Обещание Гарпии

Дмитрий Емец, 2020

Волшебный мир отделяет от обычного непроницаемая завеса. Есть Москва и Магсква, Санкт-Петербург и Магтербург – и миры эти совсем рядом, как соседи по лестничной клетке, которые никогда друг с другом не разговаривают. Но в любом правиле есть исключения. Ещё бы! Вездесущий и подлый Фазаноль замыслил получить контроль не только над всеми магами, но и над людьми! Его новая цель – Магическое животное – баранец, обладающее редкой и очень могущественной оливковой магией. Жёлтая и зелёная, в сравнении с оливковой – ничто и, когда Фазаноль доберётся до этого существа, миру конец! Правда, есть одна загвоздка, баранец ни за что не подпустит к себе мерзкого Фазаноля. Другое дело – Еву Дедяту, девочку, которая умеет общаться с Магическими существами…

Глава 2

Когда девушка не в духе

Они опять переезжали. Утром маме не понравилась трещина на мраморе. Она стала на сантиметр короче. Трещины никогда сами по себе не делаются короче. Длиннее — да. Мама разнесла колонну вдребезги, раз за разом всаживая в неё штопорные удары магии, и не ошиблась. Колонна ещё корчилась, истекая зелёной слизью, а они уже тряслись в магтобусе. Мама нервничала и всё время неприметно озиралась. Тварь могла быть не одна. Порой они ходят парами.

Магтобус был рейсовый, старенький, с унылым джинном за рулём, который невыносимо долго принимал оплату за проезд и отсчитывал сдачу с точностью до капа. Причём если его начинали торопить, джинн вообще переставал двигаться. Мама успокоилась только минут через двадцать. Её лицо приобрело здоровый цвет, и тёмные ободки под глазами исчезли. Филат был тогда маленький, чтобы заглянуть в окно, ему приходилось привставать на цыпочки. В окне был виден кусок неба с тучками.

Неожиданно мама наклонилась к нему. Он увидел, что пальцы её рук сложно скрещены и переплетены. Это был простенький, но действенный способ, чтобы не подслушивали.

— Филат! — тихо сказала мама. — Может, ты не запомнишь сейчас всего, но некоторые вещи лучше узнавать в детстве. В детстве они кажутся сказкой, и тогда не так страшно. Теневые миры населены жуткими тварями. Все они разные. Есть юркие как змеи. Есть огромные, сильные, неповоротливые. Есть яркие, есть серые, есть почти невидимые, есть похожие на животных… Твари эти блуждают в закоулках Теневых миров и пожирают всё, что найдут. Временами твари просачиваются в наш мир. Одна из главных целей стожаров — обнаруживать этих тварей и уничтожать. Если же уничтожить нельзя — хотя бы предупредить других. Не все маги верят, что эти твари действительно существуют. Те же, которые верят, стараются поскорее о них забыть, потому что сам факт их существования настолько всё меняет, что человек не может удержать привычную картинку мира.

Мама неуловимо осмотрела магтобус, убеждаясь, что всё в порядке.

— Долгие века стожары накапливали опыт борьбы с тварями и передавали его из поколения в поколение. Нужно наблюдать, нужно всё замечать и быстро действовать. Твари тоже в первую очередь уничтожают нас. Им не нужно, чтобы о них знали. Из мрака проще наносить удары. Я научу тебя всему, что знаю сама.

— Да, — отозвался Филат. — Потому что мы с тобой — последние стожары. — Он закончил фразу привычно, без мысли и выражения. Ребёнок, заученно повторяющий стишок. Как маленький мальчик в дворцовом парке, отловленный за шкирку вновь прибывшим послом и получивший от него леденец за информацию, где найти короля, отвечает, обсасывая леденец: «Король — это я! А ещё один леденец у вас есть?»

Мама взглянула на Филата и вздохнула. Сложно серьёзно говорить с малышом, которого больше интересуют жуки в трещинах асфальта.

— Ладно… Кажется, я тебя перегрузила…

— А куда мы теперь? — спросил Филат.

