Пятая содержанка Рассела Бэдфорда

Диана Соул, 2021

Рассел Бэдфорд – угрюмый и одинокий отшельник, обходящийся без друзей и "не знающий слов любви". Он презирает привязанности и не заводит постоянных любовниц. Исключением стала я, очутившись однажды в таинственном городе, подозрительно похожем на викторианский Лондон. Могущественные дома, преступность на улицах и таинственный убийца, идущий за мной по пятам… Бэдфорд считает, что мне повезло: ведь пока он не разгадает все мои тайны, убить меня не позволит. Но у нас разные представления о везении, мистер Бэдфорд! Раз уж я выжила, попав сюда – сидеть и ждать, сложа руки, пока меня "разгадают" или убьют, не намерена!

Глава 9

Помнится, Бэдфорд обещал быстро меня разгадать, но, судя по ультиматуму, зашел в тупик.

В тупике была и я.

Играть дальше роль странноватой девушки с «изюминкой» становилось опасной затеей.

Может, совпадение, что те, с кем я успела поконтактировать в этом мире, убиты, а может, и нет. В любом случае Рассел был прав: мне надо начинать заводить не просто друзей, а тех, на кого можно опереться.

Вопрос в другом: можно ли доверять самому Бэдфорду?

— Мы приехали, — произнес он, когда экипаж остановился. — И раз вы до сих пор молчите, то я надеюсь, внутри дома станете более разговорчивой.

— Я еще думаю над этим, — отозвалась я, осторожно выглядывая в окно. — Но я ведь свободно смогу уйти, если захочу?

Бэдфорд равнодушно пожал плечами и вышел из экипажа.

— Не держу. Рьина Томпсон — тем более.

Рассел подошел к двери, но постучать даже не успел, только занес руку, как створка сама распахнулась, и на пороге, будто только нас и ждала, возникла хозяйка дома.

— Быстрее входите, — полушепотом заговорила она. — Что стоите? Вас же кто-нибудь увидит!

Она втянула Бэдфорда за руку, а на меня зыркнула так строго, что я сама пулей влетела следом.

За спиной хлопнула дверь.

— Хотелось бы услышать объяснения, — начал рьен, но был нещадно перебит.

— Это я должна слышать объяснения! — Голос старушки возвысился, и будто гром обрушился на наши головы. — Кто позволил вам, рьен Бэдфорд, ходить по городу в компании этой девушки?! Знаете, сколько людей вас видело? Сколько соседей? Весь дом Греф только и обсуждает, что под моей крышей творится непотребство! Скоро весь город будет знать, что вы опять притащили в дом… — тут она осеклась, посмотрев на меня, но продолжила: — Если хотите и дальше меня позорить, то делайте это хотя бы менее приметно! И подумайте уже о своем отце. Каково ему иметь сына оболтуса?!

Бэдфорд скрестил руки на груди и молча выслушивал эту злостную тираду. Я же ощущала себя так, будто меня подвели к пасти дракона, который теперь ревет, превышая мыслимые децибелы, и у меня аж волосы назад от потока воздуха и гнева, исходящего от него.

Драконом была Томпсон.

В какой-то момент она притихла, и, пока набирала воздух для продолжения, рьен совершенно спокойно произнес:

— Ну вот, рье Батори. А вы переживали за здоровье госпожи хозяйки. Как видите, она совершенно в порядке, полна сил, и ее теперь гораздо больше волнует, о чем судачат соседи, нежели какие-то там убийства.

Рьена аж задохнулась от такого поворота.

— Вы бесчувственный! Да я места себе не находила! — выдохнула она. — Для кого я тут вообще распинаюсь?

— Не знаю, — пожал плечами мужчина. — Но лучше подайте ужин в мою гостиную. Я и рье Батори изрядно проголодались.

Я ожидала новых грома и молний, но, к удивлению, их не последовало. Да. Томпсон начала что-то бурчать себе под нос на неведомом мне языке — предположительно материлась, но почти бесконфликтно удалилась в сторону кухни.

— Это что было? — спросила я, когда мы с рьеном остались стоять одни в коридоре.

— Откат от ментальной магии, — пояснил он. — Томпсон успокоилась, потом наверняка полдня занималась уборкой комнат, готовкой, а когда окончательно пришла в себя, пошла на чай к соседке рье Крамер — та старушка никогда не была замужем и является редкостной стервью, я вам доложу. Уверен, это она и довела Томпсон до очередного срыва. Впрочем, неважно. Нам в самом деле стоит поужинать.

