Седьмой круг. Свой путь

Дмитрий Владимирович Ворончихин, 2022

Подозреваемый в практике Черного Слова, юный маг Леонард изгнан из Школы Рассветной Росы – одной из трех колдовских академий Ваундвилла. И больше не в праве он творить сложные чары, а если ослушается, ждёт его лишь вечное заточение в Доме Скорби – особенной, страшной темнице для мятежных и чокнутых магов. Предоставленный сам себе, он отправляется в собственный путь, но… кажется, кто-то таинственный и влиятельный слишком сильно заинтересован в том, чтоб парнишка попал за решетку любой ценой…

Глава 3. Новая жизнь

Четыреста и ещё девять лет минуло с тех пор, как люди стали достаточно разумны, чтоб их лидеры и ученые смогли договориться об общем летоисчислении. Перед этим они уже успели разделить между собой земли по потребностям и климатическим предпочтениям, и даже перестали затевать масштабные и затяжные сражения в споре за господство над той или иной частью мировой территории. Конечно, закономерные и естественные для жизни распри вроде грабежа или морских набегов на границах государств исчезать насовсем никуда и не думали, однако, правители соседствующих стран, по их собственным заявлениям, никакого отношения к столь безобразному поведению подопечных им граждан не имели.

Существуют между королевством Ваундвилл — Землей Вечных Садов, Ковантией, именуемой также Черной Пустыней и Равваррией, называемой Империей Архипелагов, как между самыми цивилизованными, и культурные соглашения. Главной задачей таковых является изучение и построение картины нашего общего мира.

Независимое Общество Астрономов и Географов, куда попадают лучшие умы из трех государств, уже больше четырех веков трудится во благо общей цели, не теряя время на расовые предрассудки и прочую ерунду. За это время удалось им удостовериться в том, что мир наш похож на, местами выпуклую, рельефную монету (Круг), располагающуюся под небольшим наклоном относительно Сердца Магии. Нижняя её часть — юг, всегда находится намного ближе к Небесному Сердцу, чем верхняя — север. Об этом свидетельствует общее направление всех мировых рек: так или иначе, все они без исключения быстро или медленно текут в южном направлении. А ещё — погодные условия, с характерной вечной жарой внизу (на юге) и почти что непрекращающейся, бесконечной мерзлотой наверху (севере).

Очевидно, что наклон не слишком сильный, поскольку корабли спокойно могут вернуться в северном направлении по океану. Ветер и особенная, подвижная конструкция парусов позволяет мореплавателям подниматься кверху без особых трудностей. Однако, даже не слишком уж бывалый моряк знает, что если один и тот же путь в южную сторону занимает десять дней плаванья, то на обратный ход потребуется не меньше пятнадцати. При полном же штиле, корабли так или иначе со временем относит на юг, что в очередной раз подтверждает науку, определенную Независимым Обществом Географов и Астрономов.

Помимо прочего “монета” или Мировой Круг вращается вокруг себя самого. Об этом свидетельствует смена дня и ночи и никаких излишних споров сей факт ни разу не вызвал. Правая часть Круга — восток — ведёт мир за собой, а левая — запад — всегда следует за ней. Время рассвета и заката Небесного Сердца в разных частях Круга отличается чуть меньше, чем на пару часов, а протяженность дня и ночи одинакова. Эти наблюдения явно подтверждают правильное определение формы мира и его положения относительно Небесного Сердца.

А вот со сменой времен года дела обстоят чуть сложнее. Год, как некоторая мера времени окончательно утвердился позже всего остального. Он включает в себя два лета и две зимы, — периоды резкого и значительного изменения погоды, с плавными и длительными, умеренными переходами между ними. Каждая зима и лето занимает по два месяца, а каждое межсезонье — по четыре. В общей сложности — шестнадцать месяцев в году.

Больше всего ученых сбивало с толку положение Сердца Магии на небе в летние и зимние времена. Первую зиму и первое лето ему характерно находиться всегда чуть ближе к западу в полуденное время, а во вторую зиму и второе лето — к востоку. Долгие наблюдения и размышления по этому поводу привели мыслителей к некоторым заключениям. Конкретно, о том, что мир двигается по спирали: туда и обратно, то приближаясь к Сердцу, то отдаляясь от него. Если говорить совсем точно, то за определенный учеными год, мир буквально описывает контур песочных часов, лежащих на боку. Когда Круг максимально отдаляется от Сердца в конечной, левой точке спиралевидного контура, наступает первая зима, знаменующая начало года. Затем он медленно приближается к Небесному Сердцу по короткому витку и следом за первой зимой наступает лето. После, преодолевая длинный виток межсезонья, Мир, отдаляясь, уходит вправо, пока не наступит вторая зима. За ней приходит второе лето. И так далее.

Вся эта странная модель раньше казалась сложной для понимания даже выдающихся мировых умов, однако, на деле и смерды как-то по наитию, быстро научились отличать первое лето и зиму от вторых. Людям с абсолютно разными головами эти объяснения стали комфортными и понятными, от чего Независимое Общество Астрономов и Географов пришло к выводу, что заключения их абсолютно верны.

