Законник

Дмитрий Зверев

Будучи десницей правосудия и холодным клинком справедливости, законник никогда не усомнится в собственном предназначении. Но что делать, если его рассудок играет с ним в кошки-мышки, ужасные события прошлого тянут когтистые лапы, а привычный мир рушится на глазах?Сможет ли законник бросить вызов преступникам, богам, самому себе – и победить? Сумеет ли он пройти через череду испытаний и остаться по свою сторону закона? Удастся ли законнику справиться с внутренними демонами и остаться человеком?

Глава 5

Шайка конокрадов двигалась на северо-запад вместе с табуном лошадей, который они позаимствовали в окрестностях Бирдена. Грехов за этой бандой (хотя называть её подобным грозным словом было явным преувеличением) числилось не столь много, поэтому пойманные преступники могли рассчитывать на снисхождение закона. Петлю, скорее всего, заменили бы тюремным заключением.

Отряд законников во главе с Фобосом двигался по прерии.

Помимо Фобоса и Одноногого, здесь были два ханготских стрелка, которых Драйтер приказал взять с собой, чтобы те пообтёрлись.

Один был явно многое повидавшим задирой, а насчёт второго, молодого юноши с бледным лицом, Фобос сомневался.

— Того и гляди, начнёт п-палить во все стороны, — шёпотом сказал Одноногий Фобосу на очередном привале, кивнув в сторону парня.

Неподалёку от Гольвата законники нашли недавно оставленный лагерь, явно принадлежавший преступникам.

— Смотри-ка, — сказал Одноногий, внимательно изучая следы на влажной после дождя земле, — да они го… гонят на запад целый т-табун лошадей!

— Интересно, зачем это им, — задумчиво протянул Фобос, закуривая папиросу.

— Они направляются в Бетвуд, — вдруг хриплым голосом сказал ханготский стрелок, тот, что постарше. Фобос не запомнил его имени, но, кажется, его звали Йеспер.

— В Бетвуд? — переспросил Фобос.

Бетвуд, по слухам, был столицей целого бандитского квазигосударства далеко к северо-западу от Фронтира. Для Мергереаота, Срединных земель, Фронтир был краем человеческой цивилизации. Но каждый фронтмен знал, что за границей лежат ещё и вольные Дикие земли, центром которых является крепость Рубеж, выдержавшая не один десяток нападений тех, чьи земли расположились ещё дальше. Но практически никто не верил, что за Дикими землями Этельвельда и за тремя государствами одичавших этельвельдских аборигенов Ганку, Раат-Ваалу и Тарклава Нурна, есть ещё что-то.

— Это просто миф, — усмехнулся законник. Йеспер лишь пожал плечами.

— Это не миф, — вдруг высоким голосом сказал второй стрелок и густо покраснел.

— Да ну? — с иронией спросил Фобос. Одноногий улыбался. Ох уже эти ханготские невежды.

Молодой стрелок порылся за пазухой своего плаща и вытащил оттуда какой-то предмет. Он протянул его Фобосу. Командир взял предмет в руки и увидел, что это была медная монета.

— «Бетвуд», — прочитал он надпись, отчеканенную на монете, — должно быть, это подделка. Чеканочный штамп добыть не так уж и трудно. Одноногий, ты же, вроде, был с нами, когда мы накрывали фальшивомонетчиков неподалёку от Оштерауса.

— Верно, — кивнул Одноногий, забираясь на лошадь.

Фобос отдал монету ханготцу и слегка покачал головой, будто бы говоря «Расслабься, парень, это просто красивый сувенир».

Тем не менее, на следующем привале спустя несколько часов Йеспер вновь начал рассказывать про Бетвуд. Якобы, он знавал одного законника, который побывал там и вернулся. Фобос сначала с усмешкой на устах выслушивал все россказни стрелка, но потом ему это надоело.

— Отставить разговоры, — устало сказал Фобос, вставая, — привал окончен. Отряд — по коням!

С недовольными от неожиданно прерванного отдыха лицами, законники собрали вещи, чтобы не оставлять следов своего присутствия, и расселись по лошадям. Фобос подъехал к Йесперу и приказал больше не говорить на эту тему.

— Шила в мешке не утаишь, командир, — криво усмехнувшись наполовину беззубым ртом, сказал Йеспер.

Отряд двинулся дальше. Солнце пекло неимоверно, а тёплый летний ветер качал сухую траву. Когда на горизонте показался тонкий столб дыма, Фобос указал туда рукой.

