Десерт по имени Аля

Диана Рымарь, 2018

«Собственность Михаила Потапова. Руками не трогать!» – да, это обо мне. Думаю, если бы мог, муж с удовольствием вытатуировал эти слова у меня на лбу. Кстати, он охотник, я не говорила? На зайца ходил, на лису тоже, на волка, даже на медведя… скоро и на меня охоту откроет, ведь я собираюсь от него сбежать. «Большой город, спрячешь?» – всё повторяю я про себя.

Глава 21. Жалкий наркоман

Еще через два дня:

Четверг, 18 марта 2021 года

8:00

Михаил

— Когда этот ад закончится? — спрашиваю я у своего отражения в зеркале.

Мой личный ад… Чувствую себя так, словно черти поместили меня в котел с кипящим маслом и подрумянивают как картошку фри. Во рту постоянная горечь, есть ничего не могу и на собственном опыте убедился, что алкоголь как анестезия в моем конкретном случае совсем не помогает и даже нисколько не пьянит. Спать тоже не могу. Если и забываюсь на какой-то час или два, начинают сниться кошмары. Наверное, надо попробовать снотворное.

Трудно поверить, что еще пару недель назад у меня было всё, чего хотел. Работа, налаженный быт, Аля. Я хотел отправить жену на ЭКО. Все планы в трубу: в офисе даже понять не могу, что от меня нужно, дома форменный хаос, а главное — Алю до сих пор не нашли. От осознания этого мне хочется рвать и метать, орать в голос.

— Так не должно быть! Так не может быть! — рычу сам на себя.

Мне нужна моя жена, причем срочно! Один поцелуй, одно объятие, хоть взглянуть на нее, черт с ним, хоть узнать, что она жива… Больше мне ничего не нужно.

Я без нее загибаюсь, а следователи всё продолжают мучать меня допросами.

Они отрабатывают все возможные версии. Проверяют записи с аэропортов и вокзалов, шерстят службы такси, мониторят записи камер наблюдения местных магазинов. Только толку с этого — пшик.

Еще они с маниакальным упорством пытаются выжать из меня все возможные сведения об Але. Только жать-то оказалось нечего — сюрприз так сюрприз.

За последние дни я много чего нового понял. В частности, что я свою жену ни черта не знаю. Совсем не знаю! Три года брака… Три, мать их так, года! И что? И ничего.

Я знаю, какого цвета одежду она носит, но понятия не имею, какой любимый. Я знаю, какие блюда она готовит, но что предпочитает есть — не в курсе, потому что в основном на стол подавалось то, что люблю я. Какую музыку она жалует, какие фильмы смотрит, в какие места предпочитает ходить… За три года брака эта информация каким-то чудом обошла меня стороной.

Я знаю об Але только какие-то интимные вещи, например, какая у нее мягкая кожа, сколько веснушек у нее на спине, на каком боку она любит спать, как сопит под утро, вижу признаки зарождающегося оргазма, помню запах Chanel. И опять-таки снова-здорово — я не уверен, что это ее любимые духи. Она пользовалась только ими, но на допросе у следователя я вспомнил, что в первый год брака сказал, что это единственные женские духи, которые я терплю. На следующий день они просто появились на туалетном столике в ванной комнате, и Аля частенько ими пахла, когда мы ложились в постель. Теперь вопрос — они ей самой-то хоть нравились?

Получается, все эти годы я не ее любил, а свое отражение в ней. И чем больше общаюсь с Васильевым, тем яснее вижу, насколько это отражение уродливо. Я понятия не имею, какая Аля настоящая, зато много нового узнал про себя.

Вчера я звонил в «Отличную» в слепой надежде узнать, что Аля там. Взяла и решила навестить сестер, хотя уже пару лет как ни с одной из них не общалась. Говорил с ее приемным отцом и матерью. Они беспокоились, пожелали мне удачи в поисках, но когда я попросил их рассказать мне об Але, тоже не смогли сказать ничего конкретного. Позвали одну из сестер, и я битый час вслушивался в сбивчивую детско-женскую речь:

— Аля очень добрая, она всю себя дарит. Могла выполнить за кого-то работу, если просили, делилась своим. Она любит море, всегда мечтала попробовать нырнуть с аквалангом и фотографировать подводный мир…

Пока я это слушал, вспомнил, что когда-то давно жена действительно просила меня о такой поездке. Я не помню, почему тогда отказал, а больше от нее об этом не слышал.

«Господи, Алечка, только найдись! Куда захочешь, туда и поедем!» — молит мое сознание.

Да, я совсем не знаю собственную жену, но от этого я не люблю ее меньше. Алюня — мой героин, и я как самый жалкий наркоман остро нуждаюсь в дозе.

«Ее найдут, обязательно найдут…» — стараюсь себя успокоить.

Умываюсь холодной водой, натягиваю свитер, джинсы. Отмечаю, что похудел на два деления на ремне. Надо бы начать есть.

Иду на кухню, долго и упорно смотрю в холодильник. Ничего привлекательного там нет, и оттого, что я туда смотрю, картина не меняется. Решаю пожарить яичницу как в старые добрые холостяцкие времена. Кое-как впихиваю в себя этот недозавтрак, смотрю на часы, уже пора к следователю.

Выхожу из дома, зачем-то заглядываю в почтовый ящик и вижу среди кучи рекламы какой-то белый конверт без обратного адреса. Вскрываю, а там распечатанная на обычном принтере записка:

«Хочешь увидеть свою сучку живой, готовь бабло!

Скажешь ментам, отрежем ей мизинец.

Тебе какой меньше жалко? С правой руки или левой?»