— И поговорить, — мрачно отозвалась я, решившись на откровенный разговор. — Я расскажу, что знаю. Но боюсь, вы мне все равно не поверите.

Бэдфорд многозначительно хмыкнул, на лице даже появилась самодовольная улыбка, мол, дожал строптивицу. Так и хотелось стереть ухмылку, но, боюсь, не в том я была положении, чтобы играть «загадку» так долго.

— Вы, главное, начните, Анна. — Рассел жестом пригласил следовать за ним.

— Но только вы должны кое-что пообещать, — не спеша идти, потребовала я.

Брови Бэдфорда чуть приподнялись.

— Я? Что-то вам еще должен?! — удивился он.

— Да, — моментально согласилась я. — Вы так и не смогли разгадать меня сами, а значит, не выгоните на улицу — после того, как все узнаете.

На миг зрачки мужчины сузились, а в следующее мгновение я впервые услышала, как Бэдфорд смеется, искренне и открыто.

— Что ж, — закончив, выдохнул он. — Справедливо, но теперь я просто обязан узнать, откуда вы взялись, такая наглая, на мою голову.

* * *

Ела я нарочито долго, будто оттягивала неизбежное начало своего рассказа, а может, подбирала слова. В конце концов я все же собралась с духом и, отложив вилку, начала:

— Мое имя и в самом деле Анна, а настоящая фамилия Громова. Про Батори я придумала, когда меня арестовал тот полицейский. И дома у меня никакого нет. В самом деле. Потому что я не из вашего мира, — на одном дыхании выпалила я.

Бэдфорд, до этого просто смотрящий из своей половины гостиной, как-то нервно дернулся.

— Как понимать не из моего мира? Иносказательно? Вы из низшего полусвета? Так об этом можно было бы и так догадаться.

— Нет, — категорично заявила я, вскакивая со стула и от нервов начиная расхаживать из стороны в сторону. — Из другого времени, мира, планеты. Я не знаю, как это объяснить, но еще неделю назад я жила на Земле, где нет магии. Никакой. Нет домов, в том понимании, что вкладываете вы. Там все не так.

— Звучит бредом. Может, вы и в самом деле сумасшедшая? — Бэдфорд задумчиво почесал подбородок. — Нужно было спросить у капитана, не сбегали ли больные из лечебниц.

Я резко остановилась и обиженно надула губы.

Так и знала ведь, что ничего толкового не выйдет из этого разговора. Мне никто не поверит.

— Я летела на самолете отдыхать в другую страну, — попыталась я продолжить, но опять наткнулась на непонимающий взгляд рьена. — Самолет — это такой большой летающий по воздуху экипаж, для перевозки людей.

— А говорите — магии нет, — отозвался он. — Вы выдумщица, каких поискать, Анна.

— Если бы я могла доказать, я бы это сделала, — выдала я и вновь принялась измерять комнату шагами. — Но когда меня выбросило в ваш мир, я оказалась в порту, не имея при себе ничего, кроме одежды, что была на мне, туфель и пары сережек.

В этот миг я пожалела, что не имела привычки таскать всегда в руках телефон. Вот это чудо техники точно бы стерло ухмылку с лица рьена. Пара видео с тик-тока взломала бы ему мозг.

— Украшений я на вас не видел, — мужчина сел ровнее на своем стуле. — Хотя еще в первый день заметил, что ваши уши проколоты.

— Серьги пришлось обменять на платье и деньги, чтобы как-то выжить, — произнесла я. — Но вспомните, вы ведь сразу заметили, что со мной что-то не так. По туфлям, по набойке.

От нетерпения что-то доказать, я присела на корточки, расстегнула тоненький хлястик и сняла с ноги уже изрядно потрепанную туфлю на небольшой шпильке сантиметра в четыре. Допрыгав на одной ноге до Бэдфорда, выдала:

— Вот, взгляните. Разве у вас такие делают? Видели хоть что-то подобное у местных дам?

Бэдфорд взглянул на меня недоуменно.

На меня, на туфлю, снова на меня.

— Как вы этом ходите?

— Дело привычки, — пожала плечами я. — Каблук — дело такое.

— Я не об этом. Они же не ограждают от холода!