— Одноногий, — сказал он, прикладывая руку ко лбу, — я ни черта не вижу. Солнце слепит. Может, ты что-нибудь разглядишь?

Одноногий прищурился и сообщил, что видит несколько шатров и лошадиных голов в той стороне.

— Мы по их душу, — усмехнулся Фобос и пришпорил Бонки.

Лагерь был неплохо укрыт в лощине. «Неплохо» — по меркам полных дилетантов, коими и являлись эти конокрады. Фобос разделил отряд надвое и приказал спешиться и подойти с обеих сторон возвышения над лощиной.

Когда все заняли свои позиции, законник несколько раз выстрелил, целясь выше голов. Пули разбросали землю и напугали конокрадов, которых в лагере было всего шесть или семь человек.

Те засуетились, но стрелки уже спустились с холмов и повалили некоторых на землю.

— Руки связать, — отчеканил Фобос и полез в первый попавшийся шатёр.

Внутри сидела какая-то женщина и испуганно прижимала к груди младенца. По внешнему виду она не была похожа на жительницу Фронтира.

— Откуда ты? — спросил он на этельвельдском.

— Не понимаю, — всхлипнула та на лигийском. Фобос перешёл на этот язык, благо, знал его с детства, так как вырос на границе с Лигией.

— Что вы здесь делаете? — строго спросил он, — мы взяли контракт на вашу поимку.

— Отпустите нас, — плача говорила женщина. Ребёнок принялся кричать на весь шатёр. Фобос поморщился.

— Успокой его, — сказал он, указывая на ребёнка. Глаза женщины расширились в ужасе.

До Фобоса дошло, что он указывал стволом «Насмешника». Законник поспешно убрал пистоль в портупею.

— Всё в порядке, — сказал он, — собирай вещи.

Снаружи доносились звуки борьбы. Видать, не все конокрады решили подчиниться приказу. Фобос откинул полог шатра и вышел. Йеспер с ожесточением колотил какого-то старика, лежавшего на земле.

— Твою мать! — вскрикнул Фобос и бросился к фронтмену.

Он рывком поднял ханготца и схватил его за плечи, — что ты творишь?

— Ублюдок пырнул Киддла, — процедил Йеспер, исподлобья глядя на Фобоса.

В следующую секунду он ловко оттолкнул командира, выхватил пистоль и выстрелил. Но не в Фобоса. Законник поднялся, отряхиваясь, и увидел набухающее кровавое пятно на груди старика. В руке у него покоился кривой нож.

— Спасибо, — тихо пробормотал Фобос.

Он приказал выстроить арестованных перед ним, после чего кашлянул и в очередной раз соблюл формальность.

— Именем Мортара и законом славного города Оштерауса, что стоит на вольных землях Фронтира, вы обвиняетесь в конокрадстве. Наказанием явится длань Мортара, несущая справедливое возмездие. Да будет так.

Законники захватили четверых мужчин и трёх женщин, причём, одной было от силы двадцать лет. Они связали конокрадам руки и, взяв верёвки за обратный конец, повели их за собой.

Лошади в количестве около десятка голов паслись неподалёку. Сначала Фобос думал взять их с собой, но потом решил, что в контракте про это не было сказано ни слова.

— Заедем в Гольват, — сказал он, — доложимся местным, что тут остались лошади.

— От-отличная идея, — хмуро кивнул Одноногий.

Он был недоволен тем, что не довелось пострелять. Хотелось показать новичкам, кто тут самый меткий стрелок.

Йеспер ехал позади, дёргая верёвку и насвистывая какую-то мелодию. Киддл двигался чуть в стороне на своём кауром коне и молчал.

Ребёнок был только у одной женщины. Она спешно положила его в корзинку и, плача, отдала Фобосу. Тот бережно приторочил его к седлу Бонки и старался ехать как можно медленнее и аккуратнее. Детям нельзя расплачиваться за грехи своих родителей.

Некоторые мысли не давали ему покоя. Лигийцы — здесь? Почему?

Молчат, как рыбы. Ничего не говорят в своё оправдание. Не говорят даже, зачем они пришли на Фронтир и куда собирались пойти дальше.

Фобос подъехал к Йесперу.

— Думаешь, эти тоже собирались в Бетвуд? — спросил он.

— Я — могила, командир, — ответил ханготец, — ты сам запретил говорить на эту тему.

