Возвращение Повелителя. Властелин двух миров. Книга IV

Дмитрий Вениаминович Туманов

Игорь Алексеев, программист из Владимира, волею судьбы ставший правителем княжества Благодать, продолжает свое путешествие по мирам Созвездия. Впереди его ждет огненный мир Террум и ожесточенное противостояние с демонами. А корона властелина миров все ближе – уже назначена дата коронации. Сможет ли наш герой взять четвертое кольцо Призыва и победить в «кольценосной гонке»? Интрига сжимается, словно тугая стальная пружина, которая готова распрямиться и выстрелить в самый неожиданный момент.

Глава 4. ГРЕЗЫ

И в этот момент со мной случилось что-то непонятное: мир вокруг меня свернулся телепортационной концентрацией. Но это не был результат уже привычного для меня погружения в туннели-телепорты глаз псевдокота, а какая-то совершенно иная телепортация — определенно более высокого уровня.

Да и воспринималась эта телепортация очень странно — я словно бы летел среди звезд и ощущал, что меня несут, бережно прихватив зубами за шкирку. Этот невидимый прихват совершенно обездвиживал меня, но одновременно внушал мне чувство спокойствия и заботы. Я ощущал себя котенком в зубах вселенской кошки и был уверен — мама принесет меня туда, где будет спокойно и безопасно.

Деконцентрация выбросила меня в непроглядную темень, а затем последовал резкий удар, сопровождавшийся кратковременной потерей сознания. Спустя какое-то время включилось сумеречное зрение, и я обнаружил себя в обломках контейнера, посреди кучи шуршащих брикетов продпайков.

Я был в продовольственном складе подземного бункера Розенды — там, куда и просил Смайлика меня телепортировать. Вот только самого псевдокота здесь не было — видимо, раньше сработал тот самый эффект экстренной эвакуации, который достался мне по наследству от Странника и автоматически включался при падении с большой высоты.

Очень странный эффект. И я даже боюсь подумать о том, какая сила вселенского масштаба была при этом задействована. По всей видимости, это была все та же неведомая сила, которая с легкостью таскала тело Аграфена Бортника между мирами — после того, как этот экстремал-роупджампер изобрел способ, как можно было спрыгнуть с вершины орехового дуба Повелителя и остаться в живых. Механизм, по сути, тот же.

Видимо, этот механизм полностью сохранял состояние тела, предшествующее телепортации, включая и его динамику. Во всяком случае, та скорость, с которой я падал с башни в Терруме, никуда не делась — именно с нею я и прибыл на Розенду.

А штабеля с контейнерами армейских сухпайков мне просто жизнь спасли. Прямо как заправский каскадер, я приземлился на трехметровую подстилку из целлюлозных макарон! Всего лишь пару метров в сторону — а там уже бетонный пол… Повезло, в общем.

В общем, но не в целом. Кисть моей многострадальной левой руки, на которую я неудачно приземлился, пронзала острая пульсирующая боль. Это уже однозначно был перелом и как бы даже не одинарный! Ну, знаете ли, это какая-то совсем неправильная игра! Не должны герои ни ноги вывихивать по случайности, ни руки себе ломать по неосторожности!

С другой стороны, я хотя бы живой остался и даже на своих двоих могу ходить. А вот что сталось с Гвидо после того страшного удара, которым дьявол сбросил моего товарища с вершины Рубинового Шпиля — неизвестно. Безусловно, кольцо Призыва спасло жизнь своему обитателю.

Однако попытки вызвать Гвидо из микромира Кольца стрел успеха не возымели — скорее всего потому, что сам призывник был либо без сознания, либо в состоянии нестояния. Проверить это не представлялось возможным, потому что доступ в Дозорную башню для меня был закрыт. Главной особенностью взломанного кольца Призыва являлся тот факт, что владелец Кольца не мог попасть в его микромир без согласия самого Кольценосца.

Что ж, придется самому себе первую помощь оказывать. Приняв дозу мертвой воды в качестве анестезии, я снял с себя гербовый шарф и с помощью пары обломков контейнерных досок зафиксировал сломанную кисть на наруче.

