто.

Барин, в темпе бегущий впереди, вновь достал свой диковинный агрегат, каким-то образом умудряясь смотреть и на его экран, и под ноги. Казак, немедленно оказавшийся рядом, смотрел за двоих, прикрывая его своим стволом. Сокол, Сдобный, в середине профессор, мы со Скопой, и Чугун с РПК замыкающим. Прям как в старые добрые времена, и лишь Большого не было. Надёжного, могучего, никогда не унывающего…

— Стоять! — Барин затормозил, чуть не упав. — Доброе утро, ребят, две штуки, прямо перед нами.

Етит-колотит, началось! «Доброе утро», одна из самых поганых аномалий-ловушек, которой без разницы то, кто в неё попадёт. Почему утро и почему доброе? Да потому что как говорит старая рейдерская быль, когда у одного из первых бродяг рано поутру на глазах в клочья разнесло здоровущего цербера, то никаких других слов у него просто не нашлось. «Вот те и с добрым утром…» — именно так, как утверждают фольклорные источники, он и пролепетал, выблёвывая остатки завтрака.

Увидеть её, ловушку, невооружённым взглядом не очень-то просто. Чёрные точки, которые образовывают эту убийственную прихоть Района, хорошо заметны на открытом пространстве, но никак не в лесу. Помог ли Барину его чудо-агрегат, или просто брат-бродяга обладал тем самым специфичным рейдерским чутьём со зрением, это меня волновало мало. Больше волновали сами ловушки и то, что Сдобный сумел таки накликать беду. Сзади громко выла турбина специально под нужды Района модифицированного бронетранспортёра. И не одна, если судить по тому, что в гул вплетался редкий чих двигателя, но сам вой не прекращался, а лишь ослабевал.

— Мать их за ногу! — Сокол, чуть не влетевший в громаду Казака, выматерился. — Рассыпаемся, или попробуем вместе оторваться?

— Пополам и в стороны. — Сдобный оглянулся. — Скоро здесь будут. До Черты немного, встретимся после неё, возле самого посёлка.

— Понял. — Сокол махнул рукой своим и двинулся влево.

Твою-то кочерыжку, нехорошо это. Надо и отрываться, и потом обязательно встречаться, иначе наш поход начинает превращаться в то самое, что было с псевдо-журналистами, а зачем оно нам? Если мы сможем, каким-то чудом, дойти до Ковчега и там встретить тех, кто повезёт, или понесёт сюда тот самый катализатор, то не думаю, что чем нас будет меньше, тем нам будет проще. Почему-то прямо сейчас уверен, что на счету будет каждый человек, так как там будут и «пуритане», и Изменённые, и, скорее всего с Той стороны будет целая депутация под прикрытием взвода, как минимум, спецназа. И тут такая ситуация, вот половик меховой, вздумалось тебе у нас на пути с ума сойти!!!

Сдобный пошёл первым, оставив Скопу прикрывать Точинова и доверив мне тыл нашей вполовину уменьшившейся группы. Поступил он правильно, ведь сестрёнка у меня, конечно, самый лучший стрелок в Районе, но вот проводник из Сдобного намного лучше. Это я вам говорю, как рейдер, истоптавший с ним здесь всё вдоль и поперёк.

— Слева на одиннадцать часов. — Динамик передал его голос. — Там три берёзы, на них смотрите, видите?

Вижу, как же не видеть? Точно, «с добрым утром», она самая. Мелкие точки убийственного роя частиц, которые разом накидывались на того, кто по собственной глупости оказывался прямо в их центре. Бесшумные убийцы, висящие в воздухе на уровне роста баскетболиста, и зачастую именно из-за этого и незаметные. Молодец, брат, сказал как раз вовремя.

Громко застучало там, где мы были несколько минут назад. Нам пришлось рухнуть на землю прямо там, где мы и стояли. А что, калибр в четырнадцать с половиной миллиметров это не шутка. Даже здесь, где стволы натыканы тесно, всё равно какой-нибудь снаряд запросто может пройти между ними и попасть куда-нибудь. Без разницы куда, один хрен — сразу кирдык. Руку, ногу, голову просто оторвёт, а тело, если попадёт в корпус, может и пополам сломать, знаю, проходили. Вот и приходилось лежать, вжимаясь в плотный, парящий и воняющий ковёр из всякой гнили, которая ещё не скоро превратится в сухую труху.

— Для порядка работают, сволочи. — Скопа вздохнула. — А так шли хорошо, да, брат?