— В Саратов. На этот раз тебя будут звать… минуту… — мама сосредоточилась и, сунув руку в пустоту, достала паспорт и свидетельство о рождении. Чувствовалось, что документы прошли сквозь изнанку мира. Обложка паспорта была горячей, а у свидетельства пожелтели края. Разумеется, документы были настоящими. Никаких фальшивок мама не признавала. Документы реальных людей, которые где-то жили и что-то делали. И даже документы у них не пропали. Просто у них появились двойники.

— Тебя зовут Николай. Ты родился шестого мая. Твой папа Фёдор, а твоя мама Галина. Не перепутаешь?

Об этом можно было не спрашивать. Такие вещи всякий маленький стожар запоминает мгновенно. Папа Фёдор, мама Галина, он Николай. День рождения 6 мая. Если кто-то из незнакомых взрослых на тебя смотрит, надо делать глупое и радостное лицо, задавать кучу тупых вопросов, всё хватать без спросу и утомлять бегательностью. Взрослые от бегательности и непрерывных вопросов так устают, что у любой соседки в три минуты улетучится всё любопытство. Уже она будет от тебя спасаться, а не ты от неё.

— И конечно, как можно реже используй магию! Только зелёную, только самую нейтральную! Иначе нас смогут отследить… И магзели, и твари… Любая магия — как отпечатки пальцев. Она имеет свой уникальный след, — сказала мама.

Филат… ой, то есть уже Николай… знал и это.

— А сколько лет мне на самом деле? — спросил он вдруг. Они скрывались так давно, что порой он забывал правду.

— На самом деле тебе девять!

— А мой день рождения двенадцатого октября?

— Двенадцатого октября был день рождения по предыдущим документам… На самом деле ты родился первого марта.

— Ясно.

Мама улыбнулась и поцеловала Филата. Она была молодая и красивая. Солнечный свет падал в окно магтобуса и заливал её волосы.

— Запомни меня такой! — сказала она вдруг.

— Такой-сякой? — пошутил он, но шутка показалась ему неудачной, и он уткнулся лбом маме в плечо.

Из детства стожара

Полчаса спустя Настасья сидела на корточках, разглядывая доспехи. Изредка она касалась пальцами полос, выплавленных погасшими рунами.

— Он говорил, что оставит подарок! Он его и оставил. Эти доспехи стоят пятьсот магров рыжьём, если не больше. Но продавать мы их не станем… Раздобудем где-нибудь меч повнушительнее и поставим внизу у лестницы, — решила она.

— Когда ты догадалась, что в доспехах окажется пустота? — спросил Бермята.

— Первая догадка забрезжила, когда Гризельда струсила. Если она способна испугаться, то только чего-то нематериального. Вторая — когда увидела руны. Вот эта называется «якорь реальности». От неё исходил самый большой жар. Духу чудовищно сложно было удерживаться внутри доспехов. А вне доспехов он и вовсе существовать не мог. А когда сказал, что его зовут Ноумен, я утвердилась в своём предположении. Ноумен — это нечто умозрительное. То, что постигается лишь умом. Своим именем он как бы намекал, что его… гм… может и не оказаться.

— Ах ты столбняк холерный! Чихун энтеровирусный! Значит, действительно вестник из Теневых миров! — Бермята хорошенько встряхнул свой магстолет, в случайном порядке перемешивая в рукояти горошины с боевой магией, и спрятал его в карман.

— Вопрос в том, должны мы верить гостю или нет! — сказала Настасья.

Стожара за диваном уже не было. Он хмуро лежал на подоконнике и, поставив себе на грудь горшок с кактусом, развлекался тем, что на вдохе кактус приподнимается, а на выдохе — опускается. О чём он думал, Ева даже близко предположить не могла, но вид у него был колючий. Брови топорщились.

Внезапно он сел и уставился в окно.

— Похоже, что должны верить, — отозвался Филат.

— Почему?

