Предел Чандры

Динар Галимов, 2021

Старая как мир история. Три друга жили в настоящем, прошлом и будущем – может через пять, а может и десять лет. Почему десять? Закон Мура гласит об удвоении количества транзисторов, закон ускоряющейся отдачи Курцвейла – об ускорении скорости прогресса, здравый смысл подсказывает, что невозможно надёжно предугадать будущее, а значит и размышлять о его вариантах совсем не стыдно. Вы не встретите мир летающих машин и роботов, заполонивших улицы нашей жизни, но увидите, к чему может привести дальнейшая интеграция сознания человека с гаджетами и виртуализация пространства вокруг. Люди все больше будут тяготеть к альтернативной реальности, и потому судьбы моих героев неразрывно связаны с Игрой, открывающей ворота в иную жизнь. Незыблемой останется лишь смерть. Но прогресс не пройдёт и мимо неё: изменит старушку, древнюю, как сама жизнь, вынудит адаптироваться к новой действительности. Артур строит судьбу, его одолевают страхи и сомнения, жизнь вносит свои коррективы, заставляя бороться с искушениями виртуальной реальности. Ден, напротив, плывёт по течению, пока река не разбивается о пороги. В сложный момент жизни на помощь приходит старый друг – Эмиль, зодчий цифрового сознания, – и все становится сложнее. Но вместе с тем друзьям открывается новый удивительный мир, название которому Чандра.

Глава 4

Ден и Элина вышли из самолета в аэропорту Орли, сели на электричку до линии PER и через тридцать пять минут высадились на станции Сент-Мишель Нотр-Дам.

Ден решил остановиться в маленьком отеле «Парк Сен Северин» посреди латинского квартала, на улице Паршминэри. Он нес чемодан, у Элины был рюкзак, идти было недалеко, и они довольно быстро добрались до отеля.

Их встретил улыбчивый портье, проводил в номер с видом на освещенную улицу. Был уже глубокий вечер, смеркалось. Они распаковали вещи, приняли душ и, выпив по чашке обжигающего кофе, вышли в сумрак предрождественского Парижа.

Сена сверкала в отраженных огнях города, таинственная в своей безмятежной красоте. Дойдя до набережной д'Орсэ, они прошли по мосту Сент-Мишель на остров Сите поклониться боли и страданиям Нотр-Дам-де-Пари. Постояли минуту в молчании, затем неторопливо двинулись вдоль собора.

— Ты видела его в былом величии?

— Нет. Ты же знаешь, я в первый раз в Париже. Но я видела, как горел шпиль, всю ночь не сомкнула глаз, наблюдала за тем, как пытались спасти собор.

— Счастье, что он уцелел, не могу представить себе Париж без башен и колоколов Нотр-Дама.

Они остановились у южного входа трансепта, новый шпиль был частично скрыт строительными лесами.

— Ты голодная? — спросил Ден, прижав ее к себе.

— Да, поужинаем?

— Пойдем в «Ле Шале».

Они снова прошли по мосту, затем вдоль бульвара Сент-Мишель и свернули на Сен Северин и через пару минут оказались на улице Арп.

«Ле Шале» представлял собой небольшой уютный ресторанчик, интерьером похожий на обитель винодела-таксидермиста. Внутри стояли ряды дубовых бочек, на стенах висели головы лосей и оленей, застыли в безмолвии белки. Играл джаз.

Элина с любопытством огляделась вокруг.

— Мы словно оказались в хижине французского охотника.

— Пожалуй. Как будто в предместьях Парижа девятнадцатого века, до рассвета искусства и начала золотой эпохи.

Их проводили до деревянного стола в глубине зала, стулья были из резного дерева, простые, но удобные. Принесли меню, Ден принялся изучать его, Элина же предоставила выбор своему спутнику и продолжила беззастенчиво глазеть по сторонам.

Вернулся официант, и Ден сделал заказ:

— Два салата шале, два луковых супа, утку с апельсином и стейк с соусом из перца, средней прожарки. И бутылку «Шато Брондель», пожалуйста.