А вот о том, что таится в нижней части Круга, то есть, на другой стороне “монеты”, никто до сих пор не выяснил, а возможность сделать это на сегодняшний день считается невыполнимой. Самые невероятные теории предполагают, что там может существовать точно такой же мир, где день начинается тогда, когда в нашем наступает ночь. Однако, задумки эти быстро потеряли популярность, поскольку все же существует один нюанс, благодаря которому они никак не складывались.

А именно — минералы.

Невероятные, таинственные образования, произрастающие в земных недрах. Некоторые из них обладают небывалой волшебной мощью, могут исцелять и разрушать, защищать и истощать, неся в себе неисчислимые магические возможности. Обнаружить такие можно в уходящих под землю пещерах или шахтах, и чем глубже находится минерал, тем большей магической силой он обладает, и тем сложнее его добыть, и тем сильнее он ценится.

Именно зависимость насыщенности магией относительно глубины зарождения минерала и подсказывает ученым о том, что ночью Сердце Магии напитывает Мировое Дно (обратную сторону Круга) своей благодатью, отдавая в это время суток свою энергию на рост минералов. Тем более, что в ночное время суток они начинают ярко сиять, заливая пещеры и шахты неописуемой красоты цветами, освещая их не хуже, чем Небесное Сердце делает это с поверхностью днем. И это ещё раз подтверждает принятую ныне теорию об обратной стороне Мирового Круга.

Об остальном же пространстве вселенной за пределами Мирового Круга доподлинных известий не имеется. Недостижимые территории принято называть Пустотой, а о возможном существовании прочих миров, какие предположительно могут также располагаться вокруг Сердца Магии, до сих пор не нашлось и захудалого намека. А такой феномен, как Лабиринты Магии — бледные линии, заметные лишь на ночном небе — напрочь ломает головы астрономов и ставит их носом в ничем непробиваемый тупик.

Или, может быть, они пока так и не сочли нужным делиться результатами своих исследований по этому поводу с прочими обитателями Круга…

Хроники и Летописи Независимого Общества Астрономов и Географов. “Введение”. Переиздание. 409 год.

— Когда вы, говорите, к нам приехали? — сутулый и с залысиной волшебник пристально разглядывал Леонарда сквозь очки с посеребренной оправой.

— Вчера. Немногим позже полудня, — отвечал ему молодой человек, сидя напротив через маленький письменный стол.

— Хорошо. Надо будет уточнить у городской стражи, — промямлил сотрудник магической канцелярии и выцарапал что-то пышным гусиным пером на листе землистой бумаги. — Скажите, вы часом вчера вечером не колдовали?

— Нет, — свел брови Лео, стараясь не выдать беспокойства. — А что?

— Да, так. Спрашиваю на всякий, — плешивый снял очки и небрежно обтер их об свой давно не стираный воротник. — Оракулы, знаете, как-то больно уж сильно тряхануло после заката. Но мало ли, что там бывает. — Он указал длинным пальцем на кусок зеленоватого семейства минералов, стоящий на его столе в цветочном горшке. — Вы ведь знакомы с ними?

— Конкретно с этими — нет, — отвечал Леонард, кинув косой взгляд на замысловатое, похожее на хаотично искромсанный кактус образование.

— Такого цвета очень чувствительны к магии, — зачем-то стал рассказывать канцелярский маг. — А ещё, с их помощью можно переговариваться и смотреть на большом расстоянии. Иногда, даже в прошлое. Но я вот ещё не разобрался, как это делать…

— Интересно, — нагло соврал Лео.

Формальный допрос продлился недолго. Не больше половины часа и Леонард освободился до следующей недели. Подметив, что такого вот горе-инспектора раз-другой можно будет легко одурачить коли чего, молодой маг, улыбаясь, покинул тесный, захламленный книгами и кипами бумаг кабинет.

Снаружи его ждал Фредерик. Купец снарядился в следующее путешествие по делу, связанному с какой-то банковской бюрократией. Оно и привело его в ту злосчастную деревню, где ночью Леонарду выпал шанс блеснуть своими умениями и выручить старика.

— Ну, свидимся еще, — Фредерик в излюбленной им манере добродушно улыбался. — Я обязательно навещу вас с Бьерном когда-нибудь. Вероятно, довольно скоро.

— Будет здорово, — кивнул Лео. — Не гуляйте больше по ночам.

— Твоя правда, — недовольно помотал головой купец. — Раньше-то, когда я вёл дела, со мной путешествовала парочка умелых головорезов и за свою шкуру я не слишком опасался. Впредь нужно быть осторожней и одеваться поскромней.

— Да уж. Не спокойно тут у вас, — поморщился Лео.

— Да брось. Ты быстро привыкнешь. Кстати, я вот чего ещё хотел, — Фредерик достал из кармана заготовленный заранее, плотно набитый монетами тряпичный кошелек. — Это тебе. Скромное подношение за твою неоценимую услугу.

