Последний Лучафэр

Диана Волхонская, 2022

Что делают великие волшебники-иномирцы на забытой богами и лишенной магии Земле? Скрываются. Спасая свою жизнь и свой дар, маги вовлекают в опасные игры людей, наделяют их силой и ломают судьбы. Люди для них всего лишь средство.Волей случая двое сирот получили магический дар от умирающей волшебницы и спустя годы оказались втянуты в противостояние наследников лучезарного мира Токилетеш. Обычные люди попали в необычные обстоятельства. Не знают законов магии, но готовы рискнуть благополучием человечества ради спасения друг друга. И всё это в сердце Южных Карпат – там, где горное шоссе Трансфэгэраш ведёт к рукотворному озеру Видрару.В повести использованы отрывки поэмы Михая Эминеску "Лучафэрул" (1883 год) в переводе Давида Самойлова.

Глава 2

Загадки

Солнце закатилось за верхушки древних сосен. Стало холодно и тихо. Только стук одинокого дятла, подхваченный эхом, разносился по лесу и таял высоко в горах. Заросли колючего кустарника, подобно крепостной стене, окружали покосившуюся деревянную хибару в два этажа, мрачную и сырую. Почерневшая от времени и дождей гонтовая крыша, темные влажные стены и окна, похожие на бойницы, словно шептали: «Уходи, случайный прохожий, тебе здесь не рады». В дом через открытую веранду с кривыми столбами-опорами вела деревянная лестница. Ступени прогнили, в некоторых зияли дыры.

Выглядывая из такой же темной, как и все вокруг, будки, у ворот сидела большая карпатская овчарка. Она свирепо вращала мохнатой головой и время от времени обнюхивала сегодняшний трофей — обрывок штанов нежданного гостя.

Внутри дома пахло сыростью. Вулкан распахнул окно.

— Как вы с отцом сюда попа-али? — сердито спросил он Еву.

В ответ она залепетала:

— Отец продал имение…

— Без тебя знаю! — перебил Вулкан и уперся в ее мокрые от слез глаза тяжелым взглядом. — Но, если ты втянула отца в проблемы и лишила состояния, неужели ему не хватило денег на дом в деревне? Не представляю, как отец терпел все это!

Вулкан брезгливо поморщился и обвел рукой гостиную.

Потертые бревенчатые стены, мебель из далеких восьмидесятых и ламповый телевизор в хибаре у черта на куличках казались после богатого имения явным перебором. Это не бедная жизнь. Это жалкое нищенское существование.

— Я никуда отца не втягивала, — опешила Ева.

— Да-да, расскажи-и! — сильнее прежнего разозлился Вулкан и, встав у окна, вдохнул густой воздух надвигающихся сумерек.

Сколько раз у этого окна Ева представляла их встречу! Мысленно звала Раду Вулкана и молила поторопиться: «Раду, любимый! Если бы ты знал, как тебя здесь ждут!»

В полумраке комнаты его лицо показалось Еве бледным и нереальным. Она даже подумала, что, если включить свет, то Раду исчезнет, как дивный сон или мираж. Рассеется серебристым туманом. Упорхнет сказочной златокрылой птицей… Бог, заглянувший в ее скромный дом.

С замиранием сердца она щелкнула выключателем. В люстре на три рожка загорелась единственная лампа. Этого света гостям хватило, чтобы разглядеть давно не метенный пол, заросли паутины по отсыревшим темным стенам и густой слой пыли на всем, до чего можно было дотронуться. Вход в кухню преграждала лужа — то ли крыша протекала, то ли труба водопровода.

Вулкан снова оглядел комнату и закусил губу. Теперь вместо брезгливости на его лице отразился ужас перед новой, уродливой реальностью, которая совсем не походила на его детские воспоминания и с которой он не желал иметь ничего общего. Какое унижение! Нелепое, позорное пятно на имени! Вулкан отказывался верить, что его отец — этот умный, добрый и могущественный человек, богач, наделенный изысканным вкусом к вещам и людям, за исключением Евы, конечно, — был вынужден прозябать в нищете. И не важно, по собственной воле или по принуждению он тут оказался! Судьба не имела права так обходиться с ним! Только не с ним!

Фантазия Раду Вулкана рисовала страшные картины. На одной Серджиу сидел в библиотеке особняка и, прикрыв рукой лицо, читал извещение о банкротстве. На другой и того хуже: стоял на коленях перед сворой бритоголовых, выбивающих долги бандитов! И все это из-за Евы! Из-за кого же еще?!

Раду Вулкан содрогнулся. Сжал кулаки и уставился в окно, чтобы лишний раз не встречаться взглядом с девчонкой.

«Спокойно… — уговаривал его внутренний голос. — Нужно держать себя в руках».

