Месть Империи 4. Бремя Власти

Дмитрий Анатольевич Емельянов, 2022

События, вроде бы, текут по плану Великого магистра, но жизнь постоянно вносит свои коррективы, а человеческие чувства зачастую превалируют над расчетом и логикой, делая большую игру все более непредсказуемой. Ситуация постоянно меняется, и те, кто был наверху и рулил судьбами мира, в одночасье могут оказаться в самом низу, в буквальном смысле сброшенными в яму.

Глава 5

Солнце еще не показалось над вершинами гор, но утренний свет уже разлился над долиной Ура. Теперь глобальность катастрофы, нависшей над городом, предстала во всем своем ужасе. Тысячи и тысячи собранных вокруг Ура людей накатывались волна за волной на каменные стены, усыпая подступы своими трупами.

Наблюдая за развалившимся в кресле стратилатом, Иоанн заметил, как тому не удается скрыть растущую нервозность. Маленькие пухлые пальчики, не переставая, стучали по столешнице, а нога, облаченная в расшитую туфлю, раскачивалась как маятник.

Сделав пару шагов, цезарь склонился к уху стратилата.

— Нервничаешь?

Тот поднял взгляд и растянул губы в улыбке.

— Нет, что вы, мой император. Все идет по плану. — Вопреки сказанному, Наврус поднялся и повернувшись так, чтобы со стороны Василия и Зои была видна только его спина, прошептал:

— Велий уже должен подходить к северным воротам, и меня сильно заботит тот факт, что город там штурмует четвертый варварский легион. Не доверяю я, знаете ли, этим гавелинам. Вы посмотрите, что они там творят. Ползают как беременные тараканы! Я прямо извелся, думая кого бы туда послать, чтобы пришпорить варваров.

Слушая Фесалийца, Иоанн хранил на лице полную безмятежность, не давая смотрящей на него Зое ни малейшей возможности удовлетворить свое любопытство. В тот момент, когда Наврус замолчал и выжидательно уставился на него, Иоанн вдруг осознал, насколько этот толстый, внешне простоватый человек хитер. Покачав головой, он мысленно поаплодировал стратилату: «Браво! Значит, все эти нервные телодвижения всего лишь средство, чтобы привлечь мое внимание! Просто подойти к императору и отправить его к северным воротам проблематично, а вот ежели он сам захочет проконтролировать, то кто же ему сможет помешать».

Не меняя выражения лица, Иоанн прошептал в ответ.

— Хорошо, убедили, я сам схожу.

— Ну что вы, как можно! Вы меня не так поняли. — Наврус аж вспыхнул, но тут отыграл назад как ни в чем ни бывало. — Впрочем, наверное, вы правы. Присутствие императора подстегнет этих обезьян лучше всяких приказов. Знаете, я даже пошлю с вами третью когорту Евсания из резерва.

Молча кивнув, Иоанн взглянул на довольное лицо Навруса и подумал: «Наверное неплохо, если он по-прежнему будет думать, что такие штучки со мной проходят».

Некоторое время они еще постояли рядом, а затем Иоанн со скучающим видом вернулся к своему креслу, и еще через пару минут, приказав охране оставаться на месте, покинул ставку и двинулся вдоль реки к резервным когортам.

Его уход не остался незамеченным, и Зоя, как бы невзначай, бросила многозначительный взгляд на Ликоса. Преторианский гвардеец лишь молча кивнул, мол все вижу, все контролирую и все помню. Не волнуйся.

***

Если бы центурион Евсаний за свою долгую беспорочную службу не потерял способность хоть чему-нибудь удивляться, то наверняка сделал бы это, увидев подходящего императора. Без охраны, без сопровождения, в простом солдатском панцире, и в шлеме армейского трибуна. Мысленно пожав плечами — не мое это дело, Евсаний гулко ударил себя в грудь и вытянул сжатую в кулак руку.

— Центурион третьей когорты, первого легиона…

— Вольно! — Оборвал его Иоанн и коротко скомандовал. — Следуйте за мной, центурион!

