По тонкому льду

Джулиан Хитч, 2019

Прошло два года после того, как Ноэл Хант потерял всё, что ему было дорого. Теперь он новый Король, новый главарь банды, когда-то он мечтал об этом. Сейчас же это единственное, что может дать стимул двигаться дальше. Вивиан же привыкла жить на автомате, заботясь о брате и отце. Не контролирует жизнь, неся ответственность за других. Стремится к лучшей доле, но на пути к ней лежит слишком много препятствий. Не отдавая себе отчёта, они ходят по тонкому льду. Ведь всего один шаг – и жизнь изменится.Содержит нецензурную брань.

Часть 1

В католической церкви Святой Марии Форт-Уэйна почти никого нет. Вероятно, слишком рано для законопослушных граждан, чтобы замаливать или искуплять грехи. Мужчина в тёмном отделяется от трёх вооруженных людей, проходит между скамеек к алтарю. Шаги в пустом помещении выходят слишком громкими, а ещё поспешными, как будто за ним гонятся гончие самой Лилит. Его дыхание срывается, по лицу течёт пот. Ему отчаянно хочется раздеться, снять тяжёлую куртку и бросить на мраморный пол, чтобы не стесняла движений. Мужчина направляется к исповедальне. Оказавшись перед ней, на секунду задумывается и заходит внутрь. Через неплотную сетку замечает силуэт священника, который уже занял своё место, как и обещал.

Мужчина несильно-то и верил во всё это, но другого выбора больше не было. Шумно выдыхает, вытирая пот со лба и вцепляясь пальцами в колени. Пистолет, засунутый под ремень, упирается в поясницу. Из-за стука крови в барабанных перепонках иные звуки пропадают и ему кажется, что в кабинке за решёткой никого нет. Словно он остался наедине со своими терзаниями и воспоминаниями, которыми, наконец, хочет поделиться с тем, кто выслушает, не осудив.

— Святой отец, я согрешил. И боюсь, последний час мой близок. Я хотел бы исповедаться в своих грехах. Во всех.

— Расскажи, сын мой, что тебя тревожит, что сподвигает снова и снова обращаться к дьяволу и его учению? Какой груз на сердце ты держишь? У каждого есть шанс всё исправить перед отцом нашим праведным, — голос святого отца спокойный, рассудительный и слишком молодой.

— Я сделал много неправильного за свою жизнь. Нарушал важные заповеди, — мужчина поворачивает голову к плотной решётке между кабинками, пытаясь рассмотреть священника. Он не может избавиться от страха, который всё ближе и ближе подбирается к нему, заставляя сходить с ума. Одержим тем, что не успеет, что просрал все свои шансы.

— Открой своё сердце, ведь мы именно для этого здесь, чтобы облегчить твою боль. Ещё не поздно всё исправить. Главное — искренне покаяться в прегрешениях.

— Я воровал большие суммы, обманывал, убивал людей, совершал и другое насилие по отношению к ним. Строил свою империю, пытаясь сместить других, а лучше — задавить. Это был нечестный путь изначально, но всё получалось, и я не сомневался, что богу просто плевать на такую поганую яму, как Форт-Уэйн. Здесь мы можем делать всё, что захотим, и будем королями до тех пор, пока сможем удерживать власть в руках. Только два года назад я и мои люди поступили так, как не должны были. Продали за большую сумму тех, с кем заключили своего рода перемирие, которое тоже стоило жертв. И с этого момента несём потери одну за одной. От большой банды остался я и мои охранники. Могу понять, зачем это делалось — я должен быть последним, чтобы бояться и сожалеть о том, что вообще решился на этот шаг. Как главарь, я должен был знать, чем это может для нас обернуться. И, святой отец, я чертовски напуган. Не уверен, что в жизни должно быть столько крови. Я могу только догадываться, кто вырезает нас, словно скот. Банда, которая не сдохла, когда отрезали голову змее. Превратившаяся в чёртову гидру, — он вспыхивает раздражением и пинает в чувствах стену. Но не потому, что не до конца ощущает вину за свои грехи. Его разрушает осознание, сколько народу уже погибло от единственного неверного решения. — Простите, святой отец, я знаю, что такие грехи не исправить одним признанием. Да и пятью тоже, слишком уж большой список набежал, но я хотя бы смог начать, пока не поздно… Святой отец?

Тишина заставляет напрячься. Мужчина всматривается за решётку и никого там не находит. Когда он хватается за ручку, чтобы выйти, с другой стороны её тоже тянут на себя. Рывком, и с такой силой, что вряд ли это смог бы сделать священник, привыкший только к молитвам и чтению святых книг.

