Перелом во времени

Джули МакЭлвен, 2017

Бывший агент ФБР Кендра Донован застряла – попытки вернуться в XXI век не увенчались успехом. Она вынуждена смириться с положением, которое определяет для нее Новое время, и попытаться влиться в сообщество местных кисейных барышень. И это далеко не самая большая проблема… Ее возлюбленного Алека подозревают в убийстве некой леди Довер – представительницы высшего общества. Она была найдена зарезанной, лицо исполосовано самым зверским способом. Вывод один – в Лондоне появился маньяк. Когда Алек оказывается в западне, подстроенной представителями закона, Кендра старается сделать все ради его спасения: установить слежку за каждым гостем сверкающих бальных залов и разгадать искусную ложь, ставшую традицией для аристократов. Захватывающее продолжение "Убийсвта во времени"! Джули МакЭлвен показывает, как современная женщина, спецагент ФБР из XXI века, справляется со всеми трудностями сыска, лишенная привычных инструментов. Этот роман, сочетающий в себе элементы детектива, фэнтези и романтики, словно заманивает читателя в кроличью нору – как только начинаешь читать, уже не можешь остановиться.

6

Кендра, Элдридж и Сэм Келли сидели в карете герцога, снова грохочущей по улицам города и увозящей их из Ковент-Гардена. Занавески были плотно сомкнуты и отделяли их от ночи и, как она подозревала, более неприглядных вещей, скрывавшихся в темноте.

— Алек не был отцом ребенка леди Довер, — повторял герцог.

— Откуда вам это известно? — спросила Кендра. Ее голос звучал далеким и глухим для нее самой, как будто бы она слышала себя с другого конца длинного тоннеля. Новость о беременности леди Довер потрясла ее больше, чем она могла себе сама признаться. — Мы не можем исключать эту возможность. — Она заставила себя произнести эти слова. — По времени все сходится. Он с ней встречался — он сам это признал — в этот период.

Внутри кареты горел маленький медный фонарь, в его слабом свечении она видела, что Элдридж немного нахмурился, хоть и не пытался с ней спорить.

И как он вообще мог бы? К сожалению, в эту эпоху не существовало возможности определить отцовство. Анализ крови, неточный метод, но хоть что-то, появится лишь через сто лет, а тест ДНК, само собой, еще позже.

Сэм копошился на своем сиденье. При нем было его выражение лица копа, безразличное и отрешенное.

— Если леди Довер, как мы предполагаем, активно применяла свои чары, то, вероятно, есть и другие мужчины, которые могли бы зачать этого ребенка, — заметил он.

Кендра старалась освободиться от странного чувства беспокойства, которое охватило ее. Ей нужно было сконцентрироваться.

— Да. Мы ищем любого, с кем леди Довер могла встречаться за последние три месяца. Как сказал доктор Манро, новость о беременности могла стать ключевой для убийцы.

По сути, это была причина номер один, по которой женщин в ее эпоху убивали. Темная сторона двадцать первого века.

— Мисс Донован, вы, конечно же, не верите, что мой племянник… что Алек способен на такое варварство…

— Нет. Вы меня не поняли. Сатклифф, может, и зачал ребенка леди Довер, но я и секунды не верю в то, что он убил ее. — Она видела, как Алек выходит из себя. Он мог убить, в этом она была уверена. Она слышала, что он участвовал в мобилизации сил против Наполеона, но детали были неясны. Война часто толкала людей на поступки, которые в обычной жизни они бы не совершили. Так что, может, Алек и убивал раньше, как и она убивала. Но не таким образом, как была убита леди Довер. Точно нет.

Элдридж расслабился и кивнул.

— Отлично. Тогда мы пришли к согласию.

Кендра не знала, как часто еще будет такое происходить за время расследования. Участие Алека во всем этом превращало это дело в личный вопрос. Эмоции и так уже накалились. Дальнейшие столкновения были неизбежны.

Она взглянула на Сэма.

— Мне все еще нужно побывать на месте преступления.

— Хорошо. Я отвезу вас к дому завтра утром, когда будет светло.