— Мне уж и неудобно, — засмущался молодой маг. — Вы ведь и так устроили мне жизнь, о которой я и мечтать не мог…

— А ну ка не спорь. Не расстраивай старика! — буркнул торговец и нагло пихнул презент Леонарду. — У меня этого добра навалом. Поверь мне, мои целые кости я оцениваю гораздо выше. — Фредерик заулыбался вновь, когда Лео нехотя принял кошелек. — На первое время хватит с лихвой. Или про запас, если этот скупердяй надумает тебя дурить. Купи себе хорошего скакуна. Ну, или женщину на ночь, а лучше — двух. Но перед этим — принарядись!

— Спасибо. Не знаю, что и делал бы без вас, — Лео даже растрогался. — Спасибо!

— Уверен, и без меня бы справился, — заключил купец. — Ну, что ж. Не будем тянуть. Быстрее уеду — быстрее обернусь. Всего тебе доброго, юный маг! И до встречи!

— До встречи!

Проводив удаляющуюся повозку взглядом, Лео поплелся к городу, несколько раз перепроверив, надежно ли улегся в кармане тугой кошелек. На обратном пути он решил прогуляться и внимательней изучить городскую окраину. Тем более, что погодка сегодня к тому располагала. Мир перевалил за середину цикла между первым летом и второй зимой, поэтому теплые дни, когда Сердце Магии почти не скрывалось за снеговыми тучами пошли на убыль. Такие светлые, как сегодня, скоро могли надолго пропасть, посему Лео и решился на променад.

Мордгард был велик и заблудиться в нём не составило труда. Одноликие, серые дома не слишком уж отличались. Забудешь один-другой поворот и сориентироваться уже невозможно, если ты не прожил здесь достаточно времени. К тому же, на указателях названия улиц встречались нечасто, лишь на самых широких из них, каких было раз-два и обчелся. А между ними приходилось пробираться среди худых, загаженных проулков и всё это городское сообщение напоминало собой один большой, бескрайний, каменный лабиринт.

Лео быстро смекнул, что не имеет ни малейшего представления, о том где находится. Не унывал и всё же старался не сбиться маг с курса, припоминая, откуда светило Небесное Сердце, когда он зашёл в город. Но высокие постройки неугомонно скрывали светило и совершив с десяток поворотов, Леонард окончательно сбился с толку, ещё не успев привыкнуть к перемещениям в подобного рода пространствах.

Настроение улыбалось. И помыслить не мог унывать молодой маг. Так или иначе, он бы спросил дорогу до кузницы, но не сейчас… Сейчас хотелось дать шанс этому маленькому приключению привести его к хоть сколько-то значимому или, по крайней мере, интересному, запоминающемуся месту.

Так оно и случилось, спустя час неторопливых, извилистых скитаний по мрачному, бесцветному городу.

Он выбрался на необъятную, ясную площадь, где шумно устроился людный базар, пестря многообразием своих товаров. Беспорядочно чередовались торговые ряды, заваленные глиняной посудой и мехами, душистыми специями и чаем, и чарующими, цветастыми флаконами парфюмеров и алхимиков. И разливался над ними гомон споров и соглашений, и жарко пахло печёным хлебом, и свежим варёным хмелем.

А лица людей здесь были другими, не такими, как на окраине — живыми, подвижными, настоящими. Одни улыбались, другие в сомнении кривили губы, третьи — горячились пурпуром от возмущений. И одежда на людях была другой. Разной. Нарядной и строгой, дорогой и помпезной. И все эти костюмы, и гам, и всеобщая возня навевали каким-то негласным, праздничным торжеством.

Но не смел подступаться базар к центру: там вознеслась громадная статуя, мрачная, но, всё же, исполненная до восторга умело. Линии совершенных деталей чаровали взгляд и невольно перед ней клонилась голова в дань неизвестному мастеру-скульптору.

Высеченный в белом граните, возвышался над площадью воитель-герой в элегантных латах. Полированной бронзой блистал у него на груди Мордгардский герб — морда хищной лесной кошки. А рукой он держался за меч, пронзивший голову поверженного им мертвеца. Изрубленный, обтянутый тонкой кожей скелет, лежал у него в ногах. Череп его весь был иссечён трещинами. Искусной резьбой строчились они и сходились там, где в гранитную кость проникал резной клинок.

Никто кроме Лео, казалось, не обращал внимания на величественную, грозную фигуру, сотворенную неоспоримо талантливо. Горожане всё спешили, торговались, ругались, смеялись и шаркали сапогами, наполняя округу единым, непрерывным жужжанием.

За статуей от взгляда пряталась дивная аллея. Проход к ней начинался на другом конце площади. Его стерегли кованные врата и двое стражников в коричневых стеганных мундирах.

Маг поспешил рассмотреть и её, когда глаза его вдоволь насытились видами великолепной скульптуры.

