Чуждо, как во сне

Дмитрий Валерьевич Цепкало, 2021

В данной книге собраны фантастические, мистические, пугающие истории. Окунитесь в водоворот захватывающих рассказов, которые никого не оставят равнодушным.

Самозванец

В квартире Николая раздался звонок. Спросонья ему показалось, что гудок был частью его сна, где высокое долговязое существо с сиреной вместо головы гналось за ним среди могильных камней, но очередной звонок окончательно пробудил Николая. Кто-то настойчиво звонил в ему в дверь посреди ночи. Николай резко поднялся, ловкими движениями открыл оружейный шкафчик, взял оттуда охотничье ружье и подбежал к двери, на ходу заряжая патроны. Будучи прокурором, засадившим за решетку немало негодяев, Николай всегда опасался подобного, поэтому был готов к встрече. Кто-то из оскорбленных бывших заключенных в любой момент мог нанести ему визит и задать несколько вопросов о несправедливом приговоре.

— Кто там? — громко спросил Николай, загоняя патрон в ружье.

— Это я, Паша! — послышалось из-за двери.

Николай облегченно выдохнул, но на всякий случай ружье не убрал. Резко открыв дверь, он тут же вскинул ружье, ожидая встретить кого-нибудь еще, но увидел лишь своего приятеля, промокшего и дрожащего. Тот даже не удивился направленному в свою сторону стволу и тут же юркнул в глубь квартиры, не снимая обувь. Николая шокировала такая реакция.

— Господи, Паша, я чуть не обделался от страха! Что случилось?

Павел замотал головой.

— Поставь чаю, я потом расскажу.

Николай повиновался. Они прошли на кухню, и Павел плюхнулся на стул. С его плаща капала дождевая вода прямо на кафельный кухонный пол. Пока Николай ставил чайник и насыпал чай, он разглядывал своего друга. Раньше он его таким не видел. Лицо Павла было оттенка мела, взгляд стеклянный, руки он держал в карманах. И он что-то нашептывал себе под нос.

Первым прервать тишину решил Николай:

— Хорошо, Катя с ребенком сегодня ночуют у тещи в саду. Ты бы их сильно перепугал… Паша? Паша!

— А? Что? — Павел стал оглядываться, будто увидев кухню впервые.

— Чай готов. С бергамотом, как ты любишь.

С другом стряслось нечто серьезное — Николай это хорошо понимал. Но что могло еще произойти? Павел и так уже потерял дочь семь лет назад, когда та утонула в речке. Жена ушла от Павла, не в силах вынести общее горе, но сам Павел смог пережить трагедию, не без помощи Николая и его родни. С тех пор прошло много времени, Павел свыкся со случившимся, продвинулся по работе, обрел новых друзей и не давал грусти надолго затмить его разум. Что же могло настолько шокировать Павла теперь?

Друзья молча сидели несколько минут, пока Павел большими глотками пил горячий чай, не отрывая взгляда от чашки. Наконец, он закончил и слабо проговорил:

— Спасибо. Мне это было необходимо. Понимаешь, я тут ломаю голову… то есть, я видел многое…

— Паша, у тебя кто-то умер?

— Нет, что ты! Да если б даже это была смерть… Я привык к смертям, ты же знаешь. Да и в работе видел много самых чудовищных. Но были и забавные! Как-то мужчина просто мыл посуду, тарелка вылетела из его рук, разбилась, и один из осколков, отскочив от пола, порезал бедренную артерию. Представляешь?

Не нужно было быть психологом, чтобы понять — Павел не в себе.

— Паш, тебе нужно к врачу, — озабоченно произнес Николай.

— Что? Нет-нет. Не думаю. Сначала нам нужно кое-куда съездить. И ты ведь не услышал главного!

— Паша, — Николай старался говорить как можно более спокойно, — у тебя шок. Прежде чем принимать необдуманные решения, ты должен обследоваться.

Павел внезапно схватил ружье, которое лежало на столе, и направил в сторону Николая.

— Помолчи и выслушай меня.

Николай осторожно поднял руки на уровень головы, стараясь не провоцировать товарища.

— Хорошо, только не делай глупостей.

— Если бы ты был на моем месте, тебе бы не казалось, что это глупость. У тебя машина на ходу?

— Конечно. Ты уверен…

Павла потряхивало, но состояние его изменилось. Рассеянность прошла, уступив место бодрости и сосредоточенности.

— Уверен. Пока мы будем ехать, я тебе все расскажу, и ты поймешь мое состояние.

***

Екатерина Анатольевна, пышная женщина средних лет, явилась в отделение полиции в суматошном состоянии. Она медленно подошла к дежурному и сказала слабым голосом:

— Здравствуйте. Я за… за Максимкой.