— Если вы об этом, то это тоже дело привычки. Вы меня еще не видели, когда мне было шестнадцать. В мини-юбке, без шапки и на морозе — обычное дело.

— Точно — больная, — сделал очередной вывод мужчина, но туфлей проникся. Долго вертел, крутил из сторону в сторону, пока не спросил:

— Есть еще что-нибудь из необычных вещей? Я бы посмотрел. — Взгляд мужчины как-то недвусмысленно скользнул по моей фигуре.

— Панталоны не дам, — почти рявкнула я. — Туфли должно хватить.

Бэдфорд хмыкнул и вернулся к созерцанию обуви, заинтересовавшись названием фирмы:

— А это что за письмена? Язык мне неизвестен.

— Это моя родной язык, — пояснила ему я и поковыляла обратно к своему стулу. — К слову, это еще одна загадка. Я не понимаю, как и почему оказалась здесь, но ваш язык мне ясен. Будто кто-то специально вложил его в мою голову.

— Невозможно, — нахмурился Бэдфорд и отложил туфлю в сторону, прямо на белоснежную скатерть.

Хорошо, что Томпсон не видела — иначе была бы в ужасе.

— Но я же здесь! Значит, возможно, — настойчиво продолжала убеждать я. — К слову, про необычные предметы: мы можем съездить в ломбард, где я сдала сережку. Взгляните на нее, она хоть и простенькая, но уверена — ваши ювелиры до таких технологий еще не дошли.

— Я не про это. — Бэдфорд нервно барабанил пальцами по столешнице. — Невозможно вот так выучить язык. Только если…

— Только если что? — заинтересовалась я.

— Если в деле не замешан очень сильный менталист, с даром воздействия на мозг. — Голос Бэдфорда неожиданно выцвел и показался бесцветным. — А где менталисты, там дом Вивьерн!

— То бишь вы считаете, что мне кто-то вложил все это в голову? — не поверила я.

— Возможно. В любом случае мне нужно подумать над всем, что вы рассказали. Если все сказанное вами правда, в которую фактически невозможно поверить, то что-то подсказывает, вы не просто так здесь оказались?

— Здесь, это имеете в виду в жилище представителя дома Вивьерн? — спросила я. — Могу поклясться, что пришла сюда исключительно по объявлению в газете.

— В нашем мире, — покачал головой Бэдфорд, — я никогда не слышал о возможном существовании иных измерений, посему ваши слова пропускаю через изрядную призму скепсиса. Если бы не туфли, одежда, манеры, я бы решил, что вам внушили это все, лишь бы подобраться ко мне.

Я лишь криво усмехнулась:

— А есть какие-то причины, чтобы к вам подбираться? В вас разве что-то особенное, рьен Бэдфорд? Судя по рассказу за сегодняшним завтраком, вы отщепенец в доме Вивьерн. Так зачем?

— А зачем кому-то переносить вас в наш мир? — тем же тоном парировал Рассел. — Что особенного в вас?

Я задумалась и робко предположила:

— Может, я невероятная обаяшка.

— Сомнительное достижение. А что-то повесомее? У меня хотя бы есть таланты к ментальной магии, а у вас? Может быть, в своем мире вы выдающаяся личность? Чем вы вообще там у себя занимались?

Я прикусила язык.

Объективно из особых навыков у меня был ноль на палочке. В любой области, где я хоть что-то умела, наверняка могли найтись люди лучше меня.

И все же я принялась перечислять:

— В детстве ходила в музыкальную школу, немного умею играть на рояле. Рисовала в целом неплохо, но до Да Винчи далеко.

— Кто такой Да Винчи? — заинтересовался Рассел.

— Гений, — пояснила я. — Жил много веков назад, рисовал картины, много чего изобрел. Но в целом я даже в истории не сильна. С физикой тоже нелады.

— А чем на жизнь зарабатывали? — продолжал свой импровизированный допрос Бэдфорд.

— Печатала статьи за компьютером в интернете, вела блоги, копирайтила. — Чем дальше говорила, тем сильнее вытягивалось лицо мужчины. Похоже, он ни слова не понимал, пришлось пробовать объяснять: — Компьютер с интернетом — это такая штука с мм-м… экраном… Да господи, как сложно-то! Волшебное стекло, где можно узнать, что происходит в мире, общаться через него с другими людьми. Пишешь в этом стеклышке вопрос, а оно отвечает.