Аллея мостилась белым камнем, блистающим в лучах Небесного Сердца. По обе стороны вдоль неё зеленели пышные деревья и яркие цветы пестрили своим многообразием. Она вела выше, к колоссальному светлому замку, который, как известно, являлся резиденцией короля в моменты его редких визитов. Когда же король по своему обыкновению отсутствовал, восседая в столице Ваундвилла — Цветущей Скале, — замок полностью отходил в распоряжения Мордгардского герцога, его слуг, свиты и прочих государственных деятелей. Жили там и придворные маги, и рыцари, и солдаты высоких рангов.

О подобных порядках Леонард вскользь слышал от Фредерика, но в подробности не вдавался, поскольку жизнь политиков и знатных людей его не слишком уж занимала.

— Эй, ты куда прешься? — окрикнул очарованного видами Леонарда стражник, когда маг слишком близко подобрался к воротам. — Чего вылупился? Дурачок что ли?

— Я? Чего? — из вдохновенного оцепенения Лео вернулся к удручающей действительности. — Какие-то проблемы?

— Ты проблема, пацан! — буркнул второй солдат, сжав свою алебарду крепче. — Отвали-ка! Таким как ты нечего здесь ошиваться!

— Каким? — искренне недоумевал Леонард. — Я не понимаю…

— Точно блаженный! — заключил первый охранник, искоса взглянув на товарища. — Небось, недавно выпустили с местной дурки.

— Короче, вали отсюда, — серьезно поглядел на Лео второй стражник и похлопал по древку своего орудия. — Иначе щас по шее огребешь. Понял?!

— Да, хорошо, хорошо! — Лео гневно взглянул на обоих и добавил себе под нос, когда отошел. — Дикие какие-то.

Эти двое в очередной раз знатно подпортили впечатления молодого волшебника о жизни вне школы. Его беспечность пошла на убыль, но радость от знакомства с Фредериком, столь учтивым, добродушным и вежливым значительно возросла.

Стараясь отбросить гневные думы, Лео осмотрел торговый ряд и ещё раз потрогал отвисший в кармане, тяжелый кошелёк. И мысль, что пришла ему тогда в голову, заметно приободрила.

— Простите, не могли бы вы?.. — обратился он к притягательной женщине в лавандовом, облегающем платье — торговке одеждой, вышедшей из своей лавки. — Что-нибудь…

— Ещё бы! — она наградила юношу обворожительной улыбкой, от которой ему захотелось запеть. — Ищите что-то? Или, быть может?.. — торговка внимательнее оглядела Лео и пыл её унялся. — Чего вы хотели?

— Что-нибудь похожее, но только поновее, — неуверенно объяснил маг, потянув за свою изношенную тунику. — Хорошо бы, чтоб был капюшон.

— Вы представляете, сколько это будет стоить? — подозрительно прищурилась хозяйка лавки. — У меня найдется все, но…

Лео вытащил кошелек, развязал и высыпал в ладонь горсть монет, впервые увидев золото. Но так и не понимал он ценности того, что держит сейчас в руках. А вот торговка оживилась. Задвигалась грациозно, как дикая рысь, и обратилась обольстительно ласковой и приветливой, точно созревшая дева перед красавцем-возлюбленным.

— Молодой господин любит туники с капюшоном? — элегантно закружила она перед Лео, играя изящными бедрами, и будто бы невзначай нежно коснулась тонкими пальцами его плеча. — Высокий и статный. Ах, как же хорош!

Как воск в печи, таяли внутренности Лео. Бросило в жар, и слова позабылись. Глубоко вдохнув, он глупо затряс головой, соглашаясь.

— Наверное, любит магов? А, может быть?.. — мягкая, бархатная рука её скользнула от плеча Лео к груди. И ниже. — Он и сам могущественный чародей?

Словно парализованный, он судорожно сжал кулаки и выправился, как натянутый канат.

Торговка хихикнула и кокетливо развернувшись, поманила мага за собой в лавку. И он повиновался, подметив, как пленительно и прелестно волшебство женского обаяния. Не чета той ерунде, какой забивали им голову на уроках подчинения разума.

Перед самым входом маг глубоко вдохнул трижды, пытаясь совладать с оцепенением и всеми этими новым чувствами, овладевшими им. Совершенно точно не была она ворожеей, но странное, пылкое волнение внизу живота Лео смог бы сравнить лишь с действием коварного колдовства.

И он шагнул внутрь.

В лавке было светло и пахло сладким, пьянящим парфюмом. Ряды деревянных манекенов с цветастыми платьями и роскошными нарядами, толпились вдоль стен, увешанных одеждой попроще. Хрупкая девчушка-подмастерье снимала мерки с пожилой, строгой дамы, то и дело выражающей своё вечное старческое недовольство. Старушка только и ждала подходящий момент, чтоб одернуть руку от неаккуратных, по её мнению, прикосновений и нисколько не стеснялась брюзгливо журить юную помощницу за нерасторопность.