Сойдет на первое время. Доберусь до медиков в Благодати, и они мне нормальный гипс наложат. Будем надеяться, что наложат. С наших коновалов станется заявить: «Случай тяжелый — требуется ампутация!». Или: «Случай нелечебный — в качестве компенсации за моральный ущерб вам полагается четыре метра савана и пятидесятипроцентная скидка на гроб!»

Но это я шучу так — на фоне боли и стресса. Команда интернов Гористока не сильно профессиональная, но парни свое дело знают и простые случаи в сложные не превращают. А многого с них требовать и не стоит. По сравнению со средневековой изуверской врачебной практикой медицина магической Альтернативы — это просто космос. Если человека вообще возможно исцелить — ему помогут. А если нельзя — тогда случай тяжелый. Или нелечебный.

Раз уж я оказался в бункере, мне стоит спуститься на его шестой уровень — в подземную электростанцию, где в мавзолее разрушенного бойлера обитает вечно мертвый комендант ракетной базы №13, профессор-лич Валериант Эллари Амаретто.

Теперь мы уже знаем, что профессор при жизни был не только преподавателем теоретической магии и естествоиспытателем на Арабелле. Валериант занимался также и научной деятельностью. В частности, это именно он изобрел производство и технологию переработки флюорита, и это его подземную фабрику с центрифугами я обнаружил в крипте пирамиды пещерного города под Мертвецким урочищем.

Поэтому теперь у меня к профессору появились некоторые вопросы. И главный из них — что за загадочный металл добывали из флюоритовой руды? У меня на этот счет имеются некоторые соображения, но пока я о них умолчу.

Впрочем, проф наверняка уже в курсе моего появления в бункере. Валериант будет ждать меня столько, сколько понадобится — ему не привыкать. А у меня сейчас даже идти сил не осталось. Конное путешествие по Вандергейму, рейд в подземельях Бьорне, полет над Террумом, схватка с демоном в Рейнуране и, наконец, выматывающее восхождение на Рубиновый Шпиль происходили для меня в режиме «нон-стоп», с небольшими перерывами на отдых. Я бороздил просторы Альтернативы уже вторые сутки кряду и просто валился с ног от усталости!

Так что профессор подождет… Шатаясь от изнеможения, я добрел до каптерки, расположенной напротив склада, рухнул на кушетку прямо как есть, не снимая сапогов и доспехов, и моментально отрубился. Последним, что отразилось в моем затухающем сознании, были мерцающий свет газовых ламп и скрип велотренажера, который накручивал динамо-зомби в своей клетке.

Проснулся я, когда почувствовал, что меня кто-то аккуратно, но настойчиво трясет за плечо! Добрались-таки до меня кадавры…

Но как?! Я же дверь каптерки изнутри закрыл, а там такой мощный засов — тараном не сразу выбьешь. А мой «электродвигатель», что велотренажер крутит, из своей клетки не выберется никогда — мозгов не хватит. Кто бы это мог быть и как он сюда попал?

Затаив дыхание, я медленно повернулся, сел и протер заспанные глаза… И они у меня чуть из орбит не вылезли!

Я был все там же, в каптерке, которую все так же тускло освещали газовые лампы. Однако клетка с коронованным велогонщиком куда-то исчезла. А рядом с моей кушеткой стоял солдат в серой военной форме, какую носили бойцы гарнизона подземной ракетной базы. Но, во-первых, его форма была подозрительно новой, с иголочки. А во вторых…

Солдат, безусловно, был живым! Причем его простоватое встревоженное лицо оказалось мне даже знакомо! Но как? Откуда?! У меня аж челюсть отвалилась от изумления.

— Федорук?.. — неуверенно произнес я, разглядев надпись на нагрудной нашивке солдата.

Вообще-то надпись была сделана рунами Розенды — это был мертвый язык погибшей цивилизации, на котором не разговаривали уже много сотен лет! Странник его изучил в свое время, однако его память и знания мне по наследству не передались.

