Прозрение

Дмитрий Геннадьевич Шишкин

В книге дан поэтический взгляд на историю России. Через многовековую историю нашей страны сделана попытка дать ответ на вопрос российского солдата перед смертью.

Часть вторая.

Русь московская

Глава 1

Веками созданная крепь

Распалась вдребезги, на части.

Никто не стал о том жалеть.

Всяк помнит лишь свои напасти.

Произошел большой надлом

Когда-то вольного народа.

Нет места мыслям о былом,

Как после трудного развода.

Нет больше Киевской Руси.

Днепр литовцами захвачен.

Киев сторожит край степи —

Забвенья путь ему назначен.

Орда всем правит на Востоке.

Весь юг кочевниками скрыт.

Сердца людей пусты и одиноки.

И блеск побед былых забыт.

Опять скиталец-славянин

Ищет прибежище родное.

В одном вопросе он един:

Быть русским — дело непростое.

Сместился русский мир.

Усох и раздробился.

Никто ему уж не кумир.

Единства дух забылся.

Стоит лишь Новгород.

Руси старейшая столица.

Свободен, независим он.

И все ж слаба его десница.

А верхневолжское залесье,

Куда стекался русский род,

Мельчает. Делит поднебесье

Князей удельный огород.

Но князь уже здесь не правитель,

А лишь владелец пахотных земель.

Его земля лишь срочная обитель

Для тех, кто выжить ставит себе цель.

Беднеет Суздальская Русь.

Торговля в прошлом позабыта.

Людей сковала цепью грусть.

Жизнь всем ветрам открыта.

Все разместились по уделам.

Разорвана единства нить.

Живут, довольствуясь пределом,

Дающим право есть и пить.

И где-то, на глухих задворках,

Пока безмолвно дремлет мысль,

Как заалеет где-то в створках

Рассвет страны, смотрящей ввысь.

Глава 2

Москва. Еще так мало значит

Простое имя, скрытое в лесах.

На помощь ей никто не скачет

С надеждой славы на устах.

Скромно стоит, почти у края

Великой Суздальской земли.

Почет величия еще не зная,

Живет от княжьих дел вдали.

Удельный город. Захолустье.

Часто без князя, не у дел.

Там, где реки Неглинной устье

В Москве-реке нашло предел.

Но положение в пространстве

Станет вершить ее судьбу.

Центр путей в своем убранстве

Гордо несет чрез всю страну.

Москвой-рекой, чрез Ламский волок

Люд попадал на Волгу и Оку.

А Яузой и Клязьмой путь недолог

К Владимиру. Идут через Москву.

Идут и с Киево-Черниговского юга

На Переславль и Ростов.

Как не зайти и погостить у друга!

Постой в Москве всегда готов.

И пусть сначала неохотно,

Москва от власти далека,

Волей отцов своих покорно

Садятся младши сыновья.

Надежду стать великим князем

Всяк забывал, попав в удел.

Очерчен круг, предельно ясен

Низко очерченный предел.

Но люд все шел. И богатела

Деньгами славная Москва.

Сметливым глазом непоседы

Русь собирать взялась она.

Сперва князья скупали землю,

Хозяйской хитростью беря.

А если вдруг деньгам не внемлют,

Силой пугнуть можно всегда.

И прирастала раз за разом

Владеньями Москвы земля.

Не внемлют никаким указам

Князей московских сыновья.

Так Калита, Тверь укрощая,

Поехал к хану на поклон.

Дарами верность возвещая,

Великим князем вышел он.

А странствующий по Руси

Церковный высший иерарх,

Подолгу он в Москве гостил.

У Калиты в больших друзьях.

И заложив Успенья храм,

Церковный вес дали Москве.

Воззвав смиренно к небесам,

Митрополит сидит в Москве.

И, наконец, взялась Москва

Собрать всех на отпор Орде.

По всей Руси пошла молва

О Дмитрии и Куликовом поле.

Ведя народ Руси на агарян,

Москва возвысила себя.

Став во главе русских славян,

Объединенья ждет она.

В одежды белые одел

Дмитрий Донской свою Москву.

Он сделал много славных дел,

Явив Руси одну для всех мечту.

И вот уже Василий Темный

Размером горд как никогда.

Его удел самый огромный.

Для всех он главная звезда.

* * *

Меж тем лютует лиходей

В просторах северной Руси.

