Темный Лес

Дмитрий Ардшин

Из Темного Леса возвращается в облике юной девушки последняя искупительная жертва. В охваченном смятением городе начинают происходить странные события.

16

Дверь распахнулась, и в кабинет вошли двое стражников. У коренастого Ферета маленькая голова держалась на тонкой длинной шее. На узком бледном лице — колючие проворные глаза. Он был похож на свою мать Дативу. Второй был рыхлый и смуглый, громко сопел свернутым на сторону кривым носом. «Производственная травма» — подшучивал над собой флегматичный Эрмий и усмехался. Оба стражника были вооружены короткоствольными молниестрелами, на широких ремнях висели короткие прямые мечи.

Датива по-матерински ласково улыбнулась Ферету, тот кивнул ей и, поспешно отвернувшись, досадливо поморщился. Его тяготила и раздражала назойливая опека матери, которая несколько раз на дню звонила к нему по магафону, спрашивала, где он, как он и не забыл ли поесть, словно он маленький мальчик, который возится в песочнице и опаздывает на обед. «Для меня ты всегда будешь моим мальчиком», — сказала ему Датива… Из-за матери Ферет не хотел появляться в школе. Но служба есть служба. Деваться было некуда. Ничего не поделаешь.

Ивея подробно рассказала сопящему, вялому Эрмию и сосредоточенному, избегавшему смотреть на мать Ферету, что произошло.

— Это просто уму непостижимо! — Возмутилась Датива, испепеляя взглядом уже через силу, натужно плачущего Тампа. — Притащить такое в школу. Тебе бы такое, сын, даже в голову…

— Мама! — осадил ее Ферет и покраснел.

Датива осеклась и примолкла, виновато и приниженно улыбнувшись Ферету. Тот быстро отвел глаза.

— Одиночным сообщили? — напустив на себя хмурый вид и подергивая головой на длинной шее, спросил Ферет.

— Я говорила, что им надо… — Датива запнулась от взгляда Ферета.

— Нет еще, — сказала Ивея.

— Позвоните к ним, — сказал Ферет.

Ивея кивнула.

— Да-да. Конечно.

Ферет взял с тумбочки черную шкатулку.

— Это она? — Спросил Ферет.

— Она. — Директриса вздохнула.

Ферет повертел черную шкатулку в руках и передал ее Эрмию.

— Узнаешь? — Спросил он напарника.

Задумчиво осматривая, ощупывая шкатулку, Эрмий скривился в усмешке.

— Старый знакомый, — сказал Эрмий. Он медленно и осторожно положил шкатулку на тумбочку.

Ферет наклонился, упершись руками в колени, и посмотрел в красное, залитое слезами, перекошенное лицо Тампа.

— Как ты, малец?

— Ы-ы-ы…

— Да уж влип ты в историю. — Ферет покачал головой.

— Вы его с собой заберете? — Жадно спросила завуч.

— В изолятор его что ли? — Ферет вопросительно посмотрел на сопящего напарника, который дышал через приоткрытый рот.

— У нас, что мало геморроя что ли? Оставь его Одиночным. Пусть они с этим шалопаем возятся и разбираются.

Эрмий и Ферет лениво заспорили между собой.

Стоявшему у двери Мелампу, захотелось поскорее уйти. Он посмотрел на перепуганного, затравленного, мертвенно-бледного, жалкого школьника и ему почему-то стало стыдно за себя и жалко Тампа, словно это он подначил Тампа на эту нелепую выходку.

— Ладно… раз для тебя это так важно, отведем его в изолятор. — Сдался Эрмий.

И Ферет почему-то тут же передумал.

— Так вы его не заберете? — Разочарованно спросила Датива.

— Нет, — сказал Ферет.

— Как же так, сын, ведь это же…

— Мама, может, хватит уже? А? Не хватало еще, чтобы ты на работе меня учила и выносила мозг.

Датива замолчала и, покраснев, поджала губы.

— Когда вернешься хоть? — спросила она сына и машинально смахнула с его плеча пылинку.

Он дернул плечом.

— Когда вернусь, тогда вернусь.