Навсегда в его сердце

Джулия Джеймс, 2022

Греческий аристократ Ксандрос Лакарис готов жениться на дочери строительного магната, чтобы заключить выгодную сделку, однако невеста незадолго до свадьбы разрывает помолвку. Слияние двух компаний под угрозой, и Ксандрос вынужден отправиться в Лондон, чтобы разыскать вторую дочь нувориша и привезти к отцу. Розали Джонс, выросшая в бедности, ради заработка вынуждена убирать чужие квартиры. Девушка соглашается полететь в Афины, но после встречи с отцом-миллионером оказывается в еще более затруднительном положении…

Глава 3

Розали огляделась. Это была спальня. Ее проводил туда слуга в сопровождении двух горничных, которые начали распаковывать ее чемоданы. Она остановила их. Ей это было некомфортно.

Розали повернулась к слуге.

— Когда я увижу отца? — Она надеялась, что тот понимает английский.

Он ответил с сильным акцентом, и его слова огорчили и встревожили Розали:

— Кириоса Кустакиса сегодня вечером нет дома, — сообщил он высокомерно, — вы увидите его утром.

Она открыла рот, чтобы что-то уточнить, но тут вошли другие служанки с подносом и кофе. Слуга поклонился и вышел вслед за девушками.

Розали уставилась на закрытую дверь. На нее накатила усталость, разболелась голова.

«Может быть, — подумала она, — лучше отложить такую важную первую встречу с отцом на утро, когда я буду посвежее?..»

Но тоска, завладевшая ею с момента приземления, не утихла даже после того, как она приняла душ в роскошной ванной комнате с золотыми кранами и узорчатым мрамором на стенах.

Выйдя из ванной, завернувшись в банное полотенце, она увидела, что в спальне ее окружает еще большая роскошь. Повсюду была позолота: на резном изголовье кровати, плафонах ламп на прикроватных тумбочках. Шторы были затканы золотыми нитями, а массивная люстра ослепительно сияла золотом и хрусталем.

Розали наморщилась и прикрыла глаза ладонью от невыносимого сияния.

Гнетущий эффект.

Вздохнув, она села и принялась ковырять еду, на опять же позолоченном блюде. Подняв серебряный колпак, она увидела курицу, утонувшую в жирном соусе, жареный картофель и бобы. Вернула купол на место и ограничилась булочкой и каким-то странным на вкус маслом. Кофе тоже удивил: полный гущи, но без молока.

Тоска по дому захлестнула ее. На ум пришло не последнее съемное жилище, где жила до вчерашнего дня, а муниципальная квартира, где она выросла, где они были только вдвоем с мамой. Одни вдвоем против всего мира в этой квартирке. Она была маленькой и скромно обставленной, оплачивать счета и покупать еду для них было нелегким испытанием. Но это был ее дом.

А теперь это мой дом. Дом моего отца. Мой дом.

Это слово удивляло. Дом? Этот огромный, чрезмерно богатый, полный прислуги дворец? Розали тяжело вздохнула, не понимая, что так угнетает ее. Разве приехать сюда, к отцу, не было лучшим, что с ней случалось?

Забравшись в огромную слишком мягкую постель со скользкими атласными простынями, она заставила себя представить их завтрашнюю встречу.

«Отец подхватит меня на руки! Крепко обнимет! Слезы в его и моих глазах — как это чудесно!»

Засыпая, Розали хотела увидеть отца, волшебную встречу, ожидающую ее. Но сон пришел не об отце, а о человеке, которого он послал за ней. Человеке, который для нее ничего не значил. Он был просто красивым незнакомцем, привезшим ее, а затем снова уехавшим в ночь, выполнив свою работу. Передав ее, как посылку.

Ничего, о чем стоило бы мечтать.

— Кириос Кустакис готов принять вас.

Слуга стоял у открытой двери спальни Розали. Она взглянула в окно и зажмурилась. Яркий утренний свет падал на ухоженный сад с фонтанами, посыпанными гравием дорожками и искусно подстриженными кустарниками в виде геометрических фигур. Выглядело впечатляюще.

Но она здесь не для того, чтобы рассматривать сады. Сейчас она встретится с человеком, благодаря которому появилась на свет!

Эмоции переполняли, но Розали старалась держать их в себе.

Сердце бешено колотилось, пока она шла за слугой по бесконечной анфиладе комнат и спускалась по мраморной лестнице. Розали оделась с особой тщательностью, не желая давать отцу повода для неодобрения. Ее элегантное желтое платье было длиной до колена, с короткими рукавами и круглым вырезом, туфли — на невысоком каблуке, волосы собраны в аккуратный пучок, макияж минимален.

