Сердце демона

Диана Харламова

Дарина обычная крестьянка, которой пришлось столкнуться с мистическим и нереальным. Ее спас незнакомец в темном лесу и перенес в свой дворец. Но кто он? Что скрывает? Разгадает ли девушка его тайны? И какую цену за знание придется заплатить?

Глава 4

«Вот еще, учить он ее собрался. Нашелся мне, учитель. Пусть своих слуг учит, а то вон на бокале разводы оставили».

Но через полчаса Дарина уже была в библиотеке, стеллажи с произведениями тянулись до самого потолка, конца им не было видно. Все расставлены аккуратно по какой-то неизвестной ей схеме. Корешки книг смотрели на нее, скрывая свои тайны. Кожаные, шелковые, бумажные, новые и старые, потрепанные от времени, с пожелтевшими страницами — все они были разные, но зачаровывали ее.

«Интересно, что в них? Глупые романы? Исторические записи? Может, рассказы про далекие-далекие земли? Может, там аристократы не такие взбалмошные и упрямые? И не творят там все, что вздумается? Хотя это просто книги, но даже представить такое уже много значит для таких, как я. Безродных крестьян. Одна надежда нас согревает холодными вечерами. Благодаря только ей мы можем насытиться тем малым, что нам достается от этих ненасытных господ».

Она бродила в проходах, касаясь руками полок, ее пальцы собирали невидимую пыль. Окунувшись в свои мысли, представляя, какие же истории скрываются в этой сокровищнице, девушка и не заметила, как дверь отворилась, а в проходе замер Абигор. Он, не отрывая глаз, с ухмылкой наблюдал за ней.

Шаг за шагом пленница приближалась к книге, выставленной в самом углу библиотеки: темная обложка, черная, как тысячи беззвездных ночей. Она единственная не была разукрашена яркими цветами, лишь углы были обиты золотом. Это бросалось в глаза, как и то, что она находилась под стеклом на отдельном постаменте. Она словно звала к себе, притягивала своей простотой.

Дарина протянула руку, чтоб поднять стекло и достать книгу, хотя бы просто полистать, ведь прочесть она ее не могла.

— Все-таки ты пришла, — помешал ей Абигор.

— Скучно сидеть взаперти. А если научишь читать, то хоть смогу занять время.

— Хорошо. Но только эту книгу никогда не трогай, — кивнул он в сторону постамента.

— Почему?

— Книга не моя. Она у меня на время. И она бесценна.

— Но твоя библиотека огромная. Неужели тебе этого мало? Раз ты держишь чужую книгу у себя.

— Эта книга единственная в своем роде. Ни у кого такой больше нет. Да и там не то, что должно занимать столь юную голову. Не про любовь и не про доблестных рыцарей. А про науку.

— Может, мне решать самой, что мне интересно, а что нет?

— Так тебя учить грамоте или так и будешь пререкаться?

— Учить.

— Но книгу не трогать — поняла?

— Поняла, — обреченно согласилась девушка.

— Ну что, пошли за стол. Начнем занятие.

— Начнем.

Абигор задумчиво повернулся к полкам, выбирая книгу для обучения. Слишком трудную брать не хотелось, поэтому его выбор пал на рассказ про путешествие. Обложка книги не была разукрашена драгоценностями, лишь шелковые нити выводили узор на ткани. Устроившись удобно за столом у окна, он посадил рядом девушку.

Они изучали букву за буквой, превращая завитки на страницах в слоги, в слова, в предложения, в абзацы и главы. Девушка старалась как можно быстрее узнать этот новый для нее мир, где за каждой загогулиной скрывались истории, которых она не знала.

Вечер плавно начал перетекать в ночь, когда они закончили, не все буквы еще давались ей так легко. И читать она могла пока лишь по слогам; повторяя их, она только потом понимала, что за слово скрывалось за ними. Первые звезды уже горели в небе, полная луна смотрела на них в окно.

