Соль Земли

Дмитрий Игоревич Абрамов, 2020

К концу двадцать второго столетия, разделенное человечество заселило более шестидесяти звезд, на территории систем которых идет вечная война между Человеческим Протекторатом и Свободной Конвенцией, селенитами и теллурианами – когда за спиной могучих держав более десятка политических сил пытаются изменить ход событий в свою пользу. Загадка пропавшего корабля поколений уже почти забыта, а по всему исследованному космосу наблюдательные зрители начали замечать признаки того, что очень скоро, столь привычная ситуация может измениться…

Глава III. Последний полет

Исида вернулась из рубки, спокойно заметив: «Все идет по плану… мы прошли орбиту Урана, и теперь идем прямым курсом на выход из системы. Нет никаких шансов, что нас обнаружат… и у нас есть время, чтобы поговорить. Не желаешь рассказать о себе? Своей жизни до попадания на Луну? Возможно, это поможет тебе восстановить воспоминания…». Эндан отрицательно покачал головой: «Нет, не желаю. Все, что я помню — это то, что я не хочу это помнить. Единственное, что мне нужно — попасть домой, где бы он ни был. Но насколько я понял, самый легкий способ сделать это — дать вам эти проклятые чертежи… можете поподробнее рассказать, что эта… селенобактерия вообще делает?». Исида кивнула и ответила: «Тут я легко отвечу на твой вопрос. Селенобактерия сохраняет мозг даже от минимального разложения после смерти, позволяя, буквально, вырезать пятьсот сорок кубических сантиметров серого вещества, отвечающего за обработку информации в мозге, и пересадить его на сложную систему жизнеобеспечения, включенную в мощную самодвижущуюся платформу. Кто видел мехкорпов, описывают их как огромные механические платформы с шестью паучьими ногами, связанными сервомоторами, двумя мощными радиаторами на «спине», и круглой сферой с несколькими швами и болтами на месте «головы». Вся эта громадина в два раза выше и в пять раз шире человека. В ближнем бою даже теллурианину с полным набором боевых имплантов будет с ним невероятно сложно справиться — но не это даже является проблемой. Суть в том, что за десятилетия эволюции мехкорпы стали почти что разумными машинами — они используют тактики, идеально отточенные благодаря наблюдению за тактиками теллуриан. К их услугам — полная интеграция с автоматическими боевыми системами, как и у нас. Вот только за спиной мехкорпов — огромная империя человечества. А если даже все теллуриане встанут на защиту Земли, мы получим пиррову победу — с огромными потерями мы возьмем Землю, и наши основные миры останутся безжизненными — еще десятилетия нам придется создавать теллуриан, чтобы заселить их заново. За это время селениты легко обеспечат новых мехкорпов за счет людских потерь — и пиши пропало.».

Эндан удивленно переспросил: «Подождите, правильно ли я понимаю? Даже если вы нанесете им сокрушительную победу, они смогут в кратчайшие сроки восстановиться и стать еще сильнее?». Исида горько улыбнулась и ответила: «Отличное замечание. Что же, должна заметить, что именно так и существовали первые мехкорпы — в них не было ничего кроме способности к адаптации, и когда первое поколение теллуриан уничтожало их вместе с сотнями тысяч солдат Протектората, они получали лишь еще больше возможностей создавать новых мехкорпов и получать опыт для старых. Что же касается текущего расклада… Видишь ли, общество Протектората крайне неоднородно. Главная ценность, которую ценят селениты — способность к размножению. Только люди, не видевшие из космических кораблей ничего, кроме тяжелых свинцовых гробов на реактивных двигателях, имеют эту замечательную способность. Остальных же, кто ее не имеет, по той или иной причине, пренебрежительно называют синеглазыми, поврежденными, и так далее. Название зависит от региона и контекста. Однако надо понимать, практически никто не становится синеглазым, добровольно отправляясь в космос. Обычно они становятся такими в результате очень удачной аварии космического двигателя, прямо над небольшой колонией, с выбросом жесткой радиации. Это объясняет их прозвище, так как из-за воздействия ионизирующего излучения их склеральная глазная оболочка сильно истончается, вызывая заметную голубизну белков глаз. Они подвергаются тяжелой дискриминации в обществе селенитов, причем закрепленной на официальном уровне — синеглазые не имеют права работать на центральных мирах. Только в космосе, где отсутствие естественной защиты от радиации практически гарантирует им скорую смерть от опухолей в возрасте 40-50 лет, их принимают на работу — в первую очередь, крупные корпорации, действующие в космосе, и военная структура Протектората. Синеглазые практически никогда не имеют своего дома, и нередко становятся отчаявшимися убийцами или безумными отшельниками. Массовые убийства и самоубийства еще сильнее подкрепляют сложенную в их обществе взаимную неприязнь, которая так на руку правительству Протектората. Впрочем, я прямо скажу, мы не можем критиковать их правительство. Все что я сказала звучит ужасно, но разве у них есть способ преодолеть магнитный барьер самостоятельно? Если теллуриане появились бы именно как ты сказал, в качестве рабов для покорения космоса, разве мы в своем положении отличались бы от синеглазых? Да и, кроме того, взгляни как-нибудь в зеркало. Ты с ними в одной лодке, каким именем бы тебя не называли.».