— Ну что, Йен, вот мы и встретились? Я долго ждал своего часа! — мужчина поднимает взгляд и понимает, что «священник» ему хорошо знаком. Он узнаёт в нём Ноэла Ханта, который пару лет назад сидел рядом с Люком в клубе, пытаясь решить их совместные проблемы. Мелькает мысль, что Ноэлу передалась удача от Люка, потому что новый главарь банды уже не раз выходил живым из разных передряг. Ноэл такой же, каким Йен запомнил его — высокий и темноволосый, только в нём не хватает вспыльчивости и энергии, которая его буквально обволакивала. Длинный шрам на лице и тёмное одеяние священника добавляют ему статности. А вот взгляд изменился. В нём не бурлит огонь или желание поскорее с ним закончить, виден только холодный расчёт, чего раньше Йен в буйном сопляке не замечал. Вряд ли кто-то в нём видел больше этого.

— Ноэл, а ты вырос. Не жмёт корона Люка? Ведь из-за тебя он там сдох, как псина, — Йен не знает, откуда появляются эти ядовитые слова. Возможно, ждёт, что Ноэла они заденут, он ошибётся, тем самым даст шанс выбраться и отсрочить смерть. Йен раскаивается, но умирать ему совсем не хочется.

— Нет, не жмёт, — сжимая крепко дверь, он указывает в сторону. — Выходи сам, пока я позволяю это сделать. Или будет через силу.

Йен поглядывает на выход из церкви, где должны стоять его люди. Там их уже нет. Всё ещё надеется, что ему удастся вырваться, только с каждой секундой уверенность становится призрачнее. Ведь не станет же Ноэл расправляться с ним в католической церкви. Всё-таки должен же оставаться у него хоть какой-то кодекс чести. Но тут же сам усмехается своим мыслям — о какой чести можно вести речь. У банд в этом городе её никогда не было. И вряд ли Ноэл исключение.

Встаёт с деревянной скамьи и следует за Ноэлом, пытаясь скрыть страх за прямой походкой и расправленными плечами. Останавливается напротив Ханта, смотрит в его тёмные и как будто тяжёлые за счёт пережитого глаза.

— Что дальше? Застрелишь меня, сынок?

— Нет, — Ноэл хватает Йена за плечо и толкает вперёд, чтобы тот прошёл дальше.

— Нужно отдать тебе должное: думал, что у тебя не хватит яиц провернуть всё и встать на ноги. Ваша банда пережила не лучшие времена, но умудрилась подняться при твоём руководстве. Люк бы тобой гордился.

— Не стоит говорить о нём так, словно ты его знал.

Ноэл снова грубо толкает Йена вперёд, и они оказываются в нескольких шагах у алтаря. Ноэл сзади пробивает Йену чем-то неимоверно тяжёлым по колену, отчего нога подгибается и сустав ломается. Хрустит, как засохшая осенняя ветка под тяжёлым ботинком. Крик, сжатые кулаки на плитке, кровь и кусок кости, торчащий из тёмных брюк — вот, что заставляет сердце Ноэла забиться чуть чаще.

— Сука! Ёбаная сука! — воет Йен.

Ноэл обходит его, наблюдая, как тот скоблит по полу ногтями в попытках то ли подняться, то ли сдержаться от дальнейшего крика. Ноэлу хочется большего, это слишком просто. Всё сегодня слишком просто. Запах и вид крови опьяняет, в голове появляются другие образы, воспоминания. Да так не вовремя. Ноэл почти ощущает гордость и уважение, когда призрачная знакомая рука опускается на плечо и сжимает его. Поэтому он склоняется над Йеном, отгоняя призраков подальше, и поднимает голову за волосы, чтобы тот смотрел на него.

— Знаешь, что мне сказал Сэм прежде, чем оставить это? — Ноэл поворачивает голову Йена, чтобы показать длинный шрам на лице, оставленный в тот злополучный день. Йен шипит, вцепляясь в запястье, чтобы подтянуться и встать. — Сэм хотел, чтобы его лицо было последним, что я увижу в жизни. Чтобы я запомнил того, кто это делает со мной. Так что, Йен, надеюсь, что ты тоже будешь вспоминать моё ебало снова и снова, корчась в агонии. На этом и том свете.

Ноэл отпускает волосы, и Йен падает на мраморную плитку, оставляя кровавый след. Ноэл медленно отходит на пару шагов от тела, берёт канистру у скамейки. Не спеша откручивает крышку, потом произносит:

— Я хочу, чтобы ты горел целую вечность в адском пламени. Может, ты увидишь своих? Тех, к кому я уже пришёл и забрал у них жизнь. Ты держишься лучше, но мне абсолютно не жаль стирать вашу банду с лица земли. Как ты понял, я не умею прощать.