Однако я сейчас прочитал эту надпись, едва лишь увидев ее! И как прикажете все это понимать?

— Я, ваше благородие, — вздохнул солдатик. И, заметив мой ошалелый взгляд, укоризненно добавил. — Неужто не признали? Ну, оно и немудрено — после вчерашнего-то… Я Фрол, денщик ваш. А Федорук — это моя фамилия.

— Федорук… Да что тут происходит, мать твою за ногу! — тихо выругался я, с ужасом понимая, что разговариваю и понимаю на неизвестном для меня языке!

Только сейчас я начал осматриваться вокруг себя. И только сейчас до меня, наконец, дошло, где я нахожусь, и что со мной вообще происходит. Грезы! Я нахожусь в иллюзии! Ну как же меня угораздило?! А ведь Странник предупреждал, что такая опасность существует, если уснуть в бункере! И я забыл про это предупреждение! И вляпался, как последний раззява!

Да, это были Грезы. Загадочное неживое существо, контролирующее бункер и концентрирующее в себе всю местную магию, в основном использовало ее для создания масштабной ментальной иллюзии последнего дня Розенды. Это был тот самый Судный день, когда воюющие коалиции обменялись массовыми ракетно-ядерными ударами, после чего вся планета превратилась в одно сплошное радиоактивное кладбище.

Странник побывал в Грезах трижды и определенно не был этому рад. Теперь это же предстояло пережить и мне. Для начала мне нужно выяснить, зачем я здесь? И тогда многое встанет на свои места.

— Опять кошмар приснился, ваше благородие? — участливо спросил солдатик, разглядывая мое перекошенное лицо. — Бывает. Это на вас тяжесть земная давит — негоже добрым людям под землей жить, как кротам.

Ваше благородие? А кто я здесь, собственно? Мой взгляд упал на серый, с красными обшлагами и серебристыми эполетами офицерский китель, который висел тут же, рядом, на спинке стула.

На эполетах имелось три ромбика, а на нагрудной нашивке было написано: «поручик Марек, главный каптенармус». Это что-то вроде заведующего хозяйством. Должность весьма полезная — ее обладатель имеет право заходить в любое место бункера, не спрашивая разрешения у старших чинов. В том числе и на склады с продовольственными и иными запасами.

Похоже, господин Марек был не сильно рад жизни в подземных казематах и во внеслужебное время изрядно заливал за воротник. Обшлага кителя поручика были засалены и заляпаны характерными бурыми пятнами, а за кушеткой обнаружился целый ящик с пустыми винными бутылками.

К слову говоря, левая рука у меня и здесь была не в порядке — кисть была закатана в тугую бинтовую повязку и ощутимо ныла. Совпадение? Или Грезы способны совмещать реальность с иллюзией?

— Это вы вчера спьяну решили винную бутылку рукой на спор разбить, — усмехнулся Фрол. — Только бутылка крепче оказалась. Доктор сказал: трещина у вас там. Так что теперь особо не усердствуйте.

— Мда-а, эвон как меня с винища нахлобучило-то… А башка опосля вчерашнего еще сильнее руки болит. Пора мне с этим делом завязывать… — вымученно вздохнул я, скосившись на табло будильника. — Слушай-ка, братец! На часах всего лишь полвосьмого утра. Ты меня, болезного, зачем разбудил в такую рань? У нас что, война началась?

— Война? Она вообще-то у нас уже четвертый год идет, — хмыкнул денщик, многозначительно покосившись на пустые бутылки. — Тут такое дело… У меня земляк в узле связи служит. Он только что с ночного дежурства сменился и мне по секрету шепнул: сегодня, в четвертом часу утра от нашего зарубежного агента по шифрованному каналу поступило предупреждение о готовящемся массовом ядерном ударе по военным объектам и городам Империи! Что вы на это скажете?

— Провокация, — цинично усмехнулся я, не имея для себя никаких сомнений в том, что случится с этим миром сегодня. — Если бы такое сообщение на самом деле пришло, у нас давно бы уже тревогу объявили. Там, снаружи, что-нибудь происходит?