Леонард бегло осмотрелся и проследовал за торговкой, снующей между шифоньерами. Она наградила мага очередной пряной улыбкой, когда он приблизился. На присогнутой руке её уже висело несколько туник.

— Как на счет этой? — обольстительница прикинула к Леонарду темно-зеленую. — Подойдет к незабываемым глазам юного господина.

— Хорошо. Как скажете, — Лео не смел и вспомнить о самообладании. — Куплю её.

Торговка аж подавилась: похоже, что хитрые речи, какими она намеревалась соблазнить Лео ей не пригодятся. И голова её переполнилась новыми планами, подстегиваемыми разгорающейся жаждой наживы. Сложно было поверить, как же легко ей удалось подцепить этого наивного простачка.

— Всего одну или, может быть, хотите взять впрок? — предложила хозяйка лавки. — Желаете посмотреть и на другие?

— Давайте, — с простодушной улыбкой Лео кивал в ответ. — Давайте я возьму их все!

Она не поверила своим ушам и не на шутку воодушевилась. Нагло схватив за локоть, торговка оттащила Леонарда к деревянной ширме. Закинув на неё туники и для приличия предложив магу примерить их, она ненадолго оставила его, чтоб нагрести ещё и самых дорогих штанов из тех, что ей только удалось отыскать.

Лео перелазил из одной туники в другую и скромно выглядывал из-за укрытия, раз за разом получая всё более пылкие и сочные комплименты о том, как же подходит ему и как же славно сидит на нём каждый новый наряд. Охмурив следующей порцией угодливых восхищений, торговка легко убедила мага в том, что его старые, грязные портки будут смотреться совершенно нелепо на фоне свежей одежды. С тем ей легко удалось втереть ему четыре пары штанов самого изысканного кроя.

Оба были довольны этой удачной, судьбоносной встречей и оба сияли от счастья. Торговка едва успевала перевести дух от бесконечной своей болтовни, в которой, к слову, привирала умеренно. Вещи Леонарду взаправду были к лицу, и давно скудный его гардероб нуждался в обновках. А маг, позабыв обо всем на свете, впервые наслаждался обществом милой, манящей женщины, оплетенный таинственной её ворожбой.

Услужливая и ласковая, невероятно щедрая на восхищения и похвалы, она пьянила его разум сильнее тех немногочисленных напитков, которыми Лео успел уже научиться травиться. Кошачьи движения и мимолетные нежные прикосновения разбудили в нём нечто доселе ему неизведанное. Что-то, что заставляло его сердце маршировать, неистово разгоняя кровь по телу. И теперь это не могло не бросаться в глаза.

— Думаю, для начала молодому господину хватит, — торговке сделалось не по себе от того, что Леонард стал пялиться на неё через чур откровенно. — Но он может вернуться в любое время, если того пожелает.

— Да, я обязательно вернусь, — тараторил маг, неряшливо напихивая ранец новыми вещами.

Хозяйка лавки хотела посоветовать ему быть аккуратнее, но промолчала. Только подозрительно наблюдала за странным клиентом, испытывая при этом нечто необъяснимое. Она не могла понять наверняка, но казалось ей, будто бы паренек этот весь искрится какими-то дикими, непокорными огнями. Но сила эта вовсе не привлекала, напротив, нагнала на женщину леденящего страху, и она затрепетала, перестав чувствовать себя властной искусницей. И ни его учтивость и скромность, ни даже простецкое, почти что крестьянское поведение, не могли больше убедить её в том, что ей не стоит прекратить этот ставший невыносимо душным и неприятным контакт.

Леонард опомнился, когда смекнул, что слишком долго уже в полном молчании испепеляет чем-то испуганную женщину взглядом. И засмущался сильнее. Он шустро сунул руку в карман и второпях достал две золотые монеты, протянув их торговке:

— Ну, тогда я пойду. Хорошо? — как выдающийся дуралей, он улыбнулся и застенчиво заключил. — Спасибо большое!

Хозяйка вся окостенела, не в силах и шевельнуться после того, как Лео оставил её наедине с помощницей. Неслыханная удача явилась ей сегодня, но отрадное пиршество неожиданно кончилось трауром. И только гнёт боязни перед непостижимой силой скрёб теперь душу, и она трепыхалась.

Торговка оторопело закрыла за ним двери, гремя непослушным засовом, и наглухо задернула шторы. До самого вечера не решалась она покинуть лавку.

Но деньги всё-таки решила оставить.

— Вы только поглядите, какой франт! — объявил уже успевший налакаться кузнец, почесывая щетину. — Теперь-то понятно, куда ты запропастился.

Леонард, гордо задрав нос, чванно гарцевал на вороном, лоснящемся в свете Небесного Сердца жеребце.

На нём красовалась новенькая туника цвета северных морей, щегольские серые штаны и великолепные, чешуйчатые, черные сапоги чуть ниже колена, севшие на ногу, как влитые.

— Никак познакомился с нашими торгашами? — подметил Бьерн. — Много денег-то оставил?

