Зона Посещения. Протокол «Чума»

Дмитрий Лазарев, 2018

Бесследно исчезает затерянный в тайге городок, и все, кто пытается его найти, исчезают тоже. Все Измененные к востоку от Уральских гор вдруг устремляются неведомо куда, повинуясь только им слышному зову. Сталкер, решивший завязать со своей рискованной профессией и вернуться домой, оказывается в самой гуще странных и кровавых событий. Игра мечты команды ролевиков неожиданно превращается в битву за выживание, а в таежной глуши стремительно созревает вирус, способный уничтожить все человечество. Кому окажется под силу распутать этот смертельный узел?

Глава 7. Художник

Иркутск. Десятый год метеоритного дождя

— Да говорю вам, это был Измененный! — в отчаянии повторяю я в очередной, какой уже по счету раз. — Чертов вампир! Он выпил жизнь из всех в этой квартире. Из меня бы выпил тоже. Мне пришлось его убить, понимаете?!

— Понимаем, — нарочито спокойно ответил рыжеволосый полицейский старлей. — Очень хорошо понимаем. Вы пытаетесь «косить», гражданин Калитвинцев. Сначала под невинную жертву, а потом под сумасшедшего. Но факты — вещь упрямая. Вас нашли в чужой квартире рядом с четырьмя мертвыми телами, трое из которых в ней проживали и умерли по неизвестным причинам. Четвертого, безоружного, заметьте, вы зарезали кухонным ножом.

Упертость полицейских уже бесит. Хотя, будь на их месте АПБР, мне бы, пожалуй, пришлось хуже. Не любят там нас, сталкеров. Даже бывших.

— Конечно, безоружного! — пытаюсь не сорваться я. — Зачем ему оружие, когда он сам себе…

— Да-да, конечно. Вампир, как вы сказали.

— Хотите сказать, вы в них не верите?

— Ну почему же? — подает голос сидящий слева от рыжего коренастый капитан. — Это объективная реальность. Новости смотрим — не в деревне ведь. Только в Иркутске ни разу со времен метеоритного дождя не появлялись Измененные. А только приехали вы — и один из них тут как тут! Любопытное совпадение, однако! Как таких называют? Пьющие жизнь, верно?

Я чуть не киваю, но спохватываюсь в последний момент. Косить так косить. Хотя в баллончике у меня стан, а в сумке — антинова. Если полицейские разберутся, что это, — у меня проблемы. Эти два вещества — сами по себе состав преступления. Не такой, конечно, как убийство, но тоже неслабый.

— Почем я знаю? — с усталым раздражением отвечаю я. — В этих тварях спецслужбы шарят. А по мне вампир — он вампир и есть. Только клыки не острые и не кровь пьет.

— Угу, вампир, — кивает рыжий. — Конечно. Есть анекдот старый: «Слышь, Вань, сосед-то наш вампиром оказался!» — «А как ты понял?» — «Да кол осиновый ему в сердце забил, а он и помер!» Так, что ли?

На меня накатывает апатия.

— Я смотрю, вы мне уже приговор вынесли. Конечно, это так удобно — повесить на только что прилетевшего издалека человека сразу столько трупов!

— Только не надо тут этого вашего киношно-уголовного жаргона! — хмурится старлей. — Никто на вас ничего не вешает. Вы сами с этим справляетесь. Только посмотрите, как все выглядит. Вы полезли в чужую квартиру. Зачем — толком объяснить не можете. Убиваете незнакомого человека ножом. Убийства при этом не отрицаете, упираете на самооборону. Против безоружного, объявляя его Измененным. Очень удобно, знаете ли, учитывая, что у нас нет апэбээровского оборудования и проверить ваши слова мы не можем. Но факты против вас. А факты — упрямая вещь, — вновь вворачивает он под конец свою, очевидно, любимую присказку и, довольный, умолкает.