— А, за мальчиком? Поздравляю вас! Да, пройдите, пожалуйста, в двенадцатый кабинет. Он со следователем.

Екатерина Анатольевна постучалась, открыла дверь и увидела своего сына. Не обращая внимания на мужчину, сидевшего за столом, она ринулась ему навстречу, но сделав пару шагов, и повалилась на пол. Павел подбежал к ней и брызнул водой в лицо.

— Екатерина, вы как?

— Это мой мальчик! — еле выговорила она.

Павел усадил ее на стул и удостоверился, что она сидит устойчиво. Екатерина Анатольевна неотрывно смотрела на мальчика, что сидел в углу кабинета, обняв себя за колени, стараясь стать как можно меньше.

— Вы уверены? Конечно, он стал взрослее, — обратился Павел к Екатерине, — вы можете его не узнать… или действительно это может быть другой человек. Но он ничего не говорит.

— Это мой мальчик! — повторила Екатерина Анатольевна, с новыми силами кинулась к своему сыну, крепко обняла его и разрыдалась.

***

Николай куда-то ехал посреди ночи, а рядом сидел его спятивший друг и направлял на него ружье. Несмотря на щекотливую ситуацию, у Николая защемило сердце

— Вы нашли потеряшку, значит, — сказал Николай.

— Его нашел лесник в 20 километрах от города. На нем была потрепанная одежда, висевшая мешком на его худом изможденном тельце. Он ни с кем не хотел разговаривать, и мы не могли добиться ничего. Его привели в отделение, накормили, переодели в чистое. На вид ему было лет 16, поэтому после медицинского обследования его ждал детский дом. Мы так бы не пришли ни к чему, если б он не уставился на доску с фотографиями пропавших людей. По его взгляду стало понятно, что он смотрит на фотографию Максима Железного, 2004 года рождения, пропавшего в июне 2011. Тогда мы отыскали родителей Максима. Мать узнала его с первого взгляда. Она долго обнимала его, прижимала к себе, говорила добрые слова. Это было трогательно.

Павел всхлипнул и глубоко вздохнул.

— Слушай, у тебя сигаретки не найдется?

Павел никогда не курил, сколько Николай его знал. Да, он курил в школе, как говорил сам, но даже смерть дочери не заставила его снова начать.

— Да, а бардачке.

Павел свободной рукой порылся в бардачке, достал сигарету с зажигалкой и закурил, не выпуская ружья.

— У обоих взяли отпечатки пальцев и генетический материал, — продолжил он. — На всякий случай, для стопроцентной уверенности.

–ДНК может не совпасть, тем более если отец…

— Да, знаю. Поверни у завода налево.

Они уже проехали изрядный путь и оказались в промзоне.

— Куда мы едем? Уж не в Бурую Рощу? — подозрительно спросил Николай.

— Если карта не врет, то туда.

— Ты серьезно? Там уже лет дцать никого не закапывали. Времена не те.

У Бурой Рощи была дурная слава. Не проходило и месяца, как какой-нибудь спортсмен или грибник натыкался на свежий труп очередного коммерсанта или чиновника средней руки. Но это было в девяностых. Более двадцати лет назад.

— Ты прав. Думаю, это место выбрано неслучайно.

Николая скосил взгляд на Павла, потом на ружье, глубоко вздохнул и продолжил движение, стараясь поддерживать разговор.

— Так и что мальчик?

— В общем, семья воссоединилась. Мне показалось, что в глазах Екатерины Анатольевны страх выделялся больше остальных чувств, но тогда я свел это на игру воображения. Десятки тысяч людей пропадают каждый год без вести, а находятся лишь сотни. Так что каждый найденный человек ценен, и мы не смеем быть скептиками.

— Я подозреваю, к чему ты клонишь. Видимо, идиллия продлилась недолго?

— Да. Где-то с месяц все было тихо. Потом началось. Дежурный мне рассказал, что соседи постоянно вызывали наряды к нашей семейке. Те часто ссорились, и крики очень беспокоили соседей. Но никто не сознавался. Семейка грешила на телевизор и дурость соседей. А мы что? Следов побоев нет, ребенок в хорошем настроении, профилактическая беседа была проведена. Также выписали за все время пару штрафов, которые те без проблем оплатили. Единственная странность, по словам дежурного, была в том, что отец семейства был подозрительно тихим, грустным и даже несчастным. Дежурный жалел мужика, считая, что это Екатерина Анатольевна ему закатывала скандалы. Но в последний раз вызванный на очередные крики наряд увидел совершенно другую картину. Как оказалось, тогда истерику устроили тетя мальчика с мужем и их дочерью.

«Крайний» — хотел поправить друга Николай, но вовремя спохватился и сказал:

— Интересно. Им-то что не нравилось?