Страдают поколения людей

От бед и внешней напасти.

Так двести лет войною за войной

Со всех сторон теснят враги.

Замучили неурожай, пожар, разбой.

Помилуй, господи, и защити.

И крепла мысль среди народа

Об общем доме в государстве.

Устав от бед, стихий разброда,

Задумались о божьем царстве.

Совпали чаянья великороссов

С стремленьями князей Москвы.

Решением больных вопросов

Прониклись люди северной Руси.

Глава 3

Взрослеет княжий дом Москвы.

Сперва движимый эгоизмом,

Стал центром собирания страны.

Уныние сменилось оптимизмом.

И входят земли северной Руси

В состав московского семейства.

Зажжен огонь национального пути.

Ждут от Москвы величья действа.

И действо было явлено народу.

Третий в династии Москвы Иван,

Решив улучшить Рюрика породу,

Царевну взял из дальних стран.

Софья Фоминична Палеолог.

Обломок падшей Византии.

Традиций греческих пролог

К созданию Москвой России.

И помогла она Ивану ощутить

Себя властителем Всея Руси.

И православия традиции хранить,

Византию сменив на небеси.

И вот московский князь Иван

Всея Руси становится царем.

Он божьей милостью Иоанн.

Его печать с Византии орлом.

Покончено с татарским игом.

Иван — глава Руси святой.

И опьяненный славы мигом,

Стоит он с гордой головой.

* * *

О государь самодержавный!

Власть принимаешь от отца.

А вот канон, единый и державный,

Не смог понять ты до конца.

Так каждый княжеского рода

Должен снискать себе удел.

Пусть маленький. Такая мода.

Глядишь, пострел уже поспел.

Входя в состав земель московских,

На службу шли удельные князья.

Храня наследие заслуг отцовских,

В боярской думе сели сыновья.

Расселись родовитые потомки

По важности фамилии родов.

И превратились в головоломки

Права местнических столов.

Система сложных отношений

Скрепила должности бояр.

Порядок старых предпочтений

Запутан, как ночной кошмар.

Наследуя не должности по роду,

А отношения фамильных должностей,

В боярах видели правителей породу.

Слуг государевых из голубых кровей.

Весь род следил, дабы «потерька»

Не омрачила службы горизонт.

Зато «находка», для удачи мерка,

Воспринималась будто бы архонт.

Так не заслугами и не борьбой

Давались должности места.

Наследники, довольные собой,

Имели чин, хоть голова пуста.

Но окружив себя боярской думой,

Быстро смекнул московский царь:

Надо хранить покой державы юной

От злых врагов, терзавших ее встарь.

И новые границы государства

С усердием взялись оборонять.

В кругу врагов уж не до чванства.

Новый порядок должен устоять.

И потянулся, службу предлагая,

Служивый люд из разных мест.

И государь, законно полагая,

Милость являл за ратный крест.

Владением земли по месту службы

Пожалован был ратный человек.

Поместьем покрывались нужды

Слуг государевых на весь их век.

И повелось, что всяк служащий

Должен землей своей владеть.

А всякий землю предержащий

Должен царю служить хотеть.

Но был еще один владелец.

Царю служить он не хотел.

В леса дремучие пришелец,

Монах, о духе лишь радел.

Земле платящей и служащей

Соперница пришла в пустырь.

Духовностью превосходящий,

Землей владеет монастырь.

Издревле на Руси монахи

Искали жизни не мирской.

В монастыре те божьи птахи

Стремились обрести покой.

И набожное государство

Землей стремилось им помочь.

В незаселенные пространства

Монахи шли от мира прочь.

Глубокой верой в слово бога

Полны сердца святых отцов.

Всей жизнью служат делу бога.

Подвиг аскезы славен и суров.

В пустошь лесную удалялись

Всего себя для бога посвятить.

Крестьяне к ним переселялись,

Чтоб паль пахать и рядом жить.

И создавались так общины:

Союз монахов и крестьян.

Каждый имел свои причины.

Но бог един и для мирян.

Сперва казна охотно уступала

Дебри необжитых пространств.

И церковь быстро прирастала

Властью дарованных богатств.

А дальше вклады, что миряне,

Радея нощно о спасении души,

Владенья церкви пополняли.

Внес вклад посмертный и греши.

И монастырь, невольно богатея,

Уже не храм, а вотчинник земли.