Эндан поспешил сменить тему: «Республика как-то нашла способ… Впрочем, меня с самого начала интересовал вопрос. Чем же вообще отличаются теллуриане от обычных людей?». Исида покачала головой: «Что ж… Это долго рассказывать. Тебе знаком механизм работы парагенетики? Говоря вкратце — они научились манипулировать встроенными генетическими шаблонами, встроенными в ДНК существ, подстраивать их под конкретные ситуации, посылая определенный химический сигнал на гистон — он разматывал сложную катушку генетического кода, показывая его ученому. Лучшая комбинация шаблонов, которую они нашли, подразумевала изоляцию определенных участков ДНК друг от друга при помощи теллура. Технически это значит, что модифицированные теллурогеномом практически не поддаются мутации — только те участки, которые остались в генетическом коде незащищенными, могут изменяться из-за естественных условий. Однако, так как они оперировали исходя из уже имеющегося генетического кода, это накладывало огромные ограничения. Нельзя было просто приделать несколько рук и сделать нового человека более ловким, сильным и быстрым. За сотни тысяч лет эволюции природа оставила много шаблонов, по которым могло пойти, а могло и не пойти эволюционное развитие человечества — но их все равно было ограниченное количество. Именно поэтому, теллуриане не обладают никакими «сверхспособностями». Факт в том, что они не могут размножаться, и не могут подвергаться мутациям…».

Из динамика сверху раздался голос Стого: «Ну все, Эндан, приготовься к трехэтажной лекции. Она про это может годами говорить. Извините что подслушиваю, впрочем…». Исида недовольно бросила: «Тебе там делать нечего? Попробуй сосредоточиться на селенитском радаре, который может поймать нас в любой момент, и не выпускай нейродрайвер.» — она покачала головой, наклонилась, вытащила короткие провода микрофона из разъема в столе, и сказала: «Ну ладно, продолжу, если меня не будут перебивать… Итак, даже производительность теллурианского мозга практически никак не отличается от пиковой производительности обычного человеческого — за исключением того, что он никогда не устает, потому что наша кровь переносит во много раз больше кислорода, чем ваша, а кожа выделяет гораздо меньше тепла впустую. Кроме того, из-за дополненного цикла переработки пищи, мы расщепляем ее совершенно целиком на энергию и полезные вещества, а вода легко фильтруется и идет полным циклом в организме. Далее, благодаря теллурогеному, защищенному металлическими структурами, мы практически не воспринимаем радиацию, кроме жесткого гамма-излучения, напрямую разрушающего клетки — такое встречается, разве что, в открытом космосе, рядом с наиболее тяжелыми звездами. Ну и разумеется, мы не поддаемся старению. Впрочем, все это великолепие, дарованное нам искусственной эволюцией, отзывается Конвенции тяжким грузом — пять с половиной килограмм чистейшего теллура требуется, чтобы распечатать 11 километров нанометровой схемы-нити, которая в дальнейшем накладывается на искусственно выращенную нить ДНК той же длины, чтобы в дальнейшем разрезать ее на триллионы клеток, смотать отрезки в полноценные ядра клеток, вокруг которых выращивается клеточная инфраструктура. И только затем эти клетки выплескиваются в питательный раствор, в котором они за год объединяются в теллурианский эмбрион. Еще полгода он находится в растворе, с огромной скоростью приобретая размеры и внешние признаки обычного теллурианина. В этот период также проводится Адаптация — в зрительные, слуховые, осязательные и обонятельные органы поступает огромное количество информации, в первую очередь — представление о трехмерном пространстве, простые научные моменты, некоторая историческая информация. В совокупности, вся техника, требуемая для этого процесса, называется «генезитрон». Именно оттуда мы все вышли, кроме, разумеется, первого поколения. Но о том, как появились они, я подозреваю, ты знаешь. Обычные люди получали через лекарство теллурианские стволовые клетки, которые изменяли ход развития эмбриона и создавали теллурианина… К сожалению, с очень тяжелыми последствиями для тех, кто вынашивал его….».