— Три золотых за одежду и пять за коня, — отвечал Леонард несказанно собой довольный.

— Ты что больной? — кузнец поперхнулся. — Нет, нет. Конь твой, без спору, столько и стоит. Но кто тебе втюхал эти лохмотья за такую грабительскую цену?

— Ну… — Леонард слегка помрачнел. — Остальные вещи в рюкзаке.

— Да хоть бы ты целую телегу приволок!

— Уж простите, — насупился Лео. — Мне про цены никто не рассказывал.

— Вот ведь довольные рожи у этой сволоты пади сейчас! Послала им судьба дурака с деньгами, — шлепнул себя по лбу Бьерн. — Тебе небось Фред золотых насыпал?

— Ага.

— Так ты это брось их налево и направо раскидывать, пока не разобрался что к чему, — Бьерн перестал причитать, припомнив о своей роли мастера. — Ладно уж. Я понял. Наставлять тебя придется не только в делах кузнечных.

— Было б неплохо, — виновато согласился маг, кое-как спешившись. — Мне бы ещё верхом научиться ездить.

— Тому учи, сему учи, — буркнул кузнец лениво. — Но это ничего. Разберешься ещё. Попроще будет, чем колдовать-то.

Хоть и несдержанной страстью пылал Бьерн к выпивке, но был работящим и дело своё любил. Потому и задумал, не откладывая, здесь и сейчас познакомить Лео поближе с кузницей. Без лишних формальностей и тошнотной субординации он всучил подмастерью кружку и велел до краёв наполнить её вином, а заодно и подлить ещё мастеру. Самому учтивому и мудрому мастеру, как сказал сам кузнец. И Леонард, немедля, заторопился исполнить своё первое поручение. И был тому несказанно рад.

Когда с задачкой покончил, услужливо подал Бьерну вина и оба, стукнувшись кружками, отправились в неспешную прогулку по кузнице.

— Я тут поразмыслил утром, и понял, что лишние руки в ковки мне не очень-то и нужны, — вышагивал Бьерн размеренно и объяснял. — Но раз уж так вышло, что ты чародей… в общем… — Кузнец неуверенно помялся. — Не знаю я, как всё это у вас там получается, но смыслишь ли ты в заговорах? Оружия там, да или чего угодно для начала?

— Хм… Думаю, с этим не должно возникнуть трудностей! — оживился Лео. — Заговор он ведь совсем не во вред, только на пользу! К тому же, магия эта совсем незамысловата. Как я слышал… — И он добавил честно. — Но сам, увы, добраться до неё не успел.

— Вот ведь!.. — ругнулся кузнец.

— Но это ничего, — успокоил его Лео. — Было бы где обзавестись одной-другой книжкой, а там уж я разберусь. Точно разберусь. И даже с удовольствием!

— Другое дело! — загадочно улыбнулся мастер и ринулся в кузницу. — Иди-ка за мной.

Побродив между наковален взад-вперед, Бьерн почесал затылок, и наконец, вспомнил, куда подевал ключ от склада. Бойко он прошмыгнул в особняк, порыскал на кухне, и скоро возвратился, бренча увесистой связкой.

— Пойдем-пойдем. Сейчас покажу чего, — поманил довольный и затейливый кузнец. — Думаю, тебе понравится.

В углу кузницы, в тени пряталась железная дверь. Звякнув, ключ отворил её. У порога без дела маялась алхимическая лампа, полная пахучего масла. Разболтав, Бьерн запалил её от уголька из горнила, и пригласил мага проследовать за ним в темноту.

Долгим коридором тянулся заставленный скрипучими ящиками и заваленный болванками и заготовками склад. Робкий, не успевший ещё разойтись как следует, огонёк тускло обрызгал его светом.

Они шли осторожно, переступая и перешагивая, а потом остановились.

— Подержи, — сунул лампу магу Бьерн и принялся с лязгом разгребать завал на пути. — Ага, давай. — Принял обратно светильник кузнец, когда справился. — Идём.

В самом конце склада у стены, закутанный в паутину, громоздился старинный, битком забитый книгами, шкаф. Бьерн снова передал лампу и, морщась, смахнул с него липкие сети.

— Вот, полюбуйся, — хвастанул кузнец, отряхивая с рукавов паутину. — Батяня мой всю жизнь собирал.

Лео неуверенно пожал плечами.

— Не слушал что ли, когда мы с Фредом болтали? — насупился Бьерн. — Батька мой, волшебников уважал. Да что там, души в них не чаял. Так и собирал по всему свету книжки всякие. О том, как чарами сталь укрепить, о том, как заговаривать. И всё воображал, чтоб волшебника нам нанять. Но так замысел свой до ума и не довел — помер. Но подготовиться успел, как надо. — Он тяжело хлопнул по шкафу. — В общем, тут есть всё, о чем в мире узнать за это дело успели. За колдовское. Смекаешь?

— Неужели, это всё?.. — разинул рот Лео. — Это всё магические книги?

— Так и есть! — подтвердил Бьерн. — Все до единой.