Перед житейским благоговея,

Хозяйский вид монахи обрели.

Пытался преподобный Нил

Вернуть для иноков покой.

Скитскому отречению учил.

Бежать хотел от участи земной.

Но с ним Собор не согласился.

Ведь должно благолепие блюсти.

Дар сей в спасенье подносился.

Иначе смертному покой не обрести.

* * *

Земля — источник всех богатств.

Но мало ей найти владельца.

Немного пользы от ее убранств,

Если на ней нет земледельца.

И приходил по доброй воле

Крестьянин землю обрести.

И подчиняясь трудной доле,

Брался свободно крест нести.

Как правило, переселенец.

Без средств и своего двора.

По божьей воле земледелец

В чужой земле ищет добра.

Свободный в выборе владельца,

Крестьянин землю брал в подряд.

Часто в нужде, но и по зову сердца.

Земли владелец ему очень рад.

Глава 4

Объединившись, Северная Русь

Увидела себя Великою Россией.

Прошла веков раздора грусть.

Единый царь всем ведает отныне.

Глава Руси, московский государь

Стал во главе великой силы.

Слушать бояр, как было встарь,

Не видит больше он причины.

Обижены бояре, о былом скорбя.

А царь делить власть не желает.

Насижены боярские места.

Местничество все процветает.

И вышел политический разлад

Между царем с его боярством.

Страны раздробленной уклад

Несовместим с единым царством.

Не за отчизну шли в Москву.

А в поисках немалых выгод.

Открыто не противились царю.

В интригах находили выход.

И вот московский государь

Уже не мил своим боярам.

Хотят вернуть, как было встарь.

Противятся всем новым нравам.

Василий Третий ощутил

Сполна боярскую крамолу.

С каким трудом он получил

Престол и царскую корону!

Взялся проблему разрешить

Его наследный сын Иван.

Бояр к порядку приучить,

Себя избавив от смутьян.

* * *

Рожденный Тит, в миру Иван,

Трех лет остался без отца.

Пока младенец, будущий тиран,

Спокойно спит, не ведая конца.

Как рано юноша чутьем узрел

Высокое небес предназначенье!

В себе — вершителя великих дел.

В царе всея Руси — свое служенье.

Узрел и живо ощутил себя

По божьей милости царем.

И крепло царственное «я»

Необычайно сильно в нем.

Власть править, данная от Бога,

Вдохнула жизнь в его дела.

И без раскачек, прям с порога

Иван взял в руки удила.

Замыслил поменять порядок

При управлении страной.

Земской собор ввел в распорядок.

Для земства ввел Судебник свой.

Пусть с третьего, но все же раза

Победоносно взял Казань.

Низовья Волги вышли из-под хана.

Отвоевал Иван и Астрахань.

Задумал выход дать стране

На берег Балтики чужой.

Для этого прибег к войне

С Ливонией, затем Литвой.

При нем Сибирью приросла

Русь, преступивши за Урал.

С тех пор все помнят Ермака,

Как он Кучума побеждал.

С рожденья бойкий, озорной,

Иван стремился страстью жить.

Задумывал подвиг земной,

Великим помыслам служить.

Но этот вдумчивый и гибкий ум

Не смог развиться у царя.

Исполнен он тревожных дум.

Врагов высматривает зря.

С детства, ведя обидам счет,

Царь видит козни вкруг себя.

И подозрительность растет.

И крепнет в нем день ото дня.

И лопнула струна добра.

К приближенным царь охладел.

Рада избранников отменена.

Великий гнев Иваном овладел.

Увидел он среди бояр врагов,

Плетущих подленькую нить.

Решил крамолу выжечь прочь.

Опричнину велел учредить.

И начался кровавый пир

С метлой и песьей головой.

И ужаснулся русский мир

Зверской жестокости людской.

Царь то молитву возносил,

То все вокруг топил в крови.

Всю страсть и напряженье сил

Направил в вред своей земли.

Поход на Новгород и Псков,

Террор бояр, монастырей.

Опричник для царя готов

Травить и убивать людей.

Стремясь порядок изменить,

Иван взамен лишь разрушал.

Стал всех без повода винить.

Пока всего себя не исчерпал.

И вот ливонская война

Закончилась ничем.

Страна кругом разорена.

Столько потерь, зачем?

Людская память нарекла

Его грозой меж палачей.