— Потому что к нам уже летят. Может, те самые ищущие помощи… На вашем месте я бы открыл окно. Насколько я их знаю, возиться с разблокировкой они не станут — разнесут всё к ядерной бабке Невера Нахабы! Хорошенькие фотки будут у китайских туристов! «Я в пенсне Антона Чехова, а рядом мои новые друзья Аэлла, Аэллопа, Подарга, Окипета и Келайно! А то, что рядом кувыркается в воздухе, — это, простите, нога экскурсовода…»

— Аэлла, Аэллопа… — медленно начала Настасья. — Это же…

–…ГАРПИИ! Аэлла — «ветер», Аэллопа — «вихрь», Окипета — «быстрая», Келайно — «мрачная». Хотя отличия, на мой взгляд, неочевидны и касаются только того, кто как психует. Аэлла психует как ветер… Аэллопа психует как вихрь. Окипета психует быстро, ну а Келайно просто вечно психованная… Улавливаете нюанс? Я, честно говоря, смутно.

— Откуда ты знаешь, что они летят именно к нам?

— Хотелось бы сослаться на стожарскую интуицию. Но увы… Просто умею наблюдать. Аэллопа уже минут пять на крыше сидит, поджидает остальных… Видно, раньше прилетела. Не просто же так она «вихрь»!

На крыше соседнего флигеля, спиной привалившись к трубе, сидела светловолосая женщина в кожаной куртке. Ноги до колена человеческие, ниже колена покрыты жёсткими перьями и завершаются когтями. К тыльной стороне руки примыкало сложенное крыло, начинающееся от запястий и идущее дальше вдоль трицепса до лопаток.

— Только не надо говорить, что ноги у неё как у болотницы! — сказала Ева.

— Правда не надо, если хочешь ещё пожить! — предупредил стожар. — У болотницы ноги куриные, а у гарпии орлиные. Разница примерно такая же, как между твоими ногами и ногами шимпанзе. Сходство есть, но комплимент сомнителен.

Аэллопа вскинула голову и уставилась на небо, в котором появились ещё четыре силуэта полуженщин-полуптиц. Не дожидаясь, пока они приблизятся, гарпия издала гортанный крик и взлетела, распахнув крылья, оказавшиеся огромными и по форме красивыми. Вот только перья были чёрные, неровные и местами словно обкусанные.

— Сварливые сестрички… вечно с кем-нибудь устраивают драки… — пояснил стожар. — Ева! Бермята с Настасьей как-нибудь разберутся, а ты запомни три правила переговоров с трудными людьми. Ну и с гарпиями заодно. Первое: не сдавать позиций — будет только хуже. Второе: не отвечать агрессией на агрессию, потому что тебя именно на это и провоцируют. Третье: сменить игру собеседника… А! И ещё правило, самое важное! Не вздумай назвать Подаргу Подагрой! Она взбесится. Подарга — «быстроногая»… А подагра… ну, сама понимаешь…

Подлетели ещё четыре гарпии. Две из них были юными, одна такая же, как Аэллопа, и одна пожилая, выглядевшая устрашающе. Лицо у неё было красное, как говяжья вырезка, а на голове парик.

— Это Подагра? То есть «быстроногая»? — шёпотом спросила Ева.

— ПодаРГа! Нет, Подарга — хорошенькая блондиночка. А это Келайно. Несколько лет назад дракон дохнул на неё огнём. Она ещё не успела заживить рану.

— Скверно! Драконье пламя очень опасно. Надеюсь, дракон был не из Магзо? — озабоченно спросил Бермята.

— Нет, не из Магзо. И это неплохо. Потому что, если я ничего не путаю, Келайно перегрызла ему горло.

— Откуда ты так хорошо знаешь гарпий? — с интересом спросил Бермята.

Вопрос вызвал у стожара бурную реакцию. Выражаясь терминологией Настасьи, у него «началось неконтролируемое шевеление в области всех конечностей».

— У моей мамы… э-э… были с ними общие дела. Ребёнком она часто оставляла меня с гарпиями, когда ей нужно было на несколько дней отлучиться…

— Оставлять ребёнка у гарпий? Необычно!