Развернувшись, он зашагал в сторону северных ворот, слыша, как выстраиваясь в колонну двинулась за ним вся когорта.

«По-моему, получилось неплохо, — Иоанн остался доволен собой, — теперь, главное не облажаться с варварами. Если я правильно все понял, Наврус не доверяет гавелинам. Он считает, что те по каким-то причинам могут не пойти в открывшиеся ворота. По тайному наущению Зои, например, или из страха попасть в засаду, неважно. Моя задача возглавить прорыв и не дать гавелинам возможности отвертеться. Если это так, то тут он прав, кроме меня довериться ему некому. Добрый дядюшка Наврус не поскупился даже на резервную когорту. — Иронично прокручивая недавний диалог, Иоанн вдруг почувствовал злое раздражение. — Вот только почему надо всегда так сложно?! Что, нельзя было объяснить все заранее и по-человечески?! Иногда, Наврус меня просто бесит! Ему постоянно надо все запутать и выкрутить через задницу».

Чувствуя за своим правым плечом тяжелую поступь центуриона, Иоанн вдруг ощутил слева присутствие еще одного человека. Оторвавшись от своих мыслей, он оглянулся и удивленно воскликнул:

— Ты что здесь делаешь?!

Рядом с ним шла Зара. Все в той же серой далматике стремянного, но с тяжелым поясом на талии и торчащей из ножен рукоятью пехотного меча. Она ничего не ответив, лишь молча зыркнула в ответ — не говори глупостей!

Иоанн не знал как реагировать, он оставил девушку в лагере под охраной, и ее изможденный вид тогда говорил, что она точно проспит до утра. Сейчас же она бодро шагала за ним, и если бы не синяк в пол-лица, то можно было бы и не вспомнить в каких условиях она провела последние несколько дней. Он хотел уже было остановиться и отправить ее обратно, но Зара, словно почувствовав это, одарила его таким взглядом, что он передумал. «А, ладно! — Решил уступить Иоанн. — Пусть идет, не скандалить же с ней на виду у всех».

Многочисленные ворота Ура знаменовали собой всходы и закаты целых эпох в истории города. Сегодня, на пике расцвета Туринской империи, главными считались западные ворота, выходящие на фесалийский тракт, а до этого, когда столетиями здесь правили Сарды основную дорогу открывали дубовые створки восточных ворот. Ну, а еще раньше «правили бал» северные. В ту пору богатый и могучий Ур был непререкаемым авторитетом в торговле с северными варварами. Тогда эти ворота, прикрытые двумя квадратными башнями, символизировали мощь растущего города, а сейчас, спустя пол тысячелетия, когда былая слава уже угасла, поистрепался и некогда парадный вход. Исчезли яркие краски, позолота, облупились носы монументов, но одно осталось неизменным — отсюда начинался торговый путь к полуденным странам.

На взгляд цезаря, подошедшего к позициям четвертого легиона, их легату Ганима Персулу следовало бы подтянуть дисциплину во вверенном ему подразделении. Вялотекущие действия его подчиненных действительно мало походили на настоящий штурм. Перешедшие ров гавелинские когорты не проявляли ни малейшего рвения взобраться на стены. Закрывшись щитами, они демонстрационно-бестолково топтались под стенами, предоставляя торкам соревноваться с горожанами в меткости стрельбы из лука.

— Почему не атакуете, легат? — Голос Иоанна заставил вздрогнуть сидящего в кресле Ганима.

— Что?! — Пожилой сухопарый человечек подслеповато прищурясь уставился на цезаря.

«Если он сейчас спросит — кто вы, — саркастически хмыкнул Иоанн, — придется его арестовать за непочтение к императорскому достоинству».

К счастью для легата память у него была лучше зрения, и присмотревшись, он узнал виденного им лишь однажды претендента на трон.

— Иоанн? — Выразил он крайнее удивление. — Что вы тут делаете?

