О Хрюнвальде и не только. Сказка для детей среднего, взрослого и пожилого возраста

Дмитрий Иващенко

Приключения – это плохо, когда они с тобой приключаются. С другими-то ещё ничего. Им наверно и не на работу завтра. Может им, другим, нравится общаться с пиратами, некромантами и чокнутыми магами. Кто их знает, этих других. Хрюнвальду, вот, совсем не понравилось. Жаль, что выбора уже не было.

Глава 13 «О теологии и восточном гостеприимстве»

Господин Бодес предложил гостям присаживаться и выбирать напитки.

— Как бывает приятно сидеть в кругу друзей перед камином. — Уважаемый Ахмед произнёс это так смачно, что у всех остальных собравшихся тут же появилось ощущение этой приятности, редкости и уютности ситуации.

— Хрюнвальд, расскажи нам про свой Малоран. Как там жилось вашей семье, не знали ли нужды в чём-то? Я понимаю, что мой друг Клод наверно уже замучил тебя расспросами об этом.

— Ну можно и так сказать. Отчасти. — Хрюнвальд, который в своей обычной жизни предпочитал пиво, порядком захмелел от выпитого за обедом вина, как только его усадили перед камином. Исходящее от камина тепло словно превращало в пластилин сидящих рядом, и уже не было у этого пластилина никаких острых углов. Только уют и спокойствие.

— Клод, дорогой, ты что, прочитал мальчика вплоть до испачканных пелёнок? — Ахмед посмотрел на Клода Бодеса с осуждением, но через секунду улыбнулся: — Узнаю тебя, старый пройдоха.

— Я сам разрешил! — Хрюн посчитал свои долгом вступиться за Бодеса. — Но расскажу. — Темп речи у него ощутимо замедлился. Даже появилась мысль отодвинуться немного от камина. Чуть позже.

— Малоран, довольно крупное государство. Семь городов и собственно столица. Я там работал в городском архиве. Но, вообще конечно, государство донельзя бюрократическое. Власть отдельно, народ отдельно. А ещё есть церковь! Третья сторона. — Хрюн смотрел, как аппетитно Бодес дымит трубкой и размышлял, не стоит ли научиться курить.

— Церковь? — похоже Хрюнвальду удалось удивить Уважаемого Ахмеда. — Что такое церковь?

Вопрос оказался непрост. Архивист задумался. — Ну вот у вас верят в Создателя?

— В кого? — Уважаемый Ахмед был озадачен: — Кто такой Создатель и зачем в него верить?

— Ну бог…. Сверхъестественное существо. Может превращать воду в вино и оживлять мёртвых.

— Вот так? — Ахмед коснулся кончиком ногтя хрустального кувшина с водой для разбавления напитков, и вода мгновенно стала бордовой.

— Ммм. Да. И мёртвых. — Хрюн начал подозревать, что объяснение затянется.

— Ну с этим тоже проблем нет. Я конечно могу умертвить кого-нибудь, и оживить, но не испытываю желания. И что там с вашим Создателем? Зачем в него верить? Он существует или нет?

— Это неизвестно. — Хрюну самому стало неловко, словно это он придумал бога и теперь его придумка не проходит проверки.

— Если он существует, то это не вера, а знание! Если он не существует — зачем в него верить? Это же глупость! — Уважаемый Ахмед озадачился ещё больше. — У вас есть какие-то доказательства его существования?

— Нет.

— А кто вам вообще про него рассказал? Что он наверно есть и в него нужно верить?

— Церковь. Священники.

— Подозреваю, что не бескорыстно?

— Ну они не бедствуют, скажем так.

Ахмед снова звякнул кончиком ногтя по кувшину и тот обратно стал прозрачным.

Вдруг Хрюн почувствовал какой-то лёгкий укол обиды. Конечно Уважаемый Ахмед был прав. Но мать Хрюна успела уверовать в этого бога, кем бы он ни был.

— А еще Создатель велит людям жить по совести. Через священников. Иначе они в ад попадут, где их будут черти жарить в геенне огненной.

— А люди сами не могут жить по совести?