История, не помня зла,

Прозвала Грозным средь царей.

Глава 5

Московский князь!

Ты стал Царем Всея Руси.

И вдруг безвольно удалился.

Устал тяжелый крест нести.

Ушел и даже не простился.

Иваном Грозным пресеклась

Династия создателей Руси.

Та линия от Рюрика велась,

Венчая славой племя Калиты.

В припадке бешенства убив

Сына, наследника престола,

Душу вконец разбередив,

Грозный почил средь горя.

А Федор, его средний сын,

Лишенный всякого рассудка,

Не приспособлен быть один.

Он как безвольная малютка.

И умный шурин Годунов

Без спешки, тихо-осторожно

Волей царя владеть готов.

И подданным не так тревожно.

Покорный Федор только рад

Отдать бразды правленья.

Поклонник неземных отрад.

Заложник полного смиренья.

И оттеснив всех от царя,

Страною правит Годунов.

Мечты о власти втихаря

Сделать реальностью готов.

Он правил умно, осторожно,

Дав государству отдохнуть.

Насколько было то возможно,

Наметил новый, мирный путь.

Но слухи бродят по Москве

О младшем брате Федора.

Кто-то смущает ум толпе

О смерти сына Грозного.

Царевич Дмитрий, брат Царя,

От глаз людских был удален.

Не след смущать придворных зря.

Он царских почестей лишен.

И тут разверзлась страшна весть.

Зарезали враги мальчонку!

Убийц не удалось привлечь.

Растерзаны они вдогонку.

Волненье удалось отвлечь

Соборным объявлением:

Царевича настигла смерть

Божественным велением.

Все было быстро улеглось.

Но тут скончался Федор.

И семя Рюрика оборвалось.

Династии поставлен стопор.

И созван был Земской собор.

Путем народного опроса

Решали, кто займет престол.

Нельзя пустить страну с откоса.

Собор на царствие избрал

Правителя Бориса Годунова.

Как долго он о том мечтал!

Теперь он стал всему основа.

Но был недолог его век.

Начавши с блеском и заботой,

Прослыл как подлый человек.

В мелодии фальшивой нотой.

И вот народная молва

Его убийцей нарекает.

И царские его права

Вдруг под сомненье ставит.

Смерть Дмитрия ему в упрек

Ставит молва поспешно.

Вдруг слух, от смерти уберег

Бог Дмитрия успешно.

И Дмитрий едет из Литвы

Добыть отеческий престол.

И замутились русские умы.

И Смуты вышел произвол.

Названный Дмитрием идет

С кучкой поляков, казаков.

Его приветствует народ.

Признать царем его готов.

И потрясенный Годунов

Скоропостижно умирает.

И в окружении панов

Москва Лжедмитрия встречает.

Печальна участь самозванца.

Недолго правил он в Москве.

Бояре видели в нем оборванца,

А не правителя в стране.

И снова бунт. И самозванец

Убит рассерженной толпой.

Держал себя как иностранец

И поплатился головой.

Распался стержень государства.

Верхи не могут управлять.

Утерян след владельца царства.

Народ боярам не унять.

Недолго был царем и Шуйский,

Венчавший заговор боярства.

Смещен как царь исконно русский —

Жертва второго самозванства.

И завертелась смуты круговерть

С боярской думой во главе.

Борьба за власть идет на смерть.

И ставки выросли вдвойне.

Разлад средь правящего класса.

Все брошено на поиски царя.

Войска поляков и казачья масса

На трон ведут из Польши короля.

Расстроился строй государства.

Утрачена правленья нить.

Владелец атрибутов царства

Утерян. Некого винить.

Но именно потеря властелина,

Владельца всех земель Москвы

Людей московских пробудила.

Прозрели русские умы:

Из вотчины родилось государство.

И им владели дети Калиты.

А люди, заселившие пространство,

Прав и свободы лишены.

Нельзя владеть всем государством

Единолично, как избой.

Народ, сплоченный святым братством,

Владеет сам своей судьбой.

И в час суровый распаденья

Всех политических основ

Народ восстал за единенье

Против навязанных оков.

Проснулись силы из народа.

На зов церковный поднялись.

Людей служивых было много.

Все в ополчение влились.

Ожесточенье классовой борьбы

Остановилось пред чертою роковою.

Когда вопрос Отечества судьбы

Навис над каждой русской головою.

