Забыть невозможно

Джулия Поздно, 2020

В моей жизни было все, о чем мечтает любая женщина: две прекрасных дочери, любящий муж, интересная работа. Один день перечеркнул то, чем я жила и дорожила. Я перенесла тяжёлую аварию и чудом выжила. Мои воспоминания – цветной пазл, который приходится собирать по частям, доверяя своему окружению. Мужа я больше не помню, зато появился тот, кого я оставила в прошлом…

Глава 2

Дежурство выдалось сегодня относительно спокойным. Ночные особенно не любила, так как девочек в такие дни оставляла с няней и часто мы были в разлуке. Долго решалась на этот шаг, все же чужой человек, и передоверять их для меня было очень сложно. Не знаю, как справляются другие мамы со своими эмоциями, у которых дети под постоянным присмотром посторонних. Может, я ненормальная? Умом понимаю, что в этом нет ничего плохого, но детей ведь в магазине не купишь…

Я вспомнила, как, будучи беременной Алисой, скупала журналы о родах, переживала за все анализы и каждый раз нервничала, посещая гинеколога. Сама ведь детский врач, пусть и хирург. В этой профессии видела себя с детства, все красивые куклы нещадно шли под нож, в день у меня происходило по три «операции» по спасению жизни кукол, так и выросла с твердым убеждением, что буду спасать детей.

— Кристина Павловна, там по «скорой» привезли девочку, пройдите в приемное отделение, — торопливо проговорила медсестра и уже развернулась к выходу.

— Спасибо, через минуту подойду.

Я прошла в приемную. Молодая женщина сидела на кушетке с девочкой, у которой была замотана бинтом рука.

— Доброй ночи! — Я посмотрела на мать с заплаканным ребенком. — Света, что у них?

— Некроз и высокая температура. — Медсестра вернулась заполнять карту.

— Доктор, дочка прищемила дубовой дверью в школе руку. В состоянии шока не смогла открыть самостоятельно дверь и выдернула руку из дверной щели. В травмпункте ей поставили открытый перелом фаланги указательного. — Женщина сдерживала подступающие слезы в глазах и никак не могла унять мелкую дрожь в руках.

— Как твое имя? — обратилась к девочке.

— Маруся… — с застывшей болью в глазах посмотрела на меня она.

— Не бойся, я сейчас просто осмотрю твою травму.

Маруся кивнула и нехотя протянула руку.

Я развернула бинт и пришла в ужас! Девочке провели операцию в травмпункте, отрезали сломанную фалангу полностью и, удалив ногтевую пластину, завернули кожу, прошив грубыми нитками и изуродовав указательный палец.

— Какой же мясник взялся за такое? Руку можно было не оперировать… Если бы ее сразу к нам привезли, я бы смогла остановить кровь, удалить ногтевую пластину и наложить обычный гипс. Мы бы обошлись без этого ужаса!

Меня пугало, что у девочки начался некроз кожи, а это могло привести к заражению крови и последующему удалению уже не пальца, а самой кисти руки.

— Ей требуется срочная госпитализация! Для этого нужно ваше согласие. — Я посмотрела на женщину, и та не смогла сдержаться, расплакалась. — Марусе уже одиннадцать лет, здесь она должна находиться одна, расписание посещений я вам сейчас выдам.

— Доктор, ну как же так, как же одна?! Она ведь еще совсем ребенок… — всхлипывая, произнесла мама Маруси.

Пришлось отвести женщину в сторону.

— Вы понимаете, сейчас речь идет о ее жизни! Заражение крови — это не шутки, а некроз кожи это уже подтверждает. Мы сделаем необходимые анализы, результаты я буду уже знать с утра, приходите часам к десяти. Если не будет срочных операций, я вам все подробно расскажу. А сейчас вернитесь домой. Вам нужно выспаться и собрать для дочери вещи. Госпитализация может затянуться на несколько недель.

— Спасибо, доктор…

Женщина устало и отстраненно отошла от меня, и продвинулась в сторону медсестры для оформления карты.

Меня поразила врачебная халатность: как врач решился на подобное без родительского согласия! Если мать захочет судиться с коллегой, то у нее для этого есть веские основания…

***

Утром после дежурства обязательно звоню своим девочкам.

— Алис, доброе утро! Как вы, солнышко? Слушались Нину Федоровну?

— Мам, а что, у нас есть выбор? Она хотя бы лучше, чем та грымза была: не нудит и даже иногда рассказывает интересные истории.

— Так, — я посмотрела на часы, — что-то мы разболтались! Давай помоги Ксюшке собраться и быстрее в школу, а я постараюсь быть ближе к обеду. Еда в холодильнике, разогреете и поешьте обязательно!

— Знаю, не маленькая! — Дочь, как обычно, фыркнула и бросила трубку.

Ох уж этот переходный возраст! Никак не могу перестроиться, что они не малышки. Да и сама частенько в детстве подобным образом разговаривала с родителями… Правда, мне не особо позволяли язвить. И в мыслях не было взять подобное поведение за постоянную основу.

Ну что же, недаром говорят: «Пока сама не станешь матерью, не поймешь». Сейчас многие моменты открылись с абсолютно новой для меня стороны. Я не всегда была согласна со своей мамой и только сейчас поняла, как я ошибалась и не понимала ее волнений.