— Угу… — Я был с ней полностью согласен, начало рейда было очень впечатляющим. Даже потрясающе впечатляющим, я бы так сказал. И очень плохо, что оно так быстро закончилось.

Спустя несколько мгновений наводчик, палтвший в белый свет как в копеечку, наконец-то перестал расходовать казённые боеприпасы. Очень осторожно и аккуратно Сдобный прополз вперёд, увидев поваленное сухое дерево, за которым густо рос чилижник. Забрался туда и помахал нам, чтобы мы не тратили время зря. Он всё сделал очень правильно, потому что сейчас на несколько сот метров перед собой, пользуясь тем, что Черта ещё не создаёт помех, в броневиках работали детекторы движения и сканнеры, прочёсывающие местность. Нужно было затаиться на какое-то время, и тогда, если повезёт, преследователи либо пойдут дальше, либо могут расслабиться.

Точинову было не так легко как нам, ползти по-пластунски. Возраст, лишний вес и одышка, которую легко было угадать, ему очень мешали. Но он старался и справился, изобразив из себя сухопутный эквивалент большого тюленя-сивуча, стремящегося попасть в незаметное место. Мы со Скопой последовали их примеру, перевалив через толстый ствол сверху и вжавшись в пахнущие сыростью прелые листья.

Сейчас нужно было лежать как можно более тихо и спокойно. Если за нами пришли «бэтэры» моей бывшей группы, а так оно и могло быть, то это серьёзно. Тем более, что тот самый чих одного из движков показался очень знакомым, и если это не «четыреста пятая» коробочка, то грош мне цена. Аппаратура слежения и обнаружения на всех бортах нашей ГБР стояла новая, без попыток коммуниздения всего, что хотелось. И очень хотелось верить в то, что из всей группы сейчас там, где валяется туша урсуса, есть только механики, что парни просто не пошли, узнав про то, кого следует задержать. Мне очень не хотелось бы стрелять в тех, с кем не так давно выполнял свою работу.

Сдобный очень аккуратно отстегнул карман бокового подсумка и достал ту же самую, что и у Барина, электронную финтифлюшку. Раскрыл её лепестки и приподнял над бревном, смотря на экран. Я попробовал выгнуть шею так, чтобы оценить работу диковинного для меня чуда инженерной мысли.

Принцип работы стал понятен быстро. Аппарат, судя по всему, был не просто датчиком движения, а настраивался на несколько диапазонов, в том числе и на какой-то очень продвинутый тепловой. Во всяком случае, даже отсюда, с расстояния в пару сотен метров и густые заросли на экране всё же мерцали красные двигающиеся пятна на фоне двух больших и застывших. Да, дела и делишки, брат Пикассо. Круто нас обкладывают, ничего не скажешь. Так, глядишь, под предлогом поимки группы лиц, что по сговору изничтожила с какого-то перепуга дядек в больших званиях, запустят и «гребёнку». И тогда не знаю, как мы сможем сделать то, что собирались. Про что, кстати, мне так и не стало до конца ясно. Ну, дойдём мы до этого «Ковчега», который, как стало понятно из объяснений Профессора, находится в районе Осиновки. Вот тоже… сколько раз там ходил, и думать не думал, что там есть что-то подобное. Век живи, и век слушай, что Изменённые между собой говорят. И ведь было что вспомнить, сейчас, зная нужную информацию.

Ведь именно там находится крупный, а вернее, единственный в наших краях, прайд серых львов. Обычно греи сами по себе, и страх как не переносят друг друга на собственных охотничьих угодьях, а тут… а тут их реально прайд голов из пяти-семи. Большой смок, который облюбовал себе бывшую телевизионную вышку, и бывший кошмаром всех, кто был вынужден ходить через Черту в том секторе. А ещё, если верить слухам, где-то в тех краях находилась одна старая котельная, которая, в отличие от других «колыбелей», исчезающих после самого процесса «рождения», постоянно производила на свет Божий големов. Ммм… вот оно чего на самом-то деле. Ну, и то, что в тех краях постоянно было всякой твари по паре, не говоря про стаи всякой мелкой шелупони навроде резусов, или постоянных банд Изменённых. Ну что же, так, значит так. Подумаешь, тоже мне, сложности, просто патронов больше нужно будет, и всего делов-то, ага.

