Дневник фельдшера скорой помощи

Дмитрий Березин

Истории со скорой помощи от лица фельдшера, непосредственного участника всех событий, описанных в книге.В книге, по большому счету, описываются истории из жизни, а не какие-либо конкретные медицинские процедуры. Книга содержит нецензурную брань.

Шаурма и соска-пустышка

Возле одного города N на Урале есть железнодорожная станция «Межозерная». Территориально эта станция относилась к вышеупомянутому городу N.

Жила там семья. Муж, жена и двое детей: шесть лет и грудничок.

Однажды в выходные они выбрались в город, погуляли по парку, покатались на каруселях-аттракционах, и покушали в парке эту злосчастную шаурму (как они мне потом признались).

Вернулись вечером домой последней маршруткой. К ночи началось.

…

02:55. Примерно после 16-го вызова за сутки.

Гудит печка в «Собольке», город пустой, мигают светофоры желтым светом, как бы удивляясь, что кто-то не спит, а катается по городу. Привычно болит голова, ломота в теле и закрыты глаза. Мысли смешались от прожитого дня, увиденного, услышанного и сделанного.

…пшшш… — зашипела рация на торпеде. — «Пять семнадцать, пять семнадцать?»

–…блииииин!. — одновременно подумали мы с водителем и вторым фельдшером, а может быть и произнесли вслух.

— 517 на приеме.

— 517 для вас еще один «вызовок». станция «Межозерная» дом семь. Отравление пищевое. Как приняли?

— Станция «Межозерная» дом семь. Отравление пищевое. — повторил я и повесил рацию.

— «Кому не спится в ночь глухую?

Водителю, фельдшеру и… пациенту»

Процитировал я знаменитый скоровский стишок.

« — Ну да», — сказал водитель дядя Сережа, — до туда 20 километров в одну сторону, плюс дорога плохая…

Я ничего не сказал. Напротив, я даже немного обрадовался далекому вызову (хоть и в машине, но можно проехаться с закрытыми глазами, а может и подремать чуток).

03:15 станция «Межозерная», дом семь.

Свет во всех окнах дома подсказывал, что нас тут ждут. Собака во дворе залаяла в закрытой будке, двор освещался лампой ДРЛ (тогда еще светодиоды только начинали свое поступление на рынок).

— Здравствуйте, что случилось? — как обычно спросил я.

Бледная, как смерть женщина, возраста примерно 30-ти лет, держала на руках ребенка 7—8 месяцев от рождения.

— Да вот… отравились, Всей семьей отравились.

— Чем?

— Наверное шаурмой…

В туалете сработал слив, а в ванной слышались звуки рвоты. Запах в квартире стоял соответствующий. Из туалета вышел отец семейства, быстро произнес: «здравствуйте», сделал страдальческое выражение лица, схватился за живот и снова скрылся в туалете. Одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять, что дело плохо.

Из ванной вышел старший сын, бледный и вялый.

Ребенок на руках матери не плакал, был бледен, щечки «запали». Судя по одежде — мальчик.

Вот такая картина предстала предо мной в течение одной минуты от момента, когда я перешагнул порог квартиры.

Именно малыш обеспокоил меня больше всех из них, потому что при пищевых отравлениях, когда присутствуют рвота, понос и повышение температуры — всегда возникает обезвоживание, и, если взрослый ещё как-то может попить хотя бы воды, то дети, особенно маленькие, целиком зависят от грамотности и поведения родителей.

— Ребенка грудью кормите?

— Нет. Искусственник. Я ему соску облизнула, по привычке…

— Ууу-ууы-ы-ы!… — В голос от услышанного взвыл я. — Ну как так-то, а?!

Когда я учился в училище, преподаватель по «Инфекции» очень часто повторял:"ВО РТУ МИКРОБОВ БОЛЬШЕ ЧЕМ В ЗАДНИЦЕ! ЗАПОМНИТЕ ЭТО РАЗ И НАВСЕГДА!»

Отец семейства, несколько раз выходил из туалета, и очень резко туда влетал через несколько минут. С матерью они чередовались и уже не стеснялись воспроизводимых ими характерных утробных звуков. У старшего сына пару раз возникали позывы рвоты.

«Мдаааа… Делааааа..» — подумал я. — Дома я их точно не оставлю.

После всех возможных опросов и обследований, которые возможны в условиях скорой медицинской помощи фельдшерской бригадой был выставлен диагноз: Пищевая токсикоинфекция. Дизентерия?

Малышу поставили капельницу. (Как же это всё-таки трудно — детям причинять боль, даже во благо. В душе прямо скрежет и комок в горле, хотя уровню цинизма работника скорой можно позавидовать. Но вот что по мне, то детям «ставить уколы» — до сих пор испытываю горе).

— Собирайтесь, поехали. — сказал я, уже набившую оскомину фразу.

— А куда?

— А в больницу. — ответил я в тон вопросу, а сам подумал: ведь они все в разные больницы подлежат госпитализации.

Ну, маму с младенцем, конечно, вместе «положат», батю во взрослую инфекцию, а вот пацана, скорее всего, одного в детскую.

Так и вышло.

Дядя Серёжа, всю жизнь проработавший водителем на скорой, от предложенного маршрута ночью по всему городу впал в депрессию, и не разговаривал ни с кем до конца смены.

Вернулись мы на подстанцию около 7 утра. И около часа я писал ещё карточки на четверых пациентов.

Вот такая вот шаурма.