Мост в чужую мечту

Дмитрий Емец, 2011

Когда-то давно самые первые ныряльщики, люди, умевшие проникать в другой мир - «двушку», построили подземное хранилище. Туда заточали элей – опасных существ, мечтающих поработить наш мир. Шли века, постепенно о тайнике все забыли. Все, кроме самих элей, ставших его единственными хозяевами. Раз в пять лет ворота хранилища отпирает магический ключ, похожий на маленькую серебристую змейку. Правда владелец артефакта при этом всегда погибает... Найдя необычный браслет, Яра сначала не придала этому особого значения: просто взяла, надела и забыла. Пока однажды девушка не поняла, что научилась читать мысли людей и управлять их поступками. Отказаться от нового дара оказалось не просто. А в обмен за него цепочка в виде змейки потребовала у девушки ее жизнь.

Глава 5

КЛЮЧ С КРАСНОЙ БИРКОЙ

Действовать всегда нужно на пределе любви и заботы, расширяя их границы. Не ожидать, что ты станешь тащить человека, сломавшего ногу, и тебя будет зашкаливать от человечности. Ты будешь думать про себя: «Да хоть бы ты сдох, боров толстомясый!» — но при этом тащить.

Из дневника невернувшегося шныра

Яра вертела в руках ключ с биркой. Рядом на стуле сидел Ул и старательно притворялся мыслящим. В шаге от них пыхтел Макс, добиваясь от своего однозарядного арбалета равномерного натяжения тетивы.

— Вспоминай, муж мой, вспоминай! Ты же всю Москву знаешь! — требовала Яра.

Ей нравилось называть Ула «муж». Она все утро экспериментировала, как ей больше нравится — «муж» или «мой муж». В конце концов она остановилась на самом длинном и потому самом приятном для языка варианте «мой мушшш».

Макс оторвался от своего арбалета.

— Т-такие би-би-би… — начал он.

Ул с Ярой вежливо ждали, пока Макс не перестанет бибикать. Он же, понимая, что может бибикать до бесконечности, вывернулся по-другому:

–…кы… ключики не то в «Сы… стольнике», не то в «Пятнашке»! У меня мать рядом с таким м-магазином живет!

— Ну вспомнил, наконец! — одобрил Ул.

Они пролистали справочник. В Москве оказалось сорок «Стольников» и тридцать «Пятнашек». Это были сетевые продуктовые магазины. В основном они располагались у метро и в жилых кварталах.

— Семьдесят магазинов! Сдохнуть можно! Надо хотя бы определиться, «Стольник» это или «Пятнашка». Тогда мы сразу отбросим половину. Я мигом! — Яра просительно протянула руку к нерпи Ула.

Тот спрятал руку за спину и заявил:

— Низзя!

Телепортировать с двумя нерпями запрещалось правилами ШНыра. Если бы Кавалерия или Кузепыч застукали их, неделя дежурства по пегасне была бы обеспечена — причем как для того, кто отдал свою нерпь, так и для того, кто ее выпросил. Правда, запрет порой нарушался. Очень уж удобно смотаться в один конец, использовав зарядку одного сирина, а обратно вернуться на другом.

— Не будь занудой! Макс не скажет. Правда, Максик?

Максу захотелось пошутить, что он скажет.

— Сы… сы… сы… — начал он.

Ул и Яра переглянулись. К тому времени, как Макс одолеет коварное слово, Яра вернется.

— Ладно, шныруйся скорее! — вздохнул Ул.

— Я мухой!.. Одно крыло тут, одно там! Счастливо, мушшшшшш!

Яра коснулась сирина. Ул привычно закрыл глаза, чтобы его не ослепило. Потом стал дожидаться Яру.

Прошло десять минут. Потом двадцать… Потом полчаса… Яры не было. Макс давно с тревогой смотрел на Ула, который метался по комнате, как тигр по клетке. Он знал, что телепортация до ближайшего «Стольника» заняла бы секунды две. Еще три минуты, чтобы посмотреть, какие там бирки, и вернуться. Ну пять минут от силы… А они даже не знают, в какой район Москвы Яра перенеслась. Где ее теперь искать?