— Да нет, вроде тихо все… — вздохнул Фрол. — Но только у меня с утра все равно предчувствие какое-то муторное. Неужто наши враги из Федерации и впрямь решатся ядреными фугасами города бомбить? Ведь по ту сторону океана не звери дикие живут, а такие же люди, как и мы! Ладно бы только по военным базам ударили — наши солдаты уже привыкли умирать за свою страну. Но в городах миллионы мирных граждан: женщины, дети, старики… Их-то за что?! Неужто такое вообще возможно, ваше благородие?!

— Очень даже возможно, — вздохнул я, и едва не прослезился, когда предусмотрительный денщик поднес мне стакан со спасительным огуречным рассолом. — Чтобы объяснить тебе это, я расскажу одну сказку. Или не сказку — смотря с какой точки зрения посмотреть. В общем, дело было так. В одном придуманном мире, похожем на этот, шла такая же мировая война, как и здесь. Армия империи, которая развязала войну и совершила в ходе ее множество ужасающих преступлений, в итоге потерпела закономерное и справедливое поражение. Проигравшие готовы были подписать почетный мир, но… Их враги желали не просто победить. Врагам нужно было унизить побежденных и морально сломать их, чтобы те никогда больше не осмелились поднять глаза. Что же делать, когда враги готовятся растоптать твою историю, уничтожить традиции и образ жизни?

— Мы бы мобилизовали всех, кто был в силах держать оружие, — вполне серьезно произнес Фрол. — Если бы враг высадился на наше побережье — в него стрелял бы каждый куст и каждый холмик! Военное поражение и унижение нации — это две совершенно разные вещи. Первое можно принять, скрепя сердцем. А со вторым смириться невозможно.

— Да-да, обитатели той сказочной страны тоже имели понятие, что такое национальная честь, и готовились защищать свою собственную землю до последнего бойца. И когда враг высадился на землю империи — он умылся собственной кровью. А на родину «почти победителей» широкой рекой потекли гробы. Сотни, тысячи гробов. И это были всего лишь маленькие, ничего не значащие острова посреди океана. Что же ждало захватчиков в самой метрополии?

— Прямо как у нас, — вздохнул денщик. — Мы тоже потеряли острова, давшиеся нам большой кровью. И как же закончилась ваша сказка?

— Правитель побеждавшей стороны был вынужден оправдываться перед матерями погибших солдат за то, что бросил их сыновей в ту мясорубку на островах. И тогда, желая избежать еще больших проблем в будущем, он приказал использовать ядерное оружие. Правитель не опасался возмездия, ведь у противостоящей стороны такого оружия не имелось. Самолеты сбросили две ядерных бомбы на города противника. В пламени атомных пожаров погибли десятки тысяч и еще сотни тысяч умерли потом — от радиационного излучения. И в основном это были мирные люди — женщины, дети и старики.

— Как же так? — жалобно произнес Фрол. — Но так не должно быть! Так не бывает в сказках!

— Не бывает — ты совершенно прав. Весь мир был в шоке от такого страшного и безнаказанного преступления. Через неделю проигравшая сторона подписала акт о безоговорочной капитуляции, а ее правитель покончил с собой, не в силах снести унижение. Вот так и кончилась сказка о том, что люди, исходя из благих намерений, не могут совершать самые чудовищные злодеяния. Могут, еще как могут. Страшнее человека зверя нет.

— Вот ведь оно как… — всхлипнул Фрол, у которого после моего рассказа развеялись последние иллюзии о человеческом добре и справедливости. — Как жить-то теперь? Разве что напиться с расстройства.

— Я вот примерно как-то так и живу. И с такой запойной подземной жизнью совсем ход времени потерял. Какая у нас сейчас дата? И какой год?

— Как вы могли забыть про такой знаменательный день? — укоризненно ответил денщик. — Ведь сегодня день рождения нашего любимого императора! Сегодня шестое августа три тысячи девятьсот сорок пятого года.