Фобос хотел что-то ответить, но лишь махнул рукой.

Солнце клонилось к закату, окрасив небо в нежный малиновый цвет. Но Фобосу было плевать на окружающую красоту. Предстояло найти место для ночлега.

Одноногий поведал о заброшенной тюрьме неподалёку, расположенной рядом с давно покинутой деревней.

— А ещё рядом должно быть старое кладбище аборигенов, чтоб совсем кровь в жилах застыла, — усмехнулся Фобос.

За несколько часов они нашли тюрьму, о которой говорил Одноногий. То было приземистое каменное строение, стоявшее на отшибе посёлка. В сумерках дома действительно выглядели пугающе, печально смотря на путников чёрными провалами окон. Фобос тут же вспомнил статую безглазого Рейда в храме Мортара. Отряд пересёк единственную улицу, вдоль которой ютились заброшенные дома, после чего свернули у ветряной мельницы и увидели старый, поросший кустарником, холм. Он больше походил на зернохранилище, но в сущности являлся старой, возможно, этельвельдских времён тюрьмой.

Законники выломали покосившуюся дверь.

— Больше похоже на погреб, — с сомнением сказал Йеспер.

Однако внутри обнаружились две небольших камеры друг напротив друга, да ещё и с чугунной решёткой, запиравшейся снаружи. Несколько тяжёлых амбарных замков были бережно оставлены предыдущими хозяевами прямо с ключами и висели на стене возле поста тюремного охранника. Фобос приказал развязать людей и запустил их вовнутрь.

— Надо их покормить, Фоб, — сказал Одноногий, разводя костёр.

— Самим бы сначала поесть, — буркнул Йеспер, извлекая запасы из сумок.

В тюрьме оказался большой котёл. Йеспер и Киддл сполоснули его в ручье и, порезав овощи, сварили жидкую похлёбку, в которой плавало несколько картофелин и морковок.

Также в тюремных запасах имелись и несколько гнутых жестяных мисок. Одноногий разливал получившуюся баланду и просовывал под решётку. При себе у пойманных имелись скромные запасы хлеба и мяса. Фобос не стал наглеть, а посему отдал всю еду заключённым, довольствуясь тем, что законники прихватили с собой.

Они молча ели солонину и запивали элем, разбавленным водой. Фобос искоса следил за Йеспером. Что-то его настораживало в поведении этого человека. Тот, впрочем, беззаботно уплетал ужин и о чём-то перешёптывался с Киддлом. Парень немного повеселел.

— Одноногий, — вдруг обратился Йеспер к стрелку, который мгновенно покраснел, — может, расскажешь, как потерял свою ногу?

— Это н-не самая ин… интересная история, — заикаясь, отмахнулся Одноногий.

Но Йеспер был настойчив. Фобос решил не вмешиваться.

Одноногий, вздохнув, поведал о том, как на него напал дикий медведь. Но это было так давно, что всех подробностей он и не помнит.

— Серьёзно? — спросил Йеспер, выковыривая мясо из зубов, — и как ты живым выбрался?

— Хорнет вытащил, — ответил стрелок.

— Хорнет? Я слышал это имя. Он у вас, вроде, за главного?

— За главного у нас Д-драйтер. Хорнет раньше был на месте Фоб… Фоб…

— На моём, — закончил за него Фобос.

Йеспер уставился на законника, слегка ухмыляясь и вопросительно изогнув бровь.

— А, командир, так ты у нас из тех, кто метит всё выше и выше?

Фобосу захотелось врезать этому наглому ханготцу. Но он лишь ответил:

— Да.

— Чем выше взлетаешь, тем больнее падать, — пожал плечами Йеспер и залпом допил своё пиво.

Фобос распорядился караулить конокрадов по очереди. Сначала он с Йеспером, потом Одноногий с Киддлом.

Во-первых, ему хотелось последить за ханготцем, во-вторых, он надеялся, что Киддл и Одноногий смогут хоть немного пообтереться. Фобос весь вечер следил за юношей, но тот не произнёс ни слова.

Впрочем, опасения не подтвердились. Йеспер бдительно следил за пойманными лигийцами, а когда те попросили пить, даже сходил к ручью и набрал воды. Возможно, Фобосу просто показалось, что он не тот, за кого выдаёт себя.

Но половина ночи уже прошла, и Одноногий, зевая, поднялся, чтобы сменить караул, и уже пристёгивал протез к ноге. Фобос лёг на ещё не остывшую землю, подложил походную сумку под голову и тут же провалился в сон.

