Месть Империи 4. Бремя Власти

Дмитрий Анатольевич Емельянов, 2022

События, вроде бы, текут по плану Великого магистра, но жизнь постоянно вносит свои коррективы, а человеческие чувства зачастую превалируют над расчетом и логикой, делая большую игру все более непредсказуемой. Ситуация постоянно меняется, и те, кто был наверху и рулил судьбами мира, в одночасье могут оказаться в самом низу, в буквальном смысле сброшенными в яму.

Глава 7

— Преторианцы! — Удивленно выдавил из себя Евсаний и, словно очнувшись, заорал. — Эй, вы что ошалели в своих палите!

Иоанн тронул его за плечо.

— Не надо центурион, они знают, что делают. Они пришли за мной.

Пойманный взгляд Зары подтвердил, они оба узнали предводителя нападавших. «Значит, все-таки Зоя! — Промелькнуло в голове цезаря. — Как звали этого громилу? Не помню. А мотив? Какой у него личный мотив желать мне смерти?

Преторианцы медленно брали в кольцо прижавшийся к стене отряд.

«Не меньше полусотни. — Прикинул про себя Евсаний. — А у меня лишь десяток… Поляжем все и императора не спасем. Да пошлет, Огнерожденный, нам милость свою!»

Покрепче сжав рукоять меча, он поднял щит до уровня глаз и, не оборачиваясь, выкрикнул:

— Стоять насмерть, братцы! Да не посрамим имя свое!

Легионеры сжались в единый кулак, а вот центурион наступающих преторианцев остановился.

— Не глупи, Евсаний, — Ликос попытался изобразить улыбку, — зачем вам умирать за какого-то безродного мальчишку. Он обманул вас! Он не император и прав на трон у него не больше, чем у тебя или у меня. Отдайте мне Иоанна с его девкой и идите на все четыре стороны. Ваши жизни мне не нужны.

Что бы не думал в это момент Евсаний, кем бы ни считал Иоанна, но этому преторианцу он точно не верил. Во-первых, старый центурион терпеть не мог всю эту придворную шелупонь. Во-вторых, конкретно этот мерзавец бесил его уже тем, что говорил с ним снисходительно и свысока. И в-третьих, Евсаний был не дурак и понимал — свидетелей в таком деле живыми не оставляют. Сам бы он, точно, не оставил. Поэтому он не стал говорить лишнего, а просто выругался — длинно и витиевато.

— Да, поглотит Ариан тебя и весь твой поганый род до седьмого колена!

В ответ на проклятье преторианский центурион, скрипнув зубами, процедил:

— Как знаешь. Это твой выбор. — Уродливый шрам побагровел от с трудом сдерживаемого гнева. В узких, почти черных глазах вспыхнула злая искра, и взмах меча бросил преторианских гвардейцев в бой.

Прижавшийся к стене десяток легионеров закрылся щитами, как гигантская черепаха. Огрызаясь короткими выпадами, бойцы Евсания сдержали первый натиск, но иллюзий у того не было, если в ближайшее время не придет помощь, то скоро все закончится для них очень печально. При таком тотальном преимуществе преторианцы могли атаковать постоянно, сменяя лишь переднюю линию, тогда как легионеров сменить было некому. Рано или поздно усталость возьмет свое, начнутся ошибки, а с ними придут и потери.

Глядя как закрыв его спинами, рубятся легионеры, Иоанн аж встряхнул головой, прогоняя дежавю.

«Два раза за одну ночь, это уже перебор. — Бормоча, он до боли сжал рукоять меча, готовясь к самому худшему. — Помощи ждать неоткуда. Велия я сам отправил брать цитадель, а первый легион и когорта Понция сейчас наступает от главных ворот к центру, значит их появление здесь крайне маловероятно. Подожди-ка! Есть еще Великий магистр и наша сделка! Он обещал мне свою помощь!» — Цезарь повернулся к Заре и увидел только густые ресницы и плотно закрытые глаза. Напряженное лицо девушки говорило о том, что все ее силы в этот момент направлены на создание контакта с Эрторием Данациусом.