— Необычно, конечно, но почему бы и нет? Всё лучше, чем в детском саду. Тебя хотя бы не заставляют спать днём, и психолог, неудачно притворяющийся нормальным, не гоняется за тобой с тестами. К тому же вокруг полно интересных игрушек: косточки, сушёные тарантулы, живые кобры, пузырьки с ядами… А невидимый лабиринт! У них есть такая комната — с виду обычная. Никаких прозрачных стен внутри, никаких преград, ничего… Бросят в неё какой-нибудь предмет, например яркий мячик. Я с громкими воплями ползу к мячику, а он становится только дальше. Я ползу в другую сторону — и опять мимо. И так часов пять ползаешь, пока сообразишь, как надо ползти, чтобы всё-таки добраться до этого мячика.

— Увлекательная игра! — сказала Ева.

— Особенно для нетерпеливых мальчиков, которые хотят всё быстро и сразу. А там чуть пальцем не так шевельнёшь — и всё… опять ты в дальнем углу комнаты и без мячика. Начинай всё сначала.

— Ты до сих пор с гарпиями дружишь? — спросила Ева, играющая с котошмелём. Она запускала его в один рукав, после чего тот немедленно выбирался из другого. Пыхтел, возился под свитером, пытался расправить крылья. А потом и вовсе стал рыть себе нору где-то под мышкой.

Филат неуютно поёжился. Вопрос его смутил.

— Тут такая вот стожарская сказочка, дохлый хмырь… Когда мама исчезла, я некоторое время жил у гарпий. И вроде бы они неплохо ко мне отнеслись… Выделили мне отличную комнату с кроватью, висящей на цепях, с кучей оружия и оживающим психованным манекеном, который был одержим желанием меня убить…

— И ты с ним сражался?

— Ну, не совсем. Всякая магия, как известно, имеет глюки. Я смекнул, что достаточно накинуть ему на голову бумажный пакет, чтобы он забыл о моём существовании. Пакет изменял параметры комнаты, он переставал меня замечать, и можно было заниматься своими делами. В общем, жилось мне неплохо. — Стожар вздохнул. — Но однажды… увы… всё закончилось. У нас вышел с гарпиями небольшой конфликт, поэтому в последнее время я избегал встреч с ними…

Покружив в небе над маленьким двориком, все пять гарпий выстроились клином и пошли в атаку на центральное окно флигеля. Настасья торопливо распахнула его, стожар же очень вовремя скатился с подоконника и устроился на диване почти как нормальный человек. Разве что ноги скрестил по-турецки. Руки же забросил за спинку, и со стороны казалось, что он стекает с дивана как жидкое стекло.

Гарпии по одной врывались в комнату, подпрыгивали на полу, снижая скорость, и лишь затем складывали крылья. Стол, венские стулья, комод, керосиновая лампа — всё было сметено. Устоял лишь тяжёлый диван со стожаром, грамотно выбравшим себе убежище.

Одна из гарпий, дамочка на вид весьма бойкая, в стиле сельского школьного завуча, отвечающего сразу за всё, и в том числе за директора, поблёскивая очочками, выдвинулась вперёд и, прижав руки к груди, зачастила:

— Ох ты гой еси, Настасья королевична! Ай ты гой еси, Бермята сын Васильевич! Прилетели мы к вам из дальней дали, из самого из Выхино окаянного! Крылышки уж наши запылилися! Ясны оченьки наши ввалилися! Уж летели мы, себя не жалеючи! Глотали по пути лишь мушек да комариков, запивали слёзушками горькими… Уж позвольте нам, князюшка со княгинюшкой, слово молвить да словечко вымолвить, выплакать наше горе вдовье! Обидели нас волки злобные, волки злобные, завидущие. На вас одних нам, сиротам, надеждушка!

Гарпия с красивым лицом толкнула её локтем:

— Аэлла, закругляй цирк!

— Отвали, Окипета! Без тебя знаю, как с людьми разговаривать! — огрызнулась Аэлла, однако фольклорного элемента в её речи поубавилось. — Три греческих посольства при Ярославе Мудром приняла! Милые люди, вежливые, обходительные! Почитайте Гомера! Греческий царь — это, в сущности, председатель колхоза. Напитки потребляет такие же, спит на тёплой золе у костра рядом со своими рабами — только у него чуть больше баранов. А послы греческие и подавно лапочки! Все понимают, ни с кем не спорят. Для каждого яда у них отдельная коробочка. Всё подписано — любо-дорого посмотреть! Монголы — я потом в монгольском отделе работала — те все яды в кучу свалят, ничего не помнят, травят чем попало, а потом друг на друга орут и бараньими костями кидаются!