И с этими словами у меня словно что-то перемкнуло в голове. Таких совпадений просто не бывает! Шестого августа тысяча девятьсот сорок пятого года, в восемь-пятнадцать утра на Хиросиму упала первая ядерная бомба человечества. А сейчас на часах…

На часах было без пятнадцати восемь. И в этот момент в каптерке замигала красная лампочка и хрипло взревела сирена тревоги. В рамках повестки текущего дня это могло означать только одно — ракетная атака началась.

— Может быть, это все-таки учения? — жалобно заныл Фрол. — Все мои родные сейчас в городе, а я им с режимного объекта даже позвонить не могу. Может, все же в этот раз обойдется?

— Едва ли… — вздохнул я, торопливо одеваясь, накидывая китель на плечо поврежденной руки и лихорадочно думая, что же мне делать дальше?

Подлетное время баллистических ракет с другой стороны планеты — около получаса. Так что полчаса у меня в запасе еще есть. Вопрос в том, для чего? Остановить ядерную войну я точно не смогу. Остановить запуск ядерных ракет из шахты отдельно взятой базы? Может быть… Но для чего?

А для того… Я уже убедился, что в Альтернативе, как и в любой правильной компьютерной игре, все происходит не просто так. Если я попал в иллюзию внутри другой иллюзии — значит, так нужно по сценарию.

А по сценарию у меня было расследование происхождения латунных сундучков с их таинственным содержимым. Поначалу я склонялся к выводу, что металлом, который добывался из флюорита в центрифугах на пещерной фабрике, был уран.

Версия выглядела очень логичной и правдоподобной. Но ее напрочь ломал очень простой факт: природный металлический уран не взрывается! На заре земной атомной индустрии в качестве начинки для ядерных бомб использовался высокообогащенный оружейный изотоп урана с номером «235».

Однако изготовить обогащенный уран в технологических условиях Средневековья было абсолютно невозможно! Поэтому вся история с якобы добычей урана из флюорита могла быть либо крайне неудачным экспериментом, либо очень убедительным прикрытием. Настоящий обогащенный уран в мирах Созвездия можно было получить только в одном месте — на Розенде, из баллистических ракет в пусковой шахте ракетного бункера.

Теперь многое встало на свои места. Вряд ли Аполлон сам добывал ядерную начинку из ракетных боеголовок. Процесс это явно небыстрый, уж точно небезопасный, а снаружи очень приличный радиоактивный фон. Так что даже в скафандре Странник там долго бы не продержался. Зато это вполне мог сделать Валериант Амаретто и его безмолвные помощники — мертвецам не страшна никакая радиация.

Судя по записям Рейнланда Каховского, офицера охраны, который вел подробный дневник, командир базы №13, получив приказ на немедленный запуск ракет, с этим самым запуском затянул — не то из-за разногласий с подчиненными, не то по каким-то техническим причинам.

В результате это промедление дорого им обошлось — одна из вражеских ракет ударила прямо в холм над бункером, начисто снеся все внешние коммуникации. И после этого крышка люка ракетной шахты уже не смогла открыться полностью.

Но! Все это произойдет лишь в том случае, если кто-то задержит запуск ракет! И для этого у меня в распоряжении осталось… всего лишь двадцать минут! Жестко, но я хотя бы понял, что мне нужно сделать.

А вот моему предшественнику в этом отношении пришлось гораздо сложнее. Странник наверняка провел в Грезах не один день, прежде чем догадался, как найти выход. А решение у этой задачки простое — нужно привести иллюзию в соответствие событиям, произошедшим в реальности много сотен лет назад.

— Господин главный каптенармус! Экстренная ситуация! Вам надлежит взять аккумулятор и срочно прибыть в кабинет командира базы на общее собрание! — влетая в дверь каптерки, произнес запыхавшийся солдатик с повязкой дежурного.

— А что случилось? — осторожно спросил я. — Зачем нужен аккумулятор?