«Сами вы… упрямая вещь, — хочется сказать мне. — Тупая и упрямая. Предмет, а не человек». Но мысли эти я все же оставляю при себе. А говорю другое:

— А причины смерти хозяев квартиры вы установили? Зуб даю — никаких следов насилия! Их что, по-вашему, тоже я убил? И как, интересно? Магией, глазом дурным или духом нечистым? А может, меня Измененным объявите? Только это, простите, проверяется — нет во мне паранормальных способностей ни грамма. Как вы все эти казусы объяснять будете? Или пренебрежете как мелочью несущественной?

— Не пренебрежем. Все проверим и установим, даже не сомневайтесь, — вступает в разговор капитан. Взгляд у него острый и неприятный. Он куда умней и опасней рыжего. — Только и вам кое-что объяснить придется. Вы тут все на убитого киваете. Но ведь это в вашей руке был зажат аэрозоль с неустановленным веществом и в вашей сумке найдены шприц и ампула с еще одним неустановленным веществом. В вашей, а не в его. — Он эффектным жестом фокусника извлекает из ящика стола названные улики и ставит их передо мной. — Что скажете, гражданин Калитвинцев? Это не дух нечистый и не глаз дурной, а вполне материальные химические соединения. Интересно, если передать их АПБР, что они установят?

Вот тут они меня прижали. Плохо дело — отправят ведь и проверят. Стан и антинова — это, конечно, не кровь Измененных, но от пяти до десяти я за них схлопочу, не напрягаясь.

— Это не имеет отношения к убийству. — Знали бы они, чего стоит мне сохранить спокойное выражение лица! — У меня контракт с лабораторией. Я должен доставить эти вещества туда.

— Какая лаборатория? Где? — мигом реагирует старлей.

Качаю головой:

— Я давал подписку о неразглашении.

— Своим запирательством, Калитвинцев, вы сами наскребаете проблем себе на хребет. Факты…

Он бы, наверное, снова напомнил мне про упрямую вещь, но его прерывают — заходит конвойный и, склонившись к уху капитана, что-то тихо ему говорит. Лицо того, доселе хмурое, сразу проясняется, но, похоже, для меня эта радость означает только новые проблемы. И точно — капитан с улыбкой обращается ко мне:

— Хорошие новости, гражданин Калитвинцев. Кое-какие из ваших слов мы сможем проверить прямо сейчас.

Он ждет моей реакции, но я не доставляю ему такого удовольствия и просто с каменным лицом жду продолжения.

— Вы говорили, что пошли в дом, а затем в квартиру на женский крик о помощи, так?

— Ну так.

— Стало быть, будете рады услышать, что эта женщина здесь. Возможно, вы говорите правду, а возможно, она — ваша сообщница. Есть и третий вариант — что ее показания вас похоронят. Ну как, вы готовы к очной ставке?

Ему таки удается пробить мою броню. Я был уверен, что Рита ушла. Вернулась за мной? Или ее нашли?

Смятение в моих глазах капитан толкует правильно.

— Она лежала на лестнице без сознания, как и вы. Но в отличие от вас пришла в себя только что. Сейчас многое прояснится.

— К очной ставке я готов, — медленно произношу я. — Только никакая она не сообщница. Мы ничего не совершали. Точнее, она не совершала. А у меня была самооборона.

— Разумеется, Калитвинцев, — усмехается капитан. — Ваша версия нам известна. Молитесь теперь, чтобы она ее не разрушила.

Но я его не слышу: в голове моей бурлит какое-то адское варево из мыслей, вопросов, предположений и эмоций. Рита здесь! В каком она состоянии? Есть ли еще шанс остановить процесс вакциной?

Ее заводят в комнату, и я внутренне вздрагиваю: куда девалась веселая и смешливая девушка, покорившая меня в самолете? Лицо ее — бледная застывшая маска, на которой живут только глаза. И в тех какое-то испуганное и затравленное выражение. Это, кстати, как раз обнадеживает: раз есть эмоции — значит еще не все потеряно. Дело за малым — выбраться отсюда. Нам обоим. Взгляд Риты падает на меня, и она вздрагивает. Очень заметно. Улыбка капитана становится шире — на сей раз он все понимает неправильно.