— Аэлла! Ближе к делу! — толкнула её локтем Окипета.

Окипете на вид было лет двадцать пять. Но это если по человеческим меркам. А так могло быть и две тысячи пятьсот. Лицо у юной Окипеты было круглое, а губки пухлые. Глаза застенчиво опущены. Вроде бы тихоня и смиренница, но временами Окипета вскидывала глаза — и всех точно обжигало. Ободок в глазах был золотистый, а сами глаза — умные и лукавые. «Змеища! Ох и змеища!» — подумала Ева.

Словно угадав её мысли, Окипета показала ей язычок. Он был узкий и раздвоенный.

Пока Окипета и Аэлла выясняли между собой, кто будет говорить, третья гарпия, Аэллопа, удручённо покачивая головой, поднимала с пола разбитую посуду, служившую ещё Евгении Яковлевне Чеховой. Хорошенькая блондиночка Подарга и обожжённая Келайно тем временем уставились на стожара. Юная Подарга — сочувственно и с интересом, а обожжённая драконом Келайно, напротив, мрачно.

Настасья кашлянула, привлекая к себе внимание:

— Добрый день!

Гарпии загалдели, хлопая крыльями и с критикой отзываясь о доброте дня. При этом в комнате пострадали ещё кое-какие предметы.

— Прошу садиться, если найдёте уцелевший стул… — вежливо предложила Настастья. — Может, вы коротко объясните, что стряслось? В некоторых случаях разумнее обращаться в маглицию.

— К магзелям, что ли? Обращались мы к ним! — Аэллопа расхохоталась. Голос у неё был звонкий, а смех хриплый, совсем с голосом не вязавшийся. Словно с полдюжины актрис, собравшихся в курилке детского театра, на минуту вышли из образа зайчиков и белочек и все разом сказали «кхе!»

— И что же?

— Ничего, — с непередаваемой иронией отозвалась Аэллопа. — Сидит такой румяненький паренёк, истинное создание своей мамочки, и печатными буквами заполняет протокол. А там графа «Дата рождения»! Он поднимает глазки — и спрашивает у Келайно год её рождения! У Келайно!.. Спросил бы у меня! Я не стыжусь своего возраста. В конце концов, когда мы познакомились, он был старше меня на пять лет…

— Кто?

— Александр Македонский… Но он спросил у Келайно. Она ему отвечает — тихо так, даже потолок не особенно задрожал: «А что, год моего рождения сильно поможет раскрыть преступление?» Тут бы ему замолчать, но барашек продолжает блеять… Короче, дальше у магзелей случился маленький пожар, а мы решили обратиться за помощью к вам!

— Большая честь! — бодро ответила Настасья. — Может, тогда вы поведаете нам обстоятельства?

— Какие ещё обстоятельства? Нас просто хотели обокрасть, и всё тут! — внезапно заорала Келайно. — Мы почти накрыли мерзавца, но он сбежал! Найдите мне негодяя, чтобы я могла вырвать ему сердце!

Гарпии, забеспокоившись, сгрудились вокруг Келайно и принялись её успокаивать.

— Келайно, не очерняй! Келайно, утихни! — сердито бормотала Окипета.

Еве от присутствия гарпий было не по себе. Помня совет поменьше болтать, она укрылась за спиной Гризельды. Химера сидела непривычно смирно, на гарпий не бросалась, но змеиный хвост её нервно хлестал по бокам.

— Так что же у вас украли, девушки? — широко улыбаясь, спросил Бермята.

— Пытались украсть ЗОЛОТОЕ РУНО! — выпалила Окипета.

Настасья перестала вежливо улыбаться:

— То самое золотое руно? Погодите! Вы держали золотое руно на квартире в Выхино?!