— А если там пы… перерыв? — решился утешить его Макс.

— В сетевых магазинах перерывов нет! — отрезал Ул и стал звонить по телефону. Мобильник Яры откликнулся тут же, на столе, на расстоянии вытянутой руки. Она его, разумеется, забыла. Попытался связаться с Ярой по нерпи Макса — никакого ответа, хотя обе нерпи — и его, и Яры — были заряжены под завязку, включая кентавров.

В голову лезли мысли одна страшнее другой. И как он мог ее отпустить? Яра слишком спешила, чтобы грамотно провести телепортацию. А вдруг она вмуровалась в бетон площадки для паркинга, а над ней — возможно, в сантиметре от ее разметавшихся волос и застывшего в немом крике рта — ходят семейные пары с тележками и всерьез обсуждают, возможны ли в природе обескакавленный шоколад и обезжиренное сало?

* * *

Яра все делала по правилам. При телепортации, не отвлекаясь, старательно представляла площадку у метро «Войковская». Вот трамвай делает петлю, вот фигурная ограда парка, а тут появится она.

А потом была вспышка. Множество крошечных шариков собралось вместе, вновь образовав то, что Яра считала своим телом, — и ни ограды, ни трамвая. Яра лежала в непонятно откуда взявшемся железном ящике и шарила руками по стенкам. Вокруг была темнота. Кромешная. Хоть бы искра где какая: ничего. Яра шарила, но нигде не нашла ни одного зазора. Ни подлезть, ни протиснуться — она в плену.

Яра отчаялась. У нее не получалось даже сесть, потому что лоб немедленно врезался в твердую железную преграду, которая находилась над ней. Чего она ни передумала за эти мгновения! Какие только кошмарные мысли не пришли ей в голову! И что она в ловушке ведьмарей, которые поставили пространственный перехватчик. Или ее оглушили и заживо похоронили в стальном гробу, а теперь где-то над ней Тилль грустно сворачивает коньячной бутылке пробочную шейку и говорит Долбушину: «Ну как твое ничего, Альберт? А мы тут с детишками елочку вчера нарядили».

Что делать? Использовать вторую нерпь и телепортировать? Но телепортировать, ничего не видя, с потерей ориентации, — самоубийство. Связаться с Улом не получалось. Кентавр, как Яра ни старалась, не срабатывал. Что-то его экранировало.

Яра закричала — и по этому звуку поняла, что смертельно напугана. Ощущение страха пришло после крика и было мерзостным. Что-то дохлое впрыснулось ей в сердце.

И тут произошло необъяснимое. Железный гроб задрожал, качнулся и поехал. Яра дернулась, в панике замахала руками, и на нее свалилась огромная, покрытая инеем коробка. Не понимая, что это, Яра боролась с ней, будто с врагом. На запястье у нее вспыхнул лев. Должно быть, не задумываясь, она коснулась его. Коробка лопнула, и на Яру хлынули ледяные слитки. Один из них больно царапнул по щеке, и Яра, ощупав, поняла, что это мороженое.

Значит, она материализовалась в грузовичке-холодильнике для перевозки продуктов, который разгружался у метро «Войковская». Яра часто встречала такие грузовички. Их кузов разделялся на несколько секций, открывавшихся сбоку. Теперь грузовичок ехал на следующую точку. Использовать льва, чтобы взломать контейнер изнутри, Яра не стала. Во-первых, водитель не обязан платить за ее глупость, а во-вторых, металл есть металл. Лев дает силы, но не гарантирует, что, разрывая жесть, ты не рассечешь себе вену на руке. Только бы не задохнуться, но воздуха пока хватало. Вроде можно не беспокоиться.

Яра лежала на коробках и грызла мороженое. К сожалению, брикеты были твердые — зубы сломаешь. Через четверть часа фургончик стал притормаживать. Куда-то заехал, сдал задом, остановился. Яра услышала звук отодвигаемого запора. Молодой, в синем фирменном комбинезоне экспедитор увидел Яру, которая, щурясь от света, протягивала ему бумажку от мороженого.