Элина наконец перестала озираться по сторонам и обратилась к Дену:

— Ты знаешь, я никогда не пробовала луковый суп.

— Я думаю, тебе понравится, я буду готовить его тебе, когда мы вернемся домой.

Когда зазвучала «I'm old fashioned» в исполнении Джона Колтрейна, Элина с призывом посмотрела на Дена:

— Я хочу танцевать.

— Сегодня мы отдохнем, а завтра будем развлекаться, танцевать до утра.

Принесли вино, Ден пригубил, наслаждаясь нотками спелых красных ягод и лаврового листа.

— Пусть подышит.

— Кто это?

— Где?

— Не где, кто поет?

— Нина Симоне, одна из королев джаза. Песня называется «He's got the whole world in his hands».

— Знаешь, это очень необычно, слушать джаз из пятидесятых и пить вино урожая 2010-го в интерьерах охотничьего домика.

— Нас ждет неделя полная готики, Ренессанса и импрессионистов, успеешь соскучиться по деревянным столам.

— Я бы сейчас не прочь зажечь на деревянном столе.

Ден лишь усмехнулся и поднял бокал.

— Выпьем за Париж — город тайн и любви, город-искушение.

После ужина они прошли до Сены, выпитое вино разогнало усталость, хотелось гулять до утра. Элина вдруг остановилась:

— Я хочу поиграть.

— Во что?

— В прятки.

Элина подошла к нему вплотную, закрыла его глаза и прошептала:

— Найди меня и, возможно, получишь награду. Считай до тридцати!

Она засмеялась и убежала, свернула с набережной Сены и оказалась на узкой улочке, в пару шагов шириной. Пожалуй, здесь Ден ее так просто не найдет.

«Ша Ки Пеш» — гласила табличка на каменной стене. «Идеальное место для игры в прятки, или других занятий», — подумала она. Щеки пылали, покрылись румянцем. Прошла минута, затем вторая, Дена не было слышно. Элина почувствовала, как что-то коснулось ноги, она присмотрелась, мимо проскользнул большой черный кот с ярко-желтыми глазами. Он запрыгнул на подоконник и безмолвно уставился на нее, словно пытаясь понять, что она забыла на его улочке. Кот облизнулся и как будто приготовился к прыжку, как за спиной вдруг послышался звук крадущихся шагов. Сильные руки схватили Элину и прижали к стене, руки задрали ее короткую юбку и разорвали стринги. Элина пыталась повернуться и разглядеть нежданного любовника, но он плотно прижал ее к стене дома, пальцы его неспешно освободили грудь. Элина полурастерянная, полувозбужденная пыталась понять, неужели Ден затеял новую полуночную игру, и собралась было закричать, но вместо крика вырвался стон. Минута беспощадного секса, и руки отпустили ее, она обессиленная рухнула на мостовую. Когда Элина пришла в себя, никого рядом не было.

Неподалеку послышался голос Дена.

— Элина, где ты? Признаю, ты победила, выходи.

Элина встала и поправила юбку и куртку. Неуверенной походкой она двинулась к выходу с улочки и слабо крикнула:

— Я здесь в проулке.

Ден, слегка запыхавшийся, появился в полумраке:

— Не ожидал, что мы и вправду будем играть в прятки. Ты выбрала отличное место, — он обнял ее и прижал к стене, — нашла укромный уголок.

Он обнял ее, и второй раз за последние несколько минут Элину повернули лицом к стене и освободили грудь.

Ден прошептал ей:

— Продолжим или пойдем в номер?

Элина возмущенно вырвалась и залепила ему звонкую пощечину. Ден лишь довольно усмехнулся:

— Я думал, тебе понравилось.

— Да, мне понравилось, но мне бы понравилось еще больше, если бы ты предупредил меня.

— Тогда не было бы азарта.

Ден запрокинул голову и увидел вывеску.

— Ты слышала городскую легенду об алхимике и его коте-рыболове?

Элина, подняв взгляд, спросила:

— Нет, а о чем она?