— А где нам ещё его держать, если мы живём в Выхино? Зарыть в лесу под ёлкой и отметить крестиком на карте? Или, может, арендовать в банке ячейку? — с невыразимой ядовитостью произнесла Окипета.

— Но это же редчайший артефакт!

— Да что вы говорите! А мы думали — просто шкурка золотой овечки! — продолжала ехидничать Окипета, но её прервала заголосившая Аэлла:

— Уж исплакали мы очи наши ясные! Уж билися мы бедными головушками, уж бросались мы грудью да на паркетный пол! Ломали мы холодильники железные, разносили мы стены кирпичныя, крушили балконы бетонныя!

— К сожалению, всё примерно так и было. В Выхино-Жулебино сегодня лучше не ездить. А также в Люберцы и Люблино. Там будет много ремонтных бригад, — всё тем же голосом зайчика из актёрской курилки подтвердила Аэллопа.

Келайно беспокойно задвигалась.

— Келайно, успокойся! — хором воскликнули гарпии.

— Хорошо… Можете рассказать какие-то подробности? — спросила Настасья.

— Вчера вечером мы вылетели на прогулку. На рассвете возвращаемся — и понимаем, что кто-то вторгся под защитный купол. Решили накрыть его с поличным. Одни влетели через окна, другие через балкон, Келайно взяла на себя входную дверь, но негодяй удрал ещё до нашего возвращения!

— Золотое руно не взял?

— Не сумел. Руно висело в комнате с невидимым лабиринтом.

— Вы уверены, что в квартире кто-то был? — спросила Настасья.

— Ещё бы! На защитном куполе со стороны входной двери — двойные следы проникновения. Когда он входил и когда выходил.

— Купол был прожжён?

— В том-то и дело, что нет. Чтобы прожечь защиту, нужны тысячи магров рыжья. Здесь же магию просто распутали, причём дважды! Потратили, быть может, всего несколько капов! Но каким искусством надо обладать, чтобы это сделать! И так хорошо представлять устройство нашего купола! — Аэллопа в упор уставилась на стожара.

Филат закинул руки за голову и начал насвистывать.

— Вы летаете каждую ночь? — спросила Настасья.

— Почти каждую. Дождь или ветер нам не помеха. Только лунных ночей избегаем. Келайно начинает… э-э… тревожиться…

— Опасно оставлять золотое руно без присмотра.

— Мы не можем без полётов! Моцион, фигура, опять же за горгульями погоняться! Горгульи, знаете ли, никогда не упустят случая напасть на бедную одинокую гарпию! Зато когда нас хотя бы две или три, мы, несмотря на всё наше миролюбие, вынуждены…

— Подайте мне их сюда, этих подлых горгулий! Я хочу увидеть, какого цвета у них кровь! — срываясь с места, завопила Келайно.

Окипета и Аэлла повисли у неё на плечах, призывая её держать себя в руках.

— И кстати, у горгулий нет никакой крови. Мёртвая горгулья — это просто разбитый камень, — пробурчал стожар. Он забыл, какой чуткий у гарпий слух. Келайно высвободила руку и ткнула в его сторону крючковатым пальцем.

— Ты Филат! Я узнала тебя, хоть ты и вырос! — торжественно произнесла она. — Ты чёрной неблагодарностью отплатил нам за всё, что мы для тебя сделали! Украл у нас серебряные ножницы судьбы!

Филат надулся:

— Не крал я ваших ножниц! Поменял, не помню уж на что… На надкусанную морковку!

— А-а! Сознался!

— Я брал ножницы на время, собирался потом вернуть. Мне нужно было подрезать одну магическую паутинку!

— И почему не вернул?

— Меня самого обворовали два хмырёнка из простейшей нежити. Глупейшая вышла история… Ползу я под хранилищем магзелей — и застреваю в бетонной норе с вашими ножницами в руках! И вдруг — голубоватый свет, и ползут эти самые хмырята… А у меня рука с ножницами вытянута вперёд, и всё, что я могу — это вертеть их в кисти и грозно произносить абракадабру, выдавая её за магию. Настоящую магию использовать невозможно, потому что защита хранилища засветит вмиг! И эти гадики, конечно, тут же всё просекли. А потом — ни ножниц, ни хмырят… И в любимое Выхино вернуться нельзя, а то ещё любимые тётушки съедят с горя…

Подарга опять хихикнула, но вовремя притворилась, что просто чихнула.