Каталин принес с дороги баулы и поставил у кресел. В одном из баулов что-то звякнуло.

— Допустим, домнишоара (юная госпожа) говорит правду, и она никуда не втягивала домнула Серджиу… — заговорил Пап, сел в кресло и прикрыл рукой порванные брюки. Добрая часть их осталась лежать во дворе под лапой сторожевого пса. — Пусть она расскажет, как все было. Мы внимательно выслушаем.

Ева с готовностью закивала:

— Расскажу, что знаю, конечно. Полицейские тоже меня спрашивали. Но давайте я сначала зашью ваши брюки. Мика на цепи и уже успокоился. Я могу забрать у него лоскут.

— Нет-нет, — отмахнулся Пап. — Брюки не спасти… Странный день, полный агрессии. — В ответ на недоуменный взгляд Евы он добавил: — Сегодня в ресторане на Раду напали.

— Напали? — ее голос дрогнул.

— Да, — подтвердил Каталин. — Две нервные кобылы привязались.

— Фанатки? — спросила Ева без задней мысли, и деревенская непосредственность заставила Каталина запнуться.

— Э-эм… — промычал он, растерянно погладив лысину. — Скорее, наоборот.

Вулкан у окна поморщился:

— О, господи… Может хватит?

Хватит так хватит. Каталин пожал плечами и посмотрел на шефа, который с недовольным видом разглядывал дыру на своей штанине. Каталин понял намек — пошел к автомобилю за сменными вещами.

Со двора донеслось рычание пса, которое, впрочем, тут же смолкло.

— Расскажите, пожалуйста, — обратился Пап к Еве, — когда и по какой причине Серджиу Вулкан продал имение?

Она села на край дивана и после вздоха, полного переживаний и усталости, заговорила:

— Это случилось два года назад. Внезапно. Несмотря на скромные доходы, отец хотел сохранить поместье.

Вулкан с прищуром посмотрел на нее:

— Скромные доходы?

— Да, — кивнула Ева. — Последние годы в поместье мы жили очень скромно. Отец рассчитал всех слуг, остались только садовник и старая кухарка. Он бы и их уволил, но парк требовал ухода, а кухарка в одиночку растила внука и нуждалась в деньгах. Другого заработка она бы не нашла.

В голосе Вулкана появилась горькая ирония:

— Узнаю папу. К чужим людям он всегда великодушен. — Камень был в огород Евы. Она поняла это и смутилась. — Хочешь сказать, — продолжил Вулкан, — ты сама убирала особняк?

— Конечно.

— Почему же ты тут порядок не навела?

— Я навела, но… — развела она руками. — С некоторых пор в доме творится что-то странное. Особенно по ночам. Голоса, шаги…

— К мозгоправу давно ходила?

Ева вспыхнула. Тот далекий визит к психиатру, что случился в детстве, перед ее удочерением, она запомнила навсегда. И странные вопросы врача, и тревогу в глазах Серджиу Вулкана. И облегчение, с каким выбежала из кабинета после вердикта: «Здорова!» Единственным, кого не порадовал результат медосмотра, был Раду. Он будто знал, что с ней что-то не так, видел ее насквозь. Проник в ее тайну.

Шеф заерзал в кресле.

— Перестань, — попросил он Вулкана. — Ты мешаешь домнишоаре рассказывать. — Повернулся к ней и уставился бездонными черными глазами. — Что же произошло два года назад?

— Неприятная история, — ответила Ева. — Я обещала отцу молчать об этом. Могу лишь сказать, что папа продал имение домнулу Кирикэ и мы переехали сюда. — Она искоса глянула в сторону Вулкана и добавила: — Поверьте, наш переезд не имеет никакого отношения к исчезновению папы.

На этих словах она придвинула к себе баул, который больше других пострадал во время ее падения у дороги, и с удрученным видом начала извлекать товар: разноцветные футболки, календари, кружки и миниатюрные, размером с кулак, керамические кувшины. На всех сувенирах красовались фотографии и названия местных достопримечательностей «Cetatea Poenari» (Замок Поенарь) и «Transfăgărășan» (Трансфэгэраш). Несколько кувшинов оказались разбитыми. Она покачала головой: весь день работала, а в итоге осталась должна хозяину.

Глядя на нее, Пап погладил усы.

— Простите, домнишоара, — отчеканил он, — но вы, кажется, не понимаете всей серьезности своего положения. Если не раскроете тайну отца, полиция заподозрит вас в причастности к его исчезновению. Возможно, уже подозревает.

Во дворе снова зарычал Мика.

Через минуту в комнату вошел Каталин с сумкой в руках и отдал ее шефу. Тот оживился. Завертел головой в поисках подходящего для переодевания уголка. Ева показала на хлипкую деревянную лестницу, ведущую на второй этаж, — наверху виднелись двери двух спален.