— Невероятно!

— Потому, можешь теперь зачитываться, сколько влезет, — сказал кузнец. — Хорошо, если с этого выйдет толк. Уж постарайся чему научиться. Заживешь тогда, как сыр в масле.

— Я даже… Не знаю, что и сказать, — не прекращал изумляться маг. — Это потрясающе!

— Не то слово, — гоготнул Бьерн. — Рассказывал как-то батяня, что одна из книжек ему чуть жизни не стоила.

— Интересно бы знать, какая…

— Да это он набрехал! — отмахнулся мастер. — Не верю я, что в мире есть такие зануды, чтоб готовы были за книжку убить.

Задорно Лео хохотнул.

— Ну… ты понял, чем предстоит заниматься? — сурово посмотрел на него Бьерн. — Вперёд! Ешь, пей, сколько влезет и читай. Уму набирайся. А я пошел. Пора бы уж и за работёнку взяться.

Он оставил лампу ученику и удалился.

— А вы? — окрикнул его Лео. — Ничего тут не изучали? Не посоветуете, с чего начать?

— Ты знаешь, я как-то не очень-то хорошо… Ну, это. С чтением не дружу, — нехотя признался Бьрен. — Нет, буквы ещё мало-мальски разбираю, но чтоб писать, так это точно никак.

— Ах. Хорошо.

— Но ты-то? — на всякий случай спросил Бьерн. — Ведь в школе тебе рассказали, как слова в книжках понимать, верно?

— Будьте спокойны, эту науку я освоил превосходно, — заверил его маг. — Без навыков чтения и письма к магии никого и не подпускают…

— Ну, ладно, ладно. Эт хорошо.

Бьерн ушёл, доверив книги и алхимическую лампу ученику.

И алчно Лео накинулся на книжные собрания. Благодарность Фредерику и Бьерну бурно подстегивала в нём желание не отставать и быть полезным взамен. Тем более, что в Школе Рассветной Росы он маялся от того, что учителя и кураторы раз за разом заставляли студентов перечитывать одни и те же, унылые, скучные сочинения, где не находил Лео для себя ничего нового и увлекательного. Он сильно изнемог терпеть этот несносный порядок, совсем утратив надежду утонуть в изучении магии с головой. Без глупых запретов и нудной зубрежки. Без границ и без остановок. Как храбрый исследователь, отправиться в путешествие, пускай и смертельно опасное, но захватывающее и завораживающее, по просторам магических наук. И провести эксперимент, ошибиться, обжечься, лишиться бровей, да пусть даже глаза. Но не сдерживаться, не стесняться и купаться в лучах славы первооткрывателя после.

А порой ему казалось, что в учебниках школы хранится сущая ерунда. Словно бы дурят их бессовестно, пока не научатся юные чародеи быть покорными и смиренными, как марионетки, как послушные куклы. Но магия играла с ним иначе, не так, как с остальными. И говорила, а иногда и кричала, чтоб он слушал себя, а ни их — хитрых, лукавых творцов злой системы, не желающих делиться истинным могуществом с остальными, чтоб не взрастить себе достойных соперников, какие могли бы бросить им вызов.

Магия говорила с ним во снах, и он слушал. Он доверял. И от того невзлюбили в школе его остальные — и ученики, и учителя. Но вот он свободен и привела его судьба туда, где может он открыть тайну. А за ней и другую, следующую. И воодушевился Лео, нагребая одну книгу за другой, оголтело шелестя страницами, наваливая энциклопедии и альманахи горой друг на друга.

И вспомнил он снова, как их учили. Не сметь, не дерзать, не решаться. И ржавыми, заразными гвоздями вбивали в голову страх к волшебству. Чтоб опасались ученики колдовать без присмотра, чтоб не смели они свершать открытий сами, чтоб верили тому, как сложна магия и как смертоносно неприветлива.

И Лео вдохновился сильнее, купаясь в шуршании тысяч страниц.

Но магия вправду была таковой. Опасной и неприветливой. И тысячи загубленных ей чародеев были тому подтверждением. Одни пропадали без вести, другие испепелялись, а прочие… Так или иначе, многие умирали. И оттого в академиях Ваундвилла прежде всего учили осторожности. Но Леонарду все эти истории и предостережения чудились кромешным бредом. Он знал свои силы и верил, что может больше, лучше, быстрее. И сколько бы наказаний и выговор не пришлось ему пережить, отступать он не собирался. И теперь, словно бы прозрев, он предвкушал, как обязательно отыщет что-нибудь стоящее среди предоставленных ему трудов и знаний. И обязательно… обязательно прикоснется к особенным откровениям волшебства.

И чувства в том его не обманывали.

Леонард уже почти закончил подбирать тома, с которых стоило бы начать, когда краем глаза снова заприметил крохотный фолиант. Он манил чарующе, непроглядной, загадочной темнотой. Словно пустое место в книжных рядах, неразборчиво шептал, звал.

Сегодня Лео смотрел на него не впервые.