Эндан мрачно заметил: «Да, об этом я был наслышал во время войны. Как чудища из ночных кошмаров, вы выходили из ошметков тех, кто вас породил…». Исида равнодушно ответила: «Не совсем корректно. Обычно рождающим теллуриан грозило разве что тяжелое обезвоживание и голодание, которое компенсировалось медицинской техникой. Но я согласна, без нее смерть носителя была практически гарантирована.». Эндан понял, что смутить собеседницу у него не получится, и решил опять резко сменить тему: «Я… уже начинаю вспоминать что-то, чего мне знать не хочется. Я у вас спрошу нечто более рисковое. Почему вы, возродив меня, совершенно не волнуетесь о том, что я могу… как-то помешать вам? Не следите за мной, не ограничиваете меня в перемещении…». Исида улыбнулась и оглянулась на провод микрофона под столом: «Интересный вопрос. Что же, поделюсь с тобой стратегической информацией, которую знает каждый второй гражданин Конвенции. Вот там вот, в кабине, сидит оружие огромной мощности, которое Магистрат, наше правительство, создал неполное десятилетие назад. Восемь лет назад сильное объединение чуть более чем восьми тысяч теллуриан, контролирующее весь Предел Росса, угрожало провозгласить независимость от Конвенции, требуя привилегии центрального мира — в частности, срочную переброску ресурсов на строительство генезитрона в этом регионе. Тут небольшая справка — Предел Росса это четыре пограничные звезды в пространстве Конвенции, красные карлики, которые усеяны горнодобывающими предприятиями, наблюдательными и военными постами. Очень важно то, что за ним находится Безымянная Звезда — пристанище того самого Координатора, о котором я говорила раннее. Подозревая, что именно он стоит за внезапным проявлением сепаратизма в этом регионе, Магистрат создал одного из самых тяжеловооруженных и кибернетически модифицированных теллуриан в истории. Впрочем, даже инновационный щит на раздвижных углепластиковых лопастях на правой руке, и мощный раздвижной клинок на левой, не могут сравниться с тем, что они ему дали в первую очередь. Дело в том, что сам Пророк, первый теллурианин, составил программу Адаптации специально для него. И она подразумевала не боевые навыки, а понимание мотивов, убеждений, страхов и надежд теллуриан, которые, я напомню, не умеют краснеть, дрожать, потеть и их давление не изменяется от степени волнения. Так как он это делает? Понятия не имею, если честно. Одно я знаю точно — после того, как его послали в Предел Росса, он поначалу делал некоторые ошибки. Из-за некоторых ошибок погибли люди. Но он не останавливался — и в итоге предотвратил кризисную ситуацию в регионе. Где-то запугивая, где-то подкупая, а где-то просто прося, он достиг цели — сепаратистская организация мистически расформировалась, а весь регион постепенно сменил свои намерения на диаметрально противоположные — немедленно начав активное сотрудничество с Магистратом. Он не вернулся на родной Сорион ждать нового задания — что-то в нем потребовало сложить оружие, как он считал, навсегда, и заняться научной деятельностью на Оке Бури, что у Сириуса. И только потом стало понятно, что Предел Росса не был под влиянием Координатора — в нем зарождалось новое государство, ведомое своими лидерами. У них была мечта, идея… и Стого их уничтожил. Теллуриан мало, и убийство — крайне порицаемая мера в нашем обществе. Я доверяю ему… по ряду причин — но едва ли так же можно сказать про большинство его сограждан, до сих пор помнящих его моральное преступление. Поэтому, попрошу лишний раз ему про это не напоминать — ему и так досталось от жизни.». Она помолчала, убедившись, что у собеседника нету больше вопросов, и сказала: «Ладно, я пойду за пульт… советую тебе уснуть, преодолевать гиперпространство во сне гораздо легче.» — она удалилась, и Эндан попытался устроиться на столе устрашающего медицинского аппарата. Он слышал, что в невесомости гораздо удобнее спать, просто расслабившись и замерев в воздухе, однако никогда не мог расстаться с чувством тревоги. Инстинкты требовали землю под ногами, и Эндан проклинал их.