— Здравствуйте, гражданка Зорина. Присаживайтесь. Скажите, вам знаком этот гражданин?

Какое-то время Рита не реагирует, будто не слышит, и когда капитан готов уже повторить вопрос, глухо произносит:

— Да. Это Артем. Уфолог. Мы познакомились вчера в самолете.

Кажется, капитан рассчитывал на иной ответ, но вида он не подает.

— Вы приглашали его к себе домой?

— Нет.

Улыбка показывает, что этот ответ нравится капитану куда больше.

— Расскажите, что произошло в той квартире, рядом с которой мы вас нашли.

Рита впервые отводит от меня взгляд и фокусирует его на капитане.

— Меня зовут, — неожиданно роняет она.

— Простите, что?

— Меня зовут. Мне нужно идти.

— Кто зовет? Куда?

Капитан явно растерян. Про рыжего старлея и говорить нечего.

— Вы должны меня отпустить.

К растерянности капитана примешивается раздражение.

— Интересно! Должен? И почему же? Вы — свидетель убийства, между прочим!

— Я ничего не видела. Меня оглушили.

У капитана даже брови приподнимаются в удивлении и досаде. Такого он, похоже, не ожидал: никакого «прояснится» не получится. Самый плохой для него расклад. Для меня тоже не фонтан, хотя я-то как раз ожидал чего-то в этом роде: Рита хочет уйти, поскорее и любой ценой. Кто я ей? Случайный любовник и не более того. Почему ее вообще должна волновать моя участь? Особенно если процесс изменения уже идет полным ходом.

— Вы сами вышли из квартиры. Мы нашли вас на лестнице.

— Я ничего не помню с того момента, как зашла в квартиру. Очнулась — увидела все эти тела, испугалась и решила убежать. Выбралась на лестницу, а там снова отключилась. Вот и все. Отпустите меня — мне правда надо идти!

— Не так быстро. — Глаза капитана делаются совсем злыми, а старлей уже и не пытается встревать: видимо, чревато. — Вы-то что делали в этой квартире?

— У меня там живут… жили родственники. Родня по материнской линии. Я хотела их навестить. А тут… такое…

— Что же, это мы проверим. Тогда тем более непонятно, если родственники. Они в полицейском морге, а вы спешите куда-то, как на пожар. Вам что, совсем все равно?

— Вам не понять.

— Да, не понять, — капитан уже не особо дает себе труд скрывать свою неприязнь, — к счастью, наверное. Потому что человеческое во мне еще не атрофировалось.

Внутренне холодею. Интересно, сам-то полицейский хотя бы догадывается, как близко к истине сейчас попал своей фразой? Рите бы сейчас оскорбиться или хотя бы попытаться это сымитировать, но ей, похоже, не до того. В ее глазах все больше напряжения, которое постепенно перерастает в настоятельную потребность. В юные годы приходилось мне шататься по трущобам Иркутска и встречать потерянные души — тех, кто сидел на тяжелых веществах. Тут что-то похожее. Но учитывая, какая именно кровь запущена в Ритины вены, капитан здорово рискует, задерживая ее. Предупредить его? Да уж, так он меня и послушал — они тут оба не разбежались мне верить. К тому же… Новая мысль слегка коробит своим цинизмом, но мне сейчас не до морали. Вопрос выживания. Моего собственного. Если ситуация станет развиваться по самому жесткому сценарию, у меня, возможно, появится шанс под шумок вырваться на свободу. Ага, шанс… По трупам? Скольких убьет Измененная, если ее не будут отпускать, а процесс завершится? А все, что способно ее здесь остановить, кроме пули в голову, — те самые «неустановленные вещества», которые капитан выставил на стол. С усилием отвожу взгляд от ампулы с антиновой… Что же делать? Что?!

— Так я могу идти? — снова подает голос Рита.

