Перекрестки, души и цветы

Дмитрий Венгер, 2022

Загадочная история о любви, захватывающая и с мистической витиеватостью погружающая нас в тайны потустороннего мира. Происходящее действие касается весьма успешного современного автора психологической тематики который внезапно оказывается в тяжёлой жизненной ситуации. Теперь у него много времени, чтобы пересмотреть и обдумать свою жизнь, но нет стремления жить дальше без его любимой Мари. Отчаяние, заполнившее его доверху, приводит его за помощью к Силам, неподвластным нашему пониманию, но существующим в параллельном мире Добра и Зла испокон веков.

Глава 1. Осень и Феникс

— Пожалуйста, не убивай Джона, — взмолилась Мари, окуная его душу в зеленую тайгу своих глаз.

— Это еще почему?! — взбрыкнув, Ланс взглянул на нее.

— Для Эллин померкнет солнце, а они так счастливы! — резюмировала она.

Он обнял ее, прижав к себе.

— Но кого-то убить надо, может, Арчибальда? — попытался он возразить сиплым голосом дона Корлеоне, что, впрочем, неважно получилось.

— Зачем?! Не надо! Он такой забавный, прикольный, все оживляет светом своего юмора, пусть даже местами абсурдного. Этакий «Капитан Америка». Здравствуйте, мэм! Не нужно ли вам помочь с мытьем посуды? — смешно изменив голос, произнесла она, не забыв при этом отдать честь несуществующей мэм.

Ланс рассмеялся и поцеловал ее.

Прижавшись к нему спиной, Мари притихла, вертя кленовый листок и закрывая им солнце; листочек, вспыхнув, засветился.

— Знаешь, на кого похожа осень?

— На феникса, что возрождается из пепла. Это время перерождения природы, момент, пробуждающий к жизни ее безрассудство! — воскликнула она и заглянула ему в глаза, дабы удостовериться, понял ли он ее.

— Я тебя обожаю, мой пафосный философ!

Солнечные лучи приятно согревали, и Ланс закрыл глаза, оперевшись о дерево. Ее волосы источали приятный сладковатый аромат, словно наполняя этот момент безмятежной радостью и покоем. Он поневоле улыбнулся.

Освободившись от его объятий и подхватив ворох листьев, она закружилась, радуясь и смеясь, словно дитя.

— Хорошо!!

Он поневоле улыбнулся.

Осмотрев темный водопад ее волос, собравший огненные пятна безрассудства природы, он стал медленно вытаскивать их.

— Что молчишь? — спросила она.

— Любуюсь феей, которая забыла волшебную палочку, — ответил Ланс.

Ее задорный взгляд скользнул по его лицу, и, наклонив голову, она игриво поинтересовалась:

— И все же давай вернемся к твоему рассказу.

— Но ты же знаешь специфику моего повествования: смерть, слезы, разлука, жизненные кривы, переходящие в водочный штопор…

— Поэтому и хочу напомнить тебе о фениксе.

— Ты хочешь, чтобы я убил кого-то понарошку? — улыбнулся Ланс.

— Да.

— Тогда можно я убью Джона?

— В итоге обязательно должен быть счастливый конец!

— Типа такого: они жили долго и счастливо и умерли в один день?

— Да! И ты зря смеешься, — добавила она, несильно ударив его локтем.

— Смерть ужасна, потому что люди — не фениксы и после смерти в мир приходит не огонь и надежда, а тьма и несчастье. Печально, если книга закончится приходом ангела в черном капюшоне. — На мгновение мрачная скорбь тенью промелькнула на ее лице. Молча взявшись за руки, они побрели по тропинке вдоль озера.

— Еще эта роль, — пасмурно и как-то блекло произнесла она.

— Я приду на первую репетицию и умру вместе с тобой, чтобы тебе не было одиноко.

Тускло улыбнувшись, она прижалась к нему. Обнявшись, они постояли немного, пока порыв ветра не взбудоражил птиц, устроившихся на берегу, шумная стайка устремилась в небо.

Ночью накануне премьеры разразилась буря. Небо над Нью-Йорком вспарывалось молниями в лоскуты, дождь хлестал по мостовым, с изрядной настойчивостью смывая с них грязь, а с людей — грехи, излишние эмоции и копоть от мертвых нереализованных желаний. Мари не спала всю ночь. Дождавшись, когда Ланс уйдет писать свою книгу, она села на кровати, прижав к себе колени и положив на них голову, стала медленно раскачиваться, поглядывая в окно. Под рассветные сумерки она незаметно уснула. Утро принесло еще большую тревогу: мрачное небо наверху, черный город внизу и дождь. Последний в этом пейзаже являлся единственным позитивным успокаивающим изображением, под его доброжелательные мазки по стеклу и мерное постукивание ее нервы как бы теряли натяжение и пламя переживаний угасло. В углу стояли цветы — большой букет ярко-красных, почти бордового цвета роз. Букет, понятное дело, был от Ланса, который, видимо, еще не ложился и, пока она спала, успел сбегать за цветами. Мари негодующе поморщилась, будто ей в комнату запустили грязного немытого кота, намеревающегося прыгнуть ей на постель. Цветы, по мнению Мари, были символом незаслуженного успеха или, еще хуже, утешением на случай провала, элементом, чуждым ее внутреннему миру в этот день и в это утро.

— Ланс! — громко и истерично закричала она.

— Да, любимая? — отозвалась голова Ланса, просунувшись в дверной проем. Мари, не глядя на него, ткнула пальцем в угол, где стояли цветы.

— Убери их! — потребовала она. И позже добавила: — Пожалуйста.

— Но они для тебя, — не понял Ланс.

— Я их еще не заслужила, подаришь завтра, если… — требовательно прошипела Мария.

— Без «если»! Ты потрясающая актриса, и твой триумф уже ждет.

Подойдя ближе, он поцеловал ее.

— Все будет хорошо, моя сказочная фея, — добавил он шепотом и, наткнувшись на ее укоряющий взор, цветы все же забрал.

Несколькими часами ранее

Пришла ночь, время вдохновения, но беспокойные мысли, не давая творить, снова возвращали Ланса к ней, Мари. Былые отношения, что оставили в его жизни след, словно стремительно таяли, стираемые ластиком памяти, как залежавшийся зимний снег под ярким весенним солнцем по имени Мари. Давно забытое детское ощущение восторга и трогательности овладело им с тех пор, как они поженились. Притяжение овладело им: пронзающий взгляд зеленых глаз, обрамленных длинными ресницами, завораживал, а добрая очаровательная улыбка, располагая к общению, не могла не поведать о красоте души, что озаряла ее изнутри. Жизнь кипела и бурлила в ней полнотой эмоций и артистизма, лишь на некоторое время делая паузу. Мари позволяла себе немного покапризничать в эти дни затишья, словно отдыхая, оставаясь при этом чувственной и ранимой. Обладая удивительной способностью привлекать внимание без малейшего эгоизма, свойственного людям театра и кино, она словно вела собеседника за собой, увлекая в игру или цепь рассуждений, насыщая дискуссию той или иной эмоцией по своему выбору. «Встреча с тобой — лучшее, что случилось со мной», — сказал он. Эта счастливая эйфория порой пугала его, напоминая хрустальный шар, который нужно уберечь от смутно надвигающейся тени. За окном громыхнуло, и в стекла забарабанил дождь. Ланс любил дождь и вернулся к своей рукописи, перенося задуманное на экран ноутбука.