Запомнит Русь своих героев

По имени поднявшихся вождей.

Защитников русских устоев,

Поднявших на спасение людей.

Нижегородец Минин, князь Пожарский

Возглавили народ из всех слоев.

Освободив Москву, на выбор царский

Созвали люд из русских уголков.

Всем миром долго выбирали

Себе природного государя.

Но мнения не совпадали.

Трудно для всех найти царя.

И выбрали средь очень многих

Того, кто безобидней был.

Сможет хранить завет устоев.

Держать в узде и нрав, и пыл.

По сути мальчик, Михаил Романов.

Из всем известной знатностью семьи.

Страдал от Годунова и от панов.

Поставлен во главе русской земли.

С избранием пришел конец и смуте.

И успокоилась московская земля.

И подобающе торжественной минуте

Венчают Михаила званием царя.

Глава 6

Прощай, преданье ветхой старины!

Ведь после смуты нет к тебе возврата.

Порядки в обществе изменены.

Страница новая истории начата.

Прервался политический обычай.

И государь от государства отделен.

Сменился ход порядков и обличий

На то, как правит государством он.

Дотоле царь — всему хозяин.

Владелец государственной земли.

Скорее собственник и барин,

Творящий суд от всех вдали.

Народ считал себя пришельцем,

На время принимавшим власть.

Считал государя владельцем,

Давая править ему всласть.

Безвластье смуты изменило

Взгляды на общество и власть.

Народ вдруг понял, что он сила,

Не давшая стране пропасть.

И избираемый собором,

Новый московский государь

Уже в ответе пред народом.

Забыто все, как было встарь.

Это не значит, что боярство

Оставило спокойно власть.

Да и окрепшее дворянство

Стремится на глаза попасть.

Отсюда вышло затрудненье.

Собор венчал цареву власть.

Самодержавное правленье

Ждала суровая напасть.

* * *

И вот, казалось бы, наследный,

Но выборный собором государь.

По сути, самодержец гневный.

На деле же мальчишка-царь.

Полезши в кузов, молодой Романов

Уж пожалел, что назвался груздем.

Необразованный, без царских планов,

Стал вдруг страны большой вождем.

Не находя опоры в знати,

Он полагался на отца.

Желал всемерно благодати

Для славы своего венца.

По всей стране ввел воеводства,

Крепя для власти вертикаль.

Наладил пушек производство.

Реформой армии поднял мораль.

А в пестроте гражданских состояний

Ввел замкнутость сословного деленья.

Тягло иль служба — не предмет желаний.

Теперь обязанность от самого рожденья.

И костенеет весь общественный состав,

Делясь на замкнутые классы.

В каждом сословье свой устав.

Нет больше разнородной массы.

Больней всего задело всех крестьян

Такое жесткое сословное деленье.

В свободе выхода возник изъян.

Лишен крестьянин волеизъявленья.

Крепя крестьянина к земле,

Его крепили и к владельцу.

Он боле не хозяин сам себе.

Не повезло вконец терпельцу.

* * *

И все ж Россия прирастала,

Идя неудержимо дальше на восток.

Дошла до далей тихих океана.

Вдохнула всласть соленый ветерок.

Но главные торговые пути

Южных и западных морей

Русским закрыты. Не пройти.

Противники пока сильней.

На западе Литва, и шведы, и поляки.

На юге турки, крымский хан.

Все стороны желают смертной драки.

Всех охватил хмельной дурман.

А судьбы русских областей,

Входивших в русскую Литву?

Что может быть еще важней?

Надо помочь родному естеству.

Уже ведь многие века,

Сбирая Русь со всех концов,

Радеет о своих Москва,

Гордясь землей своих отцов.

И с каждым разом все сильнее

Перед Москвой вставал вопрос.

О судьбах западной Руси радея,

Сомненьем мучился Великоросс.

Глава 7

О, западная Русь! Забытая в веках,

Ты все ж осталась православной.

В чужой стране горечь в сердцах.

В своей земле ты гость нежданный.

Литва и Польша, унией скрепив

Свою судьбу в стране единой,

Корону с Княжеством объединив,

Назвались Речью Посполитой.

И земли бывшей Киевской Руси

Порядкам польским подчинились.

Католицизм на них от Рима привнесли.

Законы крепостные утвердились.

У края княжества Литвы

Русь превратилась в Украину.

Безлюдна степь, и города пусты.

