Кремль 2222. Царицыно

Дмитрий Дашко, 2016

В результате неудачного научного эксперимента бывший спецназовец Игорь Долганов провел в анабиозе двести лет и оказался в постапокалиптической Москве. Каково это – увидеть привычный мир разрушенным?! Вместо красавицы Москвы одни развалины, кругом чудовищные порождения атомной войны, люди выживают как могут, а в сердце города держат оборону против полчищ мутантов легендарные дружинники Кремля. Другой бы непременно пал духом и сдался, однако Игорь не из такой породы. Свои в беде… Долг солдата – прийти им на выручку. Его умения и навыки как нельзя кстати: врагов слишком много, они хитры и коварны, готовы ударить в спину, и потому приходится постоянно быть начеку. Хорошо, что на свете есть дружба! И плевать, что твой лучший друг способен вызвать оторопь – ведь это киборг по прозвищу Сержант!

Глава 2

Первое, что я увидел, когда пришёл в себя — личико симпатичной медсестры. Оно чем-то напомнило мне Ирину, и я непроизвольно застонал. Не столько от физической, сколько от моральной боли.

— Михаил Иванович, — обрадованно произнесла девушка. — Больной очнулся.

Надо мной склонился пожилой мужчина в зелёной медицинской куртке. От него пахло лекарствами и табаком.

— Замечательно, — констатировал он. — Пока всё по плану.

— Доктор, — хрипло произнёс я.

— Слушаю вас.

— Где я, и что со мной?

— Вы в больнице в хирургическом отделении. Я — завотделения и по совместительству ваш лечащий врач. А сейчас закройте глаза и поспите. Вы ещё слишком слабы, вам необходимо как можно больше отдыхать.

Значит, ещё не на том свете, заключил я и снова вырубился.

Помню, как просыпался ещё, как медсестра, только уже другая, промокала сухие губы влажной салфеткой. Краем глаза успел заметить сидевшего неподалёку полицейского в белом халате. Он читал книжку, время от времени поглядывая в мою сторону, что отнюдь не радовало. Видимо, моя персона всерьёз заинтересовала соответствующие органы.

Прошло несколько дней, а потом в одиночной палате, куда меня определили, появился новый гость: худощавый мужчина в очках с толстой оправой, делающей его похожей на дореволюционного интеллигента-писателя. До полноты облика не хватало лишь чеховской бородки на широком открытом лице. Кожаная папка подмышкой, костюм-тройка актуального нынче синего колера.

По его сигналу охранник вышел из комнаты.

— Ну что, Долганов, давайте знакомиться. Шалашов Евгений Васильевич — следователь по вашему делу. Любить и жаловать не прошу, — представился он и присел на стул, рядом с моей койкой.

— Слушаю вас, Евгений Васильевич, — произнёс я.

— Лечащий врач сказал, что вы ещё довольно слабы, поэтому я ограничен во времени. У нас только пятнадцать минут, — он посмотрел на часы. — Начну с главного: вы являетесь фигурантом уголовного дела по статье 111 Уголовного кодекса Российской Федерации «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью», часть 4 «Деяния, предусмотренные частями первой, второй или третьей настоящей статьи, повлекшие по неосторожности смерть потерпевшего».

— Простите, что вы сказали? — ошарашенно спросил я. — Какая ещё смерть?

— А вы не знали? — делано удивился следователь. — Тогда позвольте пояснить. Вы обвиняетесь в убийстве Алтаева Бориса Глебовича, 1985-го года рождения. Закрытая черепно-мозговая травма, приведшая к смерти. Ваших рук дело.

Он вытащил из папки фотографию, протянул мне.

— Узнаёте?

На снимке был изображён лысый, с которым нас свела кривая дорожка. Судя по всему, фотография была сделана в морге.

— Не может быть, — обессиленно прошептал я.

— Может. Силу надо рассчитывать, когда человека бьёте. Вы же мастер рукопашного боя.

— Я и рассчитывал, — признался я. — Вполсилы ударил.

— Некоторым и этого достаточно. От вашего удара его челюсть сместилась в мозг.

— Простите, а это точно из-за меня? Вдруг ошибка произошла?

— Господи, Игорь Николаевич! Ерунду не говорите! Судмедэкспертиза точно установила причину и виновника смерти. Есть куча свидетелей и более того — видео с камер наблюдения. Качество замечательное: там прекрасно видно, как вы толкаете плечом гражданина Алтаева, тот вас останавливает, делает внушение, а вы ни с того ни с сего бьёте его по лицу. Этот удар и стал смертельным. О драке с телохранителями Алтаева я и вовсе умолчу. Тут ещё и хулиганка корячится, но сто одиннадцатая статья часть четыре всё это поглотит.

— Я не собирался никого убивать.

— Охотно верю, но Алтаева это не воскресит.

— А я как здесь оказался?

— Благодарите одного из телохранителей Алтаева. Он слишком хреново стреляет. Пуля зацепила вас по касательной. Неприятно, конечно, но излечимо. И да, если вас интересует эта сторона вопроса, то с пистолетом всё в порядке, он чистый, был выдан на вполне легальных основаниях. Ещё вопросы имеются?

Я задумался.

— У Алтаева жена, дети остались?

— И жена, и дети от нескольких браков.

— Твою мать! — выругался я.

Мне уже приходилось убивать. Алтаев далеко не первый. Но тогда были совсем иные обстоятельства. Или я, или меня. К тому же за спиной стояла государственная машина.

Каким бы дерьмовым человеком ни был Алтаев, это не умаляло того, что я натворил!

— Вам плохо? — участливо спросил Шалашов. — Хотите воды?

Я отрицательно замотал головой.

— Спасибо. Со мной всё в порядке.

— Как скажете, — сказал следователь. — Вы можете говорить?