Это все больше напоминает настойчивость требующего дозу наркомана. Только ей-то что надо? Она же отказалась от антиновы. Просто хочет уйти до того момента, когда ее сознание станет совсем нечеловеческим? Или тут что-то большее? Мое напряжение растет, и ситуация становится все более взрывоопасной.

Только полицейские этого не чувствуют.

— К сожалению, нет, — отвечает капитан, но в глазах его этого самого сожаления нет. Скорее, там злорадство. — Вы дважды теряли сознание. Необходимо, чтобы вас осмотрел врач. К тому же потеря памяти. Это может быть следствием шока. Так что придется вам пока задержаться. Сейчас я вызову специалиста, а вы пока постарайтесь все же вспомнить, что именно произошло в квартире.

— Мне надо идти!

— А куда, позвольте спросить? Куда вы так торопитесь?

— Это вас не касается!

Глаза капитана зло сужаются.

— Ошибаетесь, гражданка Зорина. Вы проходите по делу как свидетель убийства. Пока как свидетель. Но вы не так уж далеко от статуса подозреваемой. Как минимум в соучастии. Мы можем задержать вас на срок до сорока восьми часов даже без предъявления обвинения. Проверим, может, у вас с памятью все в порядке, и вы нам морочите голову. Так что вы удивитесь, узнав, как много вещей нас касаются. Ну что, поговорим по-хорошему? Или, быть может, желаете пригласить своего адвоката? Если адвоката у вас нет, он будет вам предоставлен бесплатно. Но тогда это будет уже официальный разговор, чреватый последствиями. Пока же, если вы будете сотрудничать…

— У меня нет на это времени!

— Придется найти.

Я чувствую, что огонек подбежал по фитилю уже совсем близко к пороховой бочке, и не выдерживаю.

— Товарищ капитан, вы хотите знать, что это за вещества?

Он бросает на меня раздраженный взгляд: выступил я очень некстати — полицейскому кажется, что он почти дожал подозреваемую, а на самом деле это все танцы на лезвии ножа.

— Гражданин Калитвинцев…

Я чувствую, что он хочет осадить меня, заставить ждать своей очереди, и не даю ему закончить:

— Это важно! Если, конечно, вы жить хотите.

— Та-ак, угрозы пошли? — встревает старлей, похоже, засидевшийся на скамейке запасных. — Это вы зря, Калитвинцев. Этим вы только…

— Да послушайте вы! — уже рявкаю я. — Что такое стан, знаете? Нет? Так позвоните в АПБР!

То, что последние слова были ошибкой, я понимаю, только когда они прозвучали. Оба полицейских бледнеют и оседают. Но если рыжий старлей просто тихо стекает под стол, то у коренастого капитана подламываются колени, и он с грохотом падает, опрокинув стул и свернув на пол папки с делами. На шум врываются конвойные, но их постигает та же участь. Рита работает жестко, не дозируя силу, словно дорвавшийся до еды изголодавшийся волк. Впрочем, как иначе — у них ведь пистолеты, и при постепенном воздействии они успеют пустить их в ход. Странно, что меня не срубила еще. Не считает угрозой? Или…

Осторожно приближаюсь к столу, пальцы мои смыкаются на ампуле и баллончике со станом. Ловлю ее взгляд, и колени начинают дрожать. Не от страха — это ее воздействие, только мягкое.

— Не ходи за мной, Артем! — предупреждает Рита. — Не надо!

И скрывается за дверями.

Слабость моя постепенно отступает. Сую ампулу, баллончик и шприц в карман, склоняюсь над капитаном, прикладываю пальцы к шее. Мертв. Проверяю остальных — тоже. Черт, черт, черт!! Это что, карма у меня такая — вляпываться в подобные истории? Не отпускает Зона? Не бывает бывших сталкеров, так, что ли?! Немного колебаний — и забираю пистолеты у конвойных. Им без надобности, а мне может пригодиться. Делаю глубокий вдох и шагаю за дверь.