Парадиz

Дина Новая, 2021

Имитация, разрушенные иллюзии… За пропуск в новую жизнь надо платить. Великолепная жизнь и вовсе недоступна, вернее, доступна совсем единицам. А так тебя ждёт запретная зона, с населяющими её мутантами, кордоны, ограждения и стена. То есть каждый выживает в этом разрушенном мире как может. Но есть ещё параллельный мир со множеством Вселенных, куда так трудно, но заманчиво попасть. И там сыграть свою новую роль. Проходя через все события, существующие одновременно, надо не сломаться и выбрать что-то одно. Между торжеством справедливости и безнадёжностью и вызовом смерти. Человек противостоит тому, чтобы не увязнуть в потоке времени. Чтобы выбраться из реальности поддельной. Чтобы преодолеть границу между реальностью и грёзами.

Человек без прошлого

Она проголосовала на дороге и села в машину-пикап по перевозке товаров.

За рулём сидел человек около пятидесяти, с желтоватым лицом, черноволосый.

— Я Виктор. Потомок русских эмигрантов. А ты?

— Зови меня Маня.

У Мани медно-рыжие волосы, как на полотнах Веласкеса или Тициана.

— Ну хорошо. Маня так Маня. Вперёд, в Утопию?

Автомобиль несётся вдаль. Пейзажи, пейзажи за окном. Виды — как на картинах Рокуэлла Кента, с жемчужно-розовыми облаками и синими горами.

— Я ищу своих предков здесь, на свободной земле, — сказал Виктор.

— И кого ты ищешь? Золотодобытчиков? — Не знаю.

— Обожаю Анкоридж, — кивнула головой Маня в ответ.

— Да? Я сразу понял, что ты оттуда. По твоей куртке.

Из приёмника звучит «Отель Калифорния».

На пустынном шоссе я,

Ветер гудит.

Безусловно, к концу дня

Трудно идти.

И когда я, усталый,

Сильно продрог, —

Показался желанный

Наконец огонек.

— И кого ты ищешь? Золотодобытчиков? — продолжала смотреть на шоссе Маня.

Похоже, из каждого утюга неслась эта затасканная мелодия песни.

— Вообще-то я хотел стать океанологом.

— Серьёзно? Нырять в глубину?

— Почти.

— А чем ты занят?

— Я — менеджер по перевозке грузов. Перевожу грузы. Почту. Я водитель. А вообще я собак люблю. Могу прокатить на собачьей упряжке.

— С удовольствием.

— Но тут меня все зовут Джейкоб Крот.

— Почему крот? — недоумевала Маня.

— А я всё копаю, всё чего-то собираю, ищу.

— Ну, нашёл?

— Пока нет.

Продолжает звучать «Отель Калифорния».

Здесь подруга бездомных,

Жребий милых парней,

То ли трудится скромно,

То ли ищет друзей.

Перед ними танцует

Сладко жаркой порой.

Один танец забудет —

Начинает другой.

— Это как про Фелицию. Но она совсем не говорит по-русски, — покачал он головой.

— А Фелиция тебе кто? Твоя девушка?

— Пока нет.

— Понятно.

— Очень строга. Всё под отчёт. Да… Требует деньги. Всё до копейки. Спросит: «Это все деньги?» — «Да». — «Ты уверен?» От этого точно у меня мурашки пробегают по всему телу. Хозяйка хосписа.

— Почему хосписа? — спросила Маня с удивлением.

— Потому что я там живу, — он взглянул на неё своими печальными глазами. — Я потерял дом после смерти матери. Она всё пропила.

У него было застывшее лицо смугловатого индейца с высокими скулами и карими глазами.

— А ещё у меня есть дочь, — продолжал он.

— От жены?

— Не был женат.

— А дочь тебя признаёт?

— Да. Я делаю ей подарки. Уже подросток. Но только она живёт не здесь. С мамой.

— Понятно.

Он начал напевать, крепко вцепившись в руль.

Аляска, Аляска,

Свободная страна.

— Это твоя песня такая?

— Скоро Аляска станет свободным штатом.

— А тебе-то это на что?

— И войдёт в состав России.

— Глупости, — призналась Маня.

— Нет, не глупости, Маня Дрим, то есть Мечта. Да, это Мечта.

— Смешной ты, Виктор, — Маня со вздохом заулыбалась.

— Ну в дороге надо как-то время коротать, — выдохнул Виктор.

— Ну ничего, скоро доедешь. Будешь общаться со своей Фелицией.

— Да, она строгая. Но отходчивая. А ещё я хочу завести манула — толстого жирного кота, — он развёл широко руками.

— Ну и где он будет жить?

— У меня есть свободная территория.

— Но ему охотиться надо, — возразила Маня.

— Вместе будем охотиться, — пошутил Виктор.