— Люк бы тоже не простил, — от боли Йен забывает сглатывать слюну, и она капает на плитку. — Ты его полноправный преемник, мразь, если не хуже.

Ноэл переворачивает канистру и обливает Йена с ног до головы бензином, пока тот пытается встать и избежать душа из пахучей жидкости. Она попадает на лицо, в рот и нос, он кое-как стирает её рукой, отплёвываясь. В нём неожиданно просыпается желание задеть Ноэла, обратить его внимание на очевидные вещи.

— Думаешь, это конец? Не я, так появится кто-то другой, — и сплёвывает в сторону Ноэла.

— Зато ты узнаешь лично участь, которая их постигнет.

— Ты больной, Хант. Я надеялся, что мы оставим обиды за плечами и построим новое будущее после всего. — Неужели Йен и правда верил в то, что кто-то из людей Люка сможет его простить за предательство.

— Ты — прошлое.

Ноэл встаёт на пару шагов подальше, достаёт сигарету и зажигалку, не спеша поджигать ни её, ни Йена. Смотрит на свою жертву и наслаждается тем, как тот боится своей участи, подпитывается этим состоянием, понимая, что сделал всё правильно. Что это то, чего он ждал два года, с тех пор как пришёл в себя в больнице.

— Босс, всё готово, — молодой парень возникает между скамьями, подходит к Ноэлу, но держится на расстоянии, стараясь не смотреть в сторону Йена.

— Спасибо, Мак. Уходите, я выйду сам через пару минут, мне нужно ещё немного времени, — Ноэл поджигает сигарету, удерживая её между пальцев, и смотрит, как медленно тлеет кончик. Борется с желанием сделать глубокую затяжку.

Йен корчится от боли, сжимает губы, чтобы не закричать. И предпринимает наверняка самую глупую попытку спасти себя и упасть ещё ниже.

— Может, мы ещё договоримся? У меня есть связи, есть люди.

— Не чеши мне, Йен, нихуя у тебя нет. Кроме жены и сына, — в глазах Ноэла пролегает слишком болезненная тень, он тоже когда-то знал, что такое семья. — Я не стану их трогать — есть принципы, в отличие от тебя.

— Уж не думаешь ли ты, что я скажу тебе «спасибо»? Или что поверю в это?

— Мне плевать. Я доведу дело до конца и всё, — Ноэл встаёт, делает наконец затяжку и кидает сигарету в Йена. По тому мгновенно расползаются языки пламени, окрашивая фигуру в красно-оранжево-жёлтые оттенки. Йен бьётся в агонии, пытается отползти от ненавистной лужи, от погребального огня, от Ноэла. Но всё бессмысленно, мольбы о помощи быстро сходят на нет, Йен захлёбывается от крика и жара, от которого плавится и лопается кожа, оголяя мясо и кости.

Ноэл встаёт с места, ощущая запах паленого мяса и сожжённых волос. Вдыхает его до одури. И его не тошнит ни от него, ни от того, что творится перед ним. Наслаждается зрелищем ещё с минуту, упрямо смотря и запоминая выражение лица виноватого. А потом Ноэл просто разворачивается и идёт на выход, минуя три трупа с пулевыми ранениями в голове и груди. Выходит в предрассветный час из церкви, ещё слыша крики Йена. Крики, которые не будут преследовать его до конца дней. Это всего лишь смерть — пусть жестокая и неизбежная.

Спускаясь по лестнице, Ноэл срывает с себя воротничок священника и откидывает в сторону. Подаёт знак своим людям, чтобы они поджигали церковь с разных сторон. На душе пусто. Нет даже облегчения. Для него это просто работа, установление границ и наказание за их нарушение. Однажды все свои тылы Ноэл потерял, сейчас он не доверяет никому. Люди за ним идут, потому что он не ведает страха. Неужели им всегда нужен был безумец, которому по плечу показать грани своей фантазии?

Ноэл подходит к мотоциклу, садится на него, заводит мотор, не оглядываясь на церковь, где всё ещё кричит человек. Или так всего лишь кажется, потому что крик записался на подкорку и повторяется, повторяется, как лучшая мелодия на свете? Всего секунду держит ногу на земле, затем срывается с места, уезжая от прошлого всё дальше и дальше. Надеясь, что оно больше никогда не подберётся к нему достаточно близко. Или ему придётся снова стереть все дороги и построить новые.