— Выбирайте любую, — разрешила она.

Пап направился к лестнице. У нижней ступени оглянулся и произнес все тем же строгим тоном:

— Пока меня не будет, домнишоара, поразмыслите над моими словами. Все очень серьезно. Вы можете попасть за решетку.

Аккуратно ступая, он поднялся на второй этаж и скрылся за дверью хозяйской спальни.

Ева, огорошенная внезапным поворотом ситуации, завертела в руках разбитый кувшин с надписью «Transfăgărășan». Когда-то в детстве она каждое лето ездила с отцом по Трансфэгэрашскому шоссе к плотине Видрару. От плотины дорога шла через перевал. Отец вел машину по тоннелю, останавливался у высокогорного озера Быля и там, в ресторанчике на воде, они с Евой съедали по порции горячих колбасок. Потом возвращались в поместье. Для Евы такие вылазки были целым приключением. С каким восторгом она смотрела на отца, которого знали и уважали далеко за перевалом, каким всесильным и могучим он ей казался. И вот теперь ее подозревают в его исчезновении. Вынуждают раскрыть секрет, который едва его не убил. Как же так…

Из-за тяжелых мыслей ее лицо осунулось. Скорбная борозда легла меж красивых бровей.

Как только за Папом захлопнулись двери, Вулкан словно сошел с ума — схватил Еву за плечо и прошипел: «Почему отец продал дом? Говори-и». Ева вскочила с места и вырвалась.

— Говори, или будет хуже, — грозно наступал Вулкан.

— Нет, — заявила Ева дрожащим голосом. — Когда отец вернется, а он обязательно вернется, я уверена, он вам сам расскажет. Если посчитает нужным, конечно. А я не нарушу слово. Не хочу расстраивать отца. У него больное сердце.

Левое веко Вулкана заплясало.

— Больное се-ердце?! — взвился он. — Да это из-за тебя отец продал поместье и исчез! Гадина, признавайся!

Совсем потерявший контроль над собой, он толкнул Еву в кресло и, навалившись, стал душить.

Каталин на мгновение оторопел: «Да сколько же задвигов у актеришки — он и на людей бросается!» Резким движением оторвал Вулкана от жертвы и возмущенно гаркнул ему:

— Сбрендил?! Отелло, мать твою!

— Что ты ее защищаешь?! — закричал Вулкан. — Она лжет мне!

— Не душить же из-за этого!

Перепуганная Ева вжалась в кресло.

— Поверьте, — взмолилась она, глядя на Каталина; умолять Раду, судя по его взбешенно-остервенелому виду не имело смысла, — тайна отца никак не связана с его исчезновением! Мы тут два года жили спокойно. Но потом начались какие-то странности!

— Там, где ты, всегда стра-анности! — завопил Вулкан. — Угробила своих родителей и принялась за моего отца?!

Ева чуть не плакала.

— Что вы такое говорите? — пролепетала она белыми как мел губами. — Я бы никогда не причинила вред ни отцу, ни вам!

— Ты уже причинила нам вре-ед! Ты разлучила нас!

Он снова ринулся к ней. В этот раз Каталин не медлил: обхватил его за плечи и прижал спиной к себе.

Несколько минут Вулкан безуспешно вырывался, бурчал под нос проклятья, потом опустил руки и в отчаянии рявкнул:

— Ненавижу!!!

Наверху открылись двери.

— Что происходит? — зазвучал сердитый голос Папа с высоты второго этажа. — Ни на минуту нельзя тебя оставить, Раду!

Гнев шефа подействовал на Вулкана отрезвляюще. Он похлопал Каталина по руке и тот ослабил хватку.

— Простите, Януш, — забормотал Вулкан, — я снова вышел из себя. Эта девчонка…

— Коварна! — подхватил Каталин.

Вулкан освободился из его"объятий", повернулся лицом и с тихой ненавистью в голосе произнес:

— Ты ошибся профессией, Каталин. Серье-езно. Тебе бы в цирк. И лошади тебя любят.

— Прекратите оба! — нахмурился Пап. — Скоро стемнеет, а мы до сих пор не узнали, при каких обстоятельствах пропал домнул Серджиу. — Он зыркнул на Еву и приказал: «Сварите нам кофе!», но тут же сообразив, что находится в гостях, а не в офисе своего агентства, добавил вежливое «Пожалуйста» и вновь сменил тон на пренебрежительно-напористый. — Потом расскажете все, что знаете. Не советую лгать и скрывать важные детали.

Ева послушно отправилась в кухню.

Спустя пять минут по комнате пополз удушливый запах жженого пластика, и Пап с испугом в глазах посмотрел на Каталина. В ответ тот пожал плечами.