Если уж честно, то поняв, куда и зачем нам придётся идти, я чуть было не запаниковал. Для того чтобы пробиться в место нахождения «Ковчега», нужно было вводить в Радостный около усиленного полка тяжёлой штурмовой пехоты, подкреплённых танковым батальоном и обладающих переносными зенитными комплексами. Но точно не ввосьмером, в том числе к тому же, с целым кабинетным учёным. Хотя, удача всегда была на нашей стороне в переделках, которые тоже не были детскими прогулками в парк аттракционов. А как я запомнил из старой и хорошей книжки, то замахиваться всегда нужно по большему. Почему? Да всё очень просто, ведь по малому лишь кулак отшибёшь. Так что посмотрим, что и как будет.

— Твою мать… — Прошипел Сдобный, отвлекая меня от мыслей с рассуждениями. — Вот, кажется, и по наши души.

Детектор был сложен и убран назад в подсумок. И правильно, нехрен такую хорошую, и явно буржуйскую машинерию под пули подставлять. Скопа тихо отползла к дальнему краю ствола, туда, где густо рос кустарник. Положила винтовку на разлапистый сук, торчащий из бревна, изготовилась к стрельбе и застыла в такой позе. Ну и нам пора…

Сдобный уже перекатился в сторону ближайшего разлапистого представителя местной флоры, привстав на колено и держа палец на спуске подствольника. Идея неплоха, но тут стрелять из гранатомёта можно лишь по прямой наводке, к сожалению. Ветви и сучья пролеска убили бы нас, разрядив ВОГ в самом начале полёта, вздумай кто-то из нас стрелять из него по прицелу. Да и хрен с ним, попробуем и так, как есть.

Я перебрался поближе к сестре, закрывая её открытый левый фланг. Профессор, явно настроенный на бой, уже держал под прицелом ту сторону, откуда мы только что пришли. Молодец дядька, даром, что в возрасте и научного образа мышления, не ссыт ни разу. Уж постараюсь ему ни в чём не уступить.

Датчик движения, встроенный в прицел «калаша», моргнул, передавая информацию в шлем. Зуммер оптики чуть слышно жикнул, наводясь в ту сторону, где между деревьями начали мелькать фигуры в «хамелеонах». Я попробовал навести сильнее, стиснув зубы от напряжения. Всматривался, до точек в глазах в фигуры, которые так тяжело было рассмотреть в густом переплетении кустов и деревьев. Сердце ёкнуло, когда понял, что это не мои ребята, не мои!!! Не те шлемы, не то оружие, мы никогда не пользовались выпендрёжными и ненужными «Грозами-15», которые получились такими же недоделанными, как и их предшественницы. И ещё несколько нюансов, включая то, что преследователи двигались хоть и уверенно, грамотно и обучено прикрывая друг друга, но не так, как двигались бывшие рейдеры. Это ведь, если хотите знать, целое искусство, наука и призвание, слитые воедино, и никак больше не скажешь. Сложнейшая система, рождённая всем, что было опасного и непредсказуемого в Районе-55. Ну, чтож, мои дорогие противники, спасибо вам, огромное, человеческое и от всей души. Вот теперь меня отпустило и на сердце отлегло, и стрелять я вас буду с превеликим моим, Пикассо, удовольствием.

И ещё радовало то, что преследователи явно не знали где им кого искать. Всю одежду, что была на мне во время задержания, скинул там же, при освобождении. А как ещё нужно было поступать, ведь от тех, кто меня вёз, ожидать «жучка» на воротник, как минимум, просто стоило ожидать. Другое дело что, даже полностью раздевшись, я всё равно переживал по поводу того, что они могли незаметно от меня самого воткнуть мне что-то под кожу. С них станется, и методы такие наверняка есть. А вот поведение ребят в «хамелеонах» чётко показало, что нас не ведут. И пытаются определить только по следам то направление, в котором пошла наша группа. Хоть что-то радует…

— Приготовились… — Выдохнул Сдобный, поднимая автомат. Молодец он у нас, ничего не скажешь. Ведь несколько лет сидел у себя в берлоге кабака, как бирюк. Разве что тренировался на Полигоне у вояк, но это совершенно не то, а формы не потерял ни на грамм. Да приготовились, приготовились, куда деваться то?

