Антипоэзия. Стиходелии разных лет

Дмитрий Гольденберг

Что же это за «антипоэзия» такая? – вопрос более чем резонный. Aвтор всегда думал, что писать «как положено», соблюдая всякие там каноны – это рецепт вызвать у себя зубную боль, а у читателя зевоту.А вот «столкнуть лбами» кислое и длинное, пустое и порожнее – вот это всегда представлялось более интересной задачей.Ибо сказано: мы рождены, чтоб сказку сделать (ко) былью. Так что, за твоё, читатель, здоровье! Ура! Книга содержит нецензурную брань.

Смех сквозь слёзы

[1]

Человек — заброшенный дом, глаза — выбитые окна.

Рот — как дверь, заколоченная наглухо.

Вокруг — немой пустырь, лужи, битые стёкла.

Крыша, съехавшая набекрень — кепка, сдвинутая на ухо.

Лицо — фасад. По стене катятся слёзы дождя.

Их не спрячешь, не вытрешь насухо, не смахнёшь.

Наверно, так раньше плакали при смерти вождя,

Когда в последний путь на лафете отправлялся вождь.

Крошево штукатурки вперемешку с хаосом

Перекрытий, балок, труб и стропил.

Дом уплывает под воображаемым парусом

По реке улицы, без руля и ветрил.

[2]

Ночь превращается в день,

Свет превращается в тень,

Дом превращается в дым,

Если его поджечь.

Целое состоит из частей,

Органов, нервов, сухожилий, костей.

Капля по капле, точь-в-точь,

Камень заставит течь.

У дочери есть единственный сын,

У нас — единственный Бог.

В руку — вчерашний сон,

Бег дести тысяч ног.

Год исходит на нет,

Вопрос отрицает ответ.

Сколько же зим и лет? —

Туз, дама, валет.

Газ у войны невидим,

Невесом.

Глаз у луны спит седьмым

Сном.

Мор давит мир колесом

Злым.

Ум съела моль — ну и Бог

С ним.

Север — гонит на юг

птиц.

Смотрит зима в зеркала

лиц.

След вогнан, как лом,

в лёд.

Птица убита холодом

влёт.

Смех — кисло кривит

рот,

Стих — жалобный бред —

врёт.

[3]

Испарение человеческого тепла и пота.

Сигареты горение, нервная икота.

Глаза — заряженная двустволка.

Инстинкт охоты, природа волка.

Зияет чёрная дыра сердца,

Суровее здания городской тюрьмы.

Была звезда, осталась обшарпанная дверца

В пустоту тьмы.

Осталась в памяти канва телодвижений

Первобытного танца, шаманство экзорсизма.

Остались на бумаге слова стихотворений,

Фронтовые письма Солдата Реализма.