Ева принесла кофе и села в кресло.

В треснувших плохо вымытых чашках напиток выглядел неаппетитно, да и запах оставлял желать лучшего.

Каталин взял одну из чашек с журнального столика, отхлебнул из нее, скривился и тут же вернул чашку на место. Кофе был сущей отравой…

Пап сник. Нарушение многолетних привычек выбило его из колеи. Он решил закурить, однако и это у него не получилось — Ева запретила. По ее словам, домнул Серджиу не выносил табачного дыма и прокуренных помещений.

— Но вашего отца здесь нет, — резонно заметил Пап.

— Он может вернуться в любую минуту, — заявила она с видом, не терпящим возражений.

Из-за резкого отказа Пап насупился. Работать без кофе и сигарет было чем-то новым для него. Увы, выбирать не приходилось. Он достал записную книжку, ручку и приготовился записывать рассказ Евы.

— Я не говорила об этом полиции, — начала она, теребя прохудившуюся обивку кресла, — и сейчас вы поймете почему. Две недели назад в доме стали происходить странные вещи. По ночам на первом этаже слышались шаги и звон посуды.

Детективы переглянулись.

— Ваш отец перекусывал ночью или варил нормальный кофе? — усмехнулся Каталин.

— А утром, — невозмутимо продолжила Ева, — дом выглядел так, будто здесь пировала компания бездомных. Двери и окна на ночь мы всегда запирали. Несколько раз отец дежурил в гостиной, но засыпал, и выследить никого не удавалось.

— Вероятно куница в доме хозяйничала или крыса, — предположил шеф.

— Нет-нет, — завертела головой Ева, — это не животное. Мы находили следы обуви большого размера.

Повисла тишина.

Вулкан с подозрением уставился на Еву.

Детективы погрузились в раздумье. Неужели Серджиу похитили?

— Есть фотографии следов? — нарушил молчание Каталин.

— Понимаете… — замялась Ева, не оставляя в покое бархатные подлокотники кресла. — Хотя, вряд ли вы поймете. Я и сама не понимаю, как такое возможно. В общем, следы сами собой исчезали. Беспорядок оставался, а следы исчезали. Вот они есть, а вот их нет. И сфотографировать не получалось. — Она обвела присутствующих взглядом и, заметив на лицах недоверие, затараторила: — Поверьте, я не лгу. Потому мы с отцом и не сообщали в полицию. Не хотели выглядеть сумасшедшими. Я только вам рассказала. Больше никто не знает.

— Это все странности, или были другие? — поинтересовался шеф. Вскинул бровь, и Каталин, следуя его немому приказу, прошелся по комнате и заглянул на кухню в поисках следов, которые могли бы подтвердить слова Евы.

— Были еще странности, — закивала она. — Очень жуткие. Каждую ночь, часа в два-три, Мика начинал лаять. Он так лает, когда чужие подходят к воротам. Не любит чужих…

— Мы заметили, — прервал ее шеф. — Хочу уточнить: во двор можно попасть только через ворота?

— Да, вокруг дома колючие заросли. Они здесь сколько себя помню. Кусты так разрослись, что справа дом невозможно обойти — ветки примыкают к стене. Но даже там мы с отцом отчетливо слышали шаги.

Она показала на глухую стену позади дивана, и шеф невольно оглянулся. Потом перевел взгляд на вышедшего из кухни Каталина — тот отрицательно качал головой и как бы говорил:"Нет никаких доказательств". Шеф нахмурился."Похоже, Раду прав, и у девчонки проблемы с психикой," — расшифровал мимику шефа Каталин.

Ева ничего не поняла и увлеченно, с придыханием рассказывала дальше:

— Каждую ночь кто-то ходил по двору, а потом по дому. Но кто именно, мы с отцом так и не узнали. Мы боялись выходить.

— И правильно, — перешел Пап на тон, каким говорят с малыми детьми и слабоумными взрослыми.

Ева уловила перемену.

— В ту последнюю ночь отец был сам не свой, — заговорила она увереннее и строже. — Лицо у него сделалось какое-то неживое. Надел куртку и молча вышел во двор. Я пыталась остановить. Даже за руку схватила, но он оттолкнул меня. Впервые за все годы оттолкнул.

— Неприятно, да-а? — вторгся в разговор Вулкан, и Ева отвернулась от него.

— Тогда я сбегала в кухню за ножом и фонариком, — продолжила она. — Пошла к воротам — там никого. Стала звать отца, но он не ответил. Я вернулась в дом и до утра не сомкнула глаз. Как только рассвело, бросилась искать за воротами, в лесу, побежала к соседям, хоть они и живут далеко… — Она достала из кармана мятый носовой платок и промокнула слезы. — Отца нигде не было.

Шеф в задумчивости постучал ручкой по записной книжке.