И лишь крестьянин горбит спину.

И все же манит степь Украйны

Люд промысловый, удалой.

Богаты земли здесь, бескрайны.

И воздух легкий и хмельной.

Вновь оживилось Поднепровье.

Бегут крестьяне к вольнице степей.

И создавая заново подворья,

Ведут себя все боле удалей.

В защите от кочевников-татар

Своих домов, хлебов полей

Потомки победителей хазар

Создали мир особенных людей.

Крестьянский труд и сабля под рукой.

Готовый дать отпор за тех, кто дорог,

Вольный казак, бесстрашный и лихой.

И путь его домой так бесконечно долог!

За казаком буквально по пятам

Ступают шляхтичи и паны.

Поместья знати, замков караван

Плотно прикрыли юг Украйны.

Пыталась Польша приручить

Казачество себе в защиту.

Реестр принялась вводить,

Чтобы не дать себя в обиду.

Но ненавидя шляхту и панов,

Казак уходит ниже по Днепру.

Туда, где нет ни рабства, ни долгов.

Себя вверяет братству и челну.

И славой грянула у Запорожья Сечь,

Казацкой вольницы станица.

Берясь себя и православие сберечь,

На Хортице воздвигнута столица.

И вскорь про лихость казаков

Прознали все окрестные народы.

Ради добычи он на все готов.

И дом ему — небесные просторы.

В итоге стал он бунтовать

И против шляхтича и пана.

Поспольство не желая знать,

Он как незаживающая рана.

А тут разлад основ церковных.

Собором брестским униат,

Искатель с Римом скреп духовных,

К католикам податься рад.

И на защиту православной веры

Казацкий гетман с войском встал.

Привыкший жить без всякой меры,

Знамя борьбы за веру гордо взял.

Увы, казачество не однородно.

Состав его смущает пестротой.

Не приучили жить их благородно.

Все больше ходят голытьбой.

В реестр включены оседлые казаки.

А так все больше беглых из крестьян.

Годны в реестр все на случай драки.

Но после драки ты опять смутьян.

И так скопляясь в Запорожье,

Ведут казаки мятежи.

Частенько забывая слово божье,

Творят разбой и грабежи.

Идет восстанье за восстаньем

Сторицей не один десяток лет.

Все завершилось расставаньем.

И вольницы простыл и след.

В итоге Польша властною рукой

Себе казаков подчинила.

На землю снизошел покой.

Но зреет скрытая обида.

Туго затянут малоросский узел.

Вражда повсюду. Правды нет.

Наверное, Македонский нужен?!

Хмельницкий взялся дать ответ.

Пытался разрубить казацкой саблей

Хитросплетение враждующих сторон.

Его призыв стал той последней каплей,

Прервавшей резко бесконечный стон.

Вновь вспыхнула заря восстанья.

Вся Малороссия бурлит в огне.

И превзошел все ожиданья

Успех восставших, как во сне.

Трех битв хватило. И Богдан —

Всей Малороссии хозяин.

Он даже в Киеве признан

Заступником русских окраин.

Пойти под руку православного царя

Пытался как заступник веры.

Но медлил царь, ничто не говоря.

Меж тем на гетмана напали беды.

Не получив ответ московского царя,

Он потерпел от Польши пораженье.

Союз с поляками искал, что зря.

Усугубил свое плохое положенье.

Голод и мор прошли по Украине.

Грабят поляки, крымский хан.

И малоросс живет как на чужбине.

Вместо надежд — сплошной обман.

Москва же не торопится вмешаться.

Ей кажется, что собирание земель

Должно само в итоге состояться.

Важнее избежать горечь потерь.

И лишь когда стало понятно,

Что гетманство не удержать,

Москва взялась за дело внятно:

От казаков присягу отобрать.

И с Польшей началась война.

С успехом быстро подружились.

И Белоруссия, Волынь, Литва

К цареву титулу присоединились.

Но с севера вдруг вторгся швед.

Взял в Польше Краков и Варшаву.

Стерпеть не смог Москвы побед.

И с ней в войну вступил за славу.

На время с Польшей замирившись,

Москва пыталась Ригу взять.

Серьезных результатов не добившись,

Пришлось со шведом мир искать.

Меж тем Богдан Хмельницкий умирает.

И тут пошел разлад средь казаков.

И войско запорожское вдруг присягает

Короне польской, и конфликт готов.