Объяснять современные понятия простым языком оказалось невероятно сложно. Будто я пыталась рассказать пещерному человеку теорию относительности.

Впрочем, ее я тоже не знала.

— Занятно. А что еще может эта штука? — продолжал спрашивать Бэдфорд. — Собрать сможете?

Я вытаращила глаза.

— Нет, конечно! А даже если бы и знала, в вашем мире явно нет технологий, чтобы изготовить что-то подобное. Это слишком сложный прибор!

— Понятно. Значит, в целом вы бесполезны, — сделал неутешительный вывод Бэдфорд. — И толку от вас ноль.

Я скрестила руки на груди и недобро уставилась на наглеца.

— Между прочим, обидно, — пробурчала я, хотя внезапно меня осенило: было у меня одно хобби. — Я знаю, как варить мыло. Если смешать щелочь и…

— Масло, — продолжил за меня Бэдфорд. — Это знает каждая рье из дома Греф. Госпожа Томпсон, например, изготавливает потрясающее мыло из лаванды.

Тут я окончательно приуныла, но Бэдфорд продолжал:

— Впрочем, все равно любопытно. Выходит, у вас полно отрывочных знаний обо всем и ни о чем одновременно. Вы занимались музыкой, художеством, наверняка еще чем-то.

— В этом нет ничего необычного, — вяло ответила я.

— Как раз есть. В нашем мире все знают свои места. Музыканты рождаются в доме Ридстер, их пение и игра завораживают слух. Художники — в доме Хайпер. Передача цвета и момента на их картинах поразительна.

— Ну и? — не понимала я. — Можно же просто взять, купить краски и пойти рисовать кому угодно. Ради себя. Не обязательно же быть однобоким профессионалом.

— Обязательно, — возразил Бэдфорд. — Дом определяет судьбу, работу, профессию. То, чем будет заниматься человек до конца жизни.

Я только хмыкнула.

— Вот я и смотрю, что вы ничем не занимаетесь, рьен Бэдфорд. Применения таланту не нашлось?

Мужчина скривился, но промолчал.

А я вспомнила бездомного старика с улицы. Бывший вор-невидимка, которому теперь нечем заняться, доживающий жизнь на улице.

— Ужасно скучный и тоскливый мир, — подвела итог я.

— Структурированный и от этого находящийся в порядке, — не согласился рьен. — Если завтра портретист захочет играть на скрипке, то общество потеряет отличного художника, но не приобретет музыканта. Понимаете, о чем я?

— Нет, — честно ответила я. — В моем мире нет таких ограничений. Каждый может попробовать себя где захочет. Вот даже вы, рьен Бэдфорд, сегодня здорово играли следователя, и небо не рухнуло на наши головы. И завтра, если захотите купить виолончель и попробуете взять в руки смычок, тоже никто не пострадает.

Мужчина криво усмехнулся.

— Кроме слуха рьины Томпсон. Она сойдет с ума от этих душераздирающих звуков.

Стоило только упомянуть хозяйку, как в двери гостиной постучали:

— Войдите, — дозволил Бэдфорд.

В проеме показалась рьина с лицом благостным и любопытным.

— Может, чай? — подозрительно вежливо предложила она. — С сахаром?

Я нахмурилась, ища подвох.

Бэдфорд сел к рьине вполоборота и вкрадчиво поинтересовался:

— Подслушивали?

У старушки глаза округлились, так сильно она оскорбилась и даже руки к груди приложила.

— Излишне наигранно, — вслух высказал очередной вывод мужчина и посмотрел на меня: — Вот видите, Анна, об этом я и говорил. У всех свое место. Рьина Томпсон отличная хозяйка, но отвратительная актриса.

— Да как вы смеете? — оскорбилась женщина. — Чтобы я стояла под дверью и подслушивала!

— Вам для этого не обязательно стоять под дверью. У вас уши в каждой стене, а глаз еще больше. И как только вам не стыдно, рьина Томпсон?

Рассел говорил с открытой усмешкой: его ситуация, в отличие от меня, явно смешила.

Мне же совершенно не нравилось, что теперь в курсе моих тайн еще и рьина, которой я тоже не нравлюсь. Как бы не пошла судачить по соседкам…

— Нет! Не стыдно, — тем временем ответила карга, из оскорбленной натуры вновь превращаясь в кусачую пиранью. — Это мой дом, и я должна знать, кто в нем проживает.

Конец ознакомительного фрагмента.