Медвежье пристанище

Джулиан Хитч (2024)

Поход в таинственное Медвежье пристанище оборачивается для группы друзей настоящим кошмаром. Слишком поздно они понимают, что это место заберёт у них не только жизни.

Боль прожигает запястье. Кричу. Пытаюсь вырваться. Рядом трещит костёр, наверное, я, не заметив, вернулась на нашу стоянку. Протягиваю ладонь. Скребу по земле, ногти проскальзывают по траве и веткам. Под один из них попадает заноза, но эта не та боль, от которой рвёт сердце.

Надо мной нависает массивная фигура — мохнатая, пахнущая свежей кровью, влагой и лесом. Не верю, что это происходит со мной.

Рука снова проскальзывает по земле, и под ладонь попадает ветка. Из последних сил я тащу её на себя: верх палки горит, и пламя освещает самое страшное, что я видела в своей жизни.

Я пытаюсь добраться до зверя, но огонь не касается его шкуры. Сил остаётся только на то, чтобы разлепить потрескавшиеся губы:

— Прошу…

«О чём же я прошу? О милосердии? О любви к живому?»

— Прошу… — повторяю я, не ощущая собственного тела.

Я словно зависаю в пространстве над землей.

Боли больше нет.

Зверь заносит надо мной лапу с длинными когтями.

«И это всё?»

— Аня! Аня!

Оторвав взгляд от коврика для йоги, на котором стою в позе собаки, вижу Серафима, который машет мне рукой, второй поправляя очки. Спешит в мою сторону, но, почти добежав, запинается о собственную ногу и едва не заваливается на меня. Рома называет Фиму «бесконечной ходячей проблемой». И постоянно говорит мне о том, чтобы я не смела даже думать взять «эту проблему» в поход. Но я уже решила. Пообещала Фиме пару месяцев назад, когда у него был день рождения. И он поделился тем, что мечтает сходить в Медвежье пристанище.

— Аккуратно! — улыбнувшись, присаживаюсь на коврик, продолжая растягивать ноги.

Фима плюхается рядом со мной на траву и протягивает телефон.

— Я купил всё по твоему списку!

«Хорошо подумай, Ань. Ответственность за него нести тебе! Мы с ребятами на такое не подписывались. Никаких поблажек и косяков. Мы туда идём…», — Рома не затыкался полчаса, а то и час, пытаясь меня отговорить, когда понял, что я поручилась за Фиму. Гриша, Даша и Оля тоже подключились, но не так настойчиво. Доверяли мне и не ставили мои решения под сомнения.

— Ты молодец, Фим!

— Я по дому только с собранным рюкзаком и хожу. Привыкаю к весу. Жду не дождусь, когда мы уже поедем.

— Не напрягайся так, тело должно и отдохнуть перед походом. Потом такого удовольствия не будет целую неделю.

— Да, ты говорила. Просто я уже представляю… Эти леса, горы, нехоженые края, которые посещает от силы сотня человек за год.

Фима мог говорить о предстоящем походе часами, перечисляя бесконечные плюсы. Рома с таким же рвением обычно искал минусы.

И самый главный из них — присутствие Серафима.

«Он в тебя просто влюбился. Как ты не понимаешь?».

Рома даже немного меня задолбал. Я прямо сказала, что его ревность неуместна, но последнюю он отрицал. Однако продолжал беситься из-за того, что Фима крутится где-то рядом со мной, ровно до момента, пока я не оказывалась под ним даря расслабление и успокоение. Я — только его.

Рома не понимает, что Фима постоянно рядом не для того, чтобы его позлить. Да и меня он совсем не раздражает. Я влюбилась в его историю, в крохи воспоминаний о детстве, которыми он так любит делиться раз за разом. В старые немногочисленные фотографии, сделанные в Медвежьем пристанище. Сама я испытывала подобный трепет только в самом начале, когда начинала заниматься туризмом. Теперь меня заряжали рассказы Фимы.

— Скоро, — кладу руку ему на плечо, — уже завтра, я тоже помню.

Фима улыбается и откидывается на траву, закрыв глаза и думаю о чём-то своём. Хотелось бы мне вновь ощутить этот вкус первого серьезного похода. Воспоминания слишком быстро стирают восторг, кровоточащие раны на руках и ногах, плохо пахнущую одежду и грязные тела. В этом всё равно есть своё очарование. И я тянусь к нему так же сильно, как и Фима.

Почему Рома не чувствует того же самого?

На следующий день после обеда мы собираемся на железнодорожном вокзале. Мы с Ромой приезжаем на его машине. Паркуется он почти впритык к соседней.

— А я как вылезу? — спрашиваю раздражённо.

— Рюкзак я вытащу. А ты через водительское давай вылезешь. — Рома то ли не замечает моего резкого тона, то ли делает вид.

— Может, об этом стоило подумать заранее?! Что нужно заботиться не только о своём комфорте?

Рома хмурится и, придерживая водительскую дверь, спрашивает:

— Ань, ты чего? Не выспалась?

Тянет меня к себе свободной рукой, обнимая. Мне становится стыдно. Потому что я не чувствую того, что права. Я сорвалась из-за усталости и недосыпа. Рома ни в чём не виноват, нам и правда некогда было бы искать другое место.

— Извини, это всё…

Сама не знаю почему, но ночью я проснулась. Поворочавшись какое-то время, решила попить воды. И в момент, когда я опустила ноги на пол, случилось нечто странное. Мне почудилось, что кто-то схватил меня за лодыжку. Мощная нечеловеческая лапа с когтями сомкнулась вокруг, а в следующую секунду кожа была вспорота. Ужас затопил изнутри, я вскрикнула и резко подтянула ноги к себе. В комнате было темно, но я отчётливо видела глубокие царапины на своей коже, а от боли сильно мутило.