— С горя — это мы можем! Я ему почему-то верю! — заявила она.

— А я вот нет! — отрезала Келайно. — Он должен заплатить жизнью за…

–…ножницы? — подсказал стожар.

— Нет! Ножницы мы тебе давно простили ради твоей мамы! Ты хотел утащить руно!

— А доказательства?

— Ты знал про наш купол! И кто ещё использует два-три капа, чтобы сделать то, на что другие тратят тысячи? Это стожарские трюки!

— Не только. Любого хорошего мага… — задумался стожар. — А огрызок яблока на месте преступления был? Может, откушенная шоколадка?

— НЕТ! — сказала Подарга, и на её круглых щеках появились две симпатичные ямочки.

— Ну, тогда я оправдан! Сами видите: это был не я!

Келайно взвыла:

— Ты нас надул! Ты специально их не положил! Или мы плохо искали! Я сейчас вернусь домой и найду целую кучу огрызков!

— О! Все слышали? — воскликнул стожар. — Эта милая женщина только что созналась в намерении сфальсифицировать улики!

— Погодите! — перебила Настасья. — Филат всё время был с нами, так что эту версию отбрасываем. Да и руно пока никто не украл. Лучше скажите: зачем руно могло понадобиться похитителю?

— В нём полно рыжья! — заявила Аэлла.

— Очень много? — уточнила Настасья.

— Ну, не так чтобы очень… Всё-таки это шкура золотого барана, а не сам баран! Но всё-таки остаточного рыжья в ней на добрый десяток тысяч магров!

— Немало… А кроме рыжья, от руна ещё мог быть прок? — заинтересовался Бермята.

— Вы слышали, что говорит этот человек? Ценность артефактов не измеряется одним рыжьем! — взревела Келайно. — Золотое руно уникально! Когда-то богиня облаков Нефела по приказу Зевса прислала золотого барана, чтобы спасти детей орхоменского царя Фрикса и Геллу от мачехи. На спине золотого барана они отправились к берегам Азии. По дороге Гелла не удержалась на баране и упала в море. Это место назвали Геллеспонтом. Сейчас это Дарданеллы. Фрикса же баран привёз в Колхиду, на территорию современной Грузии. Здесь барана принесли в жертву Зевсу. В роще Ареса золотое руно охранял дракон — и так до момента, пока его не похитили аргонавты. Ну а потом уже, после аргонавтов, хранительницами руна стали мы! Нас попросила об этом сама Нефела!

— И какими свойствами обладает руно?.. Ну, кроме остаточного рыжья? — спросила Настастья, покусывая кончик косы.

— Их много. Во-первых, это артефакт благоденствия. Тот народ, у которого находится руно, всегда процветает. Так было с колхами в Колхиде, затем с греками… Второе свойство — удачливость. Пока сидишь на золотом руне, не проиграешь ни в одну азартную игру. Третье — бесшумный полёт без крыльев, ведь баран был сотворён богиней облаков…

— Последний вопрос, — перебила Настасья. — Предположим, золотое руно действительно пытались украсть! Может ли похититель до сих пор думать, что его вторжение осталось незамеченным?

— Это у него надо спросить! Эй, похититель, что ты там думаешь? — спросила Келайно, косясь на стожара.

— Опять двадцать пять! Меня бы лабиринт не задержал! Я ещё не забыл, как вы издевались над бедным ребёнком! За каждой конфетой мне приходилось проползать километра по два! — заявил Филат и за отсутствием луны уныло завыл на лампочку.

Прочие гарпии, настроенные не столь категорично, быстро посовещались между собой.