— Сейчас расскажу. По легенде, в этом переулке жил некий каноник Перле, и ходили суеверия о том, что он алхимик. Сама понимаешь, как в те времена относились к таким старикам — с большим подозрением. А еще у него был кот, который прекрасно ловил лапой рыбу из Сены.

Элина прервала:

— Кот был большой черный с желтыми глазами?

— Да, ты о ней слышала, о легенде?

— Нет, но прямо перед тем, как ты…

— Устроил сюрприз.

— Да, прямо перед этим ко мне пристал большой черный кот.

Ден намотал ее волосы в кулак и глубоко задышал.

— Так вот, кот был прекрасным рыболовом, и однажды ночью студенты решили проучить алхимика и бросили кота в воды Сены.

Элина, сглотнув, спросила:

— И что стало с котом?

— В этом-то и вся история. Алхимик после этого покинул Париж и вернулся нескоро. А следом за ним вернулся и кот, который продолжил все так же… — Ден судорожно вздохнул, — ловить рыбу.

Элина поднялась и протерла салфеткой края губ, на подоконнике неподалеку осуждающе сверкали две желтые не мигающие точки.

— Жуть. Прямо как у Кинга. Пойдем скорее, мне вдруг стало как-то не по себе. Как будто за нами наблюдают.

Ден поцеловал ее.

— Люблю тебя, моя бестия, ничего не бойся.

Они направились в сторону дома, он ее обнял, но вдруг пошатнулся, схватившись за стену дома, словно боясь упасть. Лицо его побледнело, но через мгновение он снова пошел твердой уверенной походкой.

* * *

Артур почувствовал тревогу. Попытался понять, что его беспокоит, но не смог. Тревога мешала думать, отвлекала от работы. Оглянулся по сторонам, никого кроме него вокруг не было. Пожалуй, поработает еще немного и поедет домой, за те дни, что он сидел допоздна на работе, Артур успел изрядно соскучиться по семье. Он встал из-за стола, снял очки, отключив интерфейс, обувь и прошел на лужайку.

Трава приятно щекотала ступни. Если бы лет пять назад Артуру сказали, что вместо ковролина на полу будет лежать настоящий рулонный газон, он бы не воспринял это всерьез. Но влажная трава проминалась под ногами и была живой, газон поливали каждый день в девять вечера, он еще не успел впитать влагу и блестел бусинами света.

Полежав с минуту на лужайке, Артур вернулся к столу, уютно расположившемуся между кипарисовиком и лимонным деревом. Вместо перегородки на столе росли фикусы и папоротники. Эту часть офиса Артур любил больше всего, она напоминала ему о маленьком лесочке за домом, в котором он так нечасто играл с дочерью. Офис был разделен на климатические зоны, на первом этаже была зеленая, обсаженная кустарниками и деревцами, на втором пространство для любителей свежего морозного воздуха, этакий кусочек Исландии с благородным мхом, растущим на стенах, добротными грубыми столами из массивного дерева и ледяными водопадами, разливающимися вокруг. Вода, пробегая дальше, собиралась по желобам и протекала вниз, накапливаясь для вечернего полива деревьев и кустарников этажом ниже. На третьем этаже обитали сотрудники, любящие сухой и горячий климат, самый маленький по площади, большую часть времени этаж пустовал.

Он вновь подключил очки и дал команду поиска информации по объектам. Последние несколько дней он пытался понять, на что были направлены средства, весьма солидные, выделенные одной из дочерних компаний, но следы обрывались один за другим, он был близок к тому, чтобы сдаться. После получаса безуспешных поисков он решил, что его изначальная идея была ошибочна, нужно построить новую теорию.

Выйдя на морозный воздух, он направился в сторону парковки. Его раздумья прервал надтреснутый голос, он увидел лежащего на тротуаре человека:

— Помоги, брат…

Артур остановился, но затем двинулся дальше. Он хотел, но не мог, не мог ему помочь и испытывал одновременно стыд и отвращение. Когда уже исчезнут с улиц пьяницы, замерзающие в холодной ночи. Когда общество обеспечит достойное существование не только избранным, но всем и каждому, приблизится к светлому будущему, сделает себя достойным своего создателя.