Повисев несколько минут над столом, он вдруг почувствовал, как мягко ложится на него, прижатый уютной, так похожей на земную гравитацией. Он отлично знал, что теллуриане не спят, и поэтому вдвойне был удивлен тому, что они подготовили ему такую роскошь. Обрадовавшись, он вслух поблагодарил теллуриан — однако никто не ответил, в салоне стояла мертвая тишина. Ему стало любопытно — он аккуратно подошел и отодвинул дверь кабины. Его не заметили — из кабины вырвалась смесь криков, пищания датчиков, пощелкивания тумблеров. «Черт побери, мы вошли в радиус действия их искусственной гравитации! Они берут нас на абордаж!» — кричал Стого, разбрасывая пальцами иконки предупреждений на пульте управления. «Я вижу! Мы попросту падаем в их грузовой люк! Где, черт возьми, наши пушки?!» — кричала в ответ Исида, по очереди хватаясь за каждый регулятор внешних камер и в отчаянии рухнув на переборку кабины. Стого схватился за рычаг управления маневровыми двигателями и принялся выравнивать курс посадки, попутно перекрикивая писк приборов: «Все сняли для этой миссии. Ты же понимаешь, никто не подумал, что мы сможем выстрелить внутрь грузового отсека флагмана флота Протектората. Это просто нонсенс какой-то, если честно. Тем более, на трансурановой орбите. Такие шансы выпадают раз в столетие, а мы не можем даже разбить им лампочку в герметичном отсеке!». Исида вздохнула, и уменьшив звук предупреждений приборной панели, прошептала: «Это… конец. Стого, приготовься прорываться с боем. Я защищу нашего пассажира — если повезет, найду коммуникатор, и сюда явится часть Глизеанского флота, они как раз планируют тактическое отступление на орбите Земли. А тут, шутка ли, сам Цвайхандер, флагманский дредноут Протектората. Если удастся его уничтожить… Черт побери, Стого! Отключай энергию! Все в конденсаторы! Сейчас они нас…».

Исида не успела договорить. Шок потряс корабль, и переборки начали рушиться от искрившей проводки и взрывающихся воздухопроводов. Один разрыв запасного бака с дыхательным кислородом отбросил Эндана далеко к сорванной из петель двери машинного отсека — не теряя ни секунды, он подхватил ее, и она приняла немедленно возникший огненный шторм, возникший от попадания искры в разлитый газ. Уронив тяжелую дверь, он с отчаянно колотящимся сердцем забежал за перекошенную переборку двигательного отсека, и прижался к еле держащемуся поручню. Несколько секунд, протянувшихся как годы, он простоял в мучительном желании сорваться и закутаться в рулон изолирующего полотна — но он держал себя в руках, как наконец то, что осталось от «Ангермера», рухнуло на палубу железного исполина. Эндан, чертыхаясь и стряхивая пепел и осколки иллюминатора, поднимался с пола, опираясь на отломанный поручень. Он снова аккуратно прижался к стенке машинного отсека и выглянул в салон — как вдруг из-под завала обломков, оставшихся от кабины управления, выползла Исида. Она уже совсем не была похожа на теллуриан, какими их привык представлять Эндан — в изорванном углетканевом плаще, из-под которого выбивались лохмотья обгоревшего энвиро-костюма, одной рукой зажимая широкую светящуюся рану на плече, она некрепко вышагивала по выгоревшему салону навстречу Эндану, нащупывая дорогу второй рукой — видимо, взрыв в салоне ослепил ее. Вдруг, красная от химических огней и черная от едкого дыма темнота развеялась — на корпусе стремительно вырисовывался ровный белый круг. Исида услышала знакомый звук автогена — неловко упав влево, она нащупала и схватила огромную стальную балку, которая, видимо, отлетела от несущей конструкции «Ангермера». Подняв ее одной рукой как спичку, она пару раз похлопала ей по второй ладони и размахнулась. В ту же секунду круг был дорисован. Услышав, как звуки резака остановились, и их сменили глухие удары ног об обшивку, Исида усмехнулась и подошла к корпусу. «Смотрите как надо, уроды.» — она отступила на шаг, развернулась лицом к Эндану так, что он видел ее выгоревшее лицо и изуродованную обломками руку, и резко повернулась всем телом, каким-то образом прицелившись ногой точно в центр окружности. С жутким скрежетом композитный диск вылетел из прорези, высвободив хлопья герметика, блестящие латунные трубки — обломки теплозащитного слоя, и прочий мусор. Судя по крикам, диск обездвижил лишь пару абордажников, что пилили дверь — все остальные, согласно протоколу, стояли по сторонам. И когда первые три фигуры в голубых костюмах, пригнувшись и выставив дробовики вперед, прыгнули в салон, их уже ждала тяжелая импровизированная дубина Исиды. Удар был настолько сильный, что нападающих смяло со стенкой — а саму Исиду сложило пополам. Он уже слышал, как от перенапряжения трещат ее кости — она продержится недолго, даже с ее опытом и силой. Эндан не знал, что делать — никаких очевидных способов помочь Исиде не было, даже если он сам возьмется за оружие, он будет лишь мешать. Да и смысл? Это уже проигранный бой. Они никогда не смогут вызвать флот, вся электроника корабля была порвана в клочья — электромагнитный импульс, выпущенный вплотную, гарантировал это. А теперь, когда ее хваленая машина для убийства похоронена под обломками, захват корабля кажется еще более невероятной затеей. Он решил бежать — возможно, он сможет выжить, укрывшись среди переборок корабля, если он останется незамеченным. Спрыгнув обратно в машинный отсек, он начал лихорадочно разгребать инструменты. Ни одного резака достаточной мощности, чтобы перерезать 5 дюймов вольфрамостальной брони и композита. В отчаянии он снова бросил взор на гигантский маршевый двигатель «Ангермера», опутанный обгоревшими проводами и осыпанный мелкой металлической крошкой. «Видимо, дружище, ты снова меня защитишь… наверное, в последний раз.» — улыбнулся Эндан и принялся воплощать свой план спасения.