— Когда вы обратились в полицию? — спросил он.

— В тот же день, — всхлипнула Ева. — И людям в деревне рассказала. Они помогали мне искать папу.

— У вашего отца были враги?

— Нет, что вы. Его все любили и уважали.

— Не допускаете мысль, что Серджиу Вулкан просто ушел из дома?

— Он не мог! — с жаром воскликнула Ева. — Удостоверение личности осталось дома! А еще у папы больное сердце! Два года назад, когда он узнал, что… — Она осеклась, прикрыла рот рукой и, растерянно глянув на Вулкана, продолжила после паузы: — В общем, у отца два года назад случился сердечный приступ. Врач назначил лекарство. Отец принимал его каждый день утром и вечером. И я точно знаю, что папа никуда не ушел по своей воле — флакон с лекарством остался дома.

— Вот как… — Пап вскинул брови. — Можете показать его?

— Конечно.

Ева сходила на второй этаж и вернулась с маленьким флаконом сердечных капель.

— Такие продают только по рецепту, — пояснила она и протянула флакон шефу. — Отец не мог остаться без них, понимаете?

— Понимаю… — Пап повертел в руке флакончик. — Возможно, Серджиу похищен. Но зачем?

Застывший подле шефа Каталин многозначительно произнес:

— Обычно людей похищают ради выкупа.

Ева всплеснула руками:

— Ну о чем вы, ей-богу? Какой выкуп? У нас нет денег.

— А деньги от продажи имения? — поинтересовался шеф.

— Папа сразу их отдал, — заверила она. — Не спрашивайте меня кому, я все равно не скажу. У папы осталась небольшая сумма в банке. Сколько именно, он не говорил, но тратил экономно: оплачивал счета за землю и дом, иногда покупал дорогие лекарства. В остальном мы жили на мою зарплату.

— У вас хорошая зарплата? — Шеф приготовился записать сумму.

— Нет, — упавшим голосом сказала Ева и вернулась в кресло. — Я никудышный продавец. Нам едва хватало на скромную еду и одежду.

Вулкан не выдержал, с треском захлопнул форточку и шагнул к Еве — девчонка довела до предела его и без того расшатанные нервы.

— Невыносимо! — закричал он. — Она же врет! Попала в переделку, и отец продал дом, чтобы откупиться! Переехал в хибару, а доход от бизнеса копил на банковском счете. Вот и решила деньги к рукам прибрать! — Он навис над ней грозной тучей. — Покажи нож, с каким за отцом бегала!

От страха Ева закрыла лицо руками.

Детективы не вмешивались. Сам того не подозревая, Вулкан взял на себя роль злого полицейского и мог помочь расследованию — поведение Евы было слишком подозрительным.

Крики прервал звонок мобильного. Вулкан вытащил из кармана телефон, вышел на веранду, несколько раз прокричал «Алло!», будто на другом конце его не слышали, и наконец ответил по громкой связи:

— Да, мам! Слушаю!

— Куда ты пропал? — взволнованно спросил из трубки женский голос. — Звоню весь вечер, а ты не в сети!

— Я в Аре-ефу, — потянул Вулкан с нотками раздражения и усталости. — Тут сложно с сетью. Тут вообще все сложно!

— Все-таки поехал…

— Пое-ехал. Не мог иначе. Я кое-что выяснил. Оказывается, отец продал поместье и переселился в гнилую хибару! — Раздражение в тоне Вулкана достигло пика. — И эта гадина Ева не хочет рассказывать из-за чего отец так поступил! Но я уверен, это ее вина! Девчонка за все ответит!

— Раду… — тихо позвала мать.

— За все ответит! — повторил Вулкан в исступлении.

— Раду! — повысила она голос. — Надо было раньше сказать, но Серджиу велел хранить в тайне. Он продал поместье, чтобы погасить твои долги.

Вулкан обмер и, когда осознал услышанное, новое потрясение накрыло его селевой волной: раздавило и расплющило. Превратило из человека в мутную лужу, похожую на лужу у кухни.

Он — причина отцовских бед!

Доведенный до предела, Вулкан задрожал и заметался по веранде. Завопил немым криком бессилия!

— Прости, — продолжала мать. — Я все рассказала отцу тогда. Хотела помочь и не знала как. Он испугался за тебя. У него даже сердце разболелось. А через два дня мне привезли от него всю необходимую сумму. Он велел отдать тебе деньги и сказать, что это мои, и возвращать не нужно.

На этих словах детективы, которые слушали разговор в комнате, как по команде вздохнули — хоть что-то в деле прояснилось.

— Погоди! — спохватился Вулкан. — А как же отцовский бизнес?