— Сколько с меня за одну порцию?

Не без труда отделавшись от экспедитора, которого раздирали два противоречивых желания: сдать ее в милицию и пригласить на свидание, Яра огляделась. Если раньше она была у «Войковской», то теперь фургончик переместил ее к «Речному вокзалу». Люди оглядывались. На ее шныровской куртке гремел лед. Казалось, будто куртку облили водой, а потом подержали на морозе.

Она хотела связаться с Улом, чтобы успокоить его, но в глаза неожиданно прыгнули красные буквы магазина «Стольник».

— Еще один? Хотя их же целая куча! — Яра толкнула вертящуюся дверь.

И сразу в глаза бросились ящики, в которых торчали такие же, как у нее, ключи с красными бирками. Нужный ряд оказался с краю, у второго выхода из магазина, рядом со стойкой для рекламных газет.

Некоторые были закрыты, некоторые распахнуты настежь. Ящик с цифрой «62» оказался заперт. Яра подумала, что человек, положивший в него вещи, находится где-то в торговом зале. Как бы он ее здесь не застукал! Покосившись на толстого охранника, который метрах в пяти от нее вытрясал бесконечное количество чипсов из ранца у краснощекого школьника, она быстро сунула руку в карман. Достала ключ, вставила его и повернула.

Случилось невероятное: ключ подошел. В огромной Москве из десятков сетевых магазинов она нашла тот самый с первого раза! Вот и не верь после этого в чудеса.

Яра оглянулась. Охранник, вытрясавший мальчишку, да и сам мальчишка смотрели на нее. Возможно, это была реакция на ее грохочущие ледяные доспехи, но лучше не рисковать. Чем скорее она уйдет, тем лучше. Яра торопливо всунула руку в ящик и стала шарить.

Почти сразу ладонь наткнулась на что-то металлическое. Яра с ее мальчишеским рядом ассоциаций решила, что это велосипедная цепь. Нет, не цепь, а тяжелая змейка с яркими, близко посаженными глазами-камнями. Голова змейки смыкается с ее хвостом, точно она стремится пожрать саму себя. Надо же! Браслет не из дешевых, хотя и несколько мрачноватый. Яра торопливо зажала змейку в руке и быстро пошла к выходу. Кто-то догнал ее и схватил за плечо:

— Минуту! Ты уверена, что это твое?

Яра увидела грузную женщину в форменной рубашке и с рацией. Лицо… ну а чего она хотела от ее лица?.. Пианисты в консерватории, в магазине охранники. Яра мысленно застонала, что не заметила даму раньше. Ни один мужчина не отследит и пятой части того, что бросится в глаза женщине. Мужчина обратит внимание на пистолет в руке грабителя, на марку машины, а женщина — на цвет глаз в прорези маски. Или на то, что жена пришила ему нижнюю пуговицу нитками не того цвета.

— А что такое? — спросила Яра, чтобы потянуть время. — Ну да, мое! Я положила утром.

Она поняла, что совершила тактическую ошибку. Не стоило подходить к ящикам сразу, да еще в обледенелой куртке и без вещей в руках. Правильнее было зайти в магазин, купить какую-нибудь мелочь, а к ящику подойти на обратном пути, уже на выходе. А теперь, что бы она ни сказала, тетка ей не поверит: у нее глаза как буравчики. Весь мир для нее достоин тюрьмы. Она одна по эту сторону решетки.

— Утром? — недоверчиво спросила женщина с рацией. — А вот врать не надо! Ты в курсе, что тут не камера хранения? Составим акт — заплатишь штраф!

К ним подошел охранник, который отвлекся от вытряхивания чипсов из рюкзака воришки. Мальчишка воспользовался ситуацией и удрал.

— В чем дело? — спросил охранник сурово.

«Думай-думай, голова! Ну пожалуйста! Помогите мне кто-нибудь!» — мысленно взмолилась Яра и внезапно ощутила холодный укол в ладонь.