***

Остановившись у бара «Удав Стэна», Ноэл замирает, переводит дыхание и только потом снимает шлем. Идёт ко входу, с каждым шагом становится чуть легче, а с каждым визитом — намного проще. У бара столпились небольшие компашки: кто-то курит, кто-то вызывает такси или нетрезвой походкой собирается дойти до дома. Его замечают раньше, чем он подходит к двери, бросают в его сторону опасливые взгляды. Когда Ноэл равняется с теми, кого знал раньше, те почтительно кивают, но не протягивают рук. Ноэл хмыкает на то, что он больше не мальчишка в их глазах. Теперь он занимает не меньше места, чем другие главари. О нём ходили и ходят разные слухи: если они не пугают, то заставляют держаться подальше.

Заходя внутрь, не оглядывается по сторонам — тут ничего не менялось. Ни столы, ни заблёванные сортиры, ни прокуренный воздух, ни бармен, а именно к нему Ноэл и направлялся. Со Стэном они не виделись около месяца, пока Ноэл готовился к тому, чтобы закончить свой план: стереть с лица земли главаря Тамплиеров и выйти сухим из воды.

Стэн поворачивает голову и замечает его. Поднимает уголок рта, наливая пива в стакан. Когда Ноэл подходит, Стэн даже как-то заминается и не знает, что сказать, улавливая в Ноэле что-то новое. То, как он поменялся, Стэну не нравилось, но он ничего не мог с этим поделать, даже поговорить об этом не представлялось возможным.

— Привет, Хант. Ну и где ты снова пропадал? Чем занимался? Неужто снова меня променял на кого-то? Наш пропахший бар уже не для таких больших шишек, как ты?

Ноэл садится на высокий стул, складывая руки на стойке.

— Да ничем особенным, как обычно, дела. Ты мне нальёшь или нет? Твоя моча просто отборная, а именно её мне сейчас и надо.

И он отходит к стене, беря стакан. Неожиданно мужик сбоку говорит:

— Слышь, Стэн, включи телик погромче.

Берёт пульт с полки рядом, увеличивает звук. На экране мелькают кадры из студии, а потом снова возвращаются на место события: в кадре появляются Церковь Святой Марии и машины с мигалками. Вокруг суетятся пожарники, направляющие на горящее здание струи воды из пожарных рукавов. Потом картинка меняется — показывают, как выносят из огня тела под голос диктора:

— Шокирующая новость. Сегодня, примерно в три часа ночи произошел пожар в церкви Святой Марии. Очевидцы происшествия оперативно вызвали спасательные службы. После ликвидации пожара, в здании были обнаружены четыре трупа. Все мужчины. По предварительным оценкам экспертов, трое умерли еще до начала пожара. Что послужило причиной возгорания, пока остается неизвестным. Мы будем держать вас в курсе.

Стэн переводит взгляд на Ноэла, тот в свою очередь смотрит на него, кивает на стакан в руках, чтобы тот поторопился. И его передёргивает от того, насколько равнодушным выглядит Ноэл. Его не покидает чувство, что это совсем не случайность. Стэн передаёт Ноэлу пиво, снова спрашивая:

— Так чем ты занимался? — нагибается поближе, ощущая запах бензина и гари.

— Уверен, что тебе стоит это знать? — тот выхватывает пиво из рук, разливая немного пены и тёмной жидкости на барную стойку.

Стэн смотрит на Ноэла некоторое время, улавливая, что в нём снова поднимается та тень, которую он видел в больнице после смерти Олли и Люка. С ужасом вспоминает, как тот выглядел после спасения агентами, с которыми заключил сделку Люк. Ноэл рассказал ему всё в первую неделю после того, как его выбрали главарём. Тогда он ещё был собой и ему отчаянно был нужен кто-то близкий, кто просто поддержит и не посчитает слабым. Но Ноэлу нужно было вести за собой банду. И позже Стэн не видел ни разу, чтобы Ноэл потерял контроль. Только приходил время от времени, побитый, но живой. Каждый раз Стэн был не уверен, что снова увидит Ноэла, но всегда отчаянно ждал его возвращения. Боялся, что тот отправится на тот свет. Поэтому сейчас он даёт ему пространство, иногда поглядывая боковым зрением.

Ноэл замечает: от него стараются держаться подальше. Город довольно крупный, но в определённых кругах все знают, что к нему лезть не стоит, если ты не собираешься в банду или не хочешь получить пулю в лоб. Хант задумывается о том, что дальше. Что ему делать, кроме того, чтобы заниматься делами банды. У них сейчас всё более-менее встало на свои места, они вернули себе былое положение и уважение. Ноэл заработал связи, в которых нуждался — изначально не все друзья Люка захотели ему помогать только потому, что тот за него впрягся и сдох. Поэтому растерянность после смерти Йена заставляет чувствовать беспомощность, которая ему не нужна. Да и откуда ей взяться, если он сделал всё, что было необходимо? Или потеря главной цели последних двух лет даёт о себе знать?