Сцена показалась Иоанну забавной, и он усмехнулся.

— Это у вас, легат, надо спросить, что вы тут делаете, поскольку на штурм все это, — рука цезаря обвела сжавшиеся когорты, — мало похоже.

Ганима недовольно скривился.

— Это же гавелины. Арианово отродье! Им бы только жрать и спать! — Он тяжело вздохнул. — Хорошо хоть не разбежались до сих пор.

Иоанн ожидал чего угодно: дурацких отговорок, разгильдяйства, и прочей варварской хитрожопости, но такой откровенный саботаж и нежелание хоть что-нибудь делать ошарашили. От неожиданности он бросил взгляд на Евсания, но тот мгновенно нацепил на лицо маску служивого идиотизма — не могу знать, не моего ума дело!

«Понятно». — Почти вслух процедил Иоанн.

В тот момент, когда на совете они решили поставить гавелинский легион против северных ворот, никто не ждал от него чудес. Как сказал тогда Наврус: «Их задача только одна — стянуть на себя все внимание горожан, дабы дать Велию возможность подойти к воротам».

Оценив взглядом замершие когорты и вялую перестрелку торков с защитниками, цезарь глубокомысленно вздохнул: «Похоже, с этой задачей они не справились».

Нужно было срочно исправлять положение, и Иоанн понятие не имел как это сделать. Броситься самому на штурм? Что-то подсказывало, что не поможет. Третья когорта, конечно, пойдет за ним, а гавелины нет. Он для них не авторитет, останутся стоять как стояли.

«Единственно, что может заставить их лезть на стены, — промелькнуло в голове Иоанна, — это страх и алчность. Могу я их напугать или зажечь огонь жадности в их душах? Навряд ли, но попробовать я обязан».

Жесткий, не терпящий возражений взгляд, хлестнул по лицу легата.

— Всех трибунов и центурионов ко мне!

— Сейчас? — Недоверчиво проворчал Ганима, и в голосе Иоанна послышалась неприкрытая угроза:

— Мне повторить, легат?!

Повторять не пришлось, Ганима с каменным лицом отдал приказ, и через некоторое время вокруг собрались запыхавшиеся от бега командиры.

Пройдясь суровым взглядом по раскрасневшимся лицам, Иоанн задал вопрос:

— Вы знаете кто я?

Большинство утвердительно кивнуло, и в тоне Иоанна появилась нотка праведного гнева.

— Пять легионов уже закрепились наверху, еще немного и штурмовые отряды ворвутся в город, а вы все еще трусливо топчетесь у подножья. К вечеру мы возьмем город. С вашей помощью или нет, неважно. После победы, я справедливо разделю добычу между победителями. Между победителями, среди которых вас не будет! — Выждав паузу, он обвел взглядом стоящих вокруг. — Спросите меня, что ждет вас?! Ну!.. Спросите!

Никто не подал голоса, и Иоанн, не дождавшись, продолжил:

— Не хотите, а я вам скажу… Если вы сейчас же не докажете мне, что я не прав, то за саботаж, за трусость и предательство весь легион ждет децимация и расформирование! Выбирайте!

После мгновения гробовой тишины он почти выкрикнул.

— Чего вы ждете?! Выбирайте! Орла легиона либо сюда, — его палец ткнул себе под ноги, — либо туда, на стену! — Повинуясь моменту, рука сама выхватила меч из ножен и взмахнув, указала на зубцы башен. — Вперед!

— Вперед! — Раздался первый голос в ответ, и его тут же подхватили остальные. — Вперед! — Понеслось над легионом, вместе с разбегающимися по своим когортам командирами. — Вперед!

Страх наказания, угроза остаться без добычи, новость, что город уже почти взят. Неизвестно, что из этого кардинально изменило настрой легиона, может быть все вместе взятое, но гавелины, вдруг вспомнили кто они теперь есть такие.

— Барррра! — Пронеслось над головами. — Баррра!