— Давно продан, — грустно вздохнула мать. — Я предупреждала Серджиу, что вести бизнес, сидя в деревне, не получится. Так и вышло. Посредники растащили, что смогли, втянули отца в колоссальные убытки, и он продал остатки бизнеса.

— И где эти деньги?

— Он жил на них. Одно только поместье съедало каждый год круглую сумму. А еще отец оплатил твою учебу в Италии и дал денег, когда ты решил стать певцом.

— Все-таки певец, — заметил вполголоса Каталин и глянул на шефа. В ответ тот пошевелил усами.

— Музыканты, студия, съемки клипа — продолжала из трубки мать, — это все на отцовские деньги. Мне жаль, что у тебя не получилось с музыкой. Зато ты стал знаменитым актером.

— Но ты говорила, что это твои-и деньги! — почти заплакал Вулкан и ударил кулаком по гнилому столбу-опоре.

— Конечно, сынок. Иначе бы ты не взял их. Не обижай Еву. Ей и так достается. Пришлось бросить университет из-за болезни отца.

Вулкан был больше не в силах выносить происходящее. Он выдохнул: «Я перезвоню», отключил телефон и мешком плюхнулся на грязную ступень. Прислонился к перилам. Задумался. В комнате неразборчиво заговорили детективы, и Вулкан кожей почувствовал, что разговор о нем. «Вот гадство!» — пронеслось у него в голове. Ну почему именно сейчас вылезла наружу эта мерзкая правда о деньгах? Почему он выглядит полным придурком в глазах посторонних, а Ева напротив — чистой и самоотверженной душой! Хотя отец пропал именно из-за нее. Да-да, из-за нее! Вулкан знал это так же верно, как и то, что пора возвращаться в деревню и искать приличный отель.

Через несколько минут Ева взялась готовить ужин. Комнаты вновь наполнились запахом жженного пластика и детективы вышли на порог.

— Собира-айтесь, — устало сказал им Вулкан. — Нужно валить отсюда, пока шизофреничка не позвала к столу.

Не прощаясь, спутники уехали в деревню и там заселились в трехзвездочный отель.

***

Утро следующего дня выдалось солнечным. Столики в ресторане отеля были заняты. Гости завтракали. У бара звучала приятная музыка.

Из своего люкса спустился Раду Вулкан и тут же раздал поклонницам несколько автографов. С грустным видом он подсел к столику, за которым пили кофе детективы. Поздоровался. Детективы кивнули в ответ. Каталин только что вернулся от полицейских и принес кое-какие новости. Немного ссутулившись, они с Папом продолжили тихий разговор, пока Вулкан завтракал.

Пап потеребил усы, обдумывая услышанное, и повернулся к Вулкану:

— Вчера был трудный день, Раду, но сегодня мы, наконец, сможем узнать историю твоих долгов?

Вулкану вопрос не понравился.

— Обычная исто-ория, каких тысячи, — без энтузиазма потянул он. — Ввязался в авантюру. Одолжил деньги. Не смог вернуть.

— И все же. Сейчас любая мелочь важна.

— Хорошо-о, — согласился Вулкан. — Мне тяжело вспоминать тот период жизни, но раз надо… — его левая щека дернулась и он, приложив к ней руку, заговорил вполголоса: — Два года назад мой друг затеял амбициозный проект: решил снять фильм по мотивам поэмы Михая Эминеску «Лучафэрул» («Утренняя звезда»). Сюжет перекроили на современный лад. В молодого красавца-актера влюбляется обычная девушка. Сначала он холоден к ее чувствам, но постепенно оттаивает. Признается в любви. И тут девушка просит его отказаться от карьеры ради семейного счастья. Актер — «звезда-а», между ним и девчонкой пропасть, с которой надо что-то делать.

Он отпил сок из высокого стакана.

— Необычный сюжет, — поддел Каталин и искоса глянул на стакан. — Главное, никто подобных фильмов не снимает. Я не читал поэму. Что было в оригинале?

Удивленный невежеством Каталина, Вулкан опешил. Историю несчастной любви Лучафэрула знали даже дети. Классика литературы как-никак.

— Герой поэмы — дух утренней звезды-ы, — пояснил он. — Являлся земной девушке с неба, влюбился в нее, и она потребовала, чтобы он стал человеком.

— Надеюсь, он послал ее подальше с такими требованиями? — усмехнулся Каталин.

— Он согласился.

— Идиот.

Вулкан поморщился. Как же груб и глуп был Каталин в своем упрямом заблуждении! Лучше бы помолчал.

Эмоции Вулкана не ускользнули от цепких глаз Каталина.

— Твой Лучафэрул — дурак, — с нажимом произнес он. — Ради любви пожертвовал вечной жизнью.

— Ничем он не пожертвовал, — возразил Вулкан. — Не успел. Девушка изменила ему.