От мыслей этих веяло социализмом, он поставил погромче Эллу Фицджеральд и тронулся в путь. Невысоко над ним пролетело несколько автомобилей, сверкнув сигнальными огнями. Машины летают, людям больше не хватает места на земле, они ринулись покорять небеса. И будут подниматься все выше в бессознательном стремлении достичь то ли других планет, то ли Творца.

Странное средневековое представление и желание постичь таинство небес плавно трансформировалось сперва в желание достичь Марса, а после, благодаря гению Маска, в желание вырваться за пределы Солнечной системы. Стопа человека, не довольствуясь путешествием мысли, намерена был ступать все дальше и дальше.

Артур почувствовал прилив первобытного удовольствия от скорости и ощущения пробегающей под автомобилем дороги. Наверное, также радовались его предки, мчась по бескрайней степи на горячих скакунах. Несмотря на весь прогресс, инстинкты все еще сильны в людях, кровь закипает, и музыка звучит в голове.

Убаюканный легким джазом, Артур съехал с хайвея и свернул на проселочную дорогу. Проехал мимо местечка, где когда-то был супермаркет, в котором покупал творожки и йогурты для дочери, до того, как система автоматического заказа и доставки продуктов на дом не убила рынок розничных продаж. «В начале двадцатого века, — размышлял он, — было принято заказывать еду на дом. Первым утром приезжал молочник и оставлял молоко в стеклянных бутылках и кисломолочные продукты. Каждый день после молочника приходил, напевая песенку, булочник. Раз в неделю наведывался посыльный из мясной лавки. Бакалейщик доставлял сахар и муку, огурцы и помидоры, чай и прочие товары. Потом появились магазины, супермаркеты и убили индустрию поставок на дом. Спустя полвека индустрия поставок, усиленная интернетом вещей, дронами и повсеместным распространением системы умных домов вернулась и практически убила ритейл. Не полностью, разумеется, нельзя выбрать идеальную фермерскую утку по интернету, не пощупав ее. Так же как нельзя выбрать правильные сливы и мандарины для утки». Разделав птицу, Артур вытер руки, выложил вокруг дольки мандаринов и направился за своими девочками.

— Принцессы, ужин готов.

Ужинали они сегодня на открытом воздухе, Артур передвинул поближе к столу и скамье жаровню с горящими углями, но все же не слишком близко, чтобы не допустить резкого перепада температуры дерева. Диана и Лили вышли, укутанные в теплые пледы, этот год радовал теплой погодой, сосны, растущие за домом, надежно укрывали от ветра, но все же был легкий минус.

Артур встряхнул со стола легкий снежок, поправил ветки и пододвинул жаровню еще ближе к скамье, помог сесть дочери и направился домой. Включил освещение и лес засиял сотнями маленьких веселых огоньков. Вынося утку, он заметил на снегу следы котов, развернулся и закрыл за собой дверь.

Его встретил слегка насмешливый взгляд Дианы:

— Дорогой, я понимаю, что ты очень гордишься тем, что сам изготовил для нас стол и скамейку…

— Ты передвинула барби?

— От небольшого количества тепла, — Диана на секунду замешкалась, — предметы искусства не пострадают, — закончила она с озорным смешком.

Артур лишь улыбнулся, положил щедрую порцию утки на тарелку дочери, добавил салата и слегка полил гранатовым соком.

— Чему сегодня научилась, принцесса?

— Рисовала картину.

— Да, мы сегодня мы рисовали, картину одного известного «лесного» пейзажиста. Предлагаю на днях посетить галерею, посмотрим, получится ли у нашей принцессы найти свою картину в галерее.

— Что думаешь, Лили? Согласна?

— Я тоже за, принято единогласно. Как продвигаются поиски нового детского сада?

— Сегодня были в двух, завтра планируем посетить еще два.

— Лили, в котором тебе понравилось больше?