Разбушевавшийся свет лампы не мог прикоснуться к черному переплету, обходя его стороной. И маг отступил насторожено. Неоднозначные чувства одолели его…

— Эй, ты чего там застрял? Час уже копаешься! — крикнул из-за спины Бьерн. — За раз всего не прочтешь. Тем более — в такой темени. Вылезай уже. Выпьем!

И Лео ушел, подумав, что обязательно посмотрит фолиант позже. Не сейчас.

Один за другим понеслись дни. И к знаниям страсть утянула юного мага. Фанатично вчитываясь и внимательно изучая, он закалял свой ум, ковал и точил его, как и подобает подмастерью кузнеца. Ненасытно и кропотливо, Лео нависал над книгами и искал, запоминал, уяснял. Хоть и учился он заговаривать и наделять чародейным качеством клинок и доспех, но и на этом пути находил немало общего с прочим колдовством. Потому и заболел своим новым учением сильнее прежнего.

Но первее всего он хотел стать полезным Бьерну.

А когда маг уставал, то не терял времени даром. И много гулял, слушая лес, и думал о том, как бы поскорее освоиться ему в ремесле.

Он поднимался с самым рассветом, скромно ел и отправлялся к лесу, где свежесть утра и благородный запах душистой хвои будили его ласково. И в моменты эти вспоминал старших волшебников — выпускников академии, — что навещали её порой. Иные из них рассказывали о том, как важно знать своё тело, и как крепость его благотворно влияет на умение взывать к сокрытой в нём силе. К магии.

Потоки Небесного Сердца, что сочатся и в жилах, и в венах, рожденных волшебниками, послушней, когда чародей в ладах со своим естеством. Когда знает каждый свой мускул и умеет его ощущать. И сейчас, когда Лео был предоставлен самому себе, он наконец-то мог выбирать, к чему бы стоило прислушаться, а к чему — нет. И отчего-то наставления те казались ему теперь полезными и правдивыми.

И добровольно он вызывался помогать Бьерну, чем только может. И искал лишний повод потаскать тяжести. Будь то ящик со склада или партия свежей стали.

А кузнец и не был против. Забавляясь, наблюдал он, как корячится маг и пыхтит, тягая могучее железо. Но с каждым разом оно становилось всё легче и всё податливей. А через месяц-другой Лео как будто бы даже немного набрал в плечах.

Мощь Сердца Магии сокрыта внутри всех живых. Так говорили старые колдуны. Кто-то способен ей управлять, другим же этого не дано. Но сколько бы прославленных воинов, что занимались собой всю жизнь, не пытались освоить магию, ни у одного так и не вышло. Хоть и умели они обращаться с телом так, что всякий колдун бы позавидовал, всё же, чего-то им не хватало.

С другой стороны, и самые занудные, дотошные волшебники не имели силы абсолютной. Не каждый из них способен был поразить волшебством волевого бойца. А те из солдат, кого магией закаляли с детства, нередко могли одолеть в сражении и искушенного колдуна. Сила и крепость их духа не подпускали к ним ни проклятий, ни ворожбы. А уж если сказать о рыцарях… так тех и чихнуть не заставишь, сколько чары не плети. Посмеются и надают по шее, а того глядишь, и прибьют насовсем.

И ещё больше загадок от того возникало. И вечно спорили друг с другом колдуны и бойцы. Одни говорили, что Сердце Магии доверяет, и дозволяет им творить магию от его имени и этим гордились. Вторые, хвастались, что их оно охраняет и бережёт. И что способны они творить историю, мечем и щитом, и за это Небесному Сердцу благодарны.

Но ни к какой конечной истине никто из них подобраться так и не смог.

Совсем юна ещё была цивилизация человеческая, и знания её, в особенности о магии, были ничтожно малы. И всё сильнее Лео в том убеждался. Добравшись до признанных по всему Мировому Кругу трудов, едва ли он впечатлился. Казались они ему поверхностными и смехотворными, не смог найти он в них глубинной сути. Но что-то вечно вертелось на уме, совсем рядом. Ответ на вопрос, что терзал его от рождения. Недосягаемый и ещё не раскрытый. И чудилось магу, что вот-вот он уже до него доберётся. Но этого пока не случалось.

Забравшись как-то поглубже в лес в раздумьях, Леонард заприметил меж кучных деревьев брезжащий просвет и пошёл к нему ублажить любопытство. Там, за чередой величавых стволов пряталась от взглядов людей светлая поляна, укромная и уютная. На краю её рос могучий кедр. Старый, молчаливый. А корни его поднимались над землей и плели замысловатый узор.

И полюбился он магу с самого первого взгляда. И он познакомился с ним, точно с живым.

Расселся на мшистых корнях Леонард, как на лесном троне. И придумал тогда, что отныне он будет учиться здесь. В тени размашистых хвойных лапищ, среди благодати и торжественной тишины. И улыбнулся тому, как же здорово сложилась жизнь. И так задремал, убаюканный мягким, певучим ветром.