Каждый раз перед боем наступает момент, который можно, кажется, ощутить физически. Прям протяни палец перед собой и наткнёшься на упругую и натянутую мембрану адреналиновой завесы от самого себя, которая уже сталкивается с той, что идёт в твою сторону от противника. Ненавижу этот момент, терпеть не могу, и обожаю одновременно, а как ещё-то? Если не можешь уйти от боя, так сделай так, чтобы он стал для тебя тем, что ты можешь назвать «своим». Проникнись им полностью, почувствуй уже пульсирующий с ТОЙ стороны комок нервов своего первого врага. Вон он, сейчас крадётся между молоденьких, только-только растущих вверх, тянущихся к серому небу, стволов. Кто он такой… есть ли тебе разница в такой момент? Лично мне достаточно только того, что это ОН хочет сейчас найти меня, и. увидев, до отказа вдавить палец на спуск, выпуская впереди себя сердитых металлических шершней, что могут ужалить до смерти. А раз так, то какая мне, нахрен разница, кто он такой? Муж, отец, сын… да хоть любовник давно нестареющей поп-дивы Максим!

И когда, наконец, ты понимаешь, что пора, что вот он, тот самый момент, то действуй! Прямо сейчас, сразу, не думая, на одних рефлексах. И мягко и плавно прицел поймает корпус крадущегося к тебе врага, подушечка указательного пальца чуть надавит на самый конец небольшой металлической скобы. И ещё, всё усиливая это давление до того самого момента, когда ударник щёлкнет по первому патрону, уже давно этого дожидающегося.

Мягкий толчок отдачи в плечо, ведь это боевое стрелковое оружие, а не охотничья громыхалка. И короткой очередью по нему, не успевшему ничего понять. В голове автоматом, чётко-чётко: двадцать два… двадцать два… и всё, первый пошёл. В смысле к апостолу Петру, позвякивающему ключами на поясе. Ну, или куда ещё, это уж как карта ляжет. Вот этого и дожидаешься, ощущая, как после прилива адреналиновой волны, на тебя находит неимоверное и холодное спокойствие. Кажется, что ты видишь не только то, что перед тобой, но ещё и получаешь трёхмерную картинку откуда-то сверху, как будто присоединился к аппаратуре спутников системы ГЛОНАСС, и остаётся только расчёт и понимание того, что нужно делать.

Да-да, именно так, можете не сомневаться. Никакого красного безумия и тумана цвета крови в глазах. Не знаю, как там вели себя берсеркеры, когда викинги буйствовали в средневековье, но точно не так. Мы люди хоть и серьёзные, но при этом весьма скромные, нам ещё пожить хочется, и раз уж пришлось стрелять, так извольте делать это сдержанно и грамотно, отдавая себе отчёт в том, что спешка хороша лишь при ловле блох.

Осталось дождаться лишь того момента, когда прозвучит первый выстрел, и тогда уже придётся делать всё вышеперечисленное. Странно, но именно так случается перед тем, как с обеих сторон начнётся огонь. Время чуть замирает, растягиваясь и становясь каким-то более длинным, что ли… ну, блин, сколько ещё ждать-то?!!

Краем глаза уловил чуть заметное движение Скопы и понял, что первый выстрел будет бесшумным. Ну и ладно, так оно и лучше, пусть потеряются немного, нам же это всё на руку. Давай сестра, давай, ты у меня лучшая…

Район не будет самим собой, если не вмешается даже в то, что его вроде и не касается. Я не забыл про «с добрым утром», а эти дауны, как стало ясно чуть позже, даже и не изволили заметить ловушку. А вот она их, как оказалось, очень даже заметила. Да и тяжело было не заметить, если один из них умудрился не просто не заметить мелькающий весёлый рой, но ещё и наступил точно в самую её середину, тем самым подписав себе смертный приговор. Адская карусель закрутилась быстро, за пару секунд сжавшись вокруг фигуры в «хамелеоне», окружив его плотным коконом и подняв в воздух. Кто-то из наших преследователей даже было дёрнулся, но его вовремя схватил за руку второй, видно — то ли более опытный, то ли обладающий лучшей памятью. В любом случае орущему куску мяса, зависшему на высоте в полтора метра над землёй, помочь уже было нельзя. Я покосился на Точинова, явно наблюдавшего всё это впервые. Во всяком случае, в натуральном виде, а не на плёнке

Парень орал недолго… тело окуталось густым красным облаком из взвеси его же собственной крови, и потом оно взорвалось…

— Вот бля… — Шепнул Точинов, которого немедленно вывернуло наизнанку. А что вы хотите, если в первый раз столкнулись с «добрым утром», то чаще всего этого и приходится ожидать.