Кендра бросила еще один взгляд на занавески. Она не любила ждать, но понимала, что без электричества чертовски весело потратит время, пытаясь разглядеть хоть что-то. Свечи не могли заменить электрическую лампочку. Даже при свете дня что она, собственно, сможет обнаружить? Улики вроде волосков и отпечатков пальцев были здесь бесполезны без передовых лабораторий, наполненных блестящим оборудованием за счет налогоплательщиков.

Однако такова была процедура. Ее инстинкт и подготовка призывали к ее соблюдению.

— Дом под охраной? — спросила она.

Сэм пожал плечами.

— Можно и так сказать. Только пара парней заглядывали сегодня утром, а так…

— Постойте. Что? — Кендра уставилась на сыщика, не веря своим ушам. — Парней. Каких еще парней?

Сэм нахмурился.

— Просто любопытных. Обычное дело. Кажется, половина Лондона побывала в доме Марров после тех убийств. Я сам не одобряю такое, — добавил он в свою защиту. — Но это не противозаконно.

Кендра от удивления схватилась за переносицу. Она что, правда застряла в эпохе, где людям — гражданским — разрешалось свободно разгуливать по месту преступления? Вот это подход.

— Моя дорогая, здесь все по-другому, — напомнил ей мягко Элдридж.

— Я в курсе, — резко ответила она и проглотила более язвительную реплику.

— Не так уж и много людей побывало за это время в доме леди Довер. — Сэм произнес эти слова тоном, который должен был сгладить напряжение. — Ее вернувшиеся слуги, обслуга из соседних домов, пара торговцев. По большей части обычный народ и мальчишки, которые услышали об убийстве.

— Дети? — Кендра снова еле сдержала свое удивление. — Вы же не хотите сказать, что дети ходят по месту преступления?

— Ну да. Любители кровавых историй. Но доктор Манро уже изъял оттуда тело, так что они ничего и не увидят. Гораздо больше они узнают из листовок, если вообще умеют читать.

Листовки представляли собой огромные листы бумаги, на которых печатались главные новости дня. Даже Декларацию независимости печатали на листовке и разместили на публичной площади. В то время как в некоторых листовках и правда писали о новостях, большинство из них своими сенсационными заголовками, грязными сплетнями и криминальными сводками могли бы поразить и таблоиды двадцать первого века.

— Владения закрыты, — добавил Сэм. — У меня там парочка Чарли… гм, ночных стражей присматривают за ними.

Кендра приняла к сведению его слова, печально кивнув. Похоже, она здесь ничего не могла поделать.

— Расскажите о слугах, — сказала она. — Сколько их и кто они?

— Миссис Пирсон, как вам известно, экономка. Есть еще мистер Сэйерс. Дворецкий. Ее светлость имела повара, миссис Мэсон, двух лакеев — один из них был еще ее кучером — и двух горничных. Ее личную горничную зовут мисс Марат.

— У них есть алиби?

— Да, мы их опросили и потом проверили их алиби.

— Они не упоминали других поклонников леди Довер, кроме лорда Сатклиффа?

— Нет. Как я уже говорил, народ умеет хранить молчание, если речь идет об аристократах. Но я думаю, они правда все полагали, что их хозяйка в этот вечер ожидала его светлость. Он был частым гостем, и они все знали, что леди Довер имела на него виды. — Он остановился, затем почесал нос, посмотрев на нее. — Может, вам нужно поговорить с мисс Марат, мисс. Леди делятся же своими секретами с личными горничными?

— Полагаю, зависит от секретов.

— Может, вам удастся разузнать у нее больше, вы же в конце концов женщина.

— Хоть какой-то плюс от моего пола здесь, — пробормотала Кендра.

Элдридж улыбнулся, затем сказал Сэму:

— Мисс Донован здесь скована городскими предписаниями поведения. Не могли бы вы привезти мисс Марат завтра в мою резиденцию? Там мисс Донован будет проще ее опросить.

— Ну да. Скажите мне адрес, я все организую.

— Гросвенор-сквер, 29.

Сэм пораженно посмотрел на него.

— Вы уверены? Леди Довер тогда, получается, была вашей соседкой, сэр. Ее убили на Гросвенор-сквер, 8.