Но дежурный уже несся дальше — его послали оповестить весь офицерский состав бункера. Пожав плечами, я подошел к стеллажу с аккумуляторами, взял один из латунных сундучков, засунул его в рюкзак и скорым шагом отправился на первый уровень. Чтобы подняться туда, мне понадобится еще пять минут. Время, время… Оно просто утекает сквозь пальцы.

По пути меня догнал невысокий полноватый офицер, чье лицо тоже было мне знакомо. Ну да, конечно — пили же вместе вчера… Это Стефан Маевский, штабс-ротмистр, начальник грузовой станции. К ним поздно вечером состав на разгрузку пришел, так что Стефан быстро покинул нашу загульную компанию и не стал свидетелем моего позора с бутылкой.

— Доброго утречка, Карл! — хлопнул Стефан меня по плечу своей тяжелой лапищей. — Головушка после вчерашнего не болит?

— Все болит, ничего не помогает. Мы вчера заполночь день рождения императора начали отмечать. И, кажется, перестарались…

— А вот мы вчера всю ночь состав разгружали. Так что держи документы и принимай контейнеры в свое хозяйство.

— Что тут у тебя? — поморщился я, поскольку мне сейчас было совершенно не до того, чтобы разбираться в приходных ордерах. — Консервы рыбные — четыре контейнера. Хорошо, бойцы голодать не будут. Тушенка мясная — три контейнера. Совсем хорошо — офицеры тоже ныть не будут. Сахар тростниковый — один контейнер. Просто замечательно — чай без сахара меня уже достал! Водка пшеничная — один контейнер. Офигеть, целый контейнер водки! Это же просто праздник души какой-то! Так, а это что? Макароны целлюлозные — три… вагона?! Да мы тут просто ужремся этой целлюлозой! Ее до конца наших дней хватит и еще для археологов будущего останется!

— Насчет археологов ни разу не смешно, — хмуро заметил Маевский. — С этим составом пришло еще много всякого спецоборудования, в том числе скафандры радиационной защиты, счетчики радиации и баллоны с дезактивационной смесью. Такого груза к нам с самого начала войны не поступало. По ходу дела, нас готовят к ядерному апокаляпсису.

— Или же к учениям, — возразил я. — Максимально приближенным к боевой обстановке.

— Ну да, конечно… — вздохнул штабс-ротмистр. — Каждый месяц — тревоги, каждый квартал — учения, каждый год — война. Достало уже просто до печенок. Жену не видел уже бог весть сколько. Дети четвертый год без отца растут. Младшенький уже говорить научился, а папу не знает. Не видел он папку-то никогда! Да когда ж все это кончится?! Иной раз так припечет, что невольно сжимаешь кулаки и думаешь — а не долбануть ли разом всеми ракетами по врагам? Мы ведь для этого тут и посажены, собственно говоря.

— Не для этого, — возразил я. — А для того, чтобы у врагов подобного желания не возникало. Впрочем, если до этого все же дойдет, нашего мнения никто не спросит.

— Это уж точно, — подавленно пробурчал Маевский. — Только у меня все равно кулаки чешутся. Так и хочется по кому-нибудь долбануть!

У лестницы мы встретились с высоким и статным офицером в чине подпоручика. Имени его я не помнил, а на его кителе имелась надпись: «Кревский, инструктор по тренажу». Офицерам тренаж не полагался, а вот солдатиков этот зубоскал гонял нещадно — мой денщик ежедневно убеждался в этом на собственной шкуре.

— Доброе утро начинается с тревоги, — усмехнулся хохмач Кревский, приветствуя нас неуставной отмашкой. — Без учений жить скучно, а с ученьями… Оно. Оно самое.

— Оно еще только начинается, — съязвил я. — Но уже совсем скоро мы начнем его хлебать — полным половником и из ночного горшка. И не говорите потом, что я вас не предупреждал!

Приемная была пуста… Почти пуста. На столе секретарши гордо восседала обезьянка — всеми любимый и обожаемый талисман ракетной базы №13. Обезьянка, принадлежавшая генералу Сташевскому, совершенно официально числилась в штатном расписании, поэтому была одета в жилет армейского образца.