Нужно было время, а вот его то как раз и не доставало. Преторианцы не перли всем скопом, а накатывались волна за волной, и с каждой новой нажим все усиливался и усиливался. Чтобы на узком фронте бойцы не мешали друг другу, Ликос разделил свой отряд на три группы и бросал их в бой поочередно. Одна линия отходила, уступая место свежим бойцам, затем следующая, а когда в бой вошла третья, измотанные защитники цезаря стали падать один за другим.

Иоанн еще не вступил в бой, но вокруг него осталось всего четверо: израненный Евсаний, двое его бойцов, да Зара за спиной. Оскалившись, он ткнул в кого-то не глядя и тут же закрылся от летящего в голову меча. Что-то чувствительно садануло по шлему, и все закрутилось как в чудовищной мясорубке. Рядом упал пронзенный копьем легионер, а второй, получив удар в незащищенную ногу, с душераздирающим воплем рухнул на мостовую. И тут же вдруг неестественно замер Евсаний. Преторианский меч нашел сочленение пластин и пробил его доспех под правой рукой, но Иоанн уже ничего не видел кроме мелькающей вокруг смертоносной стали.

Иоанн отбил летящий ему в грудь клинок, но толчок щитом заставил его пошатнуться и потерять равновесие. Падая, цезарь даже успел смириться — это конец! Отчаянно стиснув зубы, он приготовился к разрывающей плоть боли, но вдруг все изменилось. Стоящий над ним преторианец вздрогнул, словно попал под порыв ледяного пронизывающего ветра. Ненависть, горящая в глазах, потухла, закрываясь безумной молочной пеленой, а меч, нацеленный в грудь цезаря, неожиданно взлетел и обрушился на голову соседнего преторианца. Жуткий вопль боли и непонимания пронесся над площадью, а взбесившийся гвардеец накинулся на других своих товарищей. В общей скученности его меч успел достать еще троих, прежде чем свои успели свалить безумца, но болезнь, охватившая одного, вдруг поразила следующего. Вот теперь среди преторианцев вспыхнула настоящая паника, и они шарахнулись в стороны от одержимого.

Оторвав взгляд от царящего на площади безумия, Иоанн обернулся к Заре. Все как тогда, в самый первый день. Сквозь него смотрели желтые кошачьи глаза, смотрели так словно этим взглядом она держала за горло осатаневшего гвардейца. Какие бы чувства он не испытывал к этой девушке, но в этот момент ему стало не по себе. Справившись с собой, цезарь чуть не воскликнул вслух: «Как бы я хотел знать, Зара, от кого в тебе эта сила, от Света или от Тьмы?»

Когда вслед за вторым зарубленным безумцем свихнулся следующий, преторианцы не выдержали и с единым воплем «демоны!» бросились кто-куда. Все, кроме одного. Центурион с изуродованным лицом даже не сдвинулся с места. Уклонившись от удара своего бывшего товарища, он молниеносно ткнул того в подставившийся бок. Безумец захрипел и, пуская кровавые пузыри, осел к ногам Ликоса, а тот, не глядя на него, шагнул прямо к цезарю.

Иоанн ждал, что Зара сейчас развернет убийцу и бросит его в погоню за своими подельниками, но черная как тень фигура центуриона стремительно надвигалась, не думая останавливаться. Не понимая что происходит, Иоанн бросил взгляд на Зару и застыл пораженный. В глазах девушки уже не было дьявольского света, скорее их темно-зеленая глубина наполнилась искренним недоумением и растерянностью.

— Он говорит, чтобы я не вмешивалась. Он говорит, это воля Астарты. Богиня хочет, чтобы этот узел судьбы ты развязал сам, без чьей либо помощи. — Зара выглядела жалко, потрясенная смыслом того что сказала.

Иоанн не знал, что больше его потрясло, смысл услышанного или сам вид растерянной Зары. Никогда еще он не видел ее такой беспомощной, и это только доказывало, что он не ослышался.

— Вы отказываетесь от меня!? Хотите моей смерти!? И ты тоже? — Его взгляд смотрел ей прямо в глаза, не в силах поверить в происходящее.

Дождаться ответа у него уже не было времени. Над головой взлетел меч преторианского центуриона, и Иоанн, вложив все силы в удар, сумел его отразить. Дальше, он только отступал, уклоняясь от разящего клинка. Громадное тело преторианца двигалось не по размерам стремительно, а Иоанн, отходя задом, не видел ничего кроме мелькающего перед носом меча. Шаг за шагом, он приближался к ловушке, в которую его загоняли.