Брови Элдриджа поднялись с той же степенью удивления.

— Но это же замечательный район! Не могу поверить, чтобы на нее напали там… — Голос герцога смолк, когда он, должно быть, понял глупость своего собственного утверждения. Месяц назад он узнал, что зло свойственно не только низшим классам и неприглядным районам. Безопасность — это иллюзия.

Ему это теперь было известно. К сожалению, леди Довер узнала об этом слишком поздно.

* * *

Они высадили Сэма Келли у городского магистрата по адресу Боу-стрит, 4, недалеко от Ковент-Гардена, а затем двинулись в сторону Гросвенор-сквер. Кендру не удивило, что резиденция герцога Элдриджского была одной из самых больших в округе, она располагалась немного обособленно и представляла собой грандиозное темно-желтого цвета здание с внушительными светлыми колоннами, которые простирались на четыре этажа из пяти. Кованый балкон занимал весь второй этаж. Фасад был оштукатурен, что было модным в эту эпоху благодаря известному архитектору Джону Нэшу. Перила располагались по всему периметру крыши, сглаживая ее тенденциозность и остроконечность. Свет лился из высоких вытянутых георгианских створчатых окон. Масляная лампа висела с наружной стороны малиновой двери. Похожие лампы мерцали в виде маленьких золотистых точек у соседних домов.

Улица казалась неестественно тихой по сравнению с гамом, с которым они столкнулись ранее на более людных улицах Лондона. Единственным звуком было цоканье копыт по мостовой, а также поворот колес кареты, которая, оставив их у главного входа, уехала прочь. Из одного из соседних домов, как казалось Кендре, раздавались слабые высокие ноты клавикордов. Она представила себе дочь аристократа, послушно сидящую перед инструментом и обеспечивающую таким образом вечерний досуг своей семьи. Одному богу известно, сколько таких вечеров Кендре пришлось пережить во время приемов леди Этвуд в прошлом месяце.

Они поднялись по ступеням к передней двери, где Элдридж остановился и указал пальцем на точку.

— Особняк леди Довер располагается в той стороне квартала.

Кендра обернулась, чтобы проследовать за его движением, но обзор закрывался зелеными насаждениями. Несмотря на лунный свет, она с трудом могла различить деревья и кустарники. С таким же успехом она могла бы смотреть в бездну.

— Нам нужна карта Лондона, — сказала она.

— Конечно. И я найду нам грифельную доску и любые другие инструменты, которые вам будут нужны.

Дворецкий герцога Батлер возник из ниоткуда, как только герцог открыл дверь и они вступили в холл. Общая планировка была схожа с особняком Алека — в центре потолка с декоративным гипсом висела люстра, в заднем конце дома располагалась лестница. Однако масштабы были более впечатляющими, стиль более возвышенный. Пол был покрыт блестящим розовым и серым мрамором, а стены были оштукатурены и окрашены в белый цвет. Зеркала в позолоченных рамах делали холл еще больше.

— Добрый вечер, ваша светлость, мисс Донован. — Дворецкий сделал небольшой поклон, мягко прошелестел по мраморной плитке, чтобы взять у герцога шляпу и перчатки. — Леди Этвуд и маркиз Сатклифф наверху в гостиной.

— Отлично. Как вы доехали, Хардинг?

— Все хорошо, сэр. Не было никаких сложностей.

— А слуги уже расположились?

— Да. Леди Этвуд позаботилась обо всем, сэр. Они с миссис Дэнбери держат все под контролем. Графиня настояла на том, чтобы ее светлость остался, пока прислуга не приведет в порядок его резиденцию. Она выдала месье Антону меню и попросила, чтобы ужин подали в половину десятого. Как принято в городе, сэр.

— Ясно. Хорошо. Спасибо, Хардинг.

Кендра проводила герцога до второго этажа или скорее до первого этажа, как его принято называть в английской традиции. Гостиная, в которую они вошли, была оклеена дамасскими обоями в желтую и белую полоску, на стенах висели пасторальные пейзажи Джона Констебля. По всей комнате горели свечи, а в элегантном резном камине из белого мрамора пламя пожирало поленья. Для комфорта и удобства по комнате были расставлены два дивана, множество кресел и блестящие столики из вишневого дерева.

