Глава 3
Аль-Кинди устало протер вспотевший лоб носовым платком. Сидевший напротив него сборщик налогов порядком уже надоел ему.
— Послушай, дорогой, я этим занимаюсь уже третий год, и никак проблем до этого не было! — в сотый, наверное, раз за последний час повторил аль-Кинди.
— Это потому, что до этого вами занимались дилетанты, а я — профессионал! — заявил в ответ сборщик налогов.
«Вижу я, какой ты профессионал!», — зло подумал хозяин постоялого двора, оглядывая собеседника и одновременно прислушиваясь к шуму, доносящемуся с первого этажа.
Шум был вполне обычный, такой, какой и должен быть в позднее субботнее утро. А вот сборщик налогов был не совсем обычен.
Нет, аль-Кинди, конечно, знал, что все представители этой профессии склонны к полноте, так как каждый более или менее богатый человек считает себя обязанным накормить и напоить столь важного гостя. Предыдущие сборщики налогов, с которыми аль-Кинди приходилось иметь дело, были весьма тучными мужчинами (да и он сам, чего скрывать, являлся обладателем солидного брюшка), но сегодняшний его собеседник был просто непомерно жирный. Местному приказчику с трудом удалось отыскать кресло, в которое сборщик налогов смог бы сесть, не рискуя застрять или сломать данный предмет мебели.
— И все-таки я не пойму, что вам от меня нужно, дорогой! — воскликнул аль-Кинди («Хоть бы представился, невежа!», — думал он в этот момент, ведь за час беседы сборщик налогов так и не соизволил назвать своего имени, только показал грамоту, заверенную лично султаном).
— Достопочтеннейший и всемилостивейший султан Наврут VIII в моем лице хочет знать, по какому праву вы создали то, что называете «сетью постоялых дворов аль-Кинди»? — спросил сборщик налогов.
— Мне пришла в голову отличная мысль по расширению своего дела. Вот я ее и реализовал! — ответил аль-Кинди. — И заметьте, я при этом не нарушил ни одного закона нашего султаната!
— А это не вам решать! — с угрозой произнес его собеседник, но владелец десяти постоялых дворов в различных городах Джарахана нисколечко не испугался.
Он прекрасно знал все законы своей страны (без этого в султанате выжить можно было только рабу) и понимал, что ему нечего вменить в вину.
— Еще раз повторяю: я готов уплатить все необходимые налоги и даже добровольно пожертвовать солидную сумму, в связи с начавшейся войной, но я, ни в коей мере, не согласен с вашим требованием закрыть все свои постоялые дворы, кроме одного! — беря с подноса, лежавшего на столе между двумя мужчинами, гроздь винограда и отправляя сладкие ягоды себе в рот, произнес аль-Кинди.
— А вы не забыли, дорогой аль-Кинди, что я пришел не один, а со стражниками, и могу велеть арестовать вас прямо здесь и сейчас? — поднимаясь из своего кресла, прошипел сборщик налогов.
Владелец постоялых дворов вздохнул. Именно этого он и опасался: этот жирный боров просто положил глаз на его прибыльное дело и готов пойти на все, лишь бы заполучить его.
— Я помню, — ответил аль-Кинди. — Но я также хорошо помню то, что кавалера ордена Пустынного Знамени, не имеют права сажать в темницу без предъявления обвинения. Даже люди вашего ранга! — после небольшой паузы добавил он.
Орден Пустынного Знамени вручался лично султаном тем, кто на свои деньги экипировал целый полк джараханской армии, и его обладатели имели право на целый ряд привилегий.
— В Вараше я — Закон, и мне решать, что я имею право сделать, а чего — нет! — сборщик налогов окончательно пришел в ярость и крикнул: — Ребята, взять его!
Однако на его призыв никто не откликнулся. Сборщик налогов обернулся к двери и только сейчас услышал звон мечей, к которому уже минуты три немного обеспокоенно прислушивался аль-Кинди.
