Общество с ограниченной ответственностью

Дмитрий Баденов, 2021

«Макс ловко взмахнул спиннингом и забросил приманку к самым камышам у кромки берега. Прямо щуке под нос. Сам же он стоял на носу красивого белого катера. Высокий, стройный, в черных очках, с голым торсом, загорелый и мускулистый, словно оживший памятник всем рыбакам побережья. Хотя на простых рыбаков, измученных жизнью пропитых мужиков, он был похож так же, как изящный лебедь на помоечную ворону. И ворона, и лебедь – птицы, обе летают, но выглядят совершенно по-разному и на земле, и в небе…»

Домой

— Вот все говорят: Москва, Москва! А что Москва-то? Медом, что ли, там намазано? У нас разве нельзя денег заработать? — Артем небрежно вел мощный внедорожник, медленно плелся за колонной фур и рассуждал о жизни. — Если мозги есть, то везде можно хорошо жить.

— Это точно, — Саша улыбнулся, — в жизни надо уметь устраиваться!

Сам он прекрасно устроился на заднем сиденье: разулся, вытянул ноги, под голову положил подушку, занял практически все жизненное пространство.

— Саш, у нас тут встреча выпускников намечается, пошли! — Тёма обернулся к другу, перестав следить за дорогой. — Молодость вспомним.

— Да я уже практически ничего и не помню! Смысла особо нет туда идти.

— Ну ты даешь! Ты сколько лет в городе-то не был?

— Да со школы, наверное.

— Тем более. Мы раз в три года собираемся. Давай с нами! Хоть посмотришь на всех. Давно уж не виделись.

— Да мне как-то плевать на всех, если честно. Кроме тебя, конечно, Тём, — поспешно добавил Саша. Тут он лукавил, но не говорить же правду: все-таки Артем вез его из Шереметьева.

Жизнь слишком коротка, поэтому сразу надо начинать с десерта. Саша не только съел свой десерт, но и пооткусывал у товарищей. И теперь его ждал в основном черный хлеб с водой. Свете вот больше повезло! У нее был полный комплект любящих, богатых родителей, готовых исполнить любой каприз дочки, красивая внешность и солидный счет в банке. У Саши же ничего не осталось: отца он не знал, мать недавно умерла, деньги он все потратил. Закончились деньги — закончились и отношения со Светой. Честно говоря, он был даже этому рад. Она ему не то чтобы надоела, просто он к ней ничего не чувствовал. Никаких особых эмоций. Он не помнил ни где они познакомились, ни когда. В какой-то момент жизни она оказалась рядом. Ну была и была. Не было бы ее, была бы другая какая-нибудь. Без разницы. Вокруг бушевали страсти, люди влюблялись, теряли голову, женились, разводились. Один даже повесился из-за неразделенной любви. Чудно.

«Наверное, я какой-то душевный импотент, — думал Саша. — Или просто мое время еще не пришло? А может, я в прошлой жизни был буддист или философ? Сказано же: не вовлекайся в процессы, все мимо».

Впервые ему стало страшно, даже не так, страх он тоже не способен был испытывать, — он просто отчетливо понял, что какой-то ущербный, в день, когда ему сообщили о смерти матери. Саша ничего не почувствовал. Ну умерла и умерла. Первое время он честно пытался страдать, говорил себе, что ушел самый близкий и родной человек, единственный, кто любил его, она дала ему все, что могла: образование, деньги, роскошную жизнь, да и просто жизнь — абсолютно все. Он это понимал, но ничего не чувствовал. Ни сожаления, ни скорби — ничего. Единственное, было непонятно, где теперь деньги брать. Если бы не это обстоятельство, он бы смерть матери даже и не заметил. На похороны не поехал, оставив неприятные хлопоты на родственников. Когда ему позвонил мамин сожитель дядя Миша и строгим голосом попросил приехать проститься, Саша, конечно, сразу клятвенно заверил, что приедет: такому человеку нельзя было говорить нет. Но так и не приехал. И опять ничего не почувствовал.

Эмпатия, способность сопереживать ему была недоступна. Он много думал над этой своей особенностью. И решил, что он просто какой-то бракованный, как бывает бракованный товар. Шапка, например, или плащ. Если у шапки помпошка криво пришита, не выбрасывать же ее из-за этого. Функцию-то она свою выполняет — греет. У Саши тоже все работало, здоровье было отменное, только души не было. Если человек способен чувствовать боль, значит, он жив; если может чувствовать чужую боль, значит, он человек. Саша человеком не был в полном смысле этого слова, но жил до последнего времени хорошо.

— Ну а чем ты заниматься-то планируешь? — Артему хотелось поболтать.

— Да так же, как и раньше, выполнять буду свою миссию!

— А что за миссия-то у тебя?