Леди Этвуд сидела на одном из диванов, попивая херес. Кендра заметила, что она переоделась в вечерний наряд, оливково-зеленое сатиновое платье с длинными рукавами. Вырез был квадратным, лиф украшен сатиновыми лентами и замысловатой вышивкой бисером, которая мерцала в свете свечей. Ее волосы были собраны в модный узел, закрепленный испанским гребнем, который был украшен яркими изумрудами. Алек стоял перед камином в задумчивой позе, его руки покоились в карманах, взгляд был прикован к оранжевым и золотым языкам пламени в очаге. Как и леди Этвуд, он переоделся для ужина и выглядел невероятно привлекательно с простым белым галстуком, в черном пальто и облегающих штанах. Когда они вошли, он обернулся, и Кендра заметила, что он еще и побрился.

По сравнению с ним Кендра себя чувствовала будто забрызганной грязью. Это был долгий день, черт, это был долгий год.

— Добрый вечер, моя дорогая. — Элдридж подошел к сестре и поцеловал ее в лоб. — Ты прекрасно справилась с хозяйством.

Графиня отмахнулась от комплиментов.

— Что происходит, Берти? Скажи на милость, тебе удалось снять эти нелепые обвинения с Алека?

— Алека еще не обвинили, — напомнил он ей и подошел к комоду, на котором располагался блестящий комплект декантеров и хрустальных стаканов. — Херес, мисс Донован?

— Конечно. Спасибо.

— Вы же знаете, о чем я, — продолжила леди Этвуд с досадой. — Наш племянник находится под ужасным подозрением. Это возмутительно, и его нужно развеять!

— Мы сейчас этим и занимаемся, Кейро, — мягко ответил герцог, передавая Кендре стакан с хересом.

— Что вы узнали от доктора Манро? — спросил Алек.

Элдридж в нерешительности застыл и украдкой посмотрел на свою сестру.

— Это неподходящая дискуссия для гостиной, Алек. Возможно, позже в моем кабинете…

— Чепуха! — прервала его леди Этвуд. Потом продолжила немного мягче:

— В обычной ситуации эта тема не подошла бы для дискуссии в гостиной. Но я не зеленая девушка и не безмозглая дамочка, которая может упасть в обморок или начать болтать чепуху. Мы с тобой всегда говорили друг другу все, Берти. Кажется, с ней ты можешь говорить обо всем.

Кендра напряглась, когда графиня посмотрела на нее испепеляющим взглядом.

Элдридж поднял руку в знак примирения.

— Ладно, моя дорогая. Буду говорить начистоту. — Но все же для мужества он сделал глоток из своего бокала с вином, прежде чем продолжил. — Леди Довер была заколота самым жестоким образом чем-то похожим на кинжал.

— Боже мой, — едва слышно промолвила леди Этвуд.

— Кинжал? — Алек нахмурился. — Это необычное оружие в нашу современную эпоху. Итальянские наемники известны тем, что использовали их. Семья моей матери хранит много таких у себя в венецианском палаццо.

Кендра посмотрела на него сквозь свой бокал.

— Это оружие до сих пор находится у семьи вашей матери?

— Естественно.

— Тогда вам лучше об этом не распространяться, — посоветовала она. — Вы и так уже под подозрением в деле об убийстве леди Довер. Властям необязательно знать о том, что ваша итальянская родня коллекционирует тот же вид орудия, которым была убита жертва.

— Я не ездил в Венецию, ему неоткуда у меня взяться. Что еще вы выяснили?

— По числу ранений можно сказать, что это что-то личное, — сказала Кендра. — Убийца после смерти порезал ее лицо. — Она нахмурилась, вспомнив изуродованное лицо леди Довер. Эти повреждения были каким-то знаком, не таким, какой любили оставлять серийные убийцы, вроде того монстра месяц назад, который кусал плоть своих жертв в районе груди. Но все равно этот убийца тоже хотел что-то сказать. Это что-то значило. Но что? — Ранения на лице не были нанесены в сердцах, — продолжила она тихо. И так как у нее в горле пересохло, она сделала еще один глоток хереса. — Но я думаю, что это было спонтанно.