— А вот этому верю, — закивал Каталин. — А то любовь, дух звезды… Сплошные сопли.

Вулкан в бессильной злобе закатил глаза и прижал руку к щеке так, что смял свое красивое лицо.

— В нашем фильме все иносказательно, — пояснил он, аккуратно подбирая слова и сдерживая раздражение, — но смысл истории и финал мы приблизили к замыслу Эминеску.

— Только не говори, что в финале свадьба.

— О, господи, не-ет, — застонал Вулкан. — Ты все уроки в школе проспал?

— Я не ходил на них. Почти.

«Кто бы сомневался», — подумал Вулкан.

— Герои фильма, — закончил он свою мысль, — как и герои поэмы, расстаются. Девушка изменяет Лучафэрулу и он с разбитым сердцем уходит от людей.

До того хранивший молчание, Пап вдруг нараспев продекламировал заключительное четверостишие поэмы:

— Живите вы в своем кругу

Со счастьем человечьим.

А я иным быть не могу —

Я холоден и вечен.

— О! — искренне удивился Каталин. — Мой шеф — любитель поэзии. Не знал.

— Ты еще много обо мне не знаешь, — улыбнулся в усы Пап. — История Лучафэрула прекрасна и поучительна, но давайте вернемся к бренным будням. Что с деньгами?

Вулкан отпил сок и продолжил:

— Мы нашли спо-онсоров и начали работать. Дела шли отлично, пока спонсоры не разорвали с нами отношения.

— Об этом я кое-что читал в интернете, — подхватил Каталин. — Кажется, твой приятель-режиссер включил в фильм порнографическую сцену?

— Не то чтобы порнографическую, — замялся Вулкан. — Это была эротика.

— Хороша эротика, если спонсоры отказались иметь с вами дело. Кстати, ты в той сцене с двумя нимфами классно смотрелся.

Глаза Вулкана засияли неподдельной радостью:

— Ты видел фильм?

— Нет, только тизер. Но ты молодец, Раду, не опозорил румынскую киноиндустрию. — Каталин оголил руку до плеча и сжал огромный кулак. — Всем показал нашу всепроникающую культуру!

— Это не по-орно! — взвился Вулкан. Гости ресторана повернулись к нему, и он виновато развел руками: — Прошу прощения! Репетируем!

— Репетируем! — подтвердил Каталин.

Вулкан подался вперед и, глядя на Каталина в упор, понизил голос:

— Говорю тебе, сцена не порнографическая.

— Видимо, спонсоры так не считали.

— Да они не понимают в иску-усстве. Мой друг не пошел у них на поводу и отказался вырезать ту сцену из фильма. Она была ключевой. Без нее фильм не отразил бы глубину идеи!

Каталин закивал китайским болванчиком, и Вулкан, вскинув голову, повернулся к шефу и дальше рассказывал только ему:

— Надо было срочно искать де-еньги. Пришлось импровизировать. Друг заложил свою трехкомнатную квартиру в Бухаресте, а я, за неимением недвижимости, рискнул головой: взял крупную сумму у человека, связанного с криминалом.

— Насколько крупную? — поинтересовался шеф.

— Восемьсот тысяч евро. Я был уверен, что проект окупится с лихвой.

— Но ты ошибся.

— Да-а… — Щека Вулкана вновь заплясала. — Фильм не «выстрелил». Друг остался без жилья, а я сам едва не превратился в недвижимость. Месяц прятался от крепких парней на джипах. Однажды они все-таки поймали меня и, — он показал шрам у виска, — доходчиво объяснили, что будет, если я не верну долг. Вот тогда я открылся матери. А через два дня она привезла деньги.

Он допил сок. Каталин тут же подозвал официанта и отдал пустой стакан.

— Мать привезла деньги, и ты ничего не заподозрил? — спросил Пап у Вулкана.

— Не-ет. Я привык ей верить.

— Полагаю, — продолжил Пап, — ее вчерашнее откровение сняло груз несуществующей вины с Евы?

Вулкан нахмурился. Мысль о невиновности Евы раздражала и, как ему казалось, делала его в глазах детективов мстительным и мелочным негодяем. Воевать с деревенской девчонкой — тот еще подвиг. Но нельзя было сдаваться без боя. Следовало прощупать Еву. Ведь что-то с ней не так. Что-то… Но что?

Глядя исподлобья, Вулкан выразительно и, желая склонить шефа на свою сторону, сказал ему:

— Не торопи-итесь. Мы ведь не знаем, сколько отец выручил за имение.

— Никак не угомонишься? — спросил Каталин. — Видно же, что Серджиу едва сводил концы с концами. Да и Ева не похожа на интриганку. Она со странностями, но не более.