Лили задумчиво посмотрела на него, затем с уверенностью заявила:

— В том, где мы играли в котиков.

Невозможно было не рассмеяться над непосредственностью, с которой была произнесена эта фраза.

— В котиков — это хорошо. А какой понравился тебе, Диана?

— Знаешь, они очень разные, в одном преподают носители языка, а в другом занятия в бассейне практически каждый день. Я думаю, тебе стоит заехать, посмотреть как-нибудь самому.

— А в котором из них играли в котиков?

— В том, что с бассейном.

— Отлично, тогда мы с Лили голосуем за него. Ставки сделаны, ставок больше нет.

Диана возмущенно посмотрела на Артура, но он смотрел лишь на дочку, с наслаждением уплетающую ужин. После ужина Артур с дочерью поднялись наверх, и он долго читал ей детские детективы, которыми сам зачитывался в детстве. Его дочь не была в большом восторге от произведений Энид Блайтон, но ей нравилось, когда папа читал ей на ночь, а в последнее время это случалось нечасто. Прочитав страниц двадцать, Артур наконец заметил, что дочь заснула, прижавшись к нему, и читает он уже не столько ей, сколько для себя.

Дочитав главу, он тихонько встал с кровати, чтобы не разбудить дочку, и аккуратно прикрыл за собой дверь. Из ванной доносились звуки воды, Артур уже собрался было присоединиться к Диане, но на очки поступил сигнал вызова. Артур повел бровью и вместо серой стены перед глазами всплыли интерьеры эпохи Возрождения и довольное лицо Дена.

— Дружище, если ты чуть наклонишь камеру на часах, я буду видеть тебя, а не только твой потолок.

— Как прошел полет?

— Неплохо, мы довольно быстро добрались до города, и, к счастью, в Париже прекрасная погода. Я понимаю, что глобальное потепление ужасно и все подобное, но против плюс пятнадцати посреди зимы на севере Франции я совсем не возражаю.

Артур услышал, как отворилась дверь и из ванной выглянула Диана.

— Дорогой, с кем ты разговариваешь?

— С Деном, можешь передать ему привет.

Диана вышла из ванной, обернутая в полотенце.

— Ден, привет, рада тебя слышать. Как добрались до Парижа? Прости, я не смогла к вам присоединиться на прошлых выходных.

— Ничего страшного, я рад тебя не только слышать, но и видеть, кстати, очень милое полотенце.

Диана слегка покраснела и приподняла была полотенце, но оценив угол обзора с камеры на часах Артура, передумала.

— Я хотел бы попросить вас о небольшом одолжении.

Артур перевел камеру, сместив обзор с комнаты на свое лицо, и строго спросил:

— Дружище, если ты хочешь…

— Нет-нет, ни в коем случае. Дело в том, что у меня был небольшой приступ, если вы понимаете, о чем я, и, кажется, Элина что-то заподозрила.

— Сердце?

— Да, мы слегка пошалили, и последовала реакция. Так вот, об одолжении: если вам перезвонит Элина, не могли бы вы не рассказывать ей о моих временных трудностях?

Диана возмущенно вздохнула, Артур поспешил снова повернуть камеру на себя.

— Дружище, мы не станем ей лгать, ей нужно знать, ради твоего же блага. И чем вы таким занимались, что у тебя прихватило сердце?

— Я не прошу тебя лгать, будет вполне достаточно, если ты проявишь рассеянность и не ответишь на вызов и перезвонишь, скажем, не сразу, а через пару дней, сославшись на занятость.

— Мы подумаем, но обещать ничего не будем.

— Спасибо, дружище, мне пора, Элина скоро выйдет из душа, хорошего вам вечера, — Ден улыбнулся: — Артур, старина, я тебе этого раньше не говорил, но… у тебя чертовски красивая жена.

Вызов закончился, и Артур, сняв очки, посмотрел на Диану, по-прежнему стоящую в двух шагах от него. Полотенце, едва доходившее до середины бедер, соскользнуло на пол. На часы поступил сигнал вызова от Элины, но Артур его проигнорировал.