Москва унижена под Конотопом.

И вновь пришлось ей Польшу воевать.

Эта война ей вышла боком.

Литву и Белоруссию пришлось отдать.

И в этой жесткой и тяжелой схватке

Противники дошли до истощенья сил.

Дела обоих в крайнем беспорядке.

Казну до меди поединок иссушил.

И только враг обоих, гетман Дорошенко,

Противников невольно к миру побудил.

Подавшись вдруг к турецкому султану,

Грозным врагом две стороны он помирил.

И долго враждовавшие державы

Перед лицом единого врага

В союз объединились не для славы,

А ради сохранения себя.

Так вечный мир меж двух держав

На целый век поставил точку

В столетнем споре, кто был прав.

Не справиться им в одиночку.

Увы, о Малороссии забыто.

Пришли другие времена.

И хоть так много пережито,

Сложно сказать, чья здесь вина.

В своей вражде Украйна разделилась

Напополам по берегам Днепра.

На левом за Москвой власть сохранилась.

Достались Польше справа берега.

И молвить лишь слова осталось,

Которыми Богдан успел прослыть:

Как не того ему хотелось,

Чтоб тому делу так вот быть.

Глава 8

Война с поляками и горечь Украины

Достались новому московскому царю.

Собор избрал его после отца кончины.

Теперь царь Алексей в ответе за страну.

Его готовили с самых пеленок,

Чтоб бремя власти возложить.

Но вновь царем избран ребенок,

Чтоб мненьем старших дорожить.

Вполне самодержавный властелин,

Царь Алексей был набожен и кроток.

Попал в поток запутанных годин.

И внутренних и внешних хлопот.

Умел с боярами высокими поладить.

К правлению активно привлекал.

Но рядом с честным мог поставить

Людей, которых сам и презирал.

Начать пришлось ему с основ.

Вернуть для власти уваженье.

Не тратя много лишних слов,

Велел принять законов уложенье.

И наконец, решавший все обычай

Своду законов место уступил.

Для поддержания приличий

Собор все быстро утвердил.

Возвысив Никона до патриарха,

Ему реформу церкви поручил.

А тот, как персонаж Плутарха,

Себя великим возомнил.

Начав невинно с исправленья

Церковных книг от старины,

Забыл христианское смиренье.

Потребовал вселенской чистоты.

Вдруг старорусские обряды,

Идущие из глубины веков,

Как устаревшие наряды,

Подходят лишь для простаков.

И ахнули от изумленья

Все свято чтившие обряд.

Не так искали искупленья,

Им иерархи сверху говорят.

Выходит, не умели люди

Молиться богу, небесам.

Не так написаны иконы.

Не так служили чудесам.

И не найдя в изданных книгах

Привычный с детства ритуал,

По-старому в своих молитвах

Народ взор к богу обращал.

И тут нашла коса на камень.

Нельзя решенья церкви отвергать!

Анафемы обещан пламень

Отказникам нововведенья принимать.

И отлученные от православной церкви,

Старообрядцы отказались признавать

Власть иерархов. Их слова померкли

Для тех, кто тяготился веру предавать.

Раскол единой паствы на две части

Обжег тревогой русские сердца.

Со старой верой связаны напасти.

А новой сложно верить до конца.

Но Никон все не унимался.

Себя возвысил до царя.

А царь в долгу и не остался.

И Никон отлучен от алтаря.

Нововведение прижилось,

Сомненьем окружая старину.

Отсталость нравов обнажилась.

Самодовольства смыло пелену.

Росло неудержимо осознанье

Отсталости понятий старины.

Вступив с Европой в состязанье,

Ищут ответов русские умы.

Все больше с Запада влиянье

Будило в русских людях мысль,

Как избежать нам отставанья

И в чем культуры нашей смысл.

Охотнее всего в военном деле

Брались порядки перенять.

Держа войска в голодном теле,

Не получалось наступать.

Реформа армии на западный манер

Дала стране промышленный толчок.

Командует подчас не русский офицер,

Но пушки льет наш русский мужичок.

И вот в московских избранных кругах

К «потешным хитростям» уж зреет интерес.

Он будит любознательность в умах.

В образовании вдруг видится прогресс.

Однако побороть боязнь

Прямого с Запада влиянья

Мешала стойко неприязнь

Смотрящего назад сознанья.