На жилете в соответствии с военным уставом было написано: «Капрал Кокс, эксперт по орешкам». Орешки стояли тут же, на столе — обезьянка умела интуитивно определять хорошие орехи от испорченных, и при этом никогда не ошибалась. Да и вообще Кокс был очень сообразительным, а по интеллекту превосходил даже некоторых солдат.

Едва мы вошли — Кокс, исполняющий обязанности секретарши, нетерпеливо взвизгнул и жестом, не приемлющим возражений, указал нам на кабинет командира базы. Дверь кабинета была распахнута настежь, и оттуда резко пахло жженой проводкой.

К моменту нашего прихода за столом уже собралось полтора десятка человек. Белокурая красотка Нона, нервно грызя карандаш, пристроилась за тумбочкой в углу, готовясь стенографировать предстоящее собрание. Офицеры тихо переговаривались друг с другом, но их внимание было приковано к командиру ракетной базы.

Бравый усач-генерал Войцех Сташевский пребывал в совершенном разрыве внимания. Трубка аппарата внешней связи была зажата плечом под ухом у генерала, его пальцы машинально тыкали в пульт управления, а глаза были обращены к стоящему справа начальнику узла связи, майору Йосе Милевичу.

Милевич, бледный, как полотно, тряс какой-то бумажкой перед лицом командира базы и что-то тихо ему шипел. Однако генерал в ответ лишь отрицательно мотал головой, указывая на пульт.

— Каптенармус! — раздраженно воскликнула Нона, едва я вошел в кабинет. — Где вас черти носят?! У нас пультовой аккумулятор накрылся! Вы замену принесли?!

— Вот он, — произнес я, показывая на рюкзак с латунным «ведром». — Только он не заряжен. По инструкции не положено аккумуляторы заряженными хранить.

— Подключите аккумулятор к пульту и немедленно приступайте к зарядке! — скомандовала секретарша.

Прикольная ситуация! Вражеские ракеты уже в четверти часа подлета, а у этих раздолбаев пульт управления ракетами обесточен! Я бы мог сюда вообще не приходить, и все было бы в ажуре! И если я сейчас просто развернусь и уйду…

Да какое там! Блондинка в пилотке вцепилась в пустой рукав моего кителя и едва ли не волоком притащила меня к пульту! Там Нона ткнула изящным пальчиком, куда нужно было подключать аккумулятор и… Покрыла меня изощренным солдатским матом — дважды!

В первый раз — когда я своей трясущейся с похмелья рукой вставил штекер не туда, куда было нужно. А во второй — когда я от избытка усердия сломал деревянную рукоять динамо-машины. Орудовать оставшимся шпеньком было очень неудобно, но аккумулятор зарядился до рабочего минимума, и пульт мне все же удалось оживить. На нем начали мигать лампочки, и загорелась самая большая кнопка — красный сигнал тревоги.

А я озадаченно смотрел на аккумулятор, с помощью которого своими руками добавил себе проблем. Теперь это был тот самый агрегат с обломанной ручкой, который впоследствии был переделан в магический негатор. В тот самый негатор, который я заряжал на этом же генеральском столе во время своего первого попадания в бункер!

И тогда я точно так же намучался с этой ручкой. Получается, этот аккумулятор потом пролежал здесь несколько сотен лет, прежде чем я им воспользовался… снова.

Парадокс какой-то: как может иллюзия влиять на реальность? Или же тот, настоящий каптенармус Марек делал все точно то же, что и я? А я сейчас лишь копирую его действия в Грезах, исходя из логического хода событий.

Тогда мне следует подумать, каким образом запуск ракет был предотвращен в реальности, и проделать в Грезах то же самое. И на это у меня осталось всего лишь десять минут!

На пульте были уже включены все четыре тумблера стартовых столов. Двигатели первых ступеней ракет разогревались, и чувствовалось, как от их работы гудят стены бункера. Запущены были и роторы гироскопов-целеуказателей в боеголовках. Для того, чтобы разогнать гироскопы на полную скорость, требовалось около пяти минут.