— Могу. Сколько мне светит?

— Статья серьёзная, максимум пятнадцать лет.

— С ума сойти! — выдохнул я.

— Всё относительно. Возможно, у вас будет хороший адвокат, он скостит срок лет до семи. Отсидите годика четыре, а там, за хорошее поведение, глядишь, и УДО^[3] получите. Тем более, суд учтёт детали вашей биографии, включая правительственные награды. Вы ведь воевали, — утвердительно произнёс следователь.

— Довелось, — кивнул я, не желая вдаваться в подробности.

— Я читал ваше дело. Послужной список впечатляющий. Разведвзвод, почти все горячие точки… Впечатляет. Это тоже будет учтено вам в плюс. Так что не отчаивайтесь. Не всё так плохо, как может показаться.

— Ну да, на семь лет за решётку угодить, — хмыкнул я. — Отличная перспектива.

— По сравнению с гражданином Алтаевым, которого на днях кремировали, ваша перспектива куда радужнее, — заметил Шалашов.

— Согласен. Извините, не подумал.

— Но есть и иные обстоятельства, — вдруг подобрался следователь. — Куда более печальные для вас. Знаете, кем был убитый?

— Понятия не имею. Наверное, бизнесмен, — предположил я, вспомнив холёный внешний вид и дорогую машину покойника.

— Бизнесмен, — согласился следователь. — Владелец заводов, газет, пароходов. Создатель благотворительного фонда для детей-сирот, меценат и прочая-прочая-прочая… В общем, почти святой, и нимб ему сейчас ой как к лицу. А теперь я поделюсь с вами кое-какой информацией, и, если у вас есть голова на плечах (а она вроде имеется), то поймёте, что к чему.

Он наклонился и произнёс полушёпотом:

— Коллегам из наркополиции Алтаев известен как криминальный авторитет по прозвищу Багажник. Когда-то крышевал ларьки и проституток, потом серьёзно поднялся и стал курировать один из участков наркотрафика.

Я хмыкнул.

— При этом, — доверительно добавил Шалашов, — все заведённые против него дела самым мистическим образом рассыпались, и сей гражданин считается абсолютно чистым перед лицом закона. Всё, что я вам сейчас рассказал, не более чем подозрения, не подтверждённые доказательствами.

Он закинул ногу за ногу и внимательно посмотрел на меня:

— Догадываетесь, к чему я веду?

— Приблизительно. Хотите сказать, что люди Алтаева собираются отомстить за смерть босса?

Следователь кивнул.

— Да. За вашу голову уже объявлена награда. Думаю, попытаются убить уже в СИЗО. Только не надо храбриться. Каким бы героем и мастером рукопашного боя вы ни были, всё равно невозможно не спать неделями и постоянно оглядываться. Рано или поздно до вас доберутся. А уж как это будет обстряпано: под самоубийство или несчастный случай — не знаю. У блатного люда хорошая фантазия.

— Спасибо, — мрачно протянул я. — Второе «приятное» известие за сегодня. Может мне тогда проще здесь самоудавиться? И никаких проблем — ни вам, ни людям Алтаева.

— А чего вы хотели от меня услышать, Долганов? Я и так делаю, что могу, и то исключительно из чувства личной симпатии. Будь на вашем месте кто-то другой, я бы плюнул и позволил событиям идти своим чередом. Надеюсь, это понятно?

Он снова бросил взгляд на часы, но мне показалось, что за этим движением стоит что-то иное. Следователь явно не договаривал, и я решил вывести его на откровенность.

— Евгений Васильевич, вы ведь сюда не только ради этого разговора со мной пришли… Ведь есть что-то ещё, — предположил я.

— В точку, — признал он. — В общем, собираюсь предложить вам новую жизнь.

— Простите? — удивлённо вскинул подбородок я.

— Вы не ослышались. Я говорю о жизни с чистого листа: новые паспорт и биография, материальная стипендия, ну и другие полезные вещи. При этом Игорь Долганов исчезнет для всех раз и навсегда.

— Стойте! — тихо произнёс я. — Такими вещами не разбрасываются просто так. За всё нужно платить. Надеюсь, вы не предлагаете мне замочить президента США или что-то другое в том же духе?

— А вот тут не попали, Игорь Николаевич. Для подобных операций нужны спецы иного калибра, куда крупнее вашего, уж извините… Я же предлагаю вам поработать во благо российской науки. Вам сделают предложение, от которого вы не сможете отказаться. Рискованное и даже очень, но… это тот случай, когда овчинка выделки стоит. Что скажете? — Он вперил меня пристальный взгляд, усиленный линзой очков.

— Так сразу? — удивился я. — Могу я сначала узнать хоть какие-то детали?

— Разумеется. С ними вас познакомит другой человек. Специалист той самой отрасли, которая так нуждается в вашем добровольном согласии. Он будет завтра. И зовут его Сергеев Иван Петрович, ну да он сам представится. Отведённые мне пятнадцать минут, увы, подошли к концу, — произнёс он, вставая. — Верю, что примите правильное решение, Игорь Николаевич.

— Мне нечего терять, — горько усмехнулся я.

— Вот и отлично. Ах да, — следователь сделал вид, что только что вспомнил. — Мне несколько раз звонила ваша супруга, Ирина. Просила разрешения навестить вас. Что скажете?

— Не надо, — попросил я.

— Воля ваша. До свидания, Игорь Николаевич! И да: настоятельно прошу никому не рассказывать об этой части нашей беседы. По-моему, это в ваших же интересах.

— Само собой, Евгений Васильевич.

— Рад, что мы поняли с вами друг друга.

Он вышел из палаты, а я обессилено откинулся на подушку.

Примечания

3

УДО — условно-досрочное освобождение.