Элдридж посмотрел на нее в удивлении. «Как это может быть одновременно не в сердцах и спонтанно?»

— Наш несуб, то есть убийца, — поправила себя Кендра для понимания леди Этвуд, — не планировал разрезать ее лицо таким образом. Он решил это сделать, только когда она уже умерла.

— Откуда вам это известно? — спросила графиня. — Как вы вообще можете знать, что творится в голове преступника?

— Это метод взвешивания фактов и дедукции на основе того, что нам известно, — сказала ей Кендра. — Мы знаем, что убийца использовал кинжал, который принес с собой. Это преднамеренный жест. Он либо собирался убить ее, либо хотел запугать. Но если бы он намеревался убить ее, а затем порезать лицо, почему он тогда не взял с собой нож получше? Который скорее бы подошел для этой цели?

Присутствующие замолчали, когда осознали это.

— Может, нападавший просто плохо знаком с ножами и не знал, что кинжал — это инструмент, используемый для того, чтобы закалывать жертв, а не наносить им режущие раны? — наконец произнес Элдридж.

— Возможно, — признала Кендра. Она все еще не садилась. Проведя столько времени сидя в карете, она теперь хотела двигаться, что она и делала, продолжая говорить. — Но эти ранения не были нанесены в порыве гнева. Леди Довер уже была мертва на тот момент. Чувствую, что эти увечья были каким-то высказыванием.

Леди Этвуд немного вздрогнула.

— В каком смысле?

— Не знаю. Но нам нужно это выяснить, потому что я думаю, что это ключ. Убийце точно было важно уделить этому время, рискуя, что его обнаружат. — Она прервалась, чтобы выпить еще хереса, прокручивая в голове еще несколько вариантов. — Может, он это сделал, чтобы показать свое отмщение. Око за око. Он уничтожил ее красоту так же, как она уничтожила его.

Леди Этвуд нахмурилась.

— Уничтожила его? Скажите на милость, как она могла такое сделать?

Кендра застыла, слишком поздно осознав, насколько эта тема может быть щекотливой.

Глаза Алека сузились.

— Мисс Донован? — обратился он к ней, заметив, что она не торопится прервать молчание. — Я тоже хотел бы услышать ответ на этот вопрос. Что за власть была у Корделии над этим убийцей?

Она обменялась с герцогом взглядами. Эту новость невозможно было как-то красиво подать, ее было непросто сообщить.

— Леди Довер была беременна, — сказала она просто.

— Боже праведный! — ахнула леди Этвуд.

Лицо Алека побледнело от удивления.

— Простите?

— Мне очень жаль, — сказала Кендра. — Доктор Манро сказал, что плоду было где-то три месяца. Вы не знали?

— Боже мой, нет. Как вы могли подумать… нет. — Он молча смотрел на Кендру пару секунд. Потом резко развернулся, подошел к столику и выбрал тяжелый стакан. Он обошел стороной более безмятежный херес и налил себе виски. Кендра не могла его винить. Налив в стакан щедрую порцию напитка, он опрокинул его, словно это было лекарство, а затем снова наполнил стакан.

— Алек, мой мальчик… — начал неуверенно герцог.

— Она посылала мне письма, просила меня… умоляла меня встретиться с ней. Что, если она хотела рассказать мне про ребенка?

Скользкая территория, подумала Кендра.

— А что бы вы сделали?

— Боже, не знаю.

Богохульство больше всего остального говорило Кендре, насколько взволнован был Алек этой новостью. Джентльменам непозволительно было ругаться в гостиной в присутствии леди. Себя она списывала со счетов, но тут еще была его тетя.

— Наши отношения на тот момент подошли к концу, — продолжил Алек, — и я не такой дурак, чтобы поверить словам Корделии о том, что ребенок мой.

— У тебя могло и не оставаться выбора, если бы она устроила скандал, заявив, что ты отец ребенка, Алек, — резко сказала леди Этвуд. — Тебе бы пришлось на ней жениться.