◆ ◆ ◆

Одноногий тряс его за плечо.

— Фобос, п-проснись! — кричал стрелок.

Фобос с трудом разлепил глаза. Голова трещала. Одноногий был возбуждён. В правой руке он сжимал «Бесси».

— Что случилось? — законник с трудом поднялся на ноги, мотая головой из стороны в сторону, чтобы прогнать остатки сна.

— Киддл, этот сучонок, — уже не заикаясь тараторил Одноногий, — ублюдок мелкий…

Он схватил Фобоса за руку и потащил к тюрьме. Изнутри доносились разъярённые проклятия лигийцев и надрывный женский плач. Корзинка с ребёнком стояла вне решётки. Женщина, его мать, рыдая, протягивала свои покрытые коркой грязи руки к младенцу. Какой-то мужчина пытался оттащить её назад.

Киддл сидел чуть в стороне, с тупым выражением лица и смотрел на Фобоса стеклянными рыбьими глазами. В руке его был окровавленный нож.

«О, нет», — испуганно подумал Фобос, стараясь не смотреть на окровавленную корзинку.

Он знал, что там увидит.

«Нет-нет-нет».

И он не хотел это видеть.

В голове зашумело. Глаза застлала какая-то красная мгла. Всё смазалось. А голова заболела так, будто его огрели тяжёлой дубиной по затылку.

Последнее, что он запомнил, так это то, как за волосы выволакивал Киддла наружу. Тот совсем не сопротивлялся, будто впал в какое-то оцепенение.

Фобос рычал и бил его рукоятью «Насмешника» по лицу, рассекая лоб в кровь. Киддл что-то бормотал себе под нос.

Кто-то вцепился в обе руки законника, но Фобос оттолкнул его и взвёл курок. Красная пелена перед глазами превратилась в непроглядную темноту, чернее воронова крыла. А затем грянул выстрел.

Очнулся Фобос через несколько минут. Он действительно потерял сознание. Такого раньше не было. Йеспер стоял над остывающим трупом Киддла с аккуратной дыркой в груди. Одноногий приводил Фобоса в чувство, поливая его голову ледяной родниковой водой.

— Какого чёрта? — спросил Фобос, ни к кому не обращаясь.

— Это у тебя надо с-спросить, — хмуро заметил Одноногий, осторожно протягивая ему «Насмешника».

Фобос спрятал пистоль в портупею и посмотрел на Йеспера. Тот отвернулся.

— Меня опять… будто бы накрыло с головой, — тихо сказал Фобос, обратившись к Одноногому, — как тогда, с Танго.

Йеспер услышал всё это.

— А, так ты у нас ещё и с головой не дружишь? — разъярённо зашипел ханготец, резко двинув в сторону Фобоса.

Тот не шелохнулся. Одноногий встрял между ними.

— Уймитесь! — рявкнул стрелок, густо покраснев от неожиданной громкости своего голоса. Стая ворон, закаркав, поднялась с крыши тюрьмы, — это, чёрт тебя дери, твой командир. Не ты будешь с ним разбираться, а Лейхель.

Ханготец что-то пробубнил себе под нос. По движению губ Фобос прочёл «это ненадолго».

Как выяснилось, Киддл зарезал младенца.

— Но зачем? — ничего не понимая, спросил Фобос.

— Я сам не понимаю, — ответил Одноногий, — он открыл решётку, потому что младенец вопил, взял корзинку и стал качать на руках. Тот, вроде, успокоился. Я вышел на улицу, чтобы отлить. И только я расстегнул штаны, как это случилось.

— Это всё наглая ложь, — хмуро сказал Йеспер.

— Ты хочешь сказать, что мой человек — лжец? — стальным взглядом Фобос посмотрел на ханготца, но тот не отвёл глаз.

— Да, так. Калека лжёт. Девка сама прирезала ребёнка, чтобы того не забрали в приют.

— К-какой в этом смысл? — влез в разговор Одноногий. Он со злостью смотрел на Йеспера.

— Это же лигийцы. Семейные узы для них важнее прочего. Они бежали на запад не от хорошей жизни. Теперь их вернут обратно в Лигию. Мамашу на плаху, а ребёнка — в сиротский дом, где он будет пухнуть с голода, а потом до самой смерти батрачить на какого-нибудь помещика.