— Что это значит, аль-Кинди? — повернулся к хозяину многочисленных постоялых дворов сборщик налогов. — Ты решил, что тебе сойдет с рук нападение на представителей власти?
Аль-Кинди открыл рот, хотя еще не придумал, что отвечать, но в этот момент дверь распахнулась, и внутрь ввалился один из стражников, что пришел со сборщиком налогов. Но в комнату он ворвался вовсе не потому, что хотел помочь своему хозяину, а потому, что его в нее впихнули. Во всяком случае, так решил аль-Кинди, глядя на меч, торчащий из груди стражника.
«Представитель закона», как окрестил своих людей сборщик налогов, шатаясь, сделал два шага по направлению к своему хозяину, а затем повалился на пол, заливая кровью все вокруг.
«Прощай, эльфийский ковер!» — подумал аль-Кинди, глядя на алое пятно, растекающееся на ткани.
Эльфы крайне редко ткали ковры, предпочитая спать на мягкой траве в своих вечнозеленых лесах, и потому их изделия ценились очень высоко. К тому же приобрести их было невероятно трудно, так как абы кому эльфы свои ковры не продавали.
— Ты за это заплатишь! — вернул аль-Кинди к действительности рев сборщика налогов. — Я велю посадить тебя на кол, затем сварить в масле, а напоследок четвертовать!
— А причем тут мой дорогой друг аль-Кинди? — раздался мужской голос. — Если кого и надо за это наказывать, то нас!
Аль-Кинди перевел взгляд на дверной проем и (как и ожидал) увидел в нем своего друга Грифона и его верную спутницу Скорпиона.
— Грифон?! Тот самый Грифон?! — голос сборщика налогов продолжал держать высокую ноту, но теперь в нем сквозили нотки страха. — Значит, это правда? Вы действительно дружны?!
— А вы думали, дорогой, что я распускаю подобные слухи ради устрашения своих врагов? — хмыкнул аль-Кинди в то время, как наемники вытирали о ковер (слава Фарину, самому почитаемому богу в Джарахане, уже и так испорченному) выпачканные в крови мечи.
Сборщик налогов не ответил. Он испуганно взирал на Грифона, который подошел к лежащему на животе трупу стражника и выдернул из него свой меч, затем громко сглотнул и опустился обратно в кресло, а по комнате поплыл характерный запах.
— Кажется, кто-то сильно перепугался! — сморщила свой красивый носик Скорпион.
Аль-Кинди нравилась эта девушка, и он даже предлагал ей выйти за него замуж, хотя и знал о ее рабском прошлом. Но наемник ему отказала, так как была влюблена в Грифона, который относился к ней только как к другу.
— Не убивайте меня, пожалуйста! — взмолился сборщик налогов, переводя взгляд с аль-Кинди на Грифона, с Грифона на Скорпиона, а со Скорпиона на аль-Кинди. — Я сделаю все, что вы скажете!
— Прямо-таки все? — усмехнулся Грифон.
Сборщик налогов усиленно закивал. Тогда наемник приблизился к нему и точным и аккуратным движением меча рассек его брюки от пояса до паха, не задев кожи.
— Теперь вставай! — велел Грифон, и сборщик налогов встал, придерживая штаны руками. — Подними руки вверх! — штаны тут же упали на пол, оставив «представителя закона» с голым задом. — Теперь подними брюки и, держа их над головой, пробеги из одного конца города в другой и обратно, выкрикивая при этом «Постоялые дворы аль-Кинди — лучшие дворы в Джарахане!». Понятно? — сборщик налогов кивнул. — Тогда чего ждем? Побежал! — сборщик налогов, подняв свои перепачканные штаны высоко над головой, побежал прочь из комнаты. — Учти, я узнаю, если ты хотя бы чуть-чуть схалтуришь, и тогда тебе не поздоровится! — крикнул ему вслед Грифон и добавил: — Что-то ты начал халтурить уже в самом начале!
Конец ознакомительного фрагмента.