— Жить хорошо, Тём, наслаждаться жизнью, путешествовать, смотреть мир, брать по возможности самое лучшее.

— Классная миссия! Мне бы так! А кто тебе эту миссию поручил?

— Мой род, предки мои, Тем.

— Как это?

— Ну так. Мама моя — помнишь ее? Царствие небесное — всю жизнь жилы рвала на трех работах, потом перестройка эта, бизнес, становление, это ж как тяжело было. Она всегда говорила: «Я сейчас поднажму, а уж ты заживешь, сынок, поживешь и за меня, и за деда». Дед мой воевал, страну восстанавливал, коммунизм строил и все говорил: «Уж мы-то, наше поколение, как-нибудь, мы поднажмем, а уж дочка у меня заживет!» Прадед кровь в революцию проливал ради будущего, ради деда, чтоб тот пожил хорошо, а прапрапрадед…

— Ну все, хватит, я понял, они все молотили на будущее, а будущее — это ты.

— Ну типа того, не так примитивно, конечно. И вот они все стоят за мной и просят: «Сашок, родненький, ну хоть ты поживи за нас как следует» — могу ли я им отказать, как считаешь?

— Да нет, конечно. А может, у меня тоже такая миссия?

— Твоя миссия — возить шефа за сто тысяч рублей в месяц.

— Если бы за сто! У меня зарплата пятьдесят.

— Тем более, Артем! Нет! Ты находишься на более низкой ступени осознанности, чем я. Как лошадь бежит, у нее шоры, чтоб она по бокам не смотрела, — вот так и ты. Жена, дети сопливые, ипотека на двадцать пять лет — вот это твой потолок!

— Значит, тебе на яхте с джакузи, а мне?

— Да не парься ты, я и за тебя поживу, если хочешь. Кидай полтинник в месяц, карта к телефону привязана.

— Ты прикалываешься.

— Ну да. Но если есть взаймы полтос, не обижусь.

Артем не ответил.

Повисло тягостное молчание. Каждый думал о своем: Саша о миссии, Артем о Саше.

На востоке за лесом, где-то далеко на границе видимости, горели неоновые огни. Огни города, в котором они родились и выросли, в котором впервые увидели свет, сделали первые шаги и произнесли первые слова.

Тут движение замедлилось: пробка на трассе. Они еле ползли, пару раз останавливались.

В окно постепенно вплывала страшная картина автомобильной аварии. Здоровенный грузовик валялся на боку в кювете. На другой стороне дороги, ближе к лесу, на крыше лежала легковушка непонятной марки. Еще одна машина замерла на обочине, мигая аварийкой. Левая сторона у нее была вся разворочена, словно когтями провели.

Идущая впереди фура вдруг прижалась правее, объезжая препятствие. Саша инстинктивно посмотрел налево. Там перпендикулярно дороге стоял вдребезги разбитый жигуль, удар чудовищной силы превратил его в груду металлолома. Только по открытому багажнику можно было идентифицировать марку. Рядом лежал прикрытый белой простыней погибший человек. Выжить в этой машине было невозможно. На асфальте валялись какие-то вещи, листы бумаги, плюшевый медвежонок и была видна кровь вперемешку с бензином. Чья-то разлетевшаяся жизнь.

— Ледовое побоище! — тихо сказал Артем, объезжая аварию. — Как они так, на ровном месте?

— Может, жигуль на обгон пошел? И не справился? В нем точно все наглухо.

Фура впереди, объехав аварию, стала набирать ход. Повалил черный дым из выхлопной трубы.

— Жалко: медвежонок лежит — дети, наверное, ехали, — Артем как-то грустно посмотрел в окно.

— Ты же их не знал, Тём, чего переживать-то? — Саша почувствовал легкое раздражение. — Что за театр бабы Фисы?

— Все равно жалко, — упрямо сказал Артем и прибавил ходу.

— У тебя шеф центр-то достроил?

— Неа, денег не хватает.

— А ты чего на него-то все спину гнешь, свое бы что-нибудь замутил.

— Ха! Как будто это так просто. Да и мужик он нормальный, осторожный только. Машину вон дает, когда надо, зарплата тоже без задержек.

— Ну не знаю, я б не смог на чужого дядю пахать.

— А ты вообще работал когда-нибудь, Саш? — вдруг резко спросил Артем.

— Нет и не собираюсь, мне уж поздно начинать, да я и не умею ничего.

— Понятно! Миссия? А на что жить будешь?

— Придумаю что-нибудь. Деньги — это такой ресурс, он всегда откуда-то появляется.

Саша замолчал и уставился в окно. Темнота. Лес, лес, лес. Старые дома, поле, железнодорожная развязка. Потом пошла какая-то готика и они въехали в город.