— Ты славно потрудилась. Не думал, что у тебя так просто получится.

— То, что я крестьянка, не значит, что я глупа.

— Я этого и не говорил.

— Но думал.

— Ты не можешь быть глупой. Тот, у кого столько храбрости и наглости, просто не может быть глупее… — Он прервался, потому что живот девушки возмущенно заурчал, требуя еду. Звонкий смех Абигора разнесся между стеллажей, его глаза стали влажными от наворачивающихся слез. А Дарина сидела рядом, ее щеки покраснели от смущения. Когда последние отголоски смеха стихли, он произнес: — Ну что, храбрая воительница с алфавитом, пошли.

— Куда? — спросила девушка, поглядывая на него из-под опущенных ресниц, не решаясь поднять лицо.

— Кормить тебя. Еще не хватало, чтоб ты голодала из-за своей гордости.

— Я крестьянка. О какой гордости ты, аристократ, говоришь? Мне твоя милость ни к чему.

— Опять начала… Я не знаю, что ты вбила в свою красивую головку, но ни о какой милости не может быть и речи. Я же сказал, что ты моя.

— Как вещь, — презрительно фыркнула она.

— Не совсем… У тебя в деревне были животные?

— Само собой.

— Ты их кормила?

— Конечно.

— Заботилась о них? Холодной зимой старалась, чтоб они не замерзли?

— Да… Ты на что намекаешь? Я тебе не какая-то курица или корова. Ни молока, ни яиц не даю. Да и мяса с меня мало будет, слишком худощава.

— Ну да… Скорее ты глупая маленькая упрямая овечка! А теперь закрой рот и пошли есть. Возражения не принимаются.

Он взял ее за руку и чуть не силком повел на кухню, которая находилась рядом с обеденным залом. Печь была еще горячая, множество шкафчиков, баночек со специями, чистый пол и стол, ни одна крошка не смела упасть здесь. Абигор залез в один из шкафчиков и сам отрезал несколько ломтей хлеба и налил молока, которые достал из него.

— Обед с деликатесами ты пропустила. Так что ешь то, что есть. Иначе привяжу к стулу и буду силком запихивать все, что найду здесь и в кладовой. И уж поверь, у меня тут много всего…

Она молча, смущенная, начала есть, пререкаться было бы бесполезно. Тем более, учитывая, что, вдохнув ароматы кухни, ее живот вновь издал отчаянный крик о помощи.

— А можно я буду есть здесь? Мне тут обстановка привычнее, чем шикарный зал.

— А я, по-твоему, один должен есть?

— Раньше же ел как-то.

— Так. Значит, вот что. Каждый день ты спускаешься в зал на завтрак, обед и ужин. А я продолжу с тобой наши занятия, научу писать и дам полный доступ к библиотеке. Кроме той черной книги, разумеется. Если хоть раз ты не появишься, библиотека закроется на ключ. И хоть потом выпрашивай, хоть моли, она надолго останется закрытой. Пока я не решу, что ты исправилась. Договорились?

— Вот зачем тебе это надо?

— Мне надоело одиночество. Знаешь, еда не настолько вкусна, если делить ее не с кем.

— А почему я? Нашел бы аристократку, как и ты. Она б скрасила и еду, и ложе. Детишек бы тебе нарожала. Что там еще-то они делают? Сидят и хлопают ресницами?

— Они все как куклы. А ты. Ты живая. Им все равно, что происходит вокруг. Главное, чтоб наряды не кончались и балы.

— Правда, они все такие?

— Большинство. Сидят, напудрившись и нарумянившись, в ожидании очередного бала, где можно будет найти жениха. А искать среди них ту, у которой хотя бы живот заурчит… Это как иголку в стоге сена…

— Хорошо. Я буду с тобой есть. И ты со мной будешь заниматься. Но на большее не рассчитывай. Крестьяне тоже имеют гордость.

— Я и не прошу о большем. Значит, договорились?

— Да.