Для Ликоса это была почти игра. Несколько обманных движений, и он без труда припер цезаря к стене.

— Я убью тебя не сразу, — рот преторианца скривился в усмешке, — Зое приятно будет узнать, что ты мучился перед смертью.

Вложив все силы в удар, Иоанн рванулся, пытаясь достать самодовольного урода, но тот, словно ждав именно этого, увернулся и резким ударом выбил меч из рук цезаря. Отшатнувшись, Иоанн почувствовал спиной холодный камень стены — отступать было некуда. Все что он мог сделать, это выпрямиться и принять смерть достойно. Отточенное острие прокололо кожу на шее и вдруг остановилось.

— Знаешь, я даже благодарен тебе. — Ликос сдержал желание увидеть хлынувшую из горла врага кровь. — Ведь у меня, простого солдата, не было ни единого шанса получить ее. Я мог бы до конца жизни бесплодно мечтать, если бы не появился ты. Да, я благодарен, но ты исполнил свою роль, и больше не нужен! Ты ничтожество, всего лишь цена, которую надо заплатить, чтобы получить ее.

Иоанн молча слушал, чувствуя, как отточенный кончик меча ворочается в шее раскаленным куском железа. Кривясь от боли, он все-равно не смог удержаться от саркастической мысли: «Мы все платим за власть! Кто деньгами, кто предательством, а Зое придется заплатить своим телом. Приятно думать, что своей смертью я заставлю ее мучиться в постели с этим уродом».

Надо было заканчивать, но Ликос тянул. Момент торжества и предвкушения будущей награды был так упоителен, что ему не хотелось с ним расставаться. Он давно бы уже воткнул меч и покончил с этим слюнтяем возомнившим себя императором, но желание выговориться было сильнее. Он слишком долго молчал и сгорал от неисполнимости своего желания, чтобы не выжать максимум из момента своего торжества.

— В постели с ней я буду рассказывать, как ты мучился перед смертью, как истекал кровью. — Одним движением Ликос чиркнул лезвием меча вдоль руки жертвы, оставляя глубокий мгновенно набухший кровью след. — Зое нравятся такие истории, они ее возбуждают.

Глядя на искривившееся от боли лицо цезаря, Ликос удовлетворенно оскалился.

— Я принесу ей твою окровавленную голову и брошу ей на постель, а потом возьму ее прямо там, на мокрых от крови простынях.

Острие меча пройдясь и по второй руке, вновь ткнуло Иоанна в шею, заставляя вытянуться. Силы покидали его, по телу мутной волной разливалась безнадега и апатия. Даже боль притупилась, и все стало как-то безразлично и скучно. Вскинув голову, он усмехнулся прямо в лицо своему врагу.

— Теперь я знаю, какой ты представляешь эту маленькую сучку, когда дрочишь на нее в своей каморке.

Лицо центуриона перекосилось от бешенства.

— Тварь! — Не сдержавшись, он ударил Иоанна в лицо. Наотмашь, тыльной стороной ладони, сжимающей меч.

Голова дернулась так, что хрустнули шейные позвонки, и цезарь, теряя сознание, полетел на каменные плиты мостовой. Очнувшись, он увидел лишь занесенную для замаха ногу, и подчиняясь не разуму, а каким-то далеким диким инстинктам, метнулся вперед, не давая тяжелому сапогу как следует разогнаться. Что-то ударило в грудь, но не остановило, и влетев преторианцу в ноги, Иоанн дернул их на себя, руша возвышающуюся над ним человеческую махину.

Выронив меч и вздыбив волну пыли, преторианец с грохотом рухнул на землю, и цезарь, повинуясь проснувшемуся в нем зверю, запрыгнул ему на грудь.

— Сдохни! — Рыча, он бил кулаками в лицо лежащего под ним человека, бил со всей силы, желая лишь одного, чтобы тот никогда больше не смог подняться.