Хрюнвальд задумался. А ведь действительно……

— Могут наверно.

— Тогда зачем им бог? Вином их поить и умереть не дать? — Уважаемый Ахмед снова задал вопрос, на который у Хрюна не было запасённого ответа.

— Не знаю. Вероятно.

— Ну тут всё понятно. Мы снова вернулись к корысти. Корыстные мотивы — самые простые и очевидные. А люди — всегда люди. К сожалению. Они вас там не обижали, священники эти? — и получив отрицательный ответ, констатировал: — Тогда пустое. Если эта тема Вам интересна, мы вернёмся к ней чуть позже. Уважаемый Барбер, чем Вас так заинтересовал мой халат?

Барбер поперхнулся. Ему-то казалось, что он совершенно незаметно изучает то лоскутное одеяло, которое Уважаемый Ахмед, вероятно по причине плохого зрения, называет халатом.

— Я, ммм, опасаюсь нарваться на непонимание…..

— Не бойтесь, говорите, — подбодрил его старый маг. — Где ещё услышишь правду, как не в кругу друзей.

— Маги — люди небедные. Не сказать больше. Но Ваш, я дико извиняюсь, халат… — Барбер стушевался, ибо любое продолжение фразы могло оскорбить Ахмеда. А оскорблять Уважаемого Ахмеда Барбер в своей жизни не планировал вовсе.

— Я понял. — Маг улыбнулся. — Но прожив пару-тройку веков, перестаёшь обращать внимание на модные тенденции. Мой халат — это моя память. Вот этот кусок, — Ахмед ласково потрепал лоскут из бардового бархата: — от того халата, в котором я впервые стал придворным магом у себя на родине. А вот в этом, — он указал на тёмно-синюю заплату: — я впервые встретил своего друга Клода, у камина которого сейчас грею свои косточки. Мой халат не даёт мне забыть, кто я есть!

Ахмед встал. — Господа предлагаю прогуляться. Нужно растрястись немного. Я знаете, в путешествиях больше статичен, того и гляди сделаю себе шагающее кресло, чтобы и по дому меня возило.

Шутка зашла. Все заулыбались.

— А потом приглашаю всех желающих ко мне в гости, на борт слона. Я специально выбрал эту форму, чтобы еноты в обморок не падали, как в мой прошлый приезд!

Фрам потупил взор.

Когда все вышли из башни, небо уже начало перекрашивать себя из голубого в тёмно-серый. Процесс шёл постепенно, на общем сером фоне ещё проскакивали синие перья, понемногу съедаемые тёмными облаками. Обойдя башню неспешным, «растрясательным» шагом, они вернулись к входу.

Бодес в приглашающем жесте повёл рукой в сторону «слонодома» и трава мгновенно пригнулась в нужном направлении, образовав тропинку шириной в метр. Прочая трава стояла, образовав некий бордюр.

— Клод, родной, ты опять решил поиграть в эту игру? — Ахмед рассмеялся и морщины вокруг его глаз приняли любимое их положение — гусиными лапками. — Тогда так! — он взмахнул рукой.

Воздух впереди сгустился. Сконцентрировался до той степени, что стал виден. И образовал облачка, выстроившиеся низенькими ступеньками, аккуратно восходившими к голове слона — жилища.

Маги, похоже, откровенно потешались над людьми, впервые соприкоснувшимися с магией. Барбер, впрочем, завис только на секунду, потом ступил на эту лестницу и зашагал, как ни в чём ни бывало. Хрюнвальд до сей поры по воздуху ни разу не ходивший, сомневался дольше. Потыкал носком сапога нижнюю ступеньку, перенёс на неё вес, но увидев спину Барбера перед собой, осмелел, и поднялся вместе со всеми.

Уважаемый Ахмед провёл их в большую круглую комнату, в центре которой в полуметре от пола парил ковёр. Ахмед тут же сел на него и повёл рукой в направлении стены. Стена, переходящая в пол и, так же как и пол, покрытая слоновьей кожей, начала изгибаться и образовала полукруглое сидение, персон на двенадцать. Ахмед медленно упустил руку с растопыренными пальцами, став похожим на великого пианиста, и в появившейся скамье образовалось пять аккуратных выемок для седалищ.