Пока Ноэл обдумывает эти моменты, не замечает, как чересчур близко с ним оказывается чья-то рука. Он дёргается по инерции, вцепляясь в запястье нарушителя его личного пространства.

— Какого хуя? — спрашивает Ноэл, сжимая чью-то конечность слишком сильно, ощущая что рука в его пальцах хрупкая и маленькая. Буквально теряется в его ладони.

— Да никакого! Отпусти меня. Никто не учил тебя соблюдать приличия и границы личного пространства? — мгновенно реагирует женский голос.

Ноэл поднимает взгляд на девушку. Её светло-русые волосы собраны в пучок, зелёно-серые глаза смотрят на него с неприязнью, а губы складываются в тонкую линию. На ней надеты простая толстовка и джинсы. И Хант только сейчас замечает, что в руке она сжимает стакан с алкоголем.

— Мать этикету не учила? Отпусти, я сказала.

— Вивиан, остановись! — Стэн неожиданно вклинивается в её монолог, подскакивая к ним.

Ноэл переводит на него взгляд, не отпуская руки девушки. И Стэн видит пелену, опасную пелену в его глазах, такую же, как раньше. Он злится: привык, что его пространство не нарушают просто так, по прихоти. Ему кажется, что эта девчонка застигла его врасплох, а значит, так сможет сделать каждый.

— Тогда скажи своему другу, Стэн, чтобы он прекратил страдать фигней. И что он должен мне новую выпивку, — девушка демонстративно игнорирует Ноэла.

Ноэл смеётся, осознавая, что ей абсолютно не страшно то ли по незнанию того, кто он, то ли потому, что надоело жить. Он склоняется ко второму и только сильнее сжимает запястье, вдавливая толстовку в кожу, но девушка не умоляет его прекратить. Всё так же стоит на своём требовании.

— Ноэл! — привлекает внимание Стэн.

— Что, Стэн? — Ноэл поворачивается в его сторону.

— Она не подумала, не знала… Это моя старая знакомая.

— Я сама умею разговаривать, ага. Поэтому, как тебя там, не будь мудаком и отпусти меня.

— И всё?

— И всё, — она опускает плечи, теряя уверенность, которую источала до этого. Слова уже выходят тише. Может, усматривает в нём не просто парня, а опасность — не зря же Стэн пытается её отвертеть.

Ноэл притягивает её к себе. Настолько близко, что чувствует её запах. Девушка тоже глубоко дышит, ощущая смесь из ароматов алкоголя и бензина, что отзывается в ней тошнотой и ощущением, как внутренности медленно завязываются в узел.

Ноэл отпускает её запястье, но всё ещё ощущает, настолько оно было тонким, настолько легко его можно было сломать — одним резким движением. Замечает, что она искоса поглядывает на него, до конца не придя в себя.

— Думай, прежде чем огрызаться на незнакомцев. Тут и прирезать за длинный язык могут.

— Да что ты?.. — девушка не успевает договорить, позади неё появляется высокий парень, опускает руку ей на плечо, сжимая.

Ноэл поднимает глаза, бросая всего один взгляд на него. Слишком холёный, слишком опрятный, слишком правильный. Ноэл видит, что тот сдерживается, чтобы не решить проблему кулаками. Возможно, он видел всю сцену между ними. То «возможно», на которое Ноэлу просто наплевать. Не станет начинать из-за какой-то соски драку, но всегда поддержит, если на него поднимут руку.

— Всё хорошо? — спрашивает парень, непонятно к кому обращаясь.

— Да, — отвечает Вивиан, теряя контакт с глазами Ноэла, который они до этого поддерживали.

Ноэла передёргивает, она что-то увидела в нём, точнее — он что-то позволил увидеть ей. И это ему не нравится. Слабость — не то, что он хотел снова чувствовать. И тем более, не то, что он хотел бы показать другим. Ноэл спокойно отпивает пива из стакана, пока парень тянет девушку к выходу со словами:

— Пойдём, Ви, пора домой.

Одна простая фраза выбивает из его лёгких воздух. Этого никто не замечает, потому что Ноэл достаёт пачку сигарет и закуривает, допивая горчащее на языке пиво.

— Ноэл…

Он не оборачивается, потому что знает, этот голос — иллюзия. Ему хочется ударить кулаком по столу, набить кому-нибудь морду, вжать педаль газа до упора. Неужели он не погасил свой долг? Тогда какого чёрта, она снова в его голове?