И не решаясь напрямую

Науку с Запада вводить,

Тропинку ищут обходную,

Чтоб старине не навредить.

Монах западнорусского разлива

Был призван стать проводником

Научных знаний, западного чтива

В согласье с православным божеством.

Царь Алексей, всецело верный старине,

Готов и новым ветрам потакать.

Но стать у нового движенья во главе

Не смог в себе он сил сыскать.

Он блюл старинный свой обычай.

Хотя другим вкушать он не мешал

Плоды прозападных приличий.

Да и себя частенько ими баловал.

* * *

Меж тем война, на оборону траты

Опустошали царскую казну.

Грома банкротства гулкие раскаты

Пугали бедствием страну.

И находясь в фискальной лихорадке,

С людей пытались больше взять.

Налог на соль в отчаянном припадке

Ввели. Народ принялся бунтовать.

Служивым людям не хватает денег?

Проблемы нет. И вместо серебра

Им платят суррогатом медных денег.

От этой меры тоже не было добра.

Стесненьем в средствах изнывая,

Все чаще власть просит Собор

Податных мер вводить без края.

И меж сословий начался раздор.

Мелеет земское народное участье.

Крестьянину в Соборе места нет.

Его постигло новое несчастье:

Отмена давности урочных лет.

Замкнувшись наглухо, сословья

Пекутся только о своих правах.

Собор стал кузницей злословья.

Слышны лишь жалобы в его речах.

И постепенно замирает

Соборное участие в делах.

Народ смиренно забывает

О власти, виденной в мечтах.

Рознь интересов, настроений

И истощенье людских сил

Вели к накалу возмущений.

Мятеж в Москве их возвестил.

Цветут корысть и произвол

Среди боярского правленья.

Слабохарактерный престол

Глаза закрыл на преступленья.

И «всколыбалась» на боярство

Восставшая в столице чернь.

Грабят и жгут боярские убранства.

Камень в руке и шапка набекрень.

Затем Устюг, Томск и Козлов

Огонь мятежный подхватил.

Бунтуют Новгород и Псков

И Соловецкий монастырь.

Венцом народных возмущений

Стал мощный Разина мятеж.

Чашу всех мыслимых мучений

Народ испил, конец надежд.

В верхах средь горя неудач

Все чаще чувствуют отсталость.

Так много для решения задач!

Да только сил осталась малость.

Смотря на прогрессивную Европу,

Грустили просветленные умы.

Устроив без просвета жизнь холопу,

Не дотянуться до желанной высоты.

Увидели вдруг силу государства

Передовые русские умы

Не в умножении тягла мытарства.

В подъеме сил труда страны.

Царь Алексей не смог задать

Нужным реформам направленье.

Хотя и смог вокруг себя создать

Преобразовательное настроенье.

И Ртищев, и Ордин-Нащокин,

Голицын с ними наравне,

В своих делах каждый достоин

Признания заслуг вполне.

А незадолго перед смертью

Царь Алексей решил явить

Обласканного благой вестью

Наследника. Престол хранить.

Федор занял отца престол.

Он с детства глубоко владел

Учением из польских школ.

О западном влиянии радел.

Поклонник польского формата,

Блестящий польский кавалер,

Пытался всуе русского собрата

Перековать на шляхтинский манер.

Ведя войну с Османской Портой,

Он отменил местничества права.

И чтоб отмене стать бесповоротной,

Разрядным книгам он пустил огня.

Переписал по головам все населенье.

Платить налог должна всяка душа.

Черпал в образовании вдохновенье.

Болея часто, он все делал не спеша.

Он не успел до своей ранней смерти

Наследнику отдать царский престол.

И вновь в возникшей круговерти

Маячит хмуро общества раскол.

* * *

Так век, начавшийся с заботы,

Как выстроить в стране закон,

Не смог заполнить все пустоты,

Число которых было легион.

И нервно то вперед ступали,

То в страхе пятились назад.

Реформы бурно обсуждали.

Нередко трезво, чаще невпопад.

Люди того бурлящего столетья

Сумели трезво осознать,

Начавши с смуты лихолетья,

Как многое им надо знать.

Увидели в уме основу благочестья.

Поверили в науку как в мечту,

Несущую благие всем известья.

Культурой пробудили красоту.

И наступал неумолимо

Новью пылающий рассвет.

Его ростки пока незримо

Из будущего шлют привет.