От моего крика Рома не проснулся. Перевернулся на бок и подтянул одеяло к подбородку. Я же ещё долго сидела на кровати, высматривая в темноте глаза и лапы ужасного зверя. Пытаясь выровнять дыхание и успокоиться, искала рациональные причины своего страха. Пока не пришла к выводу, что просто мне не повезло словить кошмар.

Рассказать о сне не успеваю — до нас доносятся голоса друзей.

— А вот и мы!

Даша и Оля возникают словно из ниоткуда, пугая меня своими возгласами. Рома перекидывается с Гришей парой фраз и ловит взглядом что-то или кого-то, полностью меняясь в лице.

— Идёт… — бросает небрежно, сразу же отворачиваясь.

Рядом с нами появляется Фима, улыбаясь от уха до уха.

— Вот оно, лицо человека, который ещё не знает, что его ждёт в пути, — усмехается Оля, поправляя лямки рюкзака.

— Ладно, погнали! Скоро отправление!

В поезд нас сажают, с опаской поглядывая на объем рюкзаков. В плацкарте тесно и без наших вещей, поэтому мы старательно распихиваем рюкзаки под сиденье и наверх. И я чувствую, что сейчас в дороге у меня есть хороший вариант проспать часов десять, дальше — непонятно когда.

Сон выходит поверхностным и рваным. После я оказываюсь куда более уставшей, чем до него. Мне с трудом представляется дальнейшее путешествие до первого серьезного привала.

— С тобой всё хорошо? — Даша ставит передо мной стаканчик с растворимым кофе. — Наша станция через двадцать минут. Тебе стоит привести себя в порядок.

Даша одна из тех, кто просто спрашивает, на самом деле не испытывая интереса к ответу. Вот и на этот раз. Я оглядываюсь на ребят. Они режутся в карты вместе с Фимой, который уже снял оба носка и толстовку, проиграв не один кон. Его явно подначивали Гриша и Рома. За подобное я не могу их ругать. Это старая традиция, которая была до нас и останется после. Улыбнувшись, смотрю на погоду за окном. Где-то там, куда мы и собираемся, огромные тучи. Небо раскалывает молния, и в свете, озарившем на миг, я вижу профиль медведя с открытой пастью.

— Это всё сон, — вздрогнув, тихоговорю себе.

Прибаутки, чтобы напугать малахольных туристов и походников. И подобное можно объяснить с научной точки зрения — зрительная иллюзия и ничего больше. Только отвернувшись от окна, я не могу унять страх, отравляющий существование. Я знаю, просто уверена, что этот поход — большая ошибка. Но не могу объяснить причину своих мыслей. До этого я всегда могла справиться со своим ужасом и мандражом — плыла по течению и исправляла по ситуации. Я никогда не паникую, не очкую — всегда иду вперёд.

Высадившись на своей станции, мы спешим к реке на пристань — к следующей точке нашего путешествия. Дальше нам придётся проплыть некоторое расстояние на лодках.

На пристани я замечаю кровавый след, который тянется по деревянному настилу.

— Стойте! Стойте! — Вцепляюсь в руку Фимы, который идёт на шаг впереди меня.

— Ань, ты чего? — Оннепонимающе смотрит на меня.

Я тыкаю пальцем себе под ноги, привлекая внимание остальных.

— Здесь! — Но на деревянной поверхности больше нет никаких следов, кроме теней от наших тел. — Тут была кровь! — добавляю тише.

Ко мне поворачивается Рома и касается моего лица. Кажется, вся кровь из меня отлила в один миг.

— Ань, ты заболела?

«Только если головой», — хочется мне сказать, но я удерживаю себя от подобной глупости. Я криво улыбаюсь и закрываю глаза.

— Кажется, мне ещё нужно было поспать.

— Не тошнит, Ань? — озабоченно спрашивает Рома.

И в его взгляде я замечаю надежду на то, что мы много раз обсуждали ранее. Я не готова и не думаю, что на самом деле готов он. Если у нас будут дети, то можно забыть о привычной жизни, о собственных желаниях и мечтах. А я слишком ревностно отношусь к тому, что мою свободу будет кто-то ограничивать, даже если этот кто-то с моим набором генов и черами лица.

— Не тошнит. Нет.

Фима поворачивается в нашу сторону, что-то в его взгляде заставляет меня усомниться в собственном здравомыслии.

Как быстро люди сходят с ума и по какой причине?

— Помоги Фиме поговорить с перевозчиком. — Я хочу побыть хоть пару минут одна, со своими мыслями.

Возвращается Рома быстро.

— Поехали, он тут, — подзывает всех.

Мы усаживаемся все вместе в катер, ставим вещи под ноги, и я вцепляюсь в край борта в надежде не вывалиться. Самое главное — прийти в себя. Стать собой.

Но пока себя я не узнаю.

Приподнимаю руки над коленями, и они чертовски дрожат.

— Вы надолго в наши края? — перекрикивая шум, спрашивает наш «капитан».

— На неделю. Нам вполне хватит времени и еды, чтобы добраться до Медвежьего пристанища и вернуться.

— Вы знаете, что говорят про эти места? — хмурится мужчина.

Смотрю на него с нескрываемым сарказмом, внутренне готовясь к тому, что придётся выслушать пару местных легенд.

Обычные байки.

— Знаем, — отвечаю я, надеясь, что разговор на этом и закончится.

Не в моём состоянии выслушивать всякую чушь.

— А я не слышала, встревает, как назло, Даша.

Уверена, ей плевать на мужчину и его желание поделиться очередной сказочкой. Но выступить поперёк меня — это она любит.

Конец ознакомительного фрагмента.