— Да, с тобой не соскучишься.

— А ты, Маня, с кем сюда приехала?

— Со своим продюсером, аккордеонистом и по совместительству мужем.

— Аккордеонистом?

— Мы в клубах выступаем. Ну вообще-то он на многих инструментах играет. И у нас есть расширенный состав — ещё две солистки, Рая и Вера.

— И где же они все? — Виктор с усмешкой покосился на заднее сиденье.

— Рая и Вера сейчас не могут. А Василёк, то есть Василий, приболел, наверное. Вот я одна и приехала. Буду его здесь ждать.

— Да, нескоро, наверное, приедет.

— Не знаю.

— Да ладно. Не заскучаем.

Рыжеволосая Маня о чём-то задумалась. Смотрела в окно.

— Не спи, не спи. Вперёд в Утопию!

— В Утопию? Это я люблю. А где она?

— Да везде. Оглянись. Горы. Залив.

— Красота. Замечательно. Смотреть можно бесконечно.

— Чего-то ты загрустила, я смотрю. На закуску что у тебя есть?

— Бутерброды с чёрным хлебом, — отозвалась, словно проснувшись, Маня.

— А я кофе достану, — обернулся назад Виктор, потянувшись за рюкзаком. — Превосходная у тебя куртка.

Маня покрасовалась, подняла одну руку, потом другую с бутербродом.

— Лёгкая, тёплая, — она откинула капюшон, отороченный мехом.

— Да, а у меня аляска.

— Тоже хорошая.

— Смотри. Въезжаем в «мёртвую зону», — повернув в сторону, предупредил Виктор.

Камни постукивают по дороге. Отлетают из-под машины.

Впереди разбитая дорога с выбоинами.

— Чем дальше едешь, чем дольше живёшь, тем больше кажется, что пропускаешь всё самое важное, — заметила с тоской Маня.

— Возможно.

— Что за чёрт! — вскрикнула Маня. — Куда тебя заносит, Виктор? Смотри на дорогу.

— Отвлёкся, чуть не заснул, — продолжает напевать.

На пустынном шоссе я,

Ветер гудит.

Безусловно, к концу дня

Трудно идти.

— Отвлёкся, чуть не заснул. Нет, надо заехать в салун. Взбодриться. Тебе понравится, — он повернул к ней голову.

Виктор остановил машину перед низким домом с широкой дверью и яркой вывеской.

Было крупно выведено «Свет зари». Сверху украшен фонариками.

Они зашли внутрь, двери мягко закрылись.

— Возьмём коктейль?

— Да. Пожалуй.

— Два коктейля, — попросил Виктор у знакомого бармена.

— «Свет зари»? — переспросил бармен с огромными усами, в клетчатой рубашке.

— Да.

Когда они вышли из салуна и сели в машину, начало уже смеркаться.

Они проезжали мимо какой-то брошенной деревни по краю дороги с заколоченными домами.

— Вот мой дом, — бросил взгляд Виктор на какой-то покосившийся домишко.

— А почему ты здесь не живёшь? — выглядывала в окошко Маня.

— Он пуст внутри. Ты видишь, деревня заброшена. Никого нет.

— Виктор, мне очень жаль, — сказала она как-то предельно мягко. — А можно я тоже переночую в вашем хостеле? У меня завтра в клубе концерт.

— Нет проблем. Думаю, у Фелиции место найдётся.

— Спасибо.

И тут они вышли в полосу тумана. У дороги расположилось местное кладбище.

— Давай выйдем тут ненадолго, — предложил как-то неуверенно Виктор.

— Зачем?

— У меня мать тут похоронена.

— Ой, прости.

Они вылезли неспешно из машины и пошли в сторону кладбища.

Везде были почти одинаковые надгробия и белые кресты на могилах. Кое-где игрушки и облезлые ангелочки. На пригорке белый одноэтажный храм.

Виктор шёл впереди и потом остановился.

— Вот тут.

Участок был явно заброшен, но ограждён белым забором, как и все остальные. Искусственные цветы, те же ангелочки.

— Если повезёт, увидишь северное сияние, зелёное на голубом над белыми горами.

— Да ты романтик, Виктор.

— Да, северное сияние, которое пополам делит небо на до и после.

— Давно она умерла?

— Уже лет десять, — он фонариком высветил надпись.

— Посмотри, что это двигается в тумане?

— Где? — Виктор обернулся.

В тумане начали выступать какие-то фигуры. Не то индеец в шкуре волка или шаман с бубном.

— Это кладбище призраков.

— Бежим отсюда. Куда ты привёл меня, Виктор?

— Возможно, это галлюциногены в коктейле.

— Виктор, не морочь мне голову.

— Я выронил свой фонарь.

— Бежим к машине, — она схватила его за руку.