— Прошу вас, дорогие мои! Чувик сейчас подаст фрукты и прочее.

Бодес, к удивлению всех, сел на дальнее место. Хрюнвальд, по размышлению, сел посередине.

Барбер, взглянув на расклад, брякнулся рядом с Хрюном, оставив пустое кресло между ними и господином Бодесом.

— Давайте вернёмся к Вашему вопросу, мой мальчик! Раз уж Вам так не терпится. — Начал уважаемый маг: — Поклонение богам — тема сложная. И неизвестно кому она нужна больше, людям или богам. — Господин Ахмед устроился поудобнее, изогнув парящий ковёр на манер дивана, взял кисть винограда и продолжил: — Люди всегда стремятся прижаться к кому-то более сильному, более мудрому. Допускаю, что всё это идёт ещё из детства, но я слабо разбираюсь в психической науке, оставлю это тем, кто более сведущ в вопросах человеческого поведения.

Вы будете смеяться, но даже таких скромных магов, как я и мой старый друг Бодес, в паре миров почитают богами. О чём мы естественно не просили. А уж глубокоуважаемая Алия, оказавшая мне великую честь своей дружбой, имеет преданных поклонников в каждом из миров, которые она посетила. Кто Спасительницей называет, кто Белой ведьмой. — Маг улыбнулся: — Перед этим, правда, многие пытались её на костре сжечь. Потом конечно поняли свою ошибку, извинились. Повезло, что она не злопамятная.

Женщина — маг? — Хрюн округлил глаза. — Но я читал, что женщинам…

Ахмед поднял ладонь и Хрюн затих.

— Два слова — две ошибки. Первая: — Алия не женщина. И не мужчина. В её туманном мире нет полов, там каждый способен создавать жизнь, не прибегая к помощи противоположного пола. Вид она может принимать любой, хотя и предпочитает женский. Так окружающие меньше ощущают угрозу. Женщина в любом мире воспринимается как защитница и созидательница, в противовес разрушителям — мужчинам. Вторая: — между ней и магами пропасть не меньшая, чем между магами и дождевыми червями. Она сама может создавать миры. И сеять жизнь на них.

Хрюн был потрясён услышанным. В отличие от Барбера и Бодеса, сохранявших полную невозмутимость. Видимо они ничего нового не узнали.

— Но ведь Вы тоже можете создавать жизнь. Ваш дом выглядит вполне живым! А уважаемый господин Бодес, — Хрюн неосознанно перешёл на язык хозяина: — даже может наделять разумом!

Улыбка старого мага заставила Хрюнвальда остановиться.

— Для того, чтобы создать птицу, мне необходимо перо. Алие не требуется ничего, кроме желания. Даже магического поля. Другой уровень взаимодействия. Однажды я посетил их мир, по её личному приглашению.

— Расскажите, дядя Ахмед! — Хрюн заёрзал на месте, как ребёнок в ожидании игрушки. Сам заметил это и постарался придать себе подобающий беседе вид. Ни от кого, естественно, его поведение не укрылось. Барбер хмыкнул, подавляя смешок, Бодес прикрыл улыбку рукой, а «гусиные лапки» господина Ахмеда приняли привычное положение.

— Нечего мне рассказывать. Это мир тумана. Солнце еле пробивается. Их мир стар, светило уже умирает. Серая пустыня, редкие красные растения. Трудно дышать. Около миллиона соплеменников Алии живут в созданных ими мирах, лишь изредка навещая затухающий мир, чтобы почтить память предков.

— А почему им не создать себе новое Солнце? — это был голос Барбера.

Ахмед вздохнул: — При создании новой звезды все близлежащие миры будут уничтожены. Включая наш. Раса Алии не хочет сеять смерть для тех, чьё время ещё не пришло.

Вспомнилась мне притча, касающаяся как раз обоих вопросов, что голову твою занимают, мой мальчик. Если угодно.

— Конечно, дядя Ахмед.