Исида сражалась из последних сил. Вытащив покореженную рельсу из пробитой переборки, она вновь бросилась в атаку, но на этот раз, фатально промахнулась, окончательно вогнав свое оружие, на этот раз, в прочную переборку машинного отсека — если бы Эндан не покинул это укрытие, ошибка Исиды могла бы стоить ему жизни. Отчаянно пытаясь выдернуть орудие, Исида вцепилась в него обеими руками. Стремительно вошедший в салон десантник, не тратя время, выпустил оба заряда дробовика в теллурианку — заряды точно вошли в ее левую руку, разорвав ее на части. Крича от злобы, Исида направила кипящую струю ихора из плеча прямо в нападающего — он перебил крики Исиды, варясь заживо. Схватив дробовик и затолкав обрывок от рукава с комбинезона десантника в дыру в плече, воительница схватила дробовик уже умолкающего солдата и беглым огнем отпугнула немногих оставшихся желающих войти внутрь, после мучительных криков последнего вошедшего. Исида рухнула рядом с раскаленным отверстием в корпусе. Вся жизнь пронеслась у нее перед глазами — и почти всю эту жизнь она была вынуждена убивать селенитов. Другие теллуриане строили, рисовали, пели, изобретали. Она же видела лишь кровь и отчаяние поверженных. Все это было понятно и важно, пока она брала верх. Она клялась себе после каждого боя — ни один селенит не заставит ее отступить, ни один не сможет ее победить. Ведомые страхом и болью, они не умеют воевать как машины, которых создали. Она ждала, пока селениты приведут ее смерть, мехкорпа — орудие убийства, которое она хотя бы могла уважать. Это был финал — ее, и многих других ей подобных. Но отчего так хочется не терять мир перед глазами? Она вспомнила свое обещание — вернуться на Землю. Стать археологом… Увидеть все, до чего она сможет дотянуться. Ее взгляд окончательно поник, воля сломлена. Мечта всей жизни, которую она узнала лишь вчера — теперь никогда не исполнится. Воспаленные глаза накрылись уютными веками, и перед глазами предстала картина ее первых лет. Тогда Адаптация проходила чуть дольше — ведь еще не изобрели таких внушительных и действенных мнемолент, которые формируют сознание теллурианина в два раза быстрее. Но ей до сих пор кажется, что в ее время картины Адаптации были какими-то… может, более прочувствованными? С ней говорил как будто сам Пророк. Каждое слово он выговаривал с трудом, как будто видя ее мучения сейчас. Нет, ей было совсем не больно, когда раскаленная плазма из маневрового двигателя сожгла ее кожу, или когда шторм свинца измельчил ее руку. Физическая боль — это пережиток жалкой естественной эволюции, по мнению теллуриан — так же, как и страх остаться калекой. Какая разница, сколько от тебя осталось — пока твое естество живо в твоей черепной коробке, твое тело можно вернуть и сшить воедино на любом медицинском столе в пространстве Конвенции. Ей было больно от разбитой мечты. И Пророк в ее голове как будто понимал ее… он цитировал четвертый параграф манифеста Конвенции: «Теллуриане рождаются без тысяч целей, которые дает человеку эволюция. Чтобы иметь смысл, любой теллурианин борется за победу над этой эволюцией. Мы не требуем, но видим — ваша жизнь не может быть полной, без борьбы за победу Разума над Природой. Наша задача — помочь, но не направить, потому что Природа вокруг нас, а Разум — внутри. Наша борьба бесконечна, и поэтому так тяжела. Однако, не давайте отчаянию сломить вас. Вы — эссенция человечества, его будущее. И поэтому, вы боретесь не только за то что, будет — но и за то, что могло быть. Потому что такова чистая и светлая суть человека. Мечта всех людей — один луч, преломленный через тысячу линз его восприятия. Если мы поймем, что идем к одному идеалу, то сможем сквозь смерть пронести факел жизни. Помните, когда вы умрете, вашу мечту несут все теллуриане Вселенной, прославляя вашу жертву. Сделайте, что должно, ради своей мечты — пока живете, и пока умираете.». Исида была уверена, что эта речь не была включена в программы Адаптации — никто бы не осмелился говорить о смерти в такое ответственное время. Она вспомнила о эйдетических схемах подсознательных картин Адаптации — возможно, именно эта появлялась, когда теллурианин был при смерти.