— Вполне, — ответила за всех Аэлла. — Изменился только цвет магического купола. Если вор покинул нас ночью, то, скорее всего, он считает, что мы ничего не заметили…

Настасья выплюнула кончик косы, потянулась и рывком встала:

— Отлично! Тогда ближайшей ночью он вернётся, чтобы завершить дело! Конечно, прежде спрячется где-нибудь неподалёку, чтобы убедиться, что вы улетели. А мы с Бермятой его встретим… Оставьте адрес!

— Адрес знает он! — сказала Келайно, и её палец уткнулся в лоб стожару. Ноготь на пальце был такой длинный и острый, что им можно было делать хирургические операции.

— Адрес я забыл. Но хорошо помню дом! — заверил её стожар. — Узкий, серый, с балконами, торчащими как насесты. Торчит над Выхино как одинокий шпиль. Мама, помню, всё пыталась понять, зачем вы выбрали такое страшилище.

— Родных скал нам не хватает, — призналась Аэлла. — А тут архитектор очень нас выручил. Мы как только увидели этот дом — сразу его полюбили! Даже послали Подаргу поблагодарить архитектора. Она это сделала, правда потом он долго лечился.

— Я хотела как лучше. Купила тортик, цветы… Но он ошибся в моём имени!.. — Подарга передёрнулась, и её лицо стало злым как у хорька: — Назвал меня… не важно как… Это единственный случай, когда меня перемыкает.

— Точно, — подтвердил стожар, принимая на спинке дивана живописную позу отдыхающего льва. — Я тут как-то целый год не использовал магию, чтобы не засветиться, и от скуки ходил в девятый класс человеческой школы… Русский у нас вела учительница по фамилии Лауэит. Всякого, кто хоть раз ошибся в её фамилии, она заставляла разбирать по составу «кокамидопропилпропиленгликольдимонийхлоридфосфат» или считать основы у слова «водогрязеторфопарафинолечение».

Дмитрий Емец

— Мы вас ждём! До встречи! И берегис-с-с-с-с-сь, стожар, если у нас что-то пропадёт! — Келайно издала яростный вопль, от которого у Евы заложило уши, и, раскинув крылья, прыгнула в окно.

За ней последовали остальные гарпии. И каждая издавала свой отдельный, рвущий барабанные перепонки вопль. Аэллопа хоть и вылетела последней, быстро всех обогнала. Крылья у гарпий отличались, в какой-то мере отражая характер каждой. У Окипеты — аккуратные, пёрышко к пёрышку, у Келайно как у громадного грифа, у Подарги — молодые, чёрно-блестящие и угловато прекрасные, с чёрным грачиным отливом. У Аэллы — тусклые, большие, но по краям словно припорошенные мелом. То ли от природы такие, то ли она их покрасила из каких-то своих соображений.

— Улетели девочки. И как они вам? Впечатляют? — спросил стожар.

— Убоись, призрак клинический! Ты точно не был у них сегодня ночью? — поинтересовался Бермята.

Филат надулся:

— Скверно иметь подмоченную репутацию! Всякий раз, как у вас что-нибудь исчезает, вы сразу начинаете подозревать меня…

— Серьёзно? — улыбнулась Настасья.

— А вы не заметили? Вы с Бермятой по сто раз в день меня спрашиваете: «Ты не видел? Ты не брал?» Когда же я действительно что-нибудь беру (а мне тоже бывают нужны чашки, одеяло или что-нибудь в этом духе), немедленно звучит второй вопрос: «А зачем ты это взял?» Чтобы продать на барахолке, разумеется!.. Я этого не переживу! Это так ужасно! — Филат отвернулся к стене, и спина его задрожала от рыданий.

— Перестань ржать! А то двину! — серьёзно предупредил Бермята.

Спина стожара перестала дрожать. Настасья подошла к окну и закрыла его. Потом подобрала шлем-бацинет и, постукивая по нему пальцами, сказала:

— Одно из предсказаний сбылось. К нам обратились за помощью. Надеюсь, что хотя бы со вторым предсказанием Ноумен из Теневых миров ошибся и сегодня ночью нас никто не захочет убить.

— Само собой, ген аллельный! — успокоил её Бермята. — Но на твоём месте я бы чем-нибудь вооружился!

— Я всегда вооружена… У меня есть мой интеллект, коса, туфли и шарф!