Таким образом, ракеты были приведены в полную боевую готовность. Теперь для одновременного запуска всех четырех ракет командиру базы оставалось набрать кнопочный шифр, открыть рукояткой крышку ракетной шахты и повернуть стартовый ключ в замочной скважине. Как же ему помешать?

— Господа офицеры! — наконец, произнес генерал, положив трубку телефонного аппарата и вставая с кресла с решительным выражением лица. После этого в кабинете тотчас воцарилась мертвая тишина. — Сегодня, в семь часов сорок пять минут утра, наша страна подверглась ракетной атаке. Я дозвонился до имперского Генштаба, и мне подтвердили, что двадцать минут назад ракетные базы Федерации произвели массовый запуск баллистических ракет. Через десять минут ядерные боеголовки начнут падать на наши военные базы и мирные города. Это конец нашей цивилизации, ее Судный день. Однако враг, развязавший эту войну, не уйдет от возмездия! Шифры кода активации таймеров наших боеголовок уже получены по спецсвязи, а приказ на запуск ракет был только что подтвержден мне в устной форме. В присутствии всех собравшихся я подтверждаю, что буду верен присяге и императору, и беспрекословно исполню данный мне приказ! Сегодня, в день рождения императора, мы нанесем Федерации смертельный контрудар…

Пока словоохотливый генерал растекался мыслью по древу, минутный таймер на часах дошел до десятки. Сейчас мне требовалось задержать старт ракет всего лишь на пять минут.

Но как это сделать? Стартовый ключ во время пламенной речи находился в руке генерала — до него я добраться никак не мог, тем более с одной-то здоровой рукой. Коды активации боеголовок были совершенно недоступны для меня — начальник связи стоял по другую сторону стола. К тому же у него наверняка имелась запасная копия столь важного сообщения.

Но оставалась еще замочная скважина — она-то была у меня как раз под рукой. А щепка от сломанной ручки динамо-машины лежала прямо на пульте. Если засадить эту щепку в скважину и обломать — потом хрен ее оттуда вытащишь!

Вот оно, верное решение! Альтернатива тем и хороша, что всегда дает последний шанс. Нужно лишь понять, что это он самый, и суметь им воспользоваться.

А еще я видел глаза офицеров. Они находились в ступоре. Они не верили, не хотели верить в то, что происходит. Они-то ведь думали, что это всего лишь очередные учения…

Пусть и дальше так думают… Не говоря ни слова, я просто начал отрицательно качать головой. И это сработало! Постепенно взгляды всех присутствующих переместились на меня! В конце концов, это заметил и генерал Сташевский — он прервал свою речь и недоуменно скосился в мою сторону.

— Мой денщик — земляк солдата, который сегодня утром сменился с дежурства в узле связи! — с драматическим надрывом в голосе воскликнул я. — Тот был свидетелем получения кодов и сообщения о ракетной атаке из неустановленного источника! Господа офицеры, у нас готовится страшная провокация!

— Что? — не нашелся со словами генерал и под стремительно нарастающий ропот офицеров, повернувшись к начальнику связи, холодно произнес: — Что за глупости? Я только что говорил с дежурным офицером Генштаба — он подтвердил команду на запуск всех ракет! Какой-то дежурный офицер в должности полковника, которого я знать не знаю… Майор Милевич, а ну-ка дайте сюда коды и немедленно объясните, что творится в вашем хозяйстве!

— Это гнусная инсинуация! — взвыл Милевич, быстро сообразив, что ему светит незавидная роль козла отпущения. — Коды правильные! Сообщение о ракетной атаке было получено лично мною из Генштаба!

— А из Генштаба ли? — прорезался сквозь гомон гулкий голос Маевского. — В кабинете у пана Йоси есть коммутатор внешней связи, через который можно с любой страной мира связаться! С кем ты на самом деле переговариваешься в своей засекреченной клетушке, наушник?! Может, с твоими друзьями-нейтралами, которые твоей дражайшей супружнице проценты со сделок платят?

Конец ознакомительного фрагмента.