Эндан уже почти закончил реализацию своего побега — привязав моток проволоки к рычагу пневматической продувки двигателя, он протискивался в отсек впрыска диглюонного топлива. Вручную убрав апертуру, регулирующую поток частиц, он смог в полный рост уместиться в двигателе. С ужасом он осознал, что не сможет вручную выбраться из воронки — он с трудом уместился в нее прижав руки к груди. Но самое худшее еще предстояло произойти — он понял, что не может дернуть на проволоку — руке попросту некуда разогнуться. Он уже начал серьезно задумываться о том, чтобы попытаться переломить ее пополам, после минуты беспомощных попыток поймать проволочку зубами, он наконец преуспел. Пережав ее попрочнее всеми зубами, он повернул голову, и вовремя успел разжать зубы — потому что через секунду он со свистом пролетел через спираль, которая, по-видимому, предотвращала цепную реакцию в двигателе во время работы. Впрочем, эта мысль перемешалась с тысячей других, когда он наконец вылетел из сопла двигателя, сделав ровный переворот в воздухе и упав плашмя на спину. Проскользив по жесткому полу, неприятно отдающему в спину на каждой заклепке, он наконец остановился. Над головой маячили пересекающиеся балки мощной кессонной конструкции, а за ними — наклонная под острым углом к полу мощная дверь ангара. Он чувствовал, как все тело хрустит при малейшей попытке пошевелиться — все же приподняв голову, он увидел что на него направлено больше оружия, чем он мог сосчитать. Даже с технических лесов на него указывали несколько снайперских лазерных целеуказателей — видимо, они приняли его за еще одного теллурианина. Эндан шепнул про себя: «Вот тебе и тихий побег. Вот тебе и затеряться на корабле.». Он дал боли и усталости взять свое — и остался лежать на холодном полу ангара. Сопротивление было бесполезно.

Исида улыбнулась, почувствовав поддержку сородичей в трудный час. Все решено — сражаться до конца, за то, что могло бы быть. Она открыла горячие глаза — зрение немного восстановилось, и она уже видела размытые контуры обшивки реактора на тепловых нейтронах, питавшего ее верный «Ангермер». Это был ее последний бой — возможно, она сможет произвести достаточный взрыв, чтобы тяжело повредить корабль. Без Цвайхандера на Земле, флоту теллуриан придется гораздо легче… По крайней мере, пока его не починят. А за это время, другие теллуриане смогут придумать иной способ победить селенитов и их механических слуг. Она верила в свой народ, больше, чем когда-либо. Схватив рукой широкий обрывок изоляционной ткани, она обмотала его вокруг ладони. Пинком отбросив крышку реактора в дальний конец машинного отсека, она наспех защищенной рукой принялась заталкивать ториевые стержни вглубь активной зоны. Стержни уже почти не помещались, а фоновая радиация зашкаливала. Она разбила клапан трубы с тяжелой водой, и радиоактивная жижа хлынула наружу. «Десять минут, и эти ребята познают мощь мирного атома, что ступил на тропу войны.» — пробормотала Исида, поднимаясь по лестнице в то, что осталось от салона. В этот момент она услышала то, что не слышала десятилетия — паучьи ноги мехкорпа, глухо отбивающие свой загробный ритм по палубе, уже подходили ко входу. Пригнув массивное металлическое туловище, изрыгающее из двух турбин потоки горячего пара, мехкорп подошел к отверстию и поднял две передние ноги — оставив тяжелый каркас на полу, из них выдвинулись длинные сгибающиеся лезвия, в ту же секунду проникшие через входное отверстие и с громким лязгом ударившие по стенам изнутри. Исида встала на ногах, схватила руками его конечность, и уже слышала натужное гудение сермоторов, как оба клинка мехкорпа резко сменили цель, точно проткнув ее живот. Робот вынес ее на свет, стремительно скинув со своих исполинских педипальп. Она подняла голову — перед ней стояла самая настоящая машина для убийства. Это было что-то среднее между танком, человекоподобным роботом, и огромным пауком. Огромное число гаек, болтов, шлангов, набитых проводами, и механических деталей характеризовало этого монстра. Он стоял на четырех толстых ногах, а две аккуратно приподнял — из них выдвинулись его орудия убийства. Она не видела ни одной лампочки, ни единого отверстия в нем. Он не будет давать ей пощады… но и она не будет биться честно. Она подобрала себя из лужи горячего ихора, в предсмертной агонии прыгнула на мехкорпа… и была рассечена на части его лезвиями. Он все продолжал ее резать, колоть, и бить сочленениями, пока наконец от Исиды не осталась только ярко-золотистая дымящаяся лужа, в которой грудой бесполезного металла возвышались остатки ее имплантов. Солдаты наконец опустили оружие, вытерли пот, усмехнулись, разошлись по своим постам. Из-за радиационного фона, команду техников не отправили исследовать обломки корабля — вместо этого выдвинули из пола обслуживающий манипулятор, который вооружили гигантской циркулярной пилой. С ворохом искр прочное лезвие преодолело обшивку и промяло внешний корпус реактора. Емкостный датчик, установленный на манипуляторе, предупредил оператора об опасности — 70 килограмм водородно-кислородной гремучей смеси под огромным давлением было за этой стеной. Оператор в ужасе начал отводить пилу, но было уже поздно — критическое давление высвободилось во все стороны, разрывая все, до чего могло дотянуться. Ангар тотчас же разгерметизировали, однако едва ли это помогло — взрыв был невероятно силен, уничтожив всю левую часть верхней палубы, и повредив как минимум четверть исполинского корабля.