Удары цезаря разбили центуриону нос и губы, но скорее взбесили, чем нанесли реальный вред. Придя в себя после секундного шока, тот перехватил летящий ему в лицо кулак, и одним движением сбросил с себя Иоанна. Его ладонь скользнула к поясу, вытаскивая нож, и через мгновение, придавив противника всей массой к земле, он уже замахнулся для последнего решающего удара.

***

Зара в каком-то мрачном отупении смотрела, как огромный преторианец загоняет Иоанна в угол и не понимала, что происходит и что ей делать. С самого раннего детства, с того самого момента, когда она в первый раз увидела Великого магистра, она всегда выполняла его приказы. Эрторий Данациус заменил ей всех: отца, мать, друзей. Он говорил ей что хорошо и что плохо, кто может жить, а кто должен умереть, и она всегда верила ему. Ему и Великой богине! А сейчас они оба приказывают ей не вмешиваться — пусть решает судьба.

Ее рука нервно стиснула рукоять меча. Лезвие на половину вышло из ножен, и со стуком влетело обратно.

— Почему?! — Мысленно закричала Зара, обращаясь к своему учителю. — Я столько раз сражалась за него! Почему же сейчас я должна смотреть как его убивают?

Голос магистра зазвучал в ее голове мягко и успокаивающе. «Постарайся принять это как данность, дитя мое. Мы не всегда можем постичь волю Великой богини, ибо не можем взглянуть на мир с той высоты с какой смотрит она».

Воля Астарты, приказ Эртория до этого момента ей всегда было достаточно этих слов, но сегодня впервые где-то внутри нее вспыхнуло пламя мятежа. Что-то во всем этом моменте было не так и что самое страшное — в словах учителя ей слышалась фальшь. Пересилив какую-то часть себя, она словно бы реально увидела спокойные мудрые глаза наставника и, глядя прямо в их бездонную пустоту, закричала:

— Я не верю! Я не верю, что этого хочет богиня! Молю тебя, Эрторий, скажи правду, в чем дело!

— Правду! — Данациус принял вызов своей лучшей ученицы. — Хорошо, я скажу тебе правду. В настоящее время мне не нужен сильный император и единое командование армии. Я рассчитывал поднять его на вершину позднее, когда мы возьмем столицу и сможем разделить с ним власть, но юноша оказался слишком прытким. Иоанн, как один из претендентов мне подходит, а Иоанн — император, мне сейчас совершенно не нужен. Он способен сломать всю игру. Конечно, потеря такой ключевой фигуры все усложнит, но я подумаю о его замене, когда придет время, а сейчас, пусть все идет как идет. Меня устраивает ситуация, где они грызутся между собой и каждый тащит в свою сторону, а армия по-прежнему стоит в долине Ура.

Через огромное расстояние взгляд магистра вошел в сознание Зары.

— Вот тебе правда! Что стало легче? Ты же знаешь, идет война, ставки в которой настолько высоки, что даже моя жизнь или твоя, всего лишь крохотные винтики в одном огромном механизме.

— Политика! — Почти с ненавистью прошептала Зара. — Холодная и бездушная политика, а совсем не воля Астарты! Это твоя воля, Эрторий, а не ее. А как же слово, что я дала ему от твоего имени? Оно то имеет цену?

Эрторий Данациус слишком привык к незыблемости своих приказов, и сейчас там далеко в Царском городе он не смог правильно оценить эмоциональное состояние девушки. Даже наоборот, на ее упрек его губы чуть тронула горькая усмешка и в голове Зары прозвучало:

— Поверь, девочка моя, за победу я готов заплатить и не такую цену.

— А я нет! — Зара вдруг широко распахнула глаза. — Я своим словом не разбрасываюсь. Если я обещала, что не позволю убить его, то сдержу обещание, и пусть Астарта нас рассудит.

Если бы в это момент небо упало на землю, то это и то произвело бы на Эртория меньшее впечатление, чем открытый бунт ученицы.

— Не смей! — Растерянно выкрикнул он, но Зара уже не слышала. Ее сознание закрылось, и магистр почувствовал это так, словно с разбегу врезался в закрытую прозрачную дверь. Переждав легкое сотрясение, он потер лоб и, собираясь с мыслями, раздраженно пробормотал: «Дело твое безнадежно, если ученики не идут по стопам твоим».

Конец ознакомительного фрагмента.