Некий смысл в его словах всё же был. Фобос попытался допросить пойманных конокрадов, но те наотрез отказались говорить, в один голос повторяя, что ребёнка убил Киддл.

Фобос распахнул решётку и приказал Одноногому и Йесперу вновь связать руки пленников.

— Смотрите, — сказал Фобос, взбираясь в седло Бонки и указывая в сторону мёртвого Киддла, — на Фронтире закон вершится очень быстро. Скоро вы убедитесь в этом ещё раз.

Конокрады зашептали себе под нос какие-то молитвы и испуганно глазели на Фобоса, который в этот момент смотрелся особенно зловеще на фоне предрассветных сумерек. В шёпоте Фобос уловил словосочетание «десница Мортара».

Пока они ехали в Оштераус, он несколько раз задумывался о том, что же делать с Йеспером.

Ханготец оскорбил Одноногого. Стрелку-то это безразлично, он относился к любым нападкам стоически, но командирский авторитет Фобоса может пострадать. Нужно бы спросить совета у Хорнета. Тот с лёгкостью справлялся с подобными дилеммами. Да, можно было бы выложить Драйтеру всё как есть и настоять на переводе Йеспера в другую роту. К Корво Тредицу или Бенджи Гарднеру, которые не вылезают из патрулей. Но сильнее всего Фобосу хотелось самому выбить дерьмо из этого наглого ханготца.

Отряд въехал в город и передал пойманных конокрадов Хуттлзу Скарду, ещё одному ротному командиру. В тот день Хуттлз распоряжался городской тюрьмой.

— А лошади? — недоумённо спросил Скард, заполняя бумаги.

— О лошадях не было ни слова, — встрял Йеспер. Фобос вспомнил, что собирался заехать в Гольват и отчитал самого себя за забывчивость.

— Я не с тобой говорю, ханготец, — звонко бросил Хуттлз. Йеспер пожал плечами и вышел из тюрьмы, — так что, Фобос? Где лошади?

— Какие, к чёрту, лошади? — спросил законник, — нам было не до этого. Кого, как ты думаешь, посадят в тюрьму в Бирдене — конокрадов или табун лошадей?

— Не-не-не, — замотал головой Скард и удобнее уселся в стуле, — тут другое. Лошади нам самим нужны. Уст застрелил двоих лошадок ночью.

— Зачем?

— Болезнь. Легли и не вставали.

Законник задумался.

— Запиши, что лошадей при них не было. Что табун ускакал, а в контракте про него не было ни слова. Признаюсь, я сглупил.

Скард немного посомневался. Фобос клятвенно пообещал в ближайшее время отправить кого-нибудь на поиски лошадей. Хуттлз сдался.

Рассвет уже сиял над бирденскими горами. Фобос помнил, что день Драйтера начинается очень рано, и, наверное, старик уже не спит. Нужно было доложиться о выполненном контракте.

Командир в это время сидел во внутреннем дворике казарм и курил папиросу.

— А где мелкий? — удивлённо спросил он, поздоровавшись с законниками.

Фобос хотел рассказать, как всё произошло на самом деле, но в разговор вновь влез Йеспер.

— У сучьей девки был нож, командир, — хрипло сказал ханготец, — она прирезала своего ребёнка, а когда Киддл принялся их разнимать, то и его она пырнула ножом в горло. Фобос пытался спасти парня, но ничего не вышло. Обязательно напиши это в бумагах, командир, чтобы эту суку вздёрнули.

У законника отвисла челюсть. Одноногий подозрительно покосился на Йеспера. Тот почувствовал взгляд, но ни единый мускул не дёрнулся на его загоревшем обветренном лице.

Драйтер покачал головой, пристально посмотрел в глаза Йесперу, но, кажется поверил на слово.

— По крайней мере, ты смог влиться в коллектив. Это похвально, — затем он обратился ко всем присутствующим, — за денежным вознаграждением явитесь после полудня. Свободны.

Когда они вышли из казарм, Фобос захотел серьёзно поговорить с Йеспером, но тот лишь похлопал командира по плечу.

— Ты — мне, я — тебе, — ухмыльнувшись, сказал ханготец и быстро пошёл в сторону расположения, желая поспать хотя бы пару часов. Фобос и Одноногий молча стояли и глядели ему в след.

— С-странный тип, — заикнувшись, сказал Одноногий, почесав культю.

Фобос ничего ему не ответил, а лишь медленно пошёл в сторону своего дома, чувствуя, как начинает раскалываться голова.