Неизвестно где прятавшиеся до сих пор штурмовые группы бросились с лестницами к стенам, и вялотекущая имитация, набирая обороты, начала стремительно превращаться в настоящую кровавую мясорубку.

Иоанн стоял прямо напротив ворот, и два легионера прикрывали его с обеих сторон щитами. Стрелы прилетали не часто, лучникам на стенах было чем заняться. Гавелины, не смотря на летящие камни и потоки горящей смолы, упорно лезли вверх. Цезарь смотрел на обожженные, орущие от боли фигуры, на разбитые головы и старался не думать, что именно он ответственен за них за всех.

«Чтобы Велий смог подойти к воротам, у защитников города не должно быть ни одной свободной минуты, и ни одного свободного человека». — Этой мыслью он пытался вытеснить все остальные, но в том аду, что творился вокруг, это было непросто.

Затрещав, рядом сломалась лестница, и легионеры, как горох посыпались на камни. Восторженный рев осажденных смешался с воплями переломанных людей, но порыв легиона этим уже было не сломить. С упорством обреченных гавелины тут же установили новую лестницу на место упавшей, и новые смертники вновь поползли вверх. В этом остервенении было какое-то безумие, словно решившись на штурм, люди вырвали из себя инстинкт самосохранения и попросту не понимали, что умирают по-настоящему.

***

Солнце уже поднялось над крышами домов и таиться уже не было смысла. Велий вел свой отряд по запутанному лабиринту улиц, и по тому как мало им попадалось встречных горожан было понятно, что все силы сейчас брошены на защиту стен.

Каждого встречного Лука встречал по отработанному сценарию. Едва завидев, он начинал кричать с характерным сардийским акцентом: «Бегите! Бегите назад! Имперцы в городе! Имперцы прорвались на южной стене!» Действовало безотказно. Горожане разворачивались мгновенно и во весь дух бежали в обратную сторону. Были и минусы. Паника неслась впереди них и намного быстрее. Рано или поздно, для остановки этого мифического прорыва должны были кого-нибудь послать, и встречаться с этим отрядом Велию не хотелось. Поэтому, после каждого такого выступления, он пытался свернуть и двигаться уже по другой улице. В результате этих маневров они заблудились. Лука не сразу это понял, в горячке бега, посреди узких коридоров абсолютно одинаковых улиц трудно было разобраться, но в какой-то момент, он вдруг четко осознал — здесь они уже были.

Остановившись, Велий взглянул на солнце — они катастрофически опаздывали. «Что делать? — Заметались в голове панические мысли. — Нельзя же бегать по этим крысиным норам до бесконечности, штурм может захлебнуться в любую минуту».

Он попытался успокоиться, и в этот момент, вдруг почувствовал взгляд. Сзади, в спину, точно между лопаток, испуганный липкий взгляд. Лука резко повернулся — никого, глухая каменная стена. Взгляд медленно пополз вверх и уперся в узкое стрельчатое оконце. Сомнений не было, смотрели точно оттуда.

«Нам нужен проводник! — Четкая мысль связала все ощущения, и ухватившись за край забора, Лука одним прыжком взлетел на стену забора. Его взгляд обшарил крохотный дворик и остановился на дощатой двери. Еще один прыжок, короткая перебежка, и удар ноги вышиб хлипкую преграду.

Ладонь легла на рукоять меча, и лезвие плавно вышло из ножен. Лука осторожно вошел вовнутрь. Первая комната, вторая — опять никого, но в углу лестница наверх. Предательская ступенька скрипнула под ногой и комит поморщился, но пошел дальше. Едва голова поднялась над люком, как его взгляд обшарил помещение. Везде пусто и только в дальнем углу три пары перепуганных глаз.

Велий поднялся наверх и выпрямился во весь рост. На солнце хищно блеснул клинок, и щуплый мужчина у противоположной стены, судорожно обняв женщину и ребенка, закрыл их собой.