— Ее собственная репутация в таком случае испортилась бы, — возразил Элдридж.

— Тьфу! — На удивление, именно графиня издала этот грубый звук. — Что это в сравнении с возможностью стать маркизой и когда-нибудь и герцогиней? Мужчины ничего не понимают в том, на что готовы пойти некоторые женщины ради собственных амбиций.

Кендра подошла к окну, раздумывая над сказанным. Улица и парк внизу были окутаны непроглядной тьмой, малейший лунный свет поглощался облаками и, возможно, туманом. Она чувствовала, как влажный холодный воздух проникает сквозь щели в оконной раме. Немного вздрогнув, она повернулась и посмотрела на Алека.

— Если, как вы говорите, у леди Довер были несколько любовников, то вы, возможно, были не единственным, кому она посылала эти письма. Амбициозные женщины — и мужчины, если на то пошло, — всегда имеют не один план действий.

В голубых глазах леди Этвуд проскользнул холодный блеск.

— Вы абсолютно правы, мисс Донован. Эта бесстыжая особа не смогла охомутать моего племянника, но у нее должен был быть еще кто-то на примете. — Она хмыкнула, затем наклонила голову, чтобы получше видеть Кендру. — Завтра мы с вами нанесем утренний визит моей старой подруге — леди Сент-Джеймс. Мы с ней вместе начали одновременно выходить в свет.

— Что? — Кендра была огорошена этим нелепым выводом. — Нет, я не могу. Мистер Келли отвезет нас завтра утром на место преступления.

Графиня сердито посмотрела на нее.

— Не стройте из себя глупышку. Утренние визиты не совершаются утром, не раньше одиннадцати, это точно. Вы что, в Америке вообще ничего не слышали об этикете? Мы договоримся о визите на половину четвертого, так как мы с леди Сент-Джеймс связаны тесной дружбой. Думаю, к этому времени вы уже закончите с вашими делами. И у меня хватит времени, чтобы приставить к вам горничную.

Голова Кендры начала крутиться, и это было не из-за хереса.

— Мне не нужна горничная. Мне уже помогает Молли.

— Что за глупости! Вы воспитанница герцога! У вас должна быть настоящая личная горничная. Кстати, нам нужно сходить к лондонской модистке. Вам нужны новые платья.

— У меня уже есть платья. — Утренние платья, платья для прогулок, вечерние платья. Боже, да эти платья у нее уже из ушей лезли.

— Мы уже не в деревне, мисс Донован. Мы в Лондоне.

— Мы в Лондоне, чтобы расследовать убийство.

— Вы можете расследовать и все равно выглядеть модно.

Кендра начинала терять терпение. Эта женщина была не в себе.

— Мода — это последнее, что меня интересует!

— Это вполне очевидно…

— До половины четвертого мы вполне управимся с нашими делами, — прервал их герцог, явно заметив упрямый блеск как в глазах сестры, так и у Кендры. — Но, дорогая, почему ты настаиваешь на том, чтобы нанести визит леди Сент-Джеймс? У нас есть другие важные задачи.

Графиня одарила их самоуверенной улыбкой.

— Вам нужно знать, с кем у леди Довер были отношения? Леди Сент-Джеймс не только самая древняя из моих подруг, но еще и самая известная сплетница всего Лондона. Если отец ребенка леди Довер не Алек, то она точно скажет кто.

* * *

Внизу, в парке, съежившаяся фигура ждала, пока женщина остановится перед окном на верхнем этаже. Хоть он и знал, что она не видит его в темноте, он все равно сильнее прижался к деревьям, используя их листву как прикрытие. Он не видел ее отчетливо, может, из-за тумана, который подкрался со стороны Темзы и сделал ее черты неузнаваемыми. Ее лицо было бледной камеей, освещенное свечами вокруг. Она выглянула всего на мгновение. Затем развернулась, по-видимому, обратившись к кому-то. Она исчезла из поля зрения.

Женщина не вернулась к окну, никто другой тоже не подошел, но он все равно оставался на месте, зарываясь глубже в свое пальто, укутываясь шарфом в попытке согреться. Наблюдая.