Розали вслед за слугой пересекла просторный холл. Слуга деликатно постучал в двойные двери, и девушка услышала, как кто-то резко выкрикнул по-гречески какое-то слово, вероятно, «войдите».

Слуга открыл дверь, и Розали вошла. Ее сердце колотилось, как отбойный молоток.

Мужчина, который, вероятнее всего, был ее отцом, сидел за массивным письменным столом, комната была уставлена книжными шкафами от пола до потолка, на полу лежал дорогой ковер. Все здесь было дорогим и респектабельным. Но ее глаза были устремлены только на отца.

Розали подошла к столу, ожидая, что он встанет и обнимет, порадуется, что обрел дочь.

Но мужчина за столом этого не сделал — просто откинулся на спинку кресла, рассматривая ее.

— Итак, — объявил «кириос Кустакис», — ты здесь. — Его взгляд был похож на буравчик. Неожиданно он сделал жест рукой: — Повернись.

Розали округлила глаза. Почему этот господин так странно ведет себя?

— Я сказал, повернись!

Голос отца с сильным акцентом стал резким, будто ему не понравилось, что она не подчинилась приказу молниеносно.

Розали нахмурилась:

— Зачем?

В его глазах вспыхнуло недовольство.

— Потому что я велю тебе это сделать!

— Вы мне велите? — В ее голосе звучало удивление.

Глаза кириоса Кустакиса снова вспыхнули. Серо-зеленые, как у нее, успела отметить Розали.

Он снова заговорил:

— Если ты хочешь получить то, что я могу тебе дать, будешь делать то, что я скажу! И по твоему дорогому наряду я вижу, что ты действительно хочешь новых возможностей. Так что в твоих интересах делать то, что я велю! — Он откинулся на спинку кресла и сцепил на животе пальцы. — Теперь понимаешь ситуацию?

Розали покачала головой. Нет, она не понимала ситуацию, совершенно не понимала. Это был ее отец, и он разговаривал с ней так, будто она была его служанкой, а не найденной дочерью!

Острая боль пронзила ее сердце. Но она понимала, что отчасти отец прав: она пошла и накупила дизайнерской одежды, как только поняла, что может это сделать.

— Я… мне очень жаль… — проговорила Розали срывающимся от волнения и обиды голосом. — Я купила новую одежду, чтобы выглядеть хорошо для нашего знакомства. Не для того, чтобы быстрее потратить ваши деньги…

Выражение лица отца изменилось.

— Послушай, если хочешь доставить мне удовольствие, просто делай то, что я скажу. Повернись!

Розали с трудом преодолела оцепенение и сделала то, что он велел. Когда она покрутилась вокруг оси, отец кивнул, выражение его лица стало менее резким.

— Так-то лучше.

Его глаза оценивающе остановились на ее лице, руки все еще были сцеплены.

— У тебя мои глаза, а остальное ты взяла от матери. Я почти ничего о ней не помню.

— Она помнила тебя! — воскликнула Розали. — Мама рассказала мне все, что могла.

В глазах отца появился циничный огонек.

— Да и знать особо нечего.

Розали нахмурилась. Она ощущала боль внутри, потому что это было неправильно, не так, как должно было быть…

— Но как вы узнали обо мне? Мама сказала, что пыталась связаться с вами, написав в строительную компанию, но вы, наверное, уже уехали из страны. Она так и не получила ответа. Ее письмо, наверное, не дошло до вас…

— Конечно, дошло!

У Розали вырвался вздох, и она уставилась на сидящего напротив мужчину.

На его лице появилось нетерпеливое выражение.

— Я всегда знал о твоем существовании.

Розали изумленно смотрела на него. На сердце словно лег огромный камень.

— Вы всегда это знали? И не связались с ней?

— А почему я должен был?

— Почему? Да потому, что я ваша дочь!

Он усмехнулся, и Розали была потрясена, увидев это, была потрясена всем происходящим…

— А мне что за дело? Какой у меня мог быть интерес к твоей глупой мамаше или к тебе? — Его лицо напряглось, на нем появилось выражение гневного неудовольствия. — До сих пор от тебя не было никакой пользы. Поэтому я и послал за тобой.

Эмоции бушевали в душе Розали, сильные, злые, болезненные.

— Вы знали обо мне — и не сделали ничего? Ничем не помогли, зная, как больна моя мать?

Серо-зеленые глаза, так ужасно похожие на ее собственные, снова вспыхнули.

— Она была дурой, я же сказал! Беспомощной и слабоумной! Государство о вас заботилось, она получила квартиру, пособие на ребенка… Зачем мне было тратить на вас деньги?