***

Света положила на край стола результаты анализов Маруси. Ничего утешительного: срочно требовались антибиотики пенициллиновой группы — этого"добра"в достатке, а вот гель для быстрого заживления открытых ран у нас в списках лекарств не значился…

Придется, как обычно, «на ушко» говорить родителям о вынужденных вложениях в лечение, по полису многие медикаменты недоступны. В такие моменты накрывает бессилие, что есть хорошие препараты, которые можно использовать для лечения, но нет возможности их назначить на бесплатной основе.

Вернулась домой уже ближе к обеду. Дочки сидели в комнате, выполняя домашнюю работу. Хорошо хоть, что сегодня не было никаких секций и кружков.

— Алис, Ксюш, вы как? Пообедать успели или, как обычно, поленились разогреть еду?

— Мам, представляешь! Ксюшка так прониклась домашним хозяйством, что даже посуду сама намыла, все хотела тебе помочь!

— Ксюшенька, какая же ты у меня молодец! — Я подошла, приобняла дочку за плечи и поцеловала в щеку. Старшая дочь ревностно сверкнула глазами в нашу сторону.

«Боже, куда деваться! Нашла к кому ревновать — к родной сестре».

Притянула к себе и ее, поцеловав в другую щеку.

— Фу, мам! Обслюнявила всю, — брезгливо начала тереть лицо она.

Ну вот как, что за дети?! Не обнимешь — плохо, проявляешь нежность — опять не так!

После внеочередных обнимашек с дочерьми я проскользнула в свою комнату и решила отдохнуть хоть немного. Только прилегла и прикрыла глаза, как меня накрыл резкий и противный звук перфоратора.

«Да что же это такое!»

Девчонки высунулись на шум, но, поняв, что это наш сосед разносит свою квартиру, снова скрылись в своей комнате. Я решила не обращать внимания.

«Ну подумаешь, ремонт у людей, мы тоже когда-то его делали…»

Хотя сам процесс я совсем не помню. После случившегося многие моменты моей жизни провалились в пустоту, одни лишь частичные обрывки и разрозненные события. Многое мне рассказали родные, только дочерей из моего сердца и памяти не смогла вырезать даже такая страшная авария.

Отдых, видимо, откладывался на неопределенное время. Прошла на кухню и, чтобы отвлечься, решила заняться домашними делами. Когда минул третий час сверления, а к нему присоединился звук сноса стен, меня уже нормально так потряхивало от гнева.

— Все, с меня достаточно! — произнесла я вслух и сняла с себя фартук.

Я резко открыв входную дверь, услышала глухой стук и протяжный мужской стон.

— Да вы что, ополоумели совсем! — Мужчина в бетонной пыли высунулся из-за двери.

— Это я ополоумела?! Да вы третий час сверлите и долбите, у меня уже голова раскалывается, а я, между прочим, с ночного дежурства, и мне необходим сон!

— А мне какое дело до вашего дежурства? Меняйте работу, если вам спать некогда! — Он пожал плечами и развернулся к себе.

— Нет, да что же вы за нахал! Сначала сверлите, потом третесь возле моей двери, а я же потом и виновата!!!

— Да кто трется возле вашей двери! Сдалась она мне триста лет, тут счетчик с фазами находится, перегорела одна, я менять вышел, а тут вы со своей дверью!

— Так правильно, если до одури сверлить, никакая фаза не выдержит, и неудивительно.

— Да что вы понимаете в фазах! У вас на лице написано: ничего не интересует, кроме своей личности.

Я покраснела от накатившего на меня гнева, хотелось этого «горе-соседа» поставить на место, чтобы знал, чье мясо съела собака. Я обогнала его и не позволила захлопнуть передо мной дверь в очередной раз.

Удалось прорваться в его жилище. Ремонт шел полным ходом, и одна из стен была частично снесена.

— А у вас, вообще, есть разрешение на снос этой стены?!

— Вам какое дело? Выметайтесь отсюда, здесь вам делать нечего!

— Как это нечего? — Я театрально раскинула руки в стороны. — А вдруг эта стена несущая и потом все рухнет и обвалится, а между прочим, у меня там квартира и дети.

— Уходите живо! Вы мне не полицейский, чтоб допрос тут устраивать, — раскричался этот неотесанный чурбан.

— Ах, не полицейский! — рассекла воздух указательным пальцем руки. — Ну так я предупредила вас! Не хотите по-хорошему, тогда будет по-плохому!

Не успела я оценить ситуацию, как эта скала грязи и пыли сиганул ко мне, перехватив мою руку и больно сжав запястье.

— А я тебе сказал: выметайся и не смей сюда ходить! — Его глаза зло блеснули, но на мгновение мне почудилось, что сейчас он меня пристально рассматривал, с интересом.

— Отпустите, мне больно и на «ты» я с вами не переходила! — уже сквозь зубы проговорила я.

На мгновение он ослабил захват, и мне удалось высвободить свою руку. Погладила запястье и раскрасневшуюся кожу, развернулась и направилась к выходу, как услышала в спину брань и мерзкое шипение.

— Тебя как зовут, вредная соседка? — Ухмылка тронула уголки его губ.

— Я вас предупредила! Еще одна подобная выходка — проблем не оберетесь.

В ярости хлопнула его же дверью, переведя дыхание.

Когда вернулась к себе и прошла на кухню, шума больше не слышала. Надеюсь, мое выступление в его адрес прошло успешно. Я села за стол и заварила себе кофе. И только поднесла горячий напиток к губам, как мерзкий звук перфоратора отдался эхом во всем теле, кофе коричневой жижей растекся на платье.

— Больной придурок!!! — Хорошо хоть, детей рядом не было и не пришлось ничего объяснять.