Эндана несли на носилках по коридору с руками, защелкнутыми в легкие, но крайне прочные металлические браслеты. Его охранники бодро переговаривались: «Ты только посмотри, что эти ублюдки с ним сделали. На нем же живого места нет.». Второй устало отвечал: «Разумеется нет. Ты видел, с какой силой их посудину смяло? Я вообще удивлен, что он жив.». Первый перевел взгляд на собеседника и продолжил: «Да я даже не про это. Ты посмотри на его швы. Его даже не пытали, видимо. Его просто разобрали и собрали. Знаешь, мне кажется совершенно несправедливым, что его сейчас закинут в камеру к этим хлюпикам-гайанцам в блоке задержания. Они же ему все мозги промоют этой своей эко-культурной-что-то-там.». Второй резонно заметил: «Слушай, ты не задумывался, отчего это его взяли в плен, а в тысячи других селенитов, от исступления сдавшихся врагу, стреляли на поражение? Я бы вот задумался. Что же он такого дал им, что теперь они катают его на своем корвете? Вот и тебе советую об этом подумать.». Первый охранник все равно остался при своем: «Мне вот лично кажется, мы сейчас не просто несем жертву этих желтоглазых тварей, а явно какого-то высокопоставленного ученого или советника. Иначе опять же, зачем им было бы сохранять ему жизнь? Я надеюсь, Маршал этим займется. Он никогда не бросал наших в трудных ситуациях… таких, как у него.». Впрочем, ответить ему собеседник не успел — оглушающий взрыв прогремел позади них. От неожиданности они чуть не выронили носилки, припав к полу. От грохота и удара Эндан почувствовал, что не может больше оставаться в сознании, и снова погрузился в сон.

«Эй, вставай!» — услышал Эндан через закрытые глаза. С трудом разомкнув веки, он увидел какого-то бодрого, улыбчивого старика, который без остановки тряс его за плечо. Увидев собеседника, Эндан придержал несколько хлестких выражений, предпочтя выразиться несколько мягче — «Слушай, дед, мне не до этого. Я день назад вообще мертв был. Дай мне хотя бы сейчас поспать.». Впрочем, старик не отступал: «…дедом меня, понимаешь ли, назвал. Сам же не лучше, видок у тебя, как будто ты десять пенсионных талонов забыл забрать. Давай лучше, вставай, а то кормежку пропустишь. Тут с этим беда, между прочим.». При мысли о еде желудок Эндана предательски заурчал. Ему пришлось признать, что сон придется отложить. Собрав все силы в кулак, он встал на ноги, поднялся с койки, и огляделся вокруг. Он видел типичную тюремную камеру с Земли, разве что несколько более технологичную. Все те же прутья, жесткие койки, встроенные в стену, отхожее место в углу, слегка прикрытое шторкой, и бесчисленные ряды таких же камер снаружи. В каждой сидело, лежало, или стояло по два человека — их выделял наряд из настоящей ткани, не отдающей матовым блеском теллурианской углеткани или селенитской. Из технологических новинок в своей камере он заметил какой-то встроенный в стену планшет, по-видимому, с расписанием, и отверстие в стене, под которым стоял поднос. Там было две тарелки с густым зеленоватым пюре — одна была уже пуста, до дна съедена его соседом. Вторая, по-видимому, принадлежала ему. Подойдя на некрепко держащихся ногах к подносу, Эндан схватил ложку и начал жадно поглощать массу. Она была жутко невкусной — точнее, не имела вообще никакого вкуса, и напоминала гель для нейтрализации пищевых отравлений из аптечки. Однако, насыщала она неплохо, и на голодный желудок Эндана ложилась как бальзам на душу. Прикончив все до последней капли, тарелка отправилась вслед за посудой соседа на поднос.