Резкие слова о матери ударили ее словно пощечина. Протест поднялся в ней, она обвела рукой роскошную комнату его особняка.

— Вы богач! А мы были так ужасно бедны! Мама не могла работать, а я не могла получить достойное образование, потому что за ней нужен был уход…

Ставрос с силой ударил по поверхности стола:

— Молчи и не лей слезы! Мои деньги принадлежат мне, и я делаю с ними то, что захочу! — Его лицо окаменело. — Если хочешь получить хоть цент, измени свое отношение, моя девочка!

У Розали перехватило дыхание. Она не его девочка! И никогда ею не была! Этот человек знал о ней, но ему было все равно…

Жгучая и едкая, как кислота, обида наполнила сердце. Мысли проносились в мозгу, цепляли шипами, причиняли боль.

Сквозь туман слез, застилающий глаза, она увидела, что отец встал и обошел стол. На мгновение она испытала последнюю вспышку надежды, ей показалось, что отец все-таки заключит ее в любящие объятия после всех этих лет разлуки.

Но он просто взял ее за локоть и подвел к паре кресел у кофейного столика.

— Садись, — велел он и тяжело опустился в кресло.

Ноги Розали внезапно ослабли, она послушно села рядом.

Отец кивнул.

— Теперь, когда в голове у тебя поубавилось сентиментального мусора, выслушай меня. — Тяжелый взгляд Ставроса остановился на ней. — Не думай, что выйдешь отсюда ни с чем, — заверил отец, теперь в его голосе не было резкости. — Это действительно твой счастливый день! Можешь покупать одежду, на которую ты так жадно набросилась! Можешь жить в праздной роскоши! Покупай и бери все, что захочешь!

Розали хотела возразить, но Ставрос опередил ее:

— Скажи мне, — выражение его глаз изменилось, — что ты думаешь о нашем красавце Александросе, а?

Розали моргнула: почему этот отец — не отец произносит имя человека, которого послал за ней?

— Да, наш красивый и ох какой знатный Александрос Лакарис так хотел найти тебя и привезти в Афины! — Сквозь веселье в его голосе слышалась жестокая усмешка. — Он так стремится получить все, что хочет! Ответь честно, Ксандрос был разочарован, увидев тебя? Дочь Ставроса Кустакиса зарабатывает на жизнь уборкой! Ха! Как это его взбесило, должно быть! — Он вцепился в подлокотники кресла. — Так это он привел тебя в порядок и приодел перед тем, как доставил ко мне?

Розали сидела в полном оцепенении, не в силах произнести ни слова.

— Для него это не должно иметь значения! Это просто бонус, что ты оказалась красоткой, если, конечно, на тебя потратить деньги! Как ни крути, ты родилась под счастливой звездой: тебе понравится и новый образ жизни, и Александрос Лакарис! Все женщины Афин будут завидовать тебе! — Глаза его самодовольно сверкнули. — И я получу то, чего хочу: благородного Лакариса в зятья!

Розали совсем перестала что-либо понимать.

— В зятья?

Ее папаша вскинул руки в нетерпеливом жесте:

— Конечно, он станет моим зятем! Иначе зачем я велел привезти тебя сюда? Чтобы ты вышла замуж за Александроса Лакариса, разумеется!

Розали слышала слова, но не понимала их. Мысли путались.

— Вы сошли с ума…

Лицо Ставроса исказилось от гнева.

— Не испытывай мое терпение! Лакарис хочет объединить наши компании, это отличная финансовая перспектива для нас обоих, но я пойду ему навстречу только за определенную цену: он возьмет тебя в жены! Ты видела этого парня? Просто мечта!

— Вы сошли с ума, — повторила Розали и нашла в себе силы подняться. Ей хотелось сбежать из этого кошмара.

Резкий и противный голос отца разрезал воздух:

— Уйдешь сейчас — уйдешь совсем! Вернешься в лондонские трущобы! Назад в сточную канаву! Ты ничего не получишь от меня!

Она обернулась, ее лицо было каменным.

— Пошел к черту!

Розали вышла из комнаты, и грохот захлопнувшейся двери ознаменовал крушение всех ее надежд.

Ксандрос сидел за столом, не в силах сосредоточиться на делах. В его голове, тревожа совесть, крутилась мысль о том, как он уехал прошлой ночью, бросив дочь Ставроса перед неизвестностью. Она же вошла туда с мечтами о сказочном воссоединении с отцом, который обнимет ее с любовью и примет в свою жизнь.

Конец ознакомительного фрагмента.