Бодес еле заметно кивнул. Барбер сделал вид, что его это вовсе не касается и остался в той же позе.

«Однажды один молодой человек увидел, что в реке тонет собака. Оступилась на крутом берегу и свалилась в течение. Уже из сил выбилась, а к берегу ни на метр не смогла приблизиться. Скинул он с себя рубаху и нырнул в реку. Взял собаку подмышку, но и сам не может на берег выбраться. Подгрёб, на сколько сил оставалось, да и кинул собаку в сторону берега, а сам уж помирать собрался. Но шёл на его счастье берегом бог. Увидел такую самоотверженность и пожалел юношу.

Вытащил его и собаку из воды и спрашивает: — Ты действительно жизнь мог отдать за бездомную собаку?

— Да не думал я про жизнь, просто не мог по-другому поступить. — Отвечает юноша, зубами клацая.

Понравился такой его ответ богу.

— Я решил улучшить твою жизнь в награду за этот поступок и выполнить любую просьбу. Но знаю, что люди никогда сами не понимают, чего они хотят на самом деле. Я дам тебе право на три просьбы, чтобы ты точно получил то, в чём нуждаешься. Хочешь, я сделаю тебя королём, многодетным отцом или флотоводцем? Подумай.

Юноша подумал.

— Королём наверно хорошо. Я знаю, как сделать наше королевство богаче, а жителей счастливее.

— Да будет так. — Сказал бог и исчез.

Юноша, став королём, тут же отменил все налоги, они его всегда угнетали. Запретил страже задерживать жителей, ведь он помнил, как задерживали его. Первую неделю народ ликовал.

Потом стали кидаться камнями в стражников, вести себя заносчиво. Деньги в казне кончились, не на что стало чинить дороги, а преступность многократно возросла. Тогда юноша решил вернуть всё назад, но народ поднял бунт и разгромив королевский замок, потащил короля на виселицу.

И тогда молодой человек, с накинутой на шею петлёй, сказал: — Бог, вторая просьба!

Перед ним возник бог. — Неважные у тебя дела, король. Кем ты хочешь стать сейчас?

— Я понял в чём моя ошибка. Сделай меня снова королём. Я всё исправлю.

— Как пожелаешь. — И бог снова исчез.

И снова юноша проснулся королём. Но в этот раз он решил сделать всё наоборот. Счастливы жители будут только в богатом государстве. Первым указом он поднял налоги. Помня о неблагодарности жителей, он дал страже полномочия хватать каждого, кто не одобряет государственной политики. Решил железной рукой загнать человечество к счастью.

Государство богатело. Юноша починил все дороги, но народ ходил всё мрачнее. И то тут, то там стали появляться подпольные ячейки несогласных. Стража сбилась с ног, хватая то одного, то другого. И в один день в государстве вспыхнула революция. А юноша снова оказался на эшафоте.

— Бог, последняя просьба! — прохрипел он, верёвка уже затянулась.

— Ты же решил сделать всё иначе. И опять петля. — Возник перед ним бог. — Снова сделать тебя королём?

— Нет. Верни меня пожалуйста на берег, где мы с тобой встретились.

— Зачем?

— Там осталась бездомная собака. Я не могу сделать людей счастливыми, я это понял. Но я могу дать собаке дом. Пусть хоть она станет счастливой.

— Вот поэтому я и разрешил тебе три просьбы. Чтобы ты разобрался в себе.

Бог исчез, а по берегу бежали наперегонки юноша и его собака».

Уважаемый Ахмед отхлебнул чая. Его слушатели сидели задумчивые.

— Я давно живу на этом свете, и неплохо узнал людей, поэтому понимаю, что нельзя заставить человека выбрать путь, даже если знаешь, что на этом пути он будет счастлив. Если Вам, мой мальчик, милее тот мир, где умерли Ваши родители, а Вы были одиноки — возвращайтесь. Но Ваша родина — здесь. Здесь родилась Ваша мать, здесь родился Ваш отец. Ваши прадеды создавали Дастан по крупицам. Я не вправе решать за Вас, но могу дать хороший совет. И он Вам уже известен.