Встреча или другая реальность 1: Черная Дыра

Дмитрий Георгиевич Боррони, 2017

-Скажите, что есть космос? Много в нем неизведанного, много таинственного. кто знает что или кто там, в космосе, особенно мы не знаем, кто или что обитает там, в глубинной вселенной, в Черной дыры. Мы привыкли считать, что там жизни нет, но так ли это? Может мы ошибаемся, и некие организмы там присутствуют? Мы не можем это знать, потому что, мы знаем что там нет жизни. но если бы она там была, то какая она там? Кто знает? Всякий человек может попасть в эту дыру, но как из нее выбраться, вопрос. Содержит нецензурную брань.

Глава 6

Очнулась Прасковья в какой-то светлой больничной палате. Она осмотрелась и подумала. — «Как я здесь оказалась?»

Серые стены, сетчатые кровати, какое-то мед-оборудование. Врачи стояли возле нее. Все это она видела в тумане, так как ее глаза, да и впрочем, и она сама, еще не проснулись после долгого и продолжительного забытья. И вот ее глаза открылись полностью, и она увидела перед собой, стоящего у койки Григория и, стоящею возле кровати Нину, ее дочь. Прасковья сначала опешила, ведь ее муж покинул ее, а тут? Она не понимала, в чем тут дело? Как произошло так, как не могло произойти? — «Или я сплю?» — Думала Прасковья. «И — то, что сейчас происходит это сон?»

Григорий спросил:

— Как ты себя чувствуешь?

Нина бросилась на шею маме и молящем воплем воскликнула:

— Не покидай нас МАМА!!!

Она крепко обняла ее за шею, и зарыдала. Прасковья почувствовала всю ту мольбу и детскую радость того, что она не покинула этот грешный мир. Что она еще жива. Жива. И это был не сон. Явь, радостная дочерняя радость того, что ее мать жива, жива и с ней ничего не случилось. Прасковья крепко обняла свою дочь, сказала:

— Не бойся, я жива.

Нина спросила:

— Ты не умрешь?

— Кто тебе такое сказал? — Спросила она и посмотрела с упреком на мужа. — Отец?

— Нет.

— А кто? — Продолжала допытываться мама.

Нина призналась.

— Одна девочка.

— Какая девочка?

— Варвара.

Прасковья лазского улыбнулась, сказала:

— Глупая девочка эта Варвара.

— Я ей тоже сказал об этом. — Вставил Григорий. — Но она хотела видеть тебя. — Объяснил он. — Пришлось взять ее с собой. Говорила, что не уснет, пока не убедится, что ты не на небесах.

Прасковья выслушала Григория, спросила у дочери:

— Ты так сильно меня любишь?

Дочь воскликнула:

— Да мама люблю!!! — И она пуще прежнего крепко зажала маму в своих объятьях.

— Задушишь. Отпусти.

Дочь ослабила свои объятья, но не отпустила маму. Она боялась потерять ее, и поэтому, прильнув к ней, спросила:

— Можно я сегодня буду с тобой?

Этот вопрос поставил обоих родителей в тупик, они не могли отказать ей, но часы посещение были ограничены, и никто после определенного времени не мог здесь задержаться. Прасковья сказала:

— Можно, пока отец здесь.

Нина умоляюще посмотрела на отца.

— ПАПА!!!

— Нет. — Отрезал тот. — Только пока я здесь.

— Но па…

— Я же сказал, нет. — Отрезал он. — Нет и точка.

Нина лишь сказала:

— Злой.

Отец ничего не ответил. Он смотрел на свою жену, и ему было горько. Горько за то, что его жена непутевая женщина. И она вряд ли могла ему возразить.

Прасковья спросила:

— Как я здесь оказалась?

И Григорий рассказал ей то, что знал.

— Сегодня утром, ко мне пришел наш участковый Зверев, и сообщил мне что, вчера ночью к ним позвонил неизвестный, и сообщил, что женщина лежит на пруду совсем бес сознание. Он поехал на пруд, и, обнаружив там тебя, вызвал скорую, и составил протокол. Так ты оказалась здесь. — Он сделал паузу, продолжал. — Затем он направился ко мне и сообщил мне о тебе. Сняв с меня показание, он отвез меня в больницу, и тут мне доктор объяснил, что у тебя не только алкогольное отравление, но и помутнение рассудка. То есть начинающая белая горячка. — Он тяжело вздохнул. — Так что тебе здесь придется задержаться. Вот и все что мне известно. — Закончил он.

Прасковья была в смятении. Она не знала что и думать. Она не помнила ничто, что произошло в тот вечер. Ее сознание было стерто, и это ее пугало. Она сказала:

— Знаешь Гриш, я ничего не помню. — Она сделала паузу, как бы подчеркивая верность своих слов. — Я действительно ничего не помню. — Со стороны это казалось жалостью к самой себе. — Сколько раз я попадала в истории, но всегда я все помнила. А сегодня? — Она сделала паузу. — Сегодня я согласна, перегуляла. И не смотри на мня так, как будто я в чем-то виновата. Я не виновата, а ошибиться может каждый.

Григорий холодно спросил:

— Ты так считаешь?

— Это так. — Утвердила Прасковья. — Я так считаю.

Григорий сделал долгую и затяжную паузу и затем сказал:

— Вряд ли ты когда ни будь меня слушала, выслушай же сейчас. Я устал от твоих каждодневных пьянок. Ты просто обычная пьяница. Смотри, куда ты опустилась. Я за свою жизнь видел иного людей, ты хуже их всех. Смотри, тебя нашли на нашем пруду. Пьяную, грязную…

Да. Это нравоучение было не для детских ушей. Но возражению Прасковьи, Григорий сказал:

— Пусть слушает. Ей полезно знать какая у нее мать. Мать. — Усмехнулся Григорий. — Мать; если это можно так назвать.

— Ну хватит!!! — В отчаянии воскликнула Прасковья.

В эту секунду Нина вырвалась из объятий мамы и убежала в какой-то угол палаты и сев на корточки с ненавистью в глазах, смотрела, как ее родители ругаются.

«КТО ВЫ, ЗВЕРИ? ВЫ ЧТО ДЕЛАЕТЕ РОДИТЕЛИ. Я ЧУЖАЯ СРЕДИ СВОИХ. НИКТО МЕНЯ НЕ ПОНИМАЕТ. Я ХОЧУ ЛИШЬ ОДНО, МИРА. МИРА И СПОКОЙСТВИЕ. ДА, ЭТО МНЕ НЕ ХВАТАЕТ. ПОНИМАНИЕ». — Так думала маленькая Нина сидя в углу.

Когда они успокоились, Нина сказала умоляюще:

— Па, пойдем домой, маме надо отдохнуть.

— И то верно. — Согласился отец. — Пора. — Так они расстались. Расстались так, как будто никогда не были знакомы. Отец тогда возненавидел маму так, что больше видеть и слышать ее не мог.

Затем в палате вошла до безобразия упитанная дама с похожим лицом на лягушку. Это конечно была Лагужина Евдокия Жаловская. Она поздоровалась с Прасковьей, представилась, справилась о ее здоровье и задала вопрос:

Конец ознакомительного фрагмента.