Лука смотрел на эту сжавшуюся троицу, а те что-то лихорадочно бормоча ждали смерти. Наконец, горожанин, не выдержав напряжения, медленно повернул голову, и их взгляды встретились. Навстречу Велию выплеснулась бездонная тоска и мольба о пощаде, но старого солдата это ничуть не тронуло. Сколько их было таких в его жизни — пожалеешь, повернешься спиной и получишь вилами в печень. На войне нет места двум вещам считал он — слабости и жалости.

Не убирая меча, Лука поманил горожанина к себе.

— Подойди.

Тот, не сразу решившись, все же оставил семью и, испуганно косясь, остановился в шаге от страшного захватчика. Острие имперского меча ткнуло его в шею так, что капля крови ожгла кожу.

— Проведешь меня к северным воротам, будешь жить. — Голос чужака резанул угрозой.

— А? — Горожанин аккуратно скосил взгляд в сторону женщины и ребенка.

— Отпущу всех, когда увижу северные ворота. — Тон имперца не оставлял сомнений в том, что ждет всех троих в случае отказа, и горожанин кивнул.

— Хорошо, я покажу.

Лука отвел меч, и отойдя от лестницы, приказал.

— Пошли вниз! Быстро!

Во дворе уже толпились его бойцы, и Велий молча показал на женщину и ребенка. Их тут же отвели в сторону, а дернувшегося было вслед мужчину он оттолкнул в сторону.

— Сделаешь все правильно, получишь их обратно. А выкинешь глупость… — В голосе комита послышалась пугающая холодная пустота. — Тоже получишь, но по частям.

Теперь они двигались уже не плутая, самым коротким, прямым путем. Лука не мог с точностью контролировать проводника, но солнце в правый висок подсказывало общее направление и если бы тот вздумал юлить, то это не прошло бы незаметно. Чем ближе они подходили к стене, тем больше становилось народу на улицах. Велий уже не наводил панику и не бил тревогу, этого не требовалось. Здесь все куда то бежали, что-то несли, кричали, создавая такую круговерть и неразбериху, что отряд сардов спешащий на битву, ни у кого не вызывал подозрений.

Когда в конце улицы показались ворота, проводник остановился и, повернувшись к Велию, опасливо пробурчал:

— Ты обещал отпустить жену и дочь.

Комит взглянул на мужчину, потом на ворота. Подходы к ним были завалены баррикадой. Как и предсказывал Наврус, горожане подготовились к тому, чтобы замуровать проход между башнями, если ворота не выдержат, но пока те стояли на месте и таран не выносил дубовые доски, в завале оставался узкий коридор на всякий случай.

Оценивающий взгляд пошел дальше, вокруг всей площади, и вновь вернулся обратно. К женщине и ребенку посреди солдат. Переполненные ужасом, молящие глаза метнулись навстречу, и Лука нехотя произнес.

— Ладно. — Его взгляд нашел центуриона и дал знак отпустить пленниц. Бойцы посторонились, и женщина с ребенком испуганно прижалась к стене.

— А ты пойдешь с нами. — Взяв за плечи, Велий развернул тщедушного мужичка обратно к воротам и слегка подтолкнул.

Дальше они уже не бежали, а шли строем, стараясь выглядеть уверенно. Никто им не мешал, и только у самой баррикады появившийся в проходе здоровенный мужичище остановил их.

— Куда, зачем? — Огромная пятерня уперлась Луке в грудь.

— Мы… — Комит только открыл рот, как их проводник вдруг рванулся в сторону и разрывая рот, завопил:

— Тревога! Имперцы!

Мужичище еще только схватился за рукоять меча, а клинок Велия уже коротко ткнул его в живот. Выпучив глаза, тот стал оседать на землю, а взгляд комита на миг остановился на испуганно-побелевшем лице рядом. Взлетел меч, окрашивая его кровью, и в голове промелькнула мысль: «Не пожалел бы бабу, глядишь, и мужик бы ее остался жив».

В следующее мгновение он уже рванулся вперед, сшибая выскочивших перед ним горожан.