Через несколько секунд он был проглочен конвейером, а шторка с легким пшиком закрылась. «Вот видишь, не зря тебя тормошил. Еще бы чуть-чуть, и не успел.» — улыбнулся его сосед — «Будем знакомы, кстати. Меня зовут Артур де Люсиен, и, как сейчас нас называют, я гайанец. Иными словами, жил на Земле.». Эндан, чуть колебаясь, ответил: «Меня зовут Эндан Бранд, я… это, ну… селенит, наверно.». Старик рассмеялся: «Да ты совсем как я! Ничего не могу разобрать в этих новшествах. Какие-то селениты, теллуриане, ну, что дальше? Понятия не имею, как до таких названий дошли. Чувствую, скоро мы всю таблицу Менделеева перероем с этими «новыми ветвями эволюции». Вот что я тебе скажу — за десятилетия, которые я провел на старой земле, могу сказать одно — этот идиотизм придумали беспокойные люди, которые не умели ценить мелочи в жизни, и вечно хотели какого-то «прогресса». Знаешь, даже 50 лет назад, когда мой родовой замок потребовал Протекторат для размещения артиллерийской батареи, и когда оно, закономерно, было уничтожено тактическими ракетными ударами теллуриан, я все равно любил жить на Земле. Нашел один уютный одноэтажный домик в богом забытой деревне, и жил там до сегодняшнего дня. Но вот ведь, неймется людям! Только мы научились избегать минных полей селенитов и смертельных дронов теллуриан, как они опять превратили Землю в черте-что. Теперь война куда ни кинь — буквально над головой. Неужели нельзя было хотя бы оставить Землю в качестве «дома престарелых»? Нет, всем так нужно, чтобы люди пачками умирали в космосе, осваивая новые миры, добывая эти проклятые орихалковые камни, с их теллуром и селеном, будь они тысячу раз прокляты. Сходят с ума в гиперпространстве, теряют здоровье за уютным земным магнитным барьером. Безумие, вот что такое наш мир.» — старик вздохнул и сел на койку. Эндан переминался с ноги на ногу, обдумывая его слова, и тоже сел рядом, подперев голову. Он наконец спросил: «А что это вообще за орихалк? Все про него говорят, но я не понимаю, чем он так важен. Да и что это вообще такое.». Артур усмехнулся: «Это руда редкоземельных минералов, самая ценная в Местном секторе… как ее только не называют — орихалк, купрозем, и даже соль самой Земли, по основному месту добычи… По сути своей, девяносто девять процентов — это чистая медь, но десятки технологических операций выделяют из нее селен и теллур — за первый воюет Протекторат, а за второй — Конвенция. Спросишь, зачем? Сам едва ли знаю. Одно из этого выходит точно — большинство планет, интересных Конвенции, так же интересны Протекторату, создавая помимо идеологической, или, если позволите, биологической конфронтации еще и экономический мотив за войной. Заставляя их идти еще глубже в черноту пространства, забывая, какое сокровище мы оставляем позади.».

Спустя несколько секунд Эндан сказал: «Я полностью тебя понимаю, однако ты же отлично знаешь, что иначе и быть не могло. На матушке-Земле нам было тесно. Знаешь, если подумать, то все эти войны — лишь визуализация. Маленькие войны отвечали на крохотные вопросы. Большая война — даст ответ на гигантский вопрос.». Старик покачал головой и ответил: «Твои слова устарели на сто лет. Теперь мы же не отвечаем на вопросы. Мы создаем свои биологические виды, и боремся за существование до последнего. Какое согласие может быть между медведем и волками? Верно, никакого. Только война. Знаешь, когда-то я горел идеями, которые проповедовал Эндрю Бернс, отец всех теллуриан. Именно он создал теллурогеном, и я с радостью содействовал тому, чтобы все мои дети, две дочери и один сын, стали теллурианами. Я думал, что они бессмертны, что за ними будущее. Однако как оказалось позже, эволюция не может протекать в отрыве от мира. Она всегда должна утягивать весь вид за собой. Природа — жесточайший диктатор, но никто из людей не желает, чтобы судьбу его биологического наследия кто-то предопределял. В тот судьбоносный день, когда прогремели первые выстрелы, мы поняли, что homo sapiens действительно отжил свое, и homo tellurium берет планету, которая принадлежит им по праву — так же, как мы брали свою планету у жалких животных, которыми мы развлекались и которых поедали.». Артур замолчал, метнув проницательный взгляд на Эндана. Вполне можно было сказать, что история произвела на него впечатление. Он хотел бы узнать больше, раз ему подвернулся такой шанс, но глаза уже слипались. На полный желудок можно было и поспать…