— Я их вызвал к себе. Очень тревожная семья. В один голос твердили, что мальчик не тот, что мы облажались, что мама мальчика просто сошла с ума. Вся троица. Честно говоря, их реакция меня немного шокировала. Я позвал психолога, и вместе мы попытались объяснить родственникам, что подобное в порядке вещей. Естественно, мальчик стал не тем, кого они запомнили. Неизвестно, что с ним происходило, чего он натерпелся. Их слабо удовлетворили наши уговоры, но под угрозами посидеть 15 суток пообещали более не конфликтовать. Его тетка, Татьяна Владимировна, выходя за дверь, напоследок сказала: «Он не просто стал другим… он будто затаил злобу. Просто поговорите с ним. Вы все поймете». Меня не нужно было уговаривать, тем более Лена, наш психолог, ты ее знаешь, сама хотела узнать о душевном состоянии мальчика, а заодно аккуратно подобраться к истории исчезновения.

— С мальчиком вы должны были поговорить сразу, — с упреком сказал Николай.

— Знаю. Просто решили дать ему время, чтобы он освоился, не давить сразу. Итак, он пришел с матерью, отец почему-то не хотел явиться. Пускали мы их по очереди, поэтому мать обязали сидеть в коридоре, хоть она и сопротивлялась. Помучили его вопросами пару часов. Мальчик был веселее, чем раньше, а вот мать серьезно так нервничала. Наверное, сказывался недосып — под ее глазами залегли серьезные синяки. По итогу беседы психолог выглядела… смущенной что ли. Сказала, что мальчик плохо ориентировался в фактах, которые должен был знать еще до похищения. К примеру, с кем он дружил, куда ездил отдыхать с семьей, с какими игрушками он играл. Мальчик ответил правильно где-то на половину вопросов, причем большую часть ответов он мог узнать как раз после того, как вернулся домой.

— Но хуже было то, что он отвечал на вопросы о своей пропаже. Психолог аккуратно спрашивала, где он был все это время и что делал. Или что с ним делали. Здесь мальчик резко погрустнел, но не замкнулся в себе. Опустив голову и прикрыв глаза, он говорил о голосах, которые просили его об услуге. На вопросы о характере этой услуги он отмалчивался. Говорил о вкусе еды, которую ему давали. «Сырое мясо с кровью, земля и грязная вода» — вот чем он питался. Глаза его были все время в темноте, а руки и ноги придавлены чем-то тяжелым. На вопрос, как он сбежал, он ответил, что набрался достаточно сил, прокопал лаз и убежал. Эти шокирующие факты были сообщены его матери. От его обрывочных познаний прошлого она отмахнулась, а от истории удержания и побега разрыдалась. Надо сказать, я и сам был в ужасе, но никаких зацепок это не дало. Мы уже давно обыскали лес, где его нашли. Прочесали, сколько смогли. И в ближайшей деревеньке были. Ничего. Лена же сказала, что либо мальчик получил сильную душевную травму, либо… просто придумывает, играя с нами. А вот мать, по словам Лены, слишком нервничала. Лена хотела продолжить встречи.

— Дай угадаю — мать не позволила?

— Точно! Я должен был настоять, но был слишком мягок, чтоб меня… Лену еще кое-что удивило: мать бросала частые взгляды на Максимку. Его настроение быстро пришло в норму, а вот она вся была будто на иголках. Не знаю, может, искала в его глазах одобрение.

Николай забыл о своем шатком положении и слегка ворчливо проговорил:

— Я понял, что семейка у них неспокойная. Сказались годы, проведенные в нервных срывах. Но зачем мы едем в эту проклятую рощу?

Павел отреагировал яростно:

— Ты еще не понял? Из-за похищения, а, возможно, убийства! Знаешь, что самое трудное, когда теряешь ребенка? Найти ответ. Ты продолжаешь спрашивать себя, бога, мозгоправов: «За что? ЗА ЧТО? За что мне все это?» Ты начинаешь дико, безумно завидовать всем родителям, чьи дети живы. Они растут на глаза у родных, взрослеют, посещают школу встречают первых друзей и первую любовь, поступают в институт, получают работу… Продолжают жить. А если бы была хоть малейшая возможность… вернуть Машу, я бы горы свернул. Я был бы счастливейшим человеком на свете. Я, но не они. Что-то их терзало, что-то жгло изнутри.

Николай остановил машину. За горизонтом брезжил рассвет, но вокруг все еще царила темень. Они встали около редко стоящих березок, посреди которых торчала старая заброшенная часовенка.

— Думаешь, они его?.. — тихо спросил Николай

— Мы должны предполагать худшее. Ты же видел, в каком состоянии я пришел к тебе. Да, извини за обувь, за мокрую одежду. Меня до сих пор пробирает дрожь от этого. Сегодня, то есть уже вчера, в семь часов вечера мне раздался звонок — это был наш судмедэксперт Василич. Он вызывал меня как раз на тот самый адрес, он и рассказал об убийстве. Кого убили, не сказал, но я все и так понял. Было горестно, конечно, но я обязан был явиться…

Павел замолчал. Николай понимающе положил руку ему на плечо.