Шеф взял сторону помощника:

— Коллега прав. Если были деньги, то зачем домнулу Серджиу терпеть нужду и лишать дочь возможности учиться?

— Он не лиша-ал, — возразил Вулкан. — Это ее выбор.

— Откуда данные? — приподнялись густые брови шефа.

— Вчера перед сном еще раз поговорил с ма-атерью. И она сказала, что Ева сама бросила университет. Не хотела оставлять отца без присмотра.

— Благородно с ее стороны.

Вулкан пожал плечами с деланным равнодушием:

— И все же я попытаюсь узна-ать сумму сделки.

— Спроси о документах у Евы или у нотариуса, — посоветовал Каталин.

Шеф слегка закашлялся.

— В верхних комнатах документов нет, — прочистив горло, сказал он. — По крайне мере, я их там не обнаружил.

Глаза Вулкана вылезли из орбит.

— Я думал, вы переодева-ались, — сказал он, пораженный догадкой.

— Я и переодевался, — кивнул Пап. — Но упустить возможность обыска не мог. Кстати, Раду, я провел бы его куда внимательней, не устрой ты дебош.

Вулкан смутился:

— Простите, эмоции захватили. Девчонка бе-есит. Корчит из себя жертву. Вот скажите, что ей мешало устроиться на приличную работу, секретарем в какую-нибудь контору, например? Ее бы никто не замечал, да и зарплата стабильная. Но нет, она взялась торговать сувенирами, чтобы все видели, какая она несчастная и самоотверженная. Чтобы все жалели ее и осуждали моего внезапно обедневшего отца. Если бы в ней текла кровь Вулкан, ей было бы сты-ыдно.

— Она позорит семью, мы уже поняли, — буркнул Каталин.

Вулкан напрягся, уголки его красивых губ опустились.

— Неужели шизофреничка очаровала тебя? — надменно спросил он. — Я думал, на профи грубые манипуляции не действуют. В девчонке нет ни капли искренности. Вспомни ее вчерашнее падение на сумки. Господи-и… — его передернуло. — Это было так фальшиво. Последний раз я наблюдал подобное в Бухарестском театре комедии.

— Ты неисправим, — по-доброму укорил его Пап. — Если тебе так важна сумма сделки, мы узнаем ее. Для успокоения. Но я уверен, Ева не имеет отношения к исчезновению отца. Она… Любит тебя.

— С чего вы взяли?

— Я видел ее комнату. На стене — плакат с твоей физиономией, под подушкой твоя фотография в позолоченной рамочке. Под матрасом дневник, а в нем на каждой странице: «Раду, Раду, Раду».

Вулкан вновь пришел в замешательство.

— Девчонка кова-арна, — потянул он и положил руку на сердце. — Вы успели прочитать дневник, пока были в комнате?

— Нет, конечно. Но я, скажем так, позаимствовал его, и мы с Нику до глубокой ночи изучали каждую страницу. Уверяю, со стороны Евы тебе ничего не грозит. Разве что, она может залюбить тебя до смерти.

Вулкан с уважением посмотрел на шефа:

— Не ожидал от вас такой прыти, Януш… А если девчонка заметит пропажу?

Пап развел руками: заметит и заметит.

— И все же вы недооцениваете сиротку, — продолжил Вулкан. — Чувствую, с ней что-то не так, и отец пропал именно из-за нее. Моя интуиция никогда не подводит.

— Серджиу культивировал в Еве любовь к тебе, — улыбнулся Пап. — Для нее твои фотографии как иконы, а сам ты — ангел во плоти. Она проецирует на тебя образ сериального героя: мужественного и благородного защитника слабых.

"Еще не хватало!" — подумал Вулкан, откинулся на спинку стула и фыркнул:

— Бре-ед. Вы же сами вчера говорили о Еве, что она умная и роковая. А сегодня с ваших слов она дура, какой свет не видывал.

— Не дура, а влюбленная девушка, — поправил Каталин.

— Это одно и то-о же! А в дневнике об исчезновении отца что-то было?

Пап отрицательно покачал головой:

— Есть лишь запись о сердечном приступе домнула Серджиу и короткая приписка: «Бедный отец, молюсь о нем каждый день. Пусть Господь хранит его и Раду».

Вулкан не знал, что думать. Он встал из-за стола и примирительно произнес:

— Ладно. Наши мнения о девчонке расходятся, и вы меня не переубедили. Но если хотите сэкономить время на поиске документов, можете сегодня сопровождать меня к домнулу Кирикэ.

— Собираешься напроситься к нему в гости? — спросил Каталин.

— Почему напроситься? — Вулкан достал из кармана конверт. — Мне прислали приглашение на праздничный обед по случаю дня рождения дочери Кирикэ, Санды. Получил сегодня утром. В приглашении говорится, что я могу прийти с друзьями.