— Вы меня помните? Вы дядя Рома. Вы дежурили у нас в школе. Тут, недалеко, у «Байкала»! — сказала Яра так уверенно, будто кто-то подсказал ей эти слова.

Охранник издал горлом холостой звук. Точь-в-точь сторожевой пес, который, бросившись лаять на появившегося из-за угла человека, опознал хозяина.

— И чего теперь: в ладошки хлопать?.. Помнишь — не помнишь!.. Отпусти ее, Ир! И больше на ночь чтобы не оставлять!.. Ты не подумай, что жалко. Нам за это по шее дают! — проворчал он, отворачиваясь.

Его напарница отпустила Яру, и та быстро пошла к выходу. Уже у дверей она услышала, как женщина с рацией насмешливо обратилась к охраннику: «Дядя Рома, а дядя Рома! Отпусти тетю Иру поставить чайничек!»

На улице Яра прислонилась плечом к телефонной будке. Сверху вниз бежали нацарапанные буквы: «Гимли — ты сволочь!» «Почему Гимли? Разве это не гном? Кто может любить гнома? С другой стороны, кто мешает гному быть сволочью, особенно если его никто не любит?» — запутанно подумала Яра.

У нее кружилась голова. Вопросов больше, чем ответов. Откуда выскочили нужные слова? Она не могла знать, что охранника зовут Рома, и представления не имела, откуда в Москве взялся «Байкал». Что за «Байкал»? Кажется, есть такой кинотеатр. Первой мыслью было, что вмешалась русалка: но нет, и на ее нерпи и на нерпи Ула обе русалки сохранили полный заряд.

«Я струхнула и захотела как-то выкрутиться. Любой ценой. Вот и выкрутилась», — мрачно подумала Яра.

Прохладная змейка сквозь кожу выскользнула на ладонь, свернулась и ртом захватила кончик хвоста. Яра безошибочно ощутила, что ошейнику хотелось бы оказаться на ее шее и прильнуть к теплой бьющейся жилке.

Иди, куда я тебя поведу! Тебе будет хорошо! Иди за мной!

«Ну уж нет!» — подумала она, и по сирину на нерпи Ула вернулась в ШНыр. Материализовалась она на привычном месте — на асфальтовом круге в нескольких метрах от микроавтобуса Кузепыча. Этот круг был надежно «пристрелян» со всех точек Москвы. Шныры телепортировали сюда лет четыреста, до всякого асфальта. Ходить здесь строжайше запрещалось, а оставлять какие-либо предметы и подавно. Как-то Вовчик забыл в круге велосипед, и потом кисточкой «пони», самой маленькой, которая нашлась в канцелярском магазине, красил въездные ворота в ШНыр.

Яра провела рукой по куртке и убедилась, что во время телепортации куртка оттаяла. Обычная история, вся лишняя вода осталась на «Речном». Можно сказать, что само слово притянуло. По аллее навстречу Яре, взволнованно мерцая ушами, бежал похожий на слоненка Витяра и голосил:

— Люди, где вы, люди? Дайте мне людей!

— А разве я не людь? — поинтересовалась Яра.

Витяра остановился. Тупо посмотрел на нее. Протер глаза, посмотрел еще раз.

— От ты дуся!!! А тебя все ищут!

— Меня? Зачем?

— Думают: ты в бетон вмуровалась просто-навсего! А ты вотанная — целенькая!

Оттолкнув Витяру, Яра помчалась к ШНыру. Про змейку она не вспоминала. Та браслетом обвивала запястье и так присосалась к пульсу, что казалась продолжением руки. Потому защита ШНыра ее и пропустила.

Яра знала, что Ул сейчас ее убьет, и продумывала первые слова, которые ему скажет. От первых слов зависит многое. Лучше не оправдываться, не прыгать жалобным зайчиком, а спросить что-то ошеломляющее и не в кассу. Ну, например: «Ты не брал череп коня вещего Олега?»

— Олега? Какого Олега? — переспросит Ул.

Он всегда настораживается, когда звучит его паспортное имя. В их не до конца оформившемся мире знаков и полутонов, том мире, который существует только между ними двумя, это знак недовольства.