— Понимаю. Тебе жаль паренька.

Павел очнулся от оцепенения:

— Нет, не понимаешь. Там никого не было.

— В смысле? Живых не было?

— Вообще никого! Ни семейки, ни паренька, ни полиции, ни треклятого Василича!

— Так кто ж звонил-то? — Николай окончательно запутался.

— Вот именно! Теперь ты понимаешь, что я чувствовал? Входная дверь была открыта, я вошел внутрь и осмотрелся. Никаких следов борьбы. Стол накрыт на троих. Все выглядело так, будто они все одновременно решили убежать, побросав все дела. Когда до меня все это дошло, я пулей вылетел из дома, даже не попытавшись опросить соседей. Даже не помню, как оказался у тебя за дверью.

— Это сложно представить, — осторожно сказал Николай.

Павел издал истеричный смешок.

— И кто мог звонить мне, идеально сымитировав голос Василича? Я тебе клянусь — это был он! Куда отправилась вся семья, не оставив единого следа? Думаешь, на этом все странности кончились? Помнишь об анализе ДНК? Лаборатория сказала, что мы над ней знатно пошутили! Видишь ли, анализ оказался «слишком грязным». Они нашли в образце землю, песок и воду. Но ДНК они тоже смогли отделить! ДНК кабана, змеи, ежа и дождевого червя. Бред? Ничего, думаю, сейчас мы все поймем. Но мне почему-то от этого не легче. Не удивлюсь, что никакого лесника и не было… Кстати, когда осматривал квартиру, заметил там вот этот листок, лежащий прямо на полу, — Павел достал из-за пазухи мятый клочок бумаги.

Николай взял в руки листок. На нем весьма схематично детской рукой была нарисована карта: дорога, красные деревья и домик с крестом на вершине. А прямо за зданием был начертан черный квадратик. Также в самом низу располагалась небрежная надпись: «Меня закопали семнадцатого июня»

— Так сегодня семнадцатое! — воскликнул Николай.

— Знаю. Ну что, пойдем?

— Подожди! — Николай схватил Павла за руку, — если все так, как ты говоришь, то нам нужно подкрепление.

Павел одернул руку.

— Я и так потерял много времени. Хочешь — звони, но я пойду. И надеюсь, что ты прикроешь мою спину.

Николай кивнул, и Павел передал ему ружье, а сам достал пистолет Макарова и начал прокладывать себе путь через высокую траву. Николай заколебался, размышляя, пойти ли за другом в таком состоянии, но решил, что ему ничего не угрожает. Павел не видел угрозы в Николае, его страшило что-то еще. Именно поэтому Павел вытащил его из дома таким грубым способом. Николай бы не простил себя, если бы сейчас оставил друга одного.

Вокруг было слишком тихо, лишь древняя часовня ритмично поскрипывала под собственные мотивы. Ничьих следов видно не было. Коллеги слышали биение собственных сердец, быстрое и гулкое, отдающееся в ушах. Они шли медленно, светя фонарями перед собой.

— Я слышал какой-то хруст! — вдруг сказал Николай.

Павел тоже его слышал. Они подошли к источнику шума. Он издавался из ямы, выкопанной за часовней. Павел уже догадывался, что он увидит, Николай же от увиденного отпрыгнул и круто матернулся.

— Что за хрень?! — взвыл он.

— Я думаю, это справедливость, — спокойно ответил Павел, расслабившись и присев на колени.

В эту своеобразную могилу было тяжело поместить взрослого человека, учитывая ее размеры. Однако, тот, кто изуродовал тела Екатерины Анатольевны, ее мужа Геннадия Владимировича и его сестры Татьяны Владимировны, справился с задачей. Тела родственников были грубо изломаны в нескольких местах, чтобы их можно было плотно сложить вместе. Из-за этого тут и там белели частично выдернутые кости и висели безобразные лоскуты кожи и мышц, с которых медленно капала свежая кровь. Голова Екатерины Анатольевны, чудом державшаяся на клочке, который когда-то был ее шеей, покоилась наверху этой чудовищной конструкции и издавала те самые хрустящие звуки. Внезапно ее глаза открылись и посмотрели на Павла. Из последних сил она произнесла:

— Это… мой… мальчик…

И замолкла навсегда.

Павел заметил кое-что еще. Он отвел фонарик немного в сторону и увидел, что в нескольких сантиметрах от могилы лежал обнаженный скелет маленького человека… точнее, ребенка лет семи